Я искренне удивилась.
     - А чего это ради мне там нужно было бывать?
     - Чтобы проверить... Ну, ладно... Вы знакомы с Михалиной Колек?
     О Михалине Колек я знала довольно много, хотя это трудно было назвать знакомством. Какая-то невероятно ошалелая обожательница Доминика, которую мне постоянно ставили в пример по поводу того, какую пользу должна приносить женщина. Возможно, по его мнению, мне нужно было видеть в ней соперницу и стараться ее превзойти.
     - Постольку, поскольку. Знаю, что есть такая, два-три раза вроде бы ее видела, но никогда в жизни с ней не говорила.
     - А откуда вы знаете?
     - Секундочку. Что откуда я знаю?
     - Что она вообще есть? И как выглядит, ведь если вы ее видели...
     - О ее существовании меня проинформировал пан Доминик. Я увидела ее с ним, спросила, что это за монстр, он сообщил мне ее фамилию, и все. Если он соврал, я на себя ответственности за это не возьму и прошу на меня все не валить.
     - Да нет, что вы! А может быть, вы знаете, где жила пани Колек?
     - Не имею ни малейшего понятия.
     - А где живет сейчас?
     - Тоже не знаю.
     - Но хотели бы знать?
     Я удивилась еще больше.
     - А на кой шут мне такие важные сведения?
     Страшно мне интересно знать, где живет пани Колек! Да пусть себе живет хоть в шалаше в лесу или в Королевском замке, меня это не касается. Как-нибудь проживу, не зная этого!
     - И все же я вам скажу. Теперь она живет в Служевецкой Долинке, а вот раньше она жила на Ружаной, дом три, квартира шестнадцать.
     - Ну и что? - спросила я, прежде чем до меня дошел смысл того, что сказал майор. - Мне что - к ней в гости идти? Не хочу!
     - А может, тебе все же стоило бы сходить? - ядовито буркнула тетка Иза. - Выразить свои соболезнования...
     - Все равно не хочу.
     Майор все это стерпел, однако отобрать у себя инициативу не позволил.
     - А это вам ни о чем не говорит? Предыдущий адрес?
     Я пожала плечами, что наиболее точно выражало мое отношение к этому делу.
     - Похоже на то, что пани Колек давно уже прибрала к рукам пана Доминика. Или наоборот. Может быть, вам лучше было бы задать все эти вопросы ей, а не мне?
     Майор ничего не ответил на мое любезное предложение, зато вмешалась бабушка.
     - Я вижу, что беседа несколько затягивается, - с укоризной произнесла она. - Мы все уже поужинали, однако мне представляется, что кое-какие напитки просто необходимы. Если вина моей внучки все еще в полной мере не доказана и имеются определенные сомнения, думаю, что господа могут проявить некоторый такт и принять участие. Ольга что-нибудь приготовит. Прошу!
     Тетку Ольгу вынесло из-за стола, однако ее недовольство прямо-таки зазвенело в воздухе. Майор не устоял перед бабушкой, поскольку перед ней не устоял бы даже стол, и скромно попросил чаю, а сержант последовал его примеру. После чего опять вылезла та же тема.
     - Как по-вашему, насколько вы сумели заметить...
     Как пан Доминик относился к пани Колек?
     Я уже начала терять терпение с этой идиоткой Михалиной, поэтому тяжело вздохнула.
     - Не имею никакого понятия и могу предположить абсолютно все. В те времена мне казалось, что он считает ее чем-то вроде верного слуги, но я могу ошибаться. А вы не могли бы спрашивать меня о чем-то таком, что касается меня лично и о чем я хоть что-то знаю? Я охотно вам отвечу.
     - Да пожалуйста, - легко согласился майор. - Там, во Владиславове, вы не смогли вдвоем выключить сирену, и вам кто-то помог. Вы случайно не знаете, кто это был?
     - Случайно знаю, - ответила я и вдруг задумалась. Ведь этот тип мог соврать что угодно, документов его я не видела, и что же я тогда знаю? Ничего. Хотя нет, о Еве Дарко он говорил, как настоящий сын... - Я хочу сказать, что он представился: Лукаш Дарко, сын Евы Дарко, той самой гениальной проектировщицы интерьеров. Думаю, что он сказал правду. Работает таксистом.
