ницу в Англию, и он, возможно, ее больше  никогда  не
увидит.
     Но это, по крайней мере, было той перспективой, против  которой  Эмма
не возражала. Она знала, что никогда не стала бы жить вместе с Селестой  и
графом Чезаре, зная, что они поженились и живут интимной жизнью. Эта мысль
была ей отвратительна, но она отказывалась объяснять сама себе, почему это
так.
     Тихонько встав, чтобы не побеспокоить  его,  она  пошла  по  пляжу  к
домику и к  зеленевшим  за  ним  кустам  и  деревьям,  образовавшим  центр
островка. Это был очень маленький атолл, которых было множество здесь, где
довольно легко можно было найти безлюдное место. В дальней  части  острова
виднелся еще один пляж, правда,  не  такой  привлекательный  и  затененный
листвой.
     Затем она повернулась и медленно пошла назад к тому месту, где  лежал
граф Чезаре. Она подумала, что переоденется, пока  он  отдыхает,  а  потом
позже поплавает.
     Но к ее изумлению и тревоге, когда она вернулась на пляж ниже домика,
графа там не было. Он исчез. Полотенце все еще лежало на  том  месте,  где
оставался он, но его самого нигде не было видно.
     Стараясь не поддаваться панике, Эмма в замешательстве осмотрелась,  и
ее взгляд остановился на маленьком суденышке, двигавшемся через  лагуну  с
большой скоростью. Напрягая  зрение  под  слепящими  лучами  солнца,  Эмма
тяжело глотнула. Это была моторная лодка, она  была  в  этом  уверена.  Он
уехал и оставил ее!
     Ее ноги подкосились, она покачнулась и села на  песок.  "О,  Боже,  -
подумала она с отчаяньем. - Что он делает? Как мог он уехать вот  так,  не
сказав ни слова?"
     Она почувствовала, что сейчас расплачется и заставила себя оставаться
спокойной. Нужно подумать логически. Такие вещи не случаются  просто  так.
За всем этим должна стоять какая-то причина,  раз  он  оставил  корзину  и
полотенце, то должен вернуться.
     При этой мысли она немного воспрянула духом,  но  все  равно  причина
неожиданного отъезда была неясна. Плечи ее  уныло  поникли.  Замечательный
день был испорчен, и теперь она едва сдерживала слезы.
     Эмма решительно подняла руку и потерла влажные глаза. Она  не  станет
вести себя как идиотка. Если уж дело приняло такой оборот, то всегда можно
привлечь внимание проплывающих мимо, во всяком случае,  у  нее  еще  много
времени. Было всего три часа.
     Она открыла свою сумку и достала желтый цельный купальник,  купленный
в Лондоне перед самым отъездом. Он был отделан темно-коричневым бисером  и
гармонировал с ее бледной кожей и светлыми волосами.
     Девушка переоделась в домике и направилась к кромке  воды.  Она  была
теплой, такой непохожей на холодную воду Ламанша,  в  которой  она  обычно
плавала, смело бросилась в море и лениво поплыла вперед.
     Некоторое  время  спустя  она  перевернулась  на  спину,  и  замерла,
покачиваясь на воде, ее волосы, подобно  водорослям  плавали  вокруг  нее.
Затем, опасаясь судорог, она поплыла к берегу и вышла на песок.
     Только тут она  вспомнила  о  том,  что  забыла  взять  полотенце.  С
неохотой она подняла  огромное  оранжевое  полотенце,  оставленное  графом
Чезаре, и обернула вокруг своего мокрого тела.
     Полотенце  на  солнце  нагрелось  и  укутало  ее  как  одеяло.   Эмме
показалось, что она чувствует слабый запах его лосьона для бритья  и  едва
уловимый запах тела.
     Внезапно она испугалась, но не того, что  оказалась  одна  на  пустом
острове, а своих собственных чувств к Видалу  Чезаре.  Она  слишком  много
думала о нем, позволив  его  делам  завладеть  ее  мыслями,  вытеснив  все
остальное. Пусть о нем думает Селеста, а не она. Именно Селеста  была  ему
нужна, Селеста и ее миллионы долларов, для того чтобы он мог  восстановить
пришедший в упадок старый палаццо и вернуть богатство  семьи.  И  неважно,
что при этом Селеста установит центральное  отопление  и,  пожалуй,  лифт,
потому что к тому времени они будут женаты и их жизни сольются в  одну.  В
этот момент ей больно было представлять графа  Чезаре  рядом  с  Селестой.
Интересно, как все сложится, когда они поженятся?
