же тут мочь, - кротко сказал  я.  -  Вы  же  должны  знать,
откуда вы их получаете. И в  солидных  количествах  -  чтобы  продавать,
раздавать. Как мне говорили, у вас всегда этого добра полно.  Значит,  у
вас должен быть регулярный поставщик... разве не так? Он-то мне и нужен.
   "Источник,  -  думал  я.  -  Источник,  который  снабжает  нескольких
поставщиков. Наркотики - это как чудовище со щупальцами. Отрежешь  одно,
и на его  месте  отрастает  другое.  Войну  с  наркотиками  не  выиграть
никогда. Но сражаться с ними нужно, хотя  бы  ради  глупеньких  девушек,
которые обрекают себя на муки. Ради хорошеньких девушек. Ради Даны. Ради
Каролины...  моей  погибшей  матери-бабочки,  которая  спасла  меня   от
пристрастия к наркотикам".
   - Вы не знаете... - Казалось, у Лэнса Кингшипа дыхания не хватает.  -
Это невозможно. Я не могу рассказать. Меня... меня убьют.
   Я покачал головой.
   - Это останется только между нами. Никто никогда не  узнает,  что  вы
мне рассказали. Разве что сами разболтаете, как  ден  Релган  в  игорном
клубе.
   - Я не могу, - в отчаянии сказал он.
   - Если нет, - как бы между прочим сказал  я,  -  сначала  я  расскажу
полицейским, которые расследуют попытку убийства в моем доме,  что,  моя
соседка в точности опознала вас в том  налоговом  инспекторе.  Этого  не
достаточно, чтобы обвинить вас, но вполне хватит, чтобы  вы  попали  под
следствие... по поводу доступа к наркотикам и так далее.
   У него был жуткий вид.
   - Во-вторых, - сказал я, - я позабочусь, чтобы узнали, что  неразумно
приглашать  вас  на  вечеринки,  несмотря  на  ваши  маленькие  подарки,
поскольку в любой момент может нагрянуть полиция. Я уверен, что  держать
у себя определенные наркотики до сих пор считается правонарушением.
   - Вы... вы...
   Я кивнул. Он не мог подыскать ругательства.
   -  Я  знаю,  где  вы  бываете.  В  каких  домах.  Все  говорят.   Мне
рассказывали. Одно словечко на ухо отделу по борьбе с  наркотиками...  и
вы станете самым нежеланным гостем в Британии.
   - Я... я...
   - Да, я знаю, - сказал я. - Это смысл вашей жизни - ошиваться в таких
местах. Я не стану просить вас не делать этого.  Не  стану  просить  вас
перестать делать свой подарочки. Просто скажите мне,  откуда  вы  берете
героин. Не кокаин, не марихуану, только героин. Смертельный наркотик.
   В его страдальческом взгляде появилось что-то коварное.
   - И не думайте, - сказал я, заметив это,  -  что  сможете  отделаться
старой ложью. Вы прекрасно понимаете, что ваш рассказ пойдет в отдел  по
борьбе с наркотиками. Не беспокойтесь. Таким кружным путем, что никто не
свяжет этого с вами. Но ваш нынешний поставщик, скорее всего, вылетит из
бизнеса. Если это случится, вы свободны.
   Он трясся так, словно ноги у него вот-вот подломятся.
   - Не забудьте, -  рассудительно  сказал  я,  -  если  один  поставщик
вылетит из бизнеса, вы сможете найти другого. Через год или около того я
могу спросить у вас и его имя.
   Его лицо покрылось потом. Он просто не мог поверить.
   -  Вы   хотите   сказать...   это   все   будет   продолжаться...   и
продолжаться...
   - Верно.
   - Но вы не можете!
   - Я думаю, что это вы убили Джорджа Миллеса. Вы явно  пытались  убить
меня. Вы чуть не убили моего друга. Почему вы думаете, что я  не  захочу
отомстить?
   Он уставился на меня.
   - Я прошу очень немногого, - сказал я.  -  Время  от  времени  будете
писать несколько слов - только и всего.
   - Не моей рукой, - в ужасе сказал он.
   -  Нет,  вашей,  -  решительно  ответил  я.  -  Чтобы  было  написано
правильно, без ошибок и прочего. Вы не беспокойтесь, с  вами  ничего  не
случится. Я обещаю,  что  никто  никогда  не  найдет,  откуда  поступает
информация. Никто никогда не узнает, что все идет через меня.  Ни  ваше,
ни мое имя никогда не будет упоминаться.
   - Вы... вы уверены?
   - Уверен.
   Я вынул маленький блокнот и фломастер.
   - Пишите, - сказал я. - Имя вашего поставщика.
   - Не сейчас, - заколебался было он.
   - Почему нет? - спокойно спросил я. - Покончим с этим. Садитесь.
   Он сел за один из своих хромированно-стеклянных кофейных  столиков  в
совершенном оцепенении. Он написал в блокноте имя и адрес.
   - Подпишите, - мимоходом сказал я.
   - Подписать...
   - Конечно. Ваше имя.
   Он написал:  Лэнс  Киншип.  А  затем,  ниже,  с  росчерком,  добавил:
кинорежиссер.
   - Прекрасно, - ровно произнес я. Взял  блокнот,  прочел  то,  что  он
написал.  Иностранная  фамилия.  Лондонский  адрес.  Одно  щупальце  под
топором.
   Я сунул в карман документик, который в следующем году снова  заставит
его покрыться испариной... и еще через  год,  и  еще.  Этот  документ  я
засниму и спрячу.
   - Все? - оцепенело выдавил он.
   - Пока все, - кивнул я.
   Он не встал, когда я ушел от него. Так  и  остался  сидеть  на  своем
черном лакированном стуле  в  футболке  и  белых  брюках,  ошеломленный,
онемевший, уставившись в никуда.
   Ничего, самоуверенность  к  нему  вернется.  К  этим  квазитворческим
личностям она всегда возвращается.

***

   Я вышел на улицу, туда, где ждали меня  Клэр  и  Джереми,  и  немного
постоял на морозном воздухе, прежде чем сесть в машину.
   "Жизнь большинства  людей,  -  думал  я,  -  не  касается  глобальных
вопросов, а состоит только из решения насущных проблем. Она не  касается
великих задач спасения человечества - только создания  порядка  в  одном
каком-нибудь месте, в малых делах контроля и поддержания равновесия".
   Ни моя жизнь, ни жизнь Джорджа Миллеса никогда не решали судеб наций,
но наши действия могут изменить жизнь отдельных людей, и мы это сделали.
   Та неприязнь, которую я испытывал к нему живому, была несовместима  с
тем расположением, которое я испытывал теперь к нему мертвому.  Я  понял
его мысли, его намерения, познал его веру. Я  разрешил  его  загадки.  Я
выстрелил из его ружья.
   Я сел в машину.
   - Все в порядке? - спросила Клэр.
   - Да, - ответил я.