     - Таксистом? И что - он был там по службе?
     - Наверное да, так как ждал клиента. И дождался.
     - А вы сами этого клиента видели?
     - Видела. Настолько, насколько можно увидеть в темноте с расстояния больше десяти метров. Какое-то существо в брюках обозначилось рядом с его машиной и село в нее, так кто же еще, как не клиент, правильно?
     - Мужчина?
     - Вот этого я не могу сказать. Теперь и женщины ходят в брюках.
     - Я так понимаю, что вы разговорились?
     - Точно. На крыльце у Элеоноры. Мой двигатель работал, а мы сторожили, чтобы никто этим не воспользовался. Примерно полчаса - минут сорок.
     Потом появился клиент, и компания сама собой распалась.
     - То есть Лукаш Дарко уехал оттуда около половины двенадцатого. А когда он приехал? Это не упоминалось в разговоре?
     - Нет. Думаю, что не утром, потому что никто бы не удержался, чтобы не сказать о целом дне ожидания. Мы больше говорили о вкусах, об автомашинах вообще... Ни о чем конкретно.
     - Понимаю...
     Что-то мощно грохнуло. Тетка Ольга не справилась с моей кухней, вместе с грохотом мы услышали ее отчаянный крик. Я уже хотела броситься туда, но меня удержал каменный взор бабушки. Мы все еще недвижно торчали у стола, в кухне что-то фарфорово звякало, казалось, что тетка уже одерживает верх над стихией, как вдруг очередной ее крик заставил нас подскочить. В нем звучал смертельный ужас.
     В одно мгновенье в кухне оказалась вся компания, за исключением бабушки. Бабушка величественно прибыла чуть позже.
     Тетка Ольга стояла возле раковины посреди остатков всего, что находилось на щедро загруженном подносе, в луже самых разнообразных напитков, и с ужасом и отвращением держала двумя пальцами мою большую половую тряпку, которая раньше была махровым купальным полотенцем. Тряпка была светло-кремовая, и на ней в изобилье виднелись страшные кроваво-ржавые пятна...
     Ясно. Мой палец, отрубленный топором. Мне показалось, что я смыла всю кровь, но я забыла о половой тряпке, на которую, видимо, тоже здорово натекло. Я не воспользовалась ею для смывания и вытирания крови, вместо этого использовала полный рулон бумажных салфеток, которые обычно служат мне для самых разных целей. Тряпку я старалась не трогать, так как ее после этого пришлось бы стирать. Но бумажных салфеток мне не хватило, я забыла возобновить их запасы, а тетка, по всей видимости, полезла за половой тряпкой, которая имеется в каждом доме и, как правило, находится под раковиной...
     В кухне повисло тяжкое молчание.
     - Так ты его ножом убила? - неожиданно спросила тетка Иза с явным интересом.
     Я бросилась, чтобы забрать эту проклятую тряпку из рук тетки Ольги, но меня опередил майор. Он влез прямо на осколки и сам взял тряпку, а потом обернулся ко мне.
     - Мне очень жаль, милая пани, но боюсь, что вынужден забрать это на анализ.
     - Да забирайте себе на здоровье, - безнадежно согласилась я, и вдруг оживилась с надеждой:
     - А вы мне отдадите ее уже выстиранной?
     Молчавший чуть ли не все это время сержант моментально вынул из кармана аккуратно сложенный прозрачный пластиковый пакет, развернул его, подсунул майору, и тряпка полетела внутрь пакета.
     Майор слез с осколков.
     - Это будет зависеть от результатов исследования. К сожалению, вполне вероятно, что вы навсегда лишитесь этой вещи.
     - Да какое там "лишитесь"! Разве что вы ее потеряете... У меня группа крови АВ Rh+. Я сейчас не помню, какая группа у Доминика, но знаю, что другая, так что можете исследовать ее сколько вам влезет. Я могу здесь убраться?
     У меня снова мелькнула надежда, что он мне не разрешит, в результате чего уборкой вынуждены были бы заняться тетки и дядьки, но, к сожалению, он согласился. Я подняла поднос, с которым ничего не случилось, и заодно сделала напитки для всех. Они пережидали мою деятельность в гостиной.