     Эмме стало нехорошо, и она спрятала лицо в  полотенце,  почувствовав,
как горячие слезы потекли по щекам.  Она  презирала  себя  и  свои  глупые
чувства.  Как  она  могла  вести  себя  таким  образом?  Почему   она   не
сопротивлялась чувству подавленности, которое овладевало ею?
     Девушка легла на песок и глубоко вздохнула. Солнце обдало теплом лицо
и она  устало  закрыла  глаза.  Все  что  угодно,  только  бы  убежать  от
бесполезности  мыслей,  от  осознания  чувств  к   человеку,   не   только
недосягаемом для нее, но к тому же совсем не думавшем о ней. Который  даже
не потрудился объяснить ей причину своего отъезда, прежде чем  оставить  в
одиночестве на пустынном острове посреди лагуны.



                                    7

     Лодка плавно и беззвучно подплыла к берегу, граф Чезаре  выбрался  на
песок и крепко привязал ее к шесту.
     Затем пошел вверх по пляжу,  задумчиво  закурив  сигаретку,  все  еще
поглощенный результатами своей поездки. Он чуть  не  натолкнулся  на  Эмму
прежде чем увидел ее - сжавшийся комок в оранжевом полотенце.  Она  лежала
подложив руку под голову и крепко спала. Но ее глаза  опухли  от  недавних
слез, следы которых все еще были видны на щеках.
     Приглушенно вскрикнув, он отбросил в  сторону  сигарету,  и  упал  на
колени рядом с нею. Он поступил жестоко, как животное. Ведь знал  же,  что
необъявленный отъезд взволнует ее, но не  ожидал,  что  ее  реакция  будет
такой сильной. Он убеждал себя, что она поймет, что  рано  или  поздно  он
вернется, и оправдывал свое поведение важностью  дела,  которое  ему  надо
было выполнить. Но это не оправдывало тот факт, что он  использовал  ее  в
своих целях, какими бы благородными они ни были. Это нельзя было простить.
     - Эмма, -  прошептал  он  мягко,  но  настойчиво,  легко  потянув  за
полотенце.
     Полотенце съехало и открыло мягкую детскую линию ее плеча и шею, в то
время как мокрый купальник четко подчеркнул оформившуюся полноту ее груди.
     Чезаре, хотя и привык к формам и коварству женского тела,  обнаружил,
что его чувства пробудились независимо от него,  и  он  не  смог  удержать
пальцы, ласково скользнувшие по гладкой коже ее рук.
     - Эмма, - произнес он снова, слегка  встряхнув  ее.  Большие  зеленые
глаза широко открылись, и она непонимающе посмотрела на него.
     - Чезаре, - сказала она с удивлением. - Где... О! - Память  вернулась
к ней и она резко села, освободившись от его рук. - Вы... Вы вернулись!
     Чезаре все еще стоял на коленях и смотрел на нее.
     - Да, вернулся, - спокойно согласился  он.  -  Извини,  если  я  тебя
напугал.
     - Вы... вы не напугали  меня,  -  возразила  она,  стараясь  говорить
сердито, хотя это было трудно теперь, когда он вернулся.
     - Тогда почему ты плакала? - спросил он слегка прищурившись.
     - Я... я не плакала, - горячо запротестовала она. - Ради бога,  я  не
ребенок.
     - Разве? - пробормотал он, погладив ее по щеке ласковой рукой. -  Мне
ты не кажешься очень взрослой.
     - О, прекратите! - закричала она, отталкивая  его  руку,  и  наклоняя
голову, чтобы не смотреть на него.
     - Эмма, - сказал он торжественно. - Я прошу извинить меня за то,  что
сделал. Это непростительно, но тем не менее было очень необходимо.
     Эмма взглянула на него. В глазах ее вспыхнуло пламя.
     - Я сказал вам, забудьте это! Просто отвезите меня назад в Палаццо. Я
хочу уехать отсюда немедленно!
     Чезаре внимательно посмотрел на нее. Оранжевое полотенце сползло с ее
плеч, и она сидела в лучах заходящего солнца, маленькая сердитая  девочка,
которая тем не менее, казалось, воплощала в себе все то, что было  теплым,
сладким и женственным.
     - Эмма... - он произнес ее имя мягко  и  увидел,  как  она  испуганно
вздрогнула.
