,   не   пытайся
анализировать их или сопоставлять. Выбрось все это  дело  из  головы.  Все
скоро закончится, поверь мне.
     Эмма покачала головой.
     - Ради всего святого! Я всего лишь человек.  Как  я  смогу  объяснить
это... - она показала на руку, - ...Селесте?
     - Тебе это обязательно будет делать?
     Эмма пожала плечами.
     - Эта рана требует лечения.
     - Она его получит. Немедленно. Ты, должно быть, заметила, что  мы  не
возвращаемся в Палаццо. У меня есть друг... - его голос  стих,  когда  они
нырнули под узкий мостик над гораздо более узким каналом, по которому  они
теперь плыли.
     Они остановились перед  причалом,  ведшим,  казалось,  к  складу,  но
пройдя через деревянную арку, Эмма оказалась в каменном дворе, из которого
расходилось несколько маленьких переулков и проходов. Она  последовала  за
Чезаре в один из переулков к мрачному дому с каменным фасадом. Этот  район
был не особенно приятным, но когда граф открыл дверь дома и она вошла,  то
увидела, что  стоит  в  устланном  коврами  зале  с  хрустальной  люстрой,
висевшей над отлично отполированным  комодом.  Темно-синий  ковер  тянулся
вверх по пологой лестнице, по которой  они  поднялись  к  ряду  комнат  на
второй этаж.
     Табличка на одной из комнат гласила:  "Dottore  Zuciano  Domenico"  и
Эмма с любопытством посмотрела на графа.
     Чезаре открыл дверь и без церемоний вошел. Они  оказались  в  большой
приемной, которая была совершенно пустой. Чезаре  оглянулся  по  сторонам,
затем пересек комнату и направился к двери, ведущей во внутреннюю комнату.
Немедленно голос пригласил его войти  и  он  показал  девушке,  чтобы  она
следовала за ним.
     Лючьяно Доменико оказался всего лишь немного старше графа. Он был  не
таким высоким, но более плотным по сложению и  при  их  появлении  тут  же
улыбнулся, и сразу же понравился Эмме.
     - А, Чезаре, - произнес он, и приветствуя их, встал  из-за  огромного
стола и подошел, чтобы пожать графу руку. - Come sta?
     Чезаре  заговорил   с   доктором   по-итальянски   быстрыми   резкими
предложениями, которые обратили внимание  Лючьяно  к  Эмме.  Когда  Чезаре
закончил и доктор задал  ему  несколько  вопросов  по  существу  дела,  он
повернулся к Эмме.
     - Ну, синьорина, - сказал он по-английски. - Вы поранили руку?
     Эмма взглянула на Чезаре. Тот слегка кивнул и сказал:
     - Не бойся, Эмма. Добрый доктор - мой  друг.  Он  не  будет  задавать
вопросов, на которые нельзя ответить, уверяю тебя.
     Эмма задышала более свободно и ответила:
     - Вы хотите посмотреть мое плечо?
     - Конечно, - доктор посмотрел на Чезаре. - А вам, мой друг, наверное,
придется подождать за дверью, - сказал он улыбаясь.
     Чезаре взглянул на неожиданно вспыхнувшие щеки Эммы и  кивнул.  После
того, как он ушел, доктор помог ей снять свитер и  стала  видна  вся  рана
целиком. К счастью, ни один из порезов не был очень глубоким, хотя  доктор
сказал, что могут остаться тоненькие шрамы.
     - Я, конечно, сделаю все, что в моих силах, чтобы избежать  этого,  -
сказал он, смачивая спиртом кусочек ваты, которым собирался промыть рану.
     Когда он прикоснулся к ее плечу, Эмма почувствовала жгучую боль,  она
сцепила зубы и схватилась за ручку кресла так, что ее пальцы побелели.  Но
в спирте было какое-то анестезирующее средство,  которое  через  мгновение
полностью растворило боль и Эмма снова расслабилась.
     Когда доктор смыл засохшую кровь  и  порезы  стали  четко  видны,  он
неожиданно изумленно вскрикнул, пробормотав что-то на своем родном языке.
     - Что случилось? - спросила его Эмма.
     Доктор покачал головой.
     - Минутку, синьорина, - сказал он, открыл дверь и позвал:  -  Чезаре.
Entrate, per favore.
     Глаза Эммы округлились, когда она увидела, что граф возвращается. Она
поспешно схватила свитер и прикрылась им словно защищаясь.