     Когда я внесла заново уставленный напитками поднос, светская беседа была в самом разгаре, причем основной ее темой была я. Бабушка с достоинством выражала готовность оплатить для меня адвоката, дядя Филипп ручался, что когда-то я была доброй и воспитанной девочкой, а тетка Иза настойчиво выспрашивала, как собственно было совершено это преступление и где были найдены мои отпечатки пальцев. Майор отвечал всем очень охотно и крайне дипломатично.
     Попутно я узнала, что Доминика действительно застрелили из его собственного оружия, и вовсе не с громадного расстояния, а с близкого. Интересное дело. Как же это могло быть? Из двустволки жаканом на кабана?.. Причем у этой двустволки чего-то там не доставало. Меня все это ни в малейшей степени не трогало, зато очень расстроило дядю Игнатия, который упорно настаивал, что более короткое дуло сводит на нет точность стрельбы. Ну и пусть себе сводит, какое мне до этого дело? Меня не интересовали технические детали, абсолютно мне чуждые, однако я прекрасно помнила, что Доминик хвастался какими-то, иногда самыми странными, усовершенствованиями и переделками различных вещей. Я заколебалась, не обнародовать ли мои подозрения о том, что это вовсе не он выполнял все подобные усовершенствования и переделки, а был у него кто-то еще, какая-то таинственная фигура, которая и делала за него всю работу.
     А он лишь присваивал себе успехи этой фигуры.
     Возможно, что, разнервничавшись из-за убийства и будучи чертовски зла на Доминика, я бы и высказала свою точку зрения, если бы в этот момент не зазвенел мобильник майора. Допрос закончился, как отрезанный. Мне еще было сообщено, что я не должна покидать пределы города и менять адрес без согласия властей, после чего оба представителя означенных властей исчезли, словно их и не было.
     Долгое время в моем доме царило молчание.
     - А вообще-то интересно, - задумчиво произнесла тетка Иза, глядя на дверь, - почему они не забрали ее в тюрьму?..
     - В КПЗ, - поправил ее дядя Игнатий.
     - Должна же существовать хоть какая-то семейная солидарность, - осуждающе заметила бабушка куда-то в пространство.
     - Я не привыкла... - начала тетка Ольга с кровавым румянцем на щеках.
     - Дело в том, - решительно прервала я все инсинуации родственников, - что у нас КПЗ и тюрьмы переполнены. Подозреваемых не сажают даже в том случае, когда они могут совершить мошенничество. А я не принадлежу к власть имущим ни в какой области, так что мне даже смошенничать не удастся.
     - Но, Изочка, - сказал расстроенный дядя Филипп, - может быть, она его все-таки не убила?..
     Глаза тетки Изы как-то странно сверкнули, и она бросила на своего мужа совершенно убийственный взгляд, чего я в тот момент абсолютно не могла понять...

***

     По пути на Повонзковское кладбище Бежан и Забуй обменялись между собой всего парой фраз.
     - Проклятая жизнь, - сказал Бежан.
     - Если что, то у них у обеих есть алиби, - с явным недовольством констатировал сержант Забуй.
     На этом беседа завершилась.
     У четвертых ворот полицейских ждал сотрудник, который проводил их к нужной могиле. Там они наткнулись на Роберта Гурского.
     - Я случайно услышал сообщение по полицейскому радио, - сказал Роберт. - В патрульной машине. Этот тип, который Дарко, вроде бы возвращается из Млавы, и я намеревался перехватить его по дороге, но меня как-то смутило упоминание о вдове.
     Так что я на всякий случай...
     Они добрались до места, и Бежан посмотрел кругом.
     Зрелище было отнюдь не отвратное, разве что довольно мрачное. Между двумя могилками лежал большой ком черных одежд, под которым обнаружилось человеческое тело, что можно было определить только по тому, что с одного конца торчали ноги в черных лакированных туфлях. Дамских. Что ж, дело житейское: охваченная отчаянием вдова возлегла на могилку покойного мужа и с горя потеряла сознание. Кстати, именно так и подумала одна. из кладбищенских уборщиц, наводившая порядок неподалеку. Вначале она обратила внимание на одежду, а уж потом распознала под тряпками человека и разозлилась, что какая-то баба так усиленно декларирует свои чувства как раз на ее участке. Полагая, что та заснула, она попыталась ее разбудить, вначале криком, а потом - потряся за плечо. В результате выяснилась страшная правда, к тому же обнаружилась кровь на затылке, поэтому уборщица немедленно и вполне разумно уведомила компетентные органы.
