нему. Она заметила, что несмотря на  смуглый
цвет его худощавого лица, он  все  еще  выглядит  бледным,  а  левая  рука
немного напряжена.  Тем  не  менее  в  темном  свободном  костюме  он  был
обезоруживающе привлекательным, и ее щеки внезапно вспыхнули, так как  она
вспомнила  их  последнюю  встречу  наедине.  Она  снова  поняла,  что   не
привлекательная внешность притягивает женщину к мужчине, а скорее какой-то
чувственный магнетизм, исходивший от Видала Чезаре, который окутывал ее  и
лишал сил, наполняя желанием  почувствовать  на  своем  теле  эти  сильные
смуглые руки, и ощутить как его жадные  губы  страстно  прижимаются  к  ее
губам. Но она сказала:
     - То что вы делаете, меня не касается.
     Она наклонила голову, пытаясь найти сигарету.
     Он открыл портсигар и она нервно взяла одну,  позволив  ему  поднести
зажигалку. Затем резко затянувшись, Эмма  направилась  к  открытой  двери,
ведущей в лоджию. День был прекрасным, легчайший ветерок шевелил тенты  на
маленьких лодочках, проплывавших внизу.
     Краем глаза она видела, что он стоит чуть позади нее.
     - Я чувствую, что должен извиниться за свое поведение... вчера  днем,
- неожиданно мягко прошептал он и Эмма вздрогнула.
     - В этом  нет  необходимости,  -  холодно  ответила  она.  -  Я...  Я
забыла... все. Это... это был не первый случай, когда ко мне приставали.
     - Возможно, нет... - он небрежно пожал плечами. - Но мне не нравится,
что в  моем  присутствии  ты  ведешь  себя  как  школьница.  Ты  постоянно
держишься так, словно я собираюсь наброситься на тебя.
     Эмма придала своему лицу, как ей казалось, насмешливое выражение и  с
упреком произнесла:
     - У вас богатое воображение, граф Чезаре. Если мои манеры кажутся вам
слегка сдержанными, то это оттого, что мое присутствие здесь явно излишне,
и мне очень хотелось бы, чтобы существовал какой-то способ избавить вас от
него.
     Он полез в карман, и она увидела, как он поморщился от боли  в  руке,
достал коробку мальтийских сигар и зажигалку. Затем  пристально  посмотрел
на нее, его голубые глаза были твердыми как сталь.
     - Ты права, - сказал он наконец. - Я тоже хочу, чтобы ты каким-нибудь
образом смогла уехать из Палаццо, но совсем не по той причине, которую  ты
себе вообразила.
     Эмма побледнела.
     - Извините, но я не могу оказать вам эту услугу.
     Граф задумчиво рассматривал кончик своей сигары.
     - Я думаю о твоем благополучии, - произнес он тихим и мягким голосом.
     - О, действительно! - в голосе девушки было сомнение.
     - Да, действительно, Эмма, пожалуйста, поверь мне...
     - Нет, спасибо, - перебила она его, отворачиваясь. - В  любом  случае
вы забыли наш уговор, мы не должны разговаривать друг с другом,  ну  разве
что самые обычные приветствия.
     Его глаза сердито потемнели, он сделал шаг к ней, повернул ее к  себе
и сморщился от боли, потому что снова пошевелил раненной рукой.  Он  резко
отпустил ее, прижав руку к боку и сжав кулак.
     Сердце Эммы переполнилось состраданием.
     - О, Чезаре, - нетерпеливо сказала она. -  Эта  рука  должна  быть  в
повязке!
     - Что ты знаешь об этом? - пробормотал он сквозь зубы.
     - Больше, чем вы думаете, - закричала она, покачав головой. - Вам швы
наложили? Вы приняли какие-то лекарства?
     Лицо графа стало суровым.
     - Не надо практиковать  на  мне  свои  знания  о  первой  медицинской
помощи! - прошептал он, вытирая лоб тыльной стороной руки.
     - Это не первая медицинская помощь, - возразила  Эмма  сердито.  -  Я
была...
     - Эмма! - остановил ее голос  Селесты.  -  Как  ты  думаешь,  что  ты
делаешь?
     - Делаю? - Эмма резко повернулась. - Я ничего не делаю. Графу  Чезаре
больно, вот и все!
     Селеста не обратила на нее внимание и подошла к Чезаре.
     - Дорогой! Что случилось? Эмма нечаянно задела твою руку?
     Глаза графа были скрыты длинными ресницами.