     - Расслабься, - пробормотал он  с  чем-то  вроде  раздражения,  затем
доктор показал на ее плечо и они вместе стали рассматривать порезы.
     - Si, - произнес Чезаре наконец. - Вы правы, друг мой.
     - Что происходит? - Эмма насупилась. - Думаю, я имею право знать.
     - Ничего, - ответил Чезаре,  рассматривая  кашу,  в  которую  мужчина
превратил ее гладкую кожу. - Но будь  уверена,  Эмма.  Люди,  которые  это
сделали, получат по заслугам. Я лично обещаю тебе это.  -  Его  голос  был
резким.
     - О, пожалуйста, - Эмма схватила его за руку.  -  Не  надо  рисковать
ради меня. Я не получила серьезных повреждений.  Я  скорее  просто  сильно
испугалась. И благодарна, что еще жива!
     Граф некоторое время изучал ее бледное лицо, затем мягко проговорил:
     - Не волнуйся, cara. Я не буду рисковать.  То,  что  случилось  тогда
вечером, произошло из-за моей беспечности.
     Эмма с тревогой посмотрела на доктора, но граф только улыбнулся.
     - Уж не вообразила ли ты и в самом деле,  что  моей  рукой  занимался
Джулио? - спросил он недоверчиво.
     - Конечно, я так и подумал. А почему бы нет?
     Граф засмеялся.
     - Извини. Мне следовало разубедить тебя.
     - Но ваша рука все еще причиняет вам боль.
     - Ваша делала бы то же самое, если бы  вам  наложили  двадцать  швов,
которые тянут каждый раз, когда он делает  неверное  движение,  -  ответил
доктор сухо. - Зрелище было не из приятных.
     - В это я могу поверить, - содрогнулась Эмма. - Чезаре, почему вы  не
сказали мне?
     Он пожал широкими плечами.
     - Мы ведь не разговаривали с тобой, помнишь?
     Эмма увидела его выражение и сама  слабо  улыбнулась.  Теперь,  после
близости последнего часа все казалось таким глупым.
     Плечо Эммы было обработано и  забинтовано,  и  они  покинули  кабинет
Лючьяно Доменико. Когда они  возвращались  по  переулку  к  причалу,  Эмма
дернула Чезаре за рукав.
     - Что такое  доктор  увидел...  на  моей  руке?  -  спросила  она.  -
Пожалуйста.
     Граф мгновение колебался, потом мягко ответил:
     - Нет смысла пытаться  сохранить  это  в  тайне.  Ты  все  равно  это
увидишь, когда шрамы затянутся и повязку можно будет снять.  Он  посмотрел
на нее. - На твоей руке вырезан номер, вот и все. Номер.
     Глаза Эммы, казалось, заняли все лицо.
     - Номер! - эхом повторила она. - Но с чего бы им  вырезать  номер  на
моем плече?
     - Ты не хочешь попытаться понять, что лучше, если ты ничего не будешь
знать.
     Эмма  сжала  губы.  На  мгновение  она  почувствовала,  что   вот-вот
расплачется. События этого утра были такими  неожиданными  и  запутанными,
кроме того онемение,  наступившее  после  того,  как  доктор  протер  руку
анестезирующим раствором, проходило,  и  пульсирующая  боль  возвращалась.
Эмма чувствовала волнение и беспокойство и все еще была немного  напугана.
Что все это значило? Неужели справедливо, чтобы она воспринимала все,  что
случилось, не проявляя никакого любопытства? В  конце  концов,  она  всего
лишь человек и, если ее где-то подстерегала опасность, то она должна  хоть
как-то представлять какую форму она может принять.



                                    10

     Путешествие  назад  в  Палаццо  прошло  молча.   Эмма   не   решалась
заговорить, опасаясь сказать какую-то глупость,  граф  же,  казалось,  был
поглощен своими собственными мыслями, и по мрачному выражению его лица она
видела, что они были не из приятных.
     Хотя когда они уехали было рано, сейчас уже наступило время  ленча  и
Эмма с ужасом думала о скандале, который может устроить Селеста. И  вообще
будет нелегко добраться до своей комнаты и переодеться не встретившись  ни
с Селестой, ни с графиней.
     Однако, когда они приблизились к причалу, Чезаре вдруг повернул лодку
в узкий канальчик, по обеим сторонам которого возвышались каменные  стены.