     Его пальцы погладили кожу ее руки, она была  так  близко,  он  ни  на
мгновение не сводил с нее пристального взгляда. Затем рука  скользнула  по
затылку, он слегка наклонил ее голову назад, чтобы она не  могла  опустить
глаза. Подавшись вперед, он опустил голову и прикоснулся губами к ее  шее,
ее глаза закрылись, и он мягко опустил ее на песок.
     Его рот раздвинул ее губы  медленным  вялым  поцелуем,  который  стал
глубже и сильнее, когда он почувствовал ее мгновенную реакцию.  Для  Эммы,
только что пробудившейся, и все еще полусонной, его губы  были  теплыми  и
желанными, и ее  реакция  была  более  откровенной  в  этом  летаргическом
состоянии.
     - Dio, - простонал он, чувствуя  под  собою  податливую  мягкость  ее
тела. Юные уста чувственно двигались под его губами  и  языком,  возбуждая
его, несмотря на то, что он невероятным усилием воли сдерживал себя. Видал
почувствовал, что теряет голову.
     Он хотел успокоить ее, как-то сгладить свое  жестокое  поведение,  но
вместо этого его мягкость превращалась в страсть,  и  он  понял,  презирая
себя за то что делает, что хочет ее как женщину.
     Сверхчеловеческим усилием он заставил себя оторваться от нее и  встал
приглаживая волосы слегка дрожащими руками.
     - Ради бога, Эмма, - произнес он более резко, чем намеревался,  злясь
на самого себя за свои дикие желания, - вставай и перестань вести себя как
cortigiana! - В его голосе была насмешка и неприязнь.
     Эмма поднялась с песка, заворачиваясь в полотенце.
     - Что значит это слово? - спросила она  тихо.  -  Оно  не  из  нашего
словарика.
     - Cortigiana! - его тон был все таким же насмешливым. - Найдешь его в
словаре. А теперь пошли! Одевайся и будем  возвращаться  в  Палаццо.  Твоя
мачеха, наверно, интересуется, где ты? Матерям свойственно  волноваться  о
своих детях, не так ли?
     - О, Чезаре! - воскликнула она. - Как ты можешь?
     Он  отвернулся.  Было  ужасно  стыдно  и  за  свои  действия   и   за
произнесенные слова, чтобы уничтожить  чувства,  которые  он  мог  в  жней
пробудить. Он был свиньей и беззаботным дураком, думающем только  о  своих
собственных удовольствиях.  Но  она  была  такой  удивительно  желанной  и
нетронутой, и все мысли  о  Селесте,  или  о  какой  либо  другой  женщине
исчезли, когда его губы прикоснулись  к  ее.  Было  бы  так  восхитительно
научить ее искусству любви, но он был более чем на  двадцать  лет  старше,
опытный и пресыщенный, и не имел права похищать  эту  свежесть.  Ей  нужен
более молодой мужчина, намного моложе чем  он,  с  которым  она  могла  бы
разделить трудности и ошибки  неопытности.  Кроме  того,  он  жил  опасной
жизнью, ходя по лезвию бритвы, и ни одна  женщина  не  заслуживала  такого
отношения, даже Селеста. Он должен решить это дело прежде, чем  Селеста  и
ее миллионы все погубят.
     Когда Эмма переоделась, она вернулась к нему, заворачивая купальник в
полотенце.
     - Я готова, - сказала она бесцветным голосом, он  кивнул  и  выбросил
окурок сигареты, которую он курил дожидаясь ее.
     Он забрался в лодку, затем протянул девушке  руку,  чтобы  помочь  ей
сделать то же самое. Она споткнулась о  борт  и  едва  не  упала  на  дно,
удержавшись только благодаря его телу. Эмма почувствовала, как  напряглись
его мышцы в тот момент, когда она прижалась к нему, и умоляюще произнесла:
     - Чезаре, пожалуйста!
     Он стиснул зубы и оттолкнул ее, отвязал веревку и бросил ее в воду.
     - Мы должны найти тебе парня, Эмма, - сказал он сухо.  -  Похоже,  ты
стала  одержима  мыслью  о  том,  чтобы  заняться  любовью.  Может   быть,
какой-нибудь юноша твоего возраста сможет погасить это пламя.
     Эмма не могла поверить своим ушам. Мгновение она  молча  смотрела  на
него широко открытыми глазами,  потом  сердито  топнула  ногой,  благодаря
какой-то чисто женской интуиции понимая, что это не вся правда.
     - Я сама буду выбирать себе друзей, спасибо, - ответила она  холодно.
- И не воображайте, что я попытаюсь спровоцировать вас, сеньор граф. Ничто
не заставит меня снова заговорить с вами, разве только  у  меня  не  будет
другого выхода.