     Компетентные же органы передали информацию дальше, а по дороге ее услышал Роберт.
     Он приехал уже после врача, поэтому смог осмотреть черную фигуру и без каких-либо затруднений опознал Михалину Колек. Не подлежал ни малейшему сомнению тот факт, что ее ударили в тыльную часть головы твердым предметом. С моментальным эффектом.
     Соседняя могила была семейной усыпальницей неких Домиников. Впервые ее услугами воспользовались в 1927 году от Рождества Христова.
     - Вот мы и получили список гостей, - довольно мрачно изрек Бежан.
     - Надо было надавить на нее с самого начала, - расстроился Гурский. - И что мы теперь будем делать?
     - Не так уж важно, что мы теперь будем делать, вопрос в том, кто ее убрал. Ясно, что ни одна из двух Из Брант.
     Чтобы в этом удостовериться, Гурский тут же начал считать.
     - Она уехала на такси у нас на глазах. Она - на кладбище, вы - на Круткую. Я так понимаю, что обе Изы Брант были уже там, так что ни одна из них просто не успела бы совершить это злодеяние. Кроме того, сейчас уже темнеет, чудо еще, что эта уборщица оказалась здесь сегодня, а не завтра утром.
     А может, она что-нибудь видела?
     - Кто?
     - Уборщица.
     Бежан все это время размышлял, и выводы выкристаллизовались у него сами собой. Доминика Иза Брант еще могла бы убить, а вот Михалину Колек - никоим образом. Можно было бы принять версию о случайном преступнике, который болтался по кладбищу, но случайные преступники обычно нападают с целью грабежа, а у Михалины Колек никто ничего не забрал, даже сумочку не вырвал, сумочка лежала под ней. Поэтому мотив нападения должен быть иным, и тут возникает вопрос: кому эта баба сказала, что едет на кладбище в столь позднее время?
     - Уборщица в любом случае под рукой, так что допросим ее сразу же, - ответил он на последний вопрос Роберта. - А что она вообще тут делала? Все уборщицы и садовники, как правило, работают с утра, а не по вечерам.
     - Здесь ее допросим или в управлении?
     - Здесь. Может, она сумеет на что-то указать пальцем?
     Кладбищенская уборщица оказалась нормальной женщиной среднего возраста, не пугливой, не болтливой и вполне рассудительной. Никакого криминала за ней, по всей видимости, не было, так что отвечала она на все вопросы охотно и подробно.
     Да, как правило, они начинают свою работу как можно раньше, сразу же после восхода солнца, но бывает, что она затягивается до самого вечера, если, к примеру, мешают похороны. На этот раз она сделала днем перерыв, так как к ней домой должен был прийти слесарь-водопроводчик: унитаз у нее потек.
     Слесарь был, сделал все, что требуется, а на кладбище она вернулась из-за цветов. Проверила, принялись ли они после вчерашней посадки, прибралась вокруг и, как обычно, прошла между могилами напрямик - так было короче. Ну и наткнулась на эту женщину в трауре. Не могла же она ее так оставить!
     Бежан спросил обо всех, кого она здесь сегодня видела и слышала.
     - Под вечер-то тут мало кто ходит. Бывает, что люди на своих могилах до самого закрытия сидят, но таких мало. Хотя летом больше. А пораньше-то здесь всякие ходили.
     - Нет, скорее попозже. После семи.
     - Ну, на часы я не смотрела, но позже всех только один прошел, мужчина, я как раз розы опрыскивала, от тлей, а он бежал, как на пожар. Поэтому я его и заметила.
     - Он пришел или уходил?
     - Уходил, к воротам бежал. На других я даже и не смотрела, потому что такого... Как бы это...
     Она смутилась, но Бежан продолжал настойчиво смотреть на нее с немым вопросом, поэтому она постаралась поточнее выразить свою мысль.
     - Не знаю, как это сказать, ну, в общем, таких, которые крадут, скажем, цветы или рюмки или еще что, этих как-то можно отличить. Не знаю как, но можно. Так вот, таких как раз не было. Один только этот, который бежал, на кладбище ведь мало кто так спешит, а еще, странная вещь - у него цветы были.