Немного выше уровня воды были видны зарешеченные окна и вообще в нем  было
очень темно и довольно мрачно. Они приблизились к низкой арке, под которой
едва смогла проскользнуть лодка, а им пришлось наклониться  и  выпрямиться
только тогда, когда они оказались в темном,  похожем  на  пещеру  подвале,
заваленном корзинами и ящиками, пахнущем сыростью и плесенью.
     - Где мы? - спросила она с любопытством. - Это подвал Палаццо?
     Он кивнул.
     - Часть его. Удобный путь для того,  чтобы  скрыться  незамеченным  в
случае опасности в былые годы.
     Они оставили лодку и взобрались по  деревянным  ступенькам  к  двери,
приведшей их  в  огромную  комнату  с  массивной  раковиной  и  ржавеющими
кранами, длинным деревянным столом, разрушающемся от времени.
     Чезаре нес корзину  Эммы,  но  даже  так,  она  вскоре  устала  и  ей
приходилось время от времени останавливаться, чтобы  собраться  с  силами.
Они вышли из комнаты через дверь, которая привела их к узкому  лестничному
пролету.
     К тому времени как они добрались до верха  и  Чезаре  открыл  двойную
дверь в длинную галерею, в которой девушка с  облегчением  узнала  ту,  из
которой можно было попасть в меблированные апартаменты, она очень  устала.
Граф закрыл дверь и сказал:
     - Ну? Почти пришли. Мы пройдем через кухню. Там есть проход,  который
ведет в твою спальню. Тебе нетрудно будет войти к себе незамеченной.
     - Спасибо, - ответила Эмма довольно сухо. - Но Анне  были  нужны  эти
овощи для ленча. Она и так ждала их довольно долго. Возможно, ей  пришлось
обойтись без них. Что скажет графиня?
     - Графине необязательно знать, - ответил граф спокойно. -  Ты  можешь
оставить корзину Анне, когда мы будем проходить через кухню. Я сам  с  ней
поговорю.
     Анна не проявила особого удивления, когда они  появились  со  стороны
кухни, но на мгновение остановила Эмму и сказала:
     - Синьора Воэн спрашивала о вас в течение этого  последнего  часа.  Я
сказала ей, что вы отправились за покупками для меня, но... но я  не  знаю
поверила ли она мне.
     - О, господи, - скривилась Эмма, на минуту забыв о ране. - Ну, ладно,
если она спросит еще раз, скажите ей, что я переодеваюсь к ленчу.
     - Si, signorina.
     Взгляд графа Чезаре  был  загадочным,  когда  он  наблюдал  как  Эмма
покинула их и направилась в свою комнату и она не могла понять  о  чем  он
думает. В некотором смысле связь между ними стала очень близкой и в то  же
время, они были далеки друг от друга. Она подумала, что он относится к ней
снисходительно, как к избалованному ребенку, когда она начинала спорить  с
ним. И все  же  были  моменты,  когда,  казалось,  между  ними  вспыхивали
какие-то искорки, воспламеняя уже зародившиеся чувства, которые пробудил в
ней. Рок,  судьба,  случай,  как  не  называй  это,  казалось,  решительно
сталкивал их, переплетая их жизни, не задумываясь  о  последствиях,  в  то
время как Селеста наблюдала, словно злой дух, держа все карты  в  руках  и
зная выигрышный ход. Чтобы граф Чезаре не думал о ней, Эмме, и что бы  это
ни было,  это,  наверняка,  не  было  любовью.  Селеста  станет  следующей
графиней Чезаре. Благодаря ее средствам  Палаццо  будет  возвращено  былое
великолепие.
     Когда Эмма мылась и переодевалась в ванной комнате, то думала о  том,
смогла бы она, если бы была разорившейся  аристократкой,  выйти  замуж  за
человека исключительно из-за его денег. Существовало ли что-либо достойное
этой жертвы? Было ли состояние важнее  человека?  Было  ли  прошлое  таким
совершенным, что любые средства могли бы быть оправданы?
     В последние дни она часто задавала себе именно этот вопрос, и  всегда
ее ответ был одним и тем же: нет. Конечно, было невероятно  печально,  что
коллекция objets d'art должна быть разбита и распродана по отдельности,  и
возможно, никогда больше не соединится снова, но счастье  не  зависело  от
этих вещей. До тех пор, пока у тебя есть дом и семья, еда  и  еще  немного
осталось на роскошь - это  для  Эммы  было  счастливой  жизнью.  Она  была
романтичной, ее друзья часто поддразнивали ее  в  связи  с  этим,  но  она
предпочитала называть себя идеалисткой.