     - Очень хорошо, синьорина. Это меня очень радует. Я не  привык  иметь
дело с импульсивными подростками, которые бросаются мне на шею.
     - О! О! - Эмма не  находила  слов  для  ответа,  и  чувствовала,  что
предательские слезы снова выступили на глазах. Она  отвернулась  от  него,
спустилась вниз в каюту и не покидала ее на  протяжении  оставшейся  части
пути.


     У Селесты был очень раздражающий день. Головная боль, беспокоившая ее
во сне и заставившая ее проснуться в таком подавленном  состоянии,  быстро
исчезла после двух таблеток, принесенных ей служанкой с  чашкой  утреннего
кофе. Селеста никогда не испытывала такого внезапного облегчения и  одарив
служанку снисходительной улыбкой, сказала:
     - Ты можешь наполнить мне  ванну,  Анна.  Я  чувствую  себя  довольно
хорошо и думаю, что в конце концов, составлю графу компанию.
     На лице Анны не было никаких эмоций.
     -  К  сожалению,  сеньор  граф  уже  покинул  Палаццо,   -   спокойно
проговорила она. - Невозможно, чтобы мадам присоединилась к нему.
     У Селесты  мелькнуло  подозрение,  что  служанка  наслаждается  ролью
советчицы. Ее голос тут же стал резким:
     - Не понимаю! Мы с сеньором графом должны были отправиться на  пикник
сегодня утром. Не мог же он поехать один!
     Анна покачала головой.
     - Нет, мадам. Синьорина Эмма поехала  с  ним.  Они  покинули  Палаццо
почти час назад.
     Пальцы Селесты с  ярко  красными  наманикюренными  ногтями  судорожно
вцепились в покрывало, но она сумела сдержать приступ  ярости,  охватившей
ее.
     - Понятно, - произнесла она спокойно. - В таком случае, хорошо, Анна.
Но ты все равно можешь наполнить мне ванну. Я не могу лежать  здесь  целый
день, и мне интересно осмотреть Венецию.
     Анна подняла темные брови.
     - Si, si, мадам, - ответила она,  и  с  неохотой  наполнила  огромную
ванну, и добавила пену, которую указала Селеста.
     - Это все, - злорадно улыбнулась  Селеста.  Анна  вежливо  кивнула  и
удалилась.
     Но успех Селесты с Анной ни в коем  случае  не  успокоил  ту  ярость,
которая все еще бушевала в ее груди  при  мысли  о  том,  что  Эмма  будет
наедине с графом Чезаре целый день. Как она осмелилась? Внутри Селесты все
кипело. Не может быть, чтобы он интересовался таким ничтожеством как Эмма.
Селеста не сомневалась в своей собственной красоте и знала,  что  рядом  с
ней светлые  волосы  и  бледное  лицо  падчерицы  казались  бесцветными  и
безжизненными.
     И все же, временами, даже Селеста замечала ее более  теплую  и  более
интересную натуру, и немного боялась, что вскоре, когда она  постареет,  а
Эмма достигнет расцвета, они поменяются местами. Но она была уверена,  что
когда наступит это время, жизнь Эммы и ее собственная разойдутся навсегда.
     Днем Селеста отдыхала, затем стала  готовиться  к  возвращению  графа
Чезаре и падчерицы. Важно, чтобы Чезаре не  заметил,  что  его  отсутствие
как-то задело ее. Но Эмма узнает остроту  ее  языка  за  то,  что  посмела
ослушаться и не посчиталась с указаниями, которые  она  дала  относительно
графа.
     Ближе к вечеру в Палаццо приехал молодой человек. Селеста отдыхала  в
лоджии,  ее  напускное   спокойствие   было   только   лицевой   стороной,
предназначенной для графини, в то время как глаза и уши настороженно ждали
приближения моторной лодки.
     Молодого человека представили ей  как  Антонио  Венкаре,  двоюродного
брата графа Чезаре и сына дочери  графини  Джузеппины.  Он  был  не  таким
высоким как граф, но имел очень привлекательную  внешность  без  признаков
женственности. По оценкам Селесты ему было года двадцать три, и пристально
посмотрев на графиню, она догадалась,  что  должно  быть,  старая  женщина
неожиданно пригласила этого молодого человека ради Эммы. В  конце  концов,
она не меньше Селесты желала, чтобы граф женился на ее крестнице,  а  Эмма
мешала им обеим.
     Если это было действительно так, а Селеста была почти уверена в этом,
это был интересный план, который она всем сердцем одобряла.