     - Нет решительно сказал он.  -  Эмма  ничего  не  сделала.  Абсолютно
ничего!
     Девушка ушла. Она не могла видеть как мучается Чезаре, а тем более не
могла выносить Селесту, игравшую роль ангела-хранителя.  Это  было  так...
так ужасно, так искусственно!


     Несколько дней прошли почти без событий. Эмма мало видела свою мачеху
и графа Чезаре,  но  были  ли  они  вместе  все  это  время,  было  трудно
утверждать. Конечно, Селеста вела себя не как самая счастливая из женщин и
много раз Эмме доставалось от ее  языка.  Она  командовала  Анной,  давала
своей падчерице бесконечные небольшие поручения, и вообще ужасно докучала.
     У Эммы почти не оставалось времени для себя, потому что, хотя Селеста
и отправлялась утром за покупками, она следила за тем, чтобы девушке  было
чем заняться до тех пор, пока она не вернется.
     Что касается графа Чезаре, то каждый раз, когда Эмма видела его,  она
делала так, чтобы  они  не  остались  наедине,  и  старалась  не  обращать
внимания на его напряженный усталый вид, словно он плохо спал.
     На второй день появился  Антонио  и  договорился,  что  они  с  Эммой
отправятся в оперу слушать "Паяцев". И они действительно получили огромное
удовольствие, потому что, хотя Эмма  и  не  была  страстной  любительницей
оперного пения, город, в котором она находилась и костюмы  в  сочетании  с
волнующей музыкой, словно наложили на  нее  чары,  которые  ей  ужасно  не
хотелось сбрасывать.
     Антонио, казалось, наслаждался ее обществом,  и  на  следующий  вечер
пригласил ее к себе, чтобы познакомить с матерью, отцом и тремя  сестрами.
Для Эммы это было большим испытанием, хотя тетя графа Чезаре показалась ей
восхитительной и  привлекательной  женщиной,  сделавшей  все,  чтобы  Эмма
чувствовала себя непринужденно.
     Дни  шли  и  к  большому  разочарованию  графини  Чезаре  и  Селеста,
казалось, нисколько не продвинулись в своих  отношениях,  которые  хотя  и
должны были закончиться браком по расчету, все же могли  бы  приносить  им
хоть какое-то удовольствие.
     В моменты затишья Эмма постоянно волновалась и о  Чезаре  и  о  своем
собственном будущем после того, как она вернется  в  Англию.  Белые  стены
больницы казались такими холодными  и  далекими,  старый  палаццо  начинал
окутывать ее своими чарами. Если иногда она задумывалась  над  тайной  его
хозяина, то гнала эти мысли прочь и переживала только о том, как  заживает
рана Чезаре, и нет ли у него воспаления.
     Прошло дней десять после несчастного случая с графом.  Эмма  покидала
Палаццо, чтобы  сделать  кой-какие  покупки  для  Анны  и  в  этот  момент
встретила Видала, выходившего из маленькой кладовой, которая заинтриговала
ее в первый день.
     - Buon giorno, signorina, - произнес он насмешливо. - Come sta?
     - Bene, grazie, - холодно ответила Эмма и хотела пройти мимо,  но  он
преградил ей путь.
     - Очень хорошо, - сказал он лениво. - Ну и куда мы идем?
     - Это вас не касается, - резко ответила Эмма.
     На лице графа появилось раздражение.
     - Ты смеешь говорить со мной таким образом! - воскликнул  он.  -  Ну,
куда ты идешь... еще раз?
     - О, просто за покупками для Анны, - она показала на дверь. -  Джулио
ждет меня в лодке. Мне теперь можно идти, синьор граф?
     Он отступил в сторону.
     - Подожди! У меня тоже есть дело в городе. Я отвезу тебя. Это избавит
Джулио от хлопот, так?
     Эмма тяжело вздохнула.
     - Если вы настаиваете, - произнесла она устало.
     Он сердито нахмурился, но девушка небрежно проскользнула  мимо  него,
сама открыла дверь и оглянулась, чтобы посмотреть идет он за ней или  нет.
Он стоял неподвижно и она вскрикнула, прижимая руку ко рту:
     - О, Боже. Я причинила вам боль?
     Он покачал головой, но ничего не сказал, а просто последовал  за  ней
через двор к ступенькам. К тому времени, как он подошел к ней и Джулио, он
снова был самим собой, а после  нескольких  быстрых  слов  на  итальянском
языке, старый слуга поспешил назад в Палаццо.