     Комнаты Марко Кортино, которые считали конторой, находились  в  самом
центре бурлящего Фондако ден Тедески, но несмотря на  это,  оказавшись  за
звуконепроницаемыми  стенами  двумя  этажами  выше   улицы,   можно   было
почувствовать себя как на необитаемом острове. Конечно, место было выбрано
намеренно. Никто не ожидал бы найти сеть коммуникационных  систем,  архивы
разведки, хранящиеся в недоступных грабителям подвалах,  или  десятка  два
преданных мужчин и женщин,  жизни  которых  были  разрушены  их  связью  с
организацией в таком  очевидном  месте.  Каждый  раз,  когда  граф  Чезаре
посещал "контору" он испытывал чувство удовлетворения от того, что он,  по
крайней мере, хоть немного помогал им приблизиться к своей цели.
     Прошло два дня  с  момента  нападения  на  Эмму,  но  он  не  решался
связаться с Кортино раньше. За ним наблюдало слишком много  глаз,  слишком
много ушей в самых неожиданных местах. Фактически он использовал Селесту в
качестве приманки. Он привез ее и Джулио в сердце города на моторке, затем
прыгнул в лодку возле Риальто, отправив Джулио показать  Селесте  Ка'д'Оро
или Золотой Дом, который она так хотела посмотреть. Ее гневные возражения,
когда он неожиданно объяснил, что ему необходимо незамедлительно  посетить
Риальто все еще звенели у него в ушах, хотя бесшумный  лифт  уже  вез  его
вверх к высотам запертых дверей и бесстрастных лиц.
     Марко Кортино с радостью принял его  в  широкой  комнате  уже  хорошо
знакомой Чезаре. На стенах висели карты с указанным  расположением  других
"контор" компании  и  незапертые  ящики.  Шкафчики  с  папками  приглашали
посетителя познакомиться с их содержимым подробнее.  Фактически  все,  что
убеждало в том, что  это  контора  респектабельной  страховой  компании  и
ничего такого, что обнаруживало бы ее подлинную суть.
     - Садитесь, - пригласил огромный человек, показывая на низкое кресло,
затем налил две рюмки коньяка и протянул  один  из  них  графу.  -  Что-то
случилось?
     - Боюсь, что да, - ответил Чезаре и выпил  коньяк,  предложенный  ему
Марко Кортино. - Отлично!
     Он принял сигару у Марко, после чего тот вернулся к своему  креслу  и
сел, вытянув ноги на угол стола.
     - На девушку, которая гостит у меня в Палаццо - Эмму Максвелл  -  два
дня назад в  переулке  возле  Риальто  напали  два  мужчины.  Описание  их
расплывчато, но можно догадаться, что это Равелли и Морено. Они не нанесли
ей сколько-нибудь серьезных повреждений хотя хорошо изрезали плечо.
     Кортино заскрипел зубами.
     - Свиньи, - тихо пробормотал он. - Дебильные свиньи!
     - Но самое важное еще впереди,  -  спокойно  заметил  Чезаре.  -  Они
вырезали у нее на плече цифры. Один, пять, семь.
     - Один, пять, семь! - ноги Кортино упали на пол. - Но это номер...  -
Он замолчал. - Откуда они узнали?
     - Ладно Марко, мы уже некоторое время подозреваем,  что  они  мне  не
доверяют. Ничего не было сказано, но я чувствую это. С тех пор как исчезла
последняя партия вместе с Паоло Фиренце, мои  дни  были  сочтены.  Они  не
дураки, мой друг. Они стали искать и их подозрение пало на меня.
     - Но мы все еще не знаем местонахождение Гассана Бен Маули, - сердито
воскликнул Кортино. - Если бы мне только удалось добраться до него... Ваше
задание было бы закончено.
     - И где же мы сейчас? - спросил Чезаре, ударив кулаком одной руки  по
ладони другой. - Моя бабушка связала мне руки. Она сделала меня  уязвимым.
Это невозможная ситуация, друг мой, и я поскорее хочу ее разрешить.  Я  не
могу серьезно думать о женитьбе пока это дело не решено и  с  каждым  днем
становится все более и более опасным!
     - Успокойтесь, Чезаре, - сказал Кортино, качая головой. -  Мы  должны
подумать и хорошо подумать. Как вы говорите события  начинают  развиваться
стремительно и, вероятно, наш друг Бен Маули скоро покажет свое лицо.
     - Я бы сказал, что это как раз маловероятно, - возразил Чезаре.  -  В
конце концов, если он знает, что мы его ищем...