     Она  с  энтузиазмом  приветствовала  Антонио,  задала  ему  несколько
вопросов о нем самом и о карьере, которую он для себя планировал.  Антонио
был удивлен ее интересом, потому что она выглядела особенно привлекательно
в обтягивающем платье из зеленого шифона, подчеркивавшем  совершенство  ее
фигуры и великолепие золотисто-рыжих волос.
     - Мой отец - судовладелец, - объяснил он, улыбаясь. -  У  него  много
кораблей и как только я окончу колледж,  то  начну  заниматься  делом,  вы
понимаете?
     Его английский был не настолько  хорошим,  как  у  графа  Чезаре,  но
акцент был приятным и Селеста с удовлетворением подумала,  что  ему  будет
легко очаровать неопытную Эмму.
     Графиня оставила их вдвоем и отправилась похлопотать о  дневном  чае,
привычка, которую она переняла у своих английских друзей, и моторная лодка
почти незамеченной причалила к ступенькам внизу.
     Эмма выпрыгнула  из  нее,  оставив  Чезаре  разбираться  с  вещами  и
побежала вверх по ступенькам к своей комнате.  Ее  щеки  пылали,  а  глаза
горели.  Она  резко  остановилась,  увидев  мачеху  и  красивого  молодого
итальянца, входивших в лоджию. Их внимание мгновенно обратилось к ней. Она
не знала, что непривычный бег вверх по стольким ступенькам  вызвал  на  ее
щеках здоровый румянец, придав ее обычно бледным чертам необычную живость,
а огонь, горевший в глазах осветил ее лицо ярким сиянием.
     - О! - удивленно вскрикнула она, а рука автоматически прикоснулась  к
горлу, так как она пыталась восстановить дыхание.
     Глаза  Селесты  были  холодными,  но  губы   улыбались,   когда   она
произнесла:
     - А, ты вернулась, Эмма. Как видишь у нас гость. Это двоюродный  брат
графа Чезаре, Антонио Венкаре. Антонио, это моя падчерица Эмма Максвелл.
     Антонио с вежливой уверенностью, которую он приобрел за несколько лет
общения с женщинами, галантно взял руку Эммы и поднес ее  к  губам.  Затем
увидев, что девушка покраснела еще больше, произнес:
     - Рад с вами познакомиться, синьорина. Нечасто этот палаццо  украшает
присутствие двух таких очаровательных леди.
     -  Очень  красиво  сказано,  -  раздался  насмешливый   голос,   Эмма
напряглась и резко выдернула руку, и тут же  поняла,  что  ее  реакция  на
графа Чезаре не укрылась от глаз Селесты.
     - Buon pomeriggio, Чезаре, - сказал Антонио, улыбаясь сарказму своего
брата. - Полагаю, ты хорошо провел день.
     Чезаре пожал плечами и посмотрел на Селесту.
     - А, cara, - пробормотал он. - Надеюсь, тебе лучше?
     Селеста подошла к нему и по-хозяйски взяла за руку.
     - Намного, намного лучше, дорогой, - ответила она тепло  улыбаясь.  -
Но я скучала по тебе. - Она состроила игривую гримасу. - Но я рада, что ты
взял Эмму с собой. Ей было бы скучно здесь одной. - Она бросила взгляд  на
свою падчерицу,  которая,  казалось,  была  занята  тем,  что  сплетала  и
расплетала пальцы. - Ну, а теперь здесь Антонио, так что Эмма, наверно, не
будет одинока.
     Антонио слегка поклонился.
     - Я буду рад сопровождать синьорину Эмму, куда бы она не пожелала.
     Чезаре вдруг наскучило все происходившее.
     - Не говори раньше времени, брат мой, - сказал он.  -  Дай  синьорине
время узнать тебя. Она англичанка, а англичанкам нужно  время,  чтобы  все
обдумать. Они не... как бы это сказать?.. Не  такие  порывистые,  как  мы,
итальянцы.
     Эмма быстро посмотрела на них.
     - Не надо обо мне беспокоиться, - поспешно перебила она.
     - Не будь такой, Эмма, - мягко сказала Селеста. -  Антонио  подумает,
что ты ужасно бестактна.
     Эмма никогда еще не чувствовала такую неловкость и  замешательство  и
беспомощно пожав плечами, убежала  в  свою  комнату,  предоставив  Селесте
строить любые подлые планы, какие только могли прийти в ее сообразительный
ум. Именно в это мгновение ей было все равно, что устроит Селеста. Ей было
необходимо побыть од