     Бежан слегка удивился - Ну и что, что цветы? Большинство людей приносят цветы с собой на кладбище.
     - Приносят, а не уносят А он с цветами возвращался к воротам. Да еще такой большой букет, почему я и запомнила. Иногда ведь случается, что кто-то придет на могилку и не найдет ее, но тогда уж кладут на какую-то другую. А так чтобы кто-то их обратно домой забирал, такого еще не было. Я во всяком случае никогда не видела.
     - А как он выглядел?
     - Обычно, человек как человек. Не слишком молодой, не старый, кто его знает?.. Лет сорок ему вроде как было, а может, и чуток побольше. Я лучше скажу, чего не было. Не бородатый, не лысый, не толстый и не худой. Хотя я бы сказала, что в теле.
     Ну и все. Больше ничего не скажу, потому что пришлось бы выдумывать.
     Бежан с Гурским вынуждены были ограничиться этой информацией: были разные типы, а один бежал.
     С цветами. И все.
     Немедленное вскрытие, которого сумел добиться Бежан, показало, что Михалину дважды ударили в тыльную часть головы каким-то предметом, который более всего напоминал молоток для отбивания мяса. Молотки для отбивания мяса обычно на кладбище не валяются, так что это было предумышленное убийство.
     - Шут бы побрал все эти изобретения, - огорченно сказал Гурский. - Говорят, раньше можно было проследить каждый телефонный звонок, а теперь что?
     По сотовым еще ведется учет, а уж стационарные - хоть головой об стенку бейся. То есть количество звонков - пожалуйста, но где же номера?
     - Да уж, эта Иза Брант мне подходила просто идеально, - вздохнул в свою очередь Бежан. - Но к Колек ее никак не пришьешь, да и в отношении Доминика я тоже начинаю сомневаться. Ты же знаешь, я не люблю выстраивать концепций, пока не узнаю всех фактов, но тут все прямо-таки само складывалось. Теперь-то понятно, что, к сожалению, дело, видимо, серьезное, так что придется нам копаться в бумагах. Хотя парочка вопросов у меня к ней осталась...

***

     Парочка вопросов у него оставалась и к Лукашу Дарко, который прямо из Млавы вернулся домой.
     Бежан с Гурским нанесли ему визит, позволив себе по пути сделать несколько очаровательных предположений, которые, впрочем, сразу же пошли коту под хвост.
     - Когда она мне сказала, что во Владиславове именно Дарко отключил ей охранную сигнализацию, я едва сдержался, - грустно говорил Бежан. - Она же не дура, эта женщина, дура бы открещивалась от этого знакомства, а она - пожалуйста, сама подсовывает. Я-то думал, что они могли быть сообщниками; не слишком оригинальная мысль, и все же. Убийство по личным мотивам, вот тебе и преступники.
     - А Колек все испортила, - подтвердил Роберт.
     - Но ты уверен, что Дарко был в Млаве?
     - К сожалению, да. Дорожная полиция видела его еще до Плоньска. То есть, если смотреть с нашей стороны, то за Плоньском.
     - Жаль.
     - Конечно. Он бы нам подошел. Да и сюда - тоже. Михалина Колек свидетельствует против Изы Брант, поэтому Дарко убирает ее как раз тогда, когда у Брант есть алиби...
     - Но они же не могли знать, когда мы у нее будем.
     - Следили за нами и за Михалиной...
     - Допустим. Красиво все складывалось. И вдруг - пшик. Меня мучают ужасно дурные предчувствия.

***

     Лукаш Дарко сам открыл им дверь небольшой виллы. Кроме него, дома никого не было.
     Беседа, как и всегда в исполнении Эдика Бежана, проходила в свободной, салонной, чуть ли не в дружеской атмосфере. Уже с самого начала он заявил, что тот вовсе не обязан их впускать и беседовать с ними, он мог бы просто оказать им такую любезность, но может и не оказывать, а сразу же вышвырнуть их за дверь. В результате Лукаш Дарко пригласил их войти. В первые мгновения он казался расслабленным, но слегка неприветливым.
     - Я хотел устроить себе вечер отдыха, - честно признался он. - Но вечер еще только начинается, я могу его перенести на более позднее время. Мо