     - Но он не знает, друг мой, - Кортино подался  вперед.  -  Чезаре,  с
вашей репутацией, они вряд ли ожидают, что вы дружны с  полицией.  Нет,  я
все еще придерживаюсь мнения, что они воображают, будто вы пытаетесь  сами
избавиться от товара. Разве вы не видите, что все указывает именно на это?
Товар так и не нашли, и все же никого не арестовали и ни за кем не следят.
Они знают, что вы могли бы всех их упрятать за решетку, если бы  захотели.
Нет, Чезаре, нет, друг мой, они ждут,  когда  вы  предпримете  что-нибудь,
чтобы избавиться от этого товара. Я уверен, что Бен Маули не  подозревает,
что мы знаем о том, что он замешан в это дело. И если, как я  надеюсь,  он
думает, что вы пытаетесь провернуть это дело в одиночку, он найдет вас, не
беспокойтесь.
     Чезаре резко встал на ноги.
     - Но разве вы не понимаете, Марко,  этого-то  я  сейчас  хочу  меньше
всего. Я должен думать об Эмме и о Селесте. Если  они  добрались  до  Эммы
один раз, они могут сделать это снова и я не вижу причины считать, что  во
второй раз она отделается так же легко как  в  первый.  Они  предупреждают
меня, Марко. Они хотят получить товар или...
     Марко тоже встал и принялся ходить взад вперед по комнате.
     - А вы не можете убрать этих женщин, чтобы  они  не  мешали  вам?  О,
господи, все нжаши планы могут полететь к  черту  из-за  двух  женщин,  на
которых вам наплевать!  Избавьтесь  от  них!  Если  необходимо  пообещайте
жениться на этой Селесте, но уберите их из Палаццо!
     - Все не так легко как вам кажется, - воскликнул  Чезаре  сердито.  -
Моя бабаушка пригласила их. Только она может попросить их уехать. А как  я
объясню ей, чтобы она  сделала  это?  Только  правда  может  заставить  ее
задуматься.
     - А об этом, конечно, не может быть и речи, -  пробормотал  Марко.  -
Разве вы не могли воспрепятствовать их приезду? Почему вы вообще позволили
им приехать?
     - Вы прекрасно знаете, что меня поставили перед свершившимся  фактом,
- с раздражением огрызнулся Чезаре.
     Марко  вернулся  к  столу  и  упершись  руками  в  его   полированную
поверхность посмотрел на Чезаре.
     - Чезаре, - произнес он бесстрастно, - если они не могут  уехать,  то
они должны рисковать. Какая вам разница? Одной женщиной больше или меньше!
Это дело слишком далеко зашло, чтобы теперь быть отбой. Если их убьют,  не
разорвет же это вам сердце!
     Лицо Чезаре побледнело.
     - Нет, Марко. Я не могу с этим согласиться.
     - Но ради бога, почему? Чезаре, я знаю, что с некоторыми женщинами вы
обращались так дурно, что когда между вами все было  кончено,  они  молили
бога о смерти! Женщины, которые охотно пошли бы на все только бы  удержать
вас! Но вы уставали от них и отбрасывали в сторону словно надоевших кукол!
Вы не станете этого отрицать?
     Чезаре пожал плечами.
     - Ну и что? Я - свинья. И не отрицаю этого.
     - Зачем же тогда ставить под угрозу наши  планы  из-за  двух  женщин,
которые для вас совершенно ничего не значат?
     Чезаре отвернулся, пересек комнату, подошел к  окну  и  посмотрел  на
оживленную площадь внизу. Ему было не по себе. Все, что сказал Марко  было
правдой: у него было слишком  много  женщин.  Но  справедливости  ради  он
должен был признать, что  большинство  женщин,  с  которыми  он  занимался
любовью, больше ничего от него и не просили, и ничего не  ожидали.  В  его
положении, его титул в сочетании с богатством  и  определенной  физической
привлекательностью давал ему возможность вести такой образ жизни, а он был
всего лишь человек. Его никогда не привлекали молоденькие девочки, женщины
постарше всегда волновали его больше. Они были более возбуждающими,  более
опытными. Однако  сейчас,  вдруг,  в  такой  момент  его  жизни  ему  было
невероятно  трудно  заставить  себя  забыть  о   юном   податливом   теле,
возбудившем его так, как  он  думал,  никто  никогда  его  уже  не  сможет
возбудить.
     Он помнил все об Эмме: зеленый цвет  ее  глаз,  шелковистую  мягкость
густых волос  такого