     - Забирайся в лодку, - сказал он и она  подчинилась,  ругая  себя  за
свою неосторожность. Его рана должна была к этому времени уже зажить и  не
может болеть слишком сильно от того, что  она  просто  проскользнула  мимо
него. Эмма покачала головой. У него могли быть серьезные осложнения,  если
он не обратился к профессионалу. И почему он так и не сообщил о  нападении
в полицию? Селеста тоже никогда об этом не упоминала и это было  необычно,
если только граф Чезаре не обманул ее какой-то историей. Все это тревожило
и озадачивало.
     - О чем ты думаешь? - спросил  он,  когда  они  повернули  в  Большой
Канал.
     - Если вы хотите правду, - ответила она честно, - то  о  вашей  руке.
Она совсем не зажила, так ведь?
     Его лицо стало похожим на маску.
     - Это мое дело.
     - Нет. Вы ведете себя как ребенок, - воскликнула она. - Разве  вы  не
знаете, что может начаться гангрена? Вы можете потерять руку!
     - Маловероятно, - заметил он холодно.
     - Не маловероятно! Я видела, что так бывает!
     - В самом деле? Где? -  его  голос  был  насмешливым.  -  О,  я  могу
догадаться.  Ты  одна  из  тех  занимающихся   благотворительностью   дам,
посещающих больницы, одевшись по моде,  чтобы  произвести  впечатление  на
пациентов и собирающих крохи знаний, благодаря которым считают, что  могут
диагностировать  все  что  угодно,  начиная  с  зубной   боли   и   кончая
беременностью!
     - Вы невозможны! - сказала она  и  прикусила  губу.  Она  и  так  уже
сказала слишком много и если Селеста  узнает,  то  придет  в  ярость.  Она
должна быть рада, что он еще не догадался о ее секрете.
     - Где ты  собираешься  делать  покупки?  -  спросил  он,  меняя  тему
разговора.
     - А куда вы едете?
     - Как ты любишь говорить, это мое дело.
     Эмма вспыхнула.
     - Я не это имела в виду. Я хотела сказать,  что  вы  можете  высадить
меня там, где вам удобно.
     - Хорошо. Мы оставим лодку возле Риальто. Ты  можешь  встретить  меня
там, скажем... - он посмотрел на часы, - через пару часов.
     -  Очень  хорошо,  -  кивнула  Эмма  и  после  этого  они  больше  не
разговаривали.
     Ее  взволновала  возможность  делать  покупки  одной.  Когда   Джулио
сопровождал ее, он обычно следовал за нею и нес ее свертки, но сегодня она
чувствовала себя независимой и свободной.
     Она выбрала на рынке рыбу и овощи, которые ей наказала  купить  Анна,
затем  обратила  свое  внимание  на  другую  сторону  моста,  где  уличные
базарчики вели к Марсерии - главному торговому району Венеции. У нее  было
много времени в запасе и она бесцельно бродила глядя в витрины магазинов и
думая о том, чтобы ей увезти назад домой  как  подарки  своим  подругам  в
больнице. Здесь были  стеклянные  фигурки,  довольно  изящные  и  довольно
дешевые в отличие от изделий из  стекла,  к  которым  Эмма  приценилась  в
магазинах побольше. Но она решила пока подождать и ничего не  покупать.  В
конце концов у нее еще было много времени.
     Девушка  направилась  к  тому  месту,  где  граф  оставил  лодку  под
присмотром какого-то уличного оборванца - мальчишки с грязным  лицом  и  в
грязной одежде, но с довольно очаровательной улыбкой.
     Чтобы добраться до площадки, она пошла напрямик через  узкую  улочку,
ведущую к воде, но в конце нашла частный причал. Когда она  повернула,  то
увидела, что  путь  ей  преградили  двое  мужчин.  Оба  были  смуглокожими
итальянцами, невысокого роста и явно недружелюбно  настроенными,  судя  по
тому как угрожающе они двинулись к ней.
     Эмма попятилась, все еще не веря тому, что происходит. Это  не  могло
случиться с нею! Не в самом центре Венеции! Если  они  надеются,  что  она
какая-нибудь богатая туристка,  то  их  ждет  большое  разочарование.  Она
потратила деньги, данные Анной и в кошельке у нее осталось всего несколько
сотен лир.
     Ее  спина  уперлась  в  стену  склада,  преграждавшего  ей   путь   к
отступлению и она беспомощно посмотрела за спины мужчин, но  увидела,  что
узкий переулок слегка поворачивал и этот поворот  отлично  скрывал  их  от
глаз прохожих.
     Один из мужчина сказал что-то по-итальянски, второй громко  засмеялся
и Эмма пожалела, что не понимает шутку. Кто эти мужчины? И что они хотят?
     Затем мужчина обратился к Эмме на резком неприятном итальянском.
     - Non capisco, - осторожно ответила Эмма.
     - А, inglese, - сказал мужчина,  кивая  и  подошел  ближе  к  ней.  -
Синьорина Максвелл, si?
     Эмма нахмурилась, заколебалась, потом кивнула. Она онемела от  страха
и чувствовала, что если бы даже ей представилась возможность убежать,  она
не смогла бы сдвинуться с места.
     - Bene, bene, - мужчина  улыбнулся,  обнажив  черные  дыры  на  месте
отсутствующих зубов. Оставшиеся же были желтыми и гнилыми, и  его  дыхание
было зловонным.
     - Что вы хотите? Кто вы? - спросила Эмма с отчаяньем.
     - У нас есть послание для синьора  графа,  -  сказал  мужчина  мягко,
придвигая свое лицо к лицу Эммы, в то время как его товарищ прислонился  к
стене за его спиной и внимательно наблюдал.
     - Послание! - Эмма подумала, что она произнесла это слово  почти  как
сумасшедшая.
     - Si, послание. - Мужчина вытащил из кармана  куртки  нож  с  длинным
лезвием, блеснувшим на солнце.  Он  улыбнулся  девушке,  словно  собирался
преподнести ей какой-то очень долгожданный подарок, затем приставил острие
ножа к ее щеке.
     Эмма подумала, что сейчас упадет в обморок. Ее  колени  задрожали,  и
она никак не могла заставить себя закричать или по крайней мере произнести
хоть слово.
     - Да, послание, - повторил он мягко. - На которое он должен  обратить
больше внимания, чем на предыдущее.
     Эмма попыталась заговорить.
     - Вы... вы собираетесь меня убить? - выдохнула она наконец.
     Мужчина улыбнулся шире.
     -  Интересно,  с  чего  это  пришло  тебе  в  голову?  -  спросил  он
насмешливо. Затем задумчиво посмотрел на нож. - А, понимаю,  нож!  Он  вас
пугает, синьорина. Прошу прощения.
     Он сделал шаг назад и нож упал вниз, так  как  его  рука  опустилась.
Эмма вздохнула с облегчением.
     - Что... что это за послание? - спросила она, пытаясь  взять  себя  в
руки. Казалось, ее единственным шансом было не потерять голову.
     Второй человек сказал что-то своему товарищу, его  глаза  безжалостно
рассматривали ее,  и  она  подумала,  что  несмотря  на  брюки  и  свитер,
чувствует себя обнаженной. Но, очевидно, его слова не нашли ответа в  душе
человека с ножом, потому что тот покачал головой и сильно замахал  руками,
говоря что-то, что Эмма изо всех сил пыталась понять. Но они  говорили  на
диалекте и ей трудно было уследить за  их  быстрой  речью,  особенно  если
учесть, что она дрожала от страха. Она разобрала слова  abbiamo  fretta...
non ho tempo, которые как она знала, означали, что они спешат, но даже это
не успокоило ее.
     - А теперь, синьорина,  -  снова  обратился  к  ней  мужчина,  улыбка
вернулась к нему. - Я готов поверить, что вы не знаете, почему  вы  здесь,
но граф Чезаре поймет адресованное ему послание очень хорошо...
     Он подошел ближе, схватил ее за волосы, чтобы оттянуть голову  назад,
затем медленно и аккуратно расстегнул верхние пуговицы ее свитера, обнажил
плечо и размеренной жестокостью разрезал гладкую кожу. Крик замер в  горле
Эммы, так и не вырвавшись наружу и она потеряла сознание.
     Когда она пришла в себя, то почувствовала, что голова у нее кружится,
а перед глазами все плывет. Какое-то время она лежала на  камнях  мостовой
не понимая где находится или почему ей так плохо. Затем память вернулась к
ней, она с трудом встала на колени, оглядываясь по сторонам как испуганное
животное, но никого кроме нее в переулке не было. Она  почувствовала,  что
шея и плечо у нее мокрые и подняв руку прикоснулась  к  плечу.  Когда  она
отняла ее, то увидела, что рука вся в крови.
     Мир моментально закружился  вокруг  нее,  но  с  большим  усилием  ей
все-таки  удалось  встать  на  ноги.  Дрожащими  пальцами   она   оттянула
пропитанный кровью свитер и посмотрела вниз на  плечо,  насколько  смогла.
Кровь уже начала высыхать и опасности, что она умрет от ее потери не было.
Но из того, что она увидела, ей показалось, что мужчина вырезал у  нее  на
коже свои инициалы.
     Она достала  из  кармана  носовой  платок,  вытерла  кровь  с  рук  и
промокнула шею. Цвет ее свитера был оранжевым и кровь на нем выглядела  не
так ужасно после того, как ей удалось застегнуть пуговицы.  Она  не  могла
выйти из переулка выглядя так, словно  на  нее  напали.  Потому  что  это,
наверняка, привлечет к ней внимание и вызовут полицию. И  в  таком  случае
может открыться то предыдущее происшествие. Несмотря на  все  происшедшее,
она не могла допустить, чтобы это случилось. Если граф не хотел, чтобы  об
этом знали, она не может предать его.
     Эмма пригладила волосы руками, пытаясь  хоть  как-то  привести  их  в
порядок, подняла корзину с покупками и медленно пошла по переулку к улице.
Ее плечо немного болело, но она могла вести себя  совершенно  естественно,
если все время помнить о необходимости этого и прогнать из  головы  всякие
мысли неприятного характера.
     Граф нетерпеливо ходил туда-сюда по причалу ожидая ее и заметив,  как
она появилась из-за угла направился к ней. Он отвернул манжету  и  показал
ей на стрелки золотых часов.
     - Dio! - произнес он сердито. - Где ты была? Я жду тебя больше часа!
     - Часа? - повторила Эмма автоматически. Неужели так  долго?  -  Прошу
прощения. Я задержалась.  -  Она  немного  покачнулась  и  граф  мгновенно
схватил ее за руку.
     - Что случилось? - затем он заметил темное пятно  на  ее  свитере.  -
Mamma mia, ты ранена! Эмма, ты должна рассказать мне, что случилось?
     - Мы... мы можем сначала сесть в лодку? - спросила она слабым голосом
и он поспешно кивнул.
     - Конечно. Пошли.
     Он поставил ее корзину в лодку, заплатил мальчишке, который  все  еще
крутился  вокруг,  затем  помог  Эмме  забраться  внутрь.  Чезаре  отвязал
веревку, затем запустил двигатель и запрыгнул внутрь.
     Эмма опустилась на деревянную скамейку, которая  располагалась  вдоль
борта и попыталась собраться с мыслями. Сейчас, когда она снова была рядом
с Чезаре, ее страх прошел. Он придавал ей уверенность и на  мгновение  она
полностью расслабилась. Она взяла уже зажженную сигарету, предложенную  ей
и с благодарностью затянулась.
     - А теперь, - сказал он, прислоняясь спиной к  сиденью  и  пристально
следя за оживленным движением в этих местах канала. -  Расскажи  мне,  что
случилось.
     Эмма пересказала все настолько хорошо, насколько  только  смогла  при
данных обстоятельствах. Теперь все  произошедшее  казалось  фантастикой  и
только ощущение жжения в плече напоминало ей о том, что это не сон.  Когда
она закончила, то добавила:
     - Так что в конце концов никакого послания не было.
     Чезаре покачал головой.
     - Послание было, синьорина, - ответил он мягко. -  Или,  может  быть,
его лучше назвать предупреждением? Они знали, что я пойму, Эмма.
     Эмма бросила окурок в темную воду. Она ничего не понимала. У  кого-то
был зуб на графа Чезаре и то, что она оказалась во всем  этом  замешанной,
чистое совпадение. У нее было чувство, что если бы  этим  утром  с  графом
была Селеста, ее использовали бы вместо нее.
     Она посмотрела на Чезаре.
     - Вам не кажется, что пора мне сказать,  почему  происходят  подобные
вещи? - спросила она, чувствуя себя более сильной и способной соображать.
     Его лицо стало суровым.
     - Нет. Это пора никогда не наступит, -  ответил  он  холодно.  -  Чем
меньше ты знаешь, тем лучше. Если бы эти люди подумали,  что  ты  каким-то
образом причастна к этому делу, ты была бы мертва!
     - Вы, должно быть, шутите!
     - Но ты ведь не смеешься, синьорина, - резко  сказал  он.  -  Это  не
игра.  И  пожалуйста,  хоть   ты   и   стала   свидетельницей   нескольких
обстоятельств  совершенно   не   связанных   между   собою