генерала   Томсона.   Простите   за   дурной   каламбур,
джентльмены.
   - А вы всерьез полагаете, Полли, что это снова он?
   - Он удивительно последователен, мой генерал. И обожает самые мрачные
аналогии. Чем мрачнее - тем лучше. К тому  же  носится  теперь  с  идеей
клонирования,  будоражит  консервативные  правительства  и  общественное
мнение. И, надо сказать, делает это мастерски.
   - Фанфарон. Не терпит тишины вокруг свой персоны.
   - Возможно. Словом, некоторое время назад наш друг организовал утечку
информации. А вернее, одной-единственной бумаги.
   - Список тех, кого собирается  клонировать  на  каком-то  необитаемом
острове?
   - На  острове  или  на  борту  современного  лайнера,  дрейфующего  в
нейтральных водах, дело не в этом. Шокирующая суть заключалась именно  в
списке.
   - Помню газетную шумиху.
   - Гитлер, по-моему. Ленин.  Джек-Потрошитель.  Кто-то  из  египетских
фараонов.
   - И Дракула.
   -  В  самом  деле?  Но  будем  откровенны,  Полли,  вы  действительно
усмотрели  в  этой  истории  его  следы?  Либо   очень   стараетесь   их
обнаружить?
   - Стараюсь. Но отнюдь не на пустом месте.  Пока,  ска-'  жем  так,  в
тумане мне видятся некие следы. Туман, надеюсь, рассеется.
   - Как скоро? И что для этого необходимо?
   - Все необходимое - пара запросов - уже отправлено. Это -  во-вторых.
А во-первых - как только я получу ответ.
   - Что именно вас интересует?
   - Кто именно  -  де-факто,  а  не  де-юре  -  финансировал  последнюю
экспедицию доктора Эрхарда?
   - Ту самую, которую якобы загрызли вампиры?
   - После того, напомню, как ученые обнаружили череп  Дракулы.  Или  по
крайней мере некий череп, который мог быть черепом Дракулы.
   - И второе?
   - Судьба Костаса Катакаподиса, греческого врача, следы которого,  как
вы помните, теряются на "Ахероне".
   -  Относительно  владельца  "Ахерона"  вы,  как  я  понял,   уже   не
сомневаетесь?
   - У меня более нет повода для сомнений, генерал. Ночью я связалась  с
нашими людьми в Турции.
   - И?
   - Его зовут Ахмад Камаль. Последнее время, впрочем,  он  предпочитает
именоваться Ахмадом аль Камалем.
   - А раньше - Алексом Камали.
   - Да. Времена меняются.
   - Вот это верно! И надо думать, господа, настало мне  время  оставить
вас в одиночестве.
   - О Стивен!
   -  Прости,  старина,   мы   действительно   несколько   увлеклись   и
действительно забылись.
   - Не обижайтесь, Стив. Возможно,  это  увлечение  окажет  нам  добрую
услугу.
   -  Торопитесь,  Полина.  Но   если   вашу   растерзанную   экспедицию
действительно снарядил Камаль, у меня появится основание сказать "да".
   - Относительно моего участия в экспедиции лорда Джулиана?
   - При всем уважении к сэру Энтони, я бы все  же  сказал:  в  авантюре
лорда Джулиана.
   - То же самое ты говорил  и  по  поводу  "Титаника".  Но  -  к  черту
фразеологию!  Или  казуистику?  Я  бы  хотел,  если  возможно,  получить
некоторые объяснения...
   - Да, Стив. Возможно. Тем паче если Полина снова - в который уже  раз
- окажется права. А она окажется, можешь в этом не сомневаться. Иначе...
   - Иначе ты отпустил бы ее с легкостью. Тем более что короткий  отпуск
наша леди наверняка заслужила.
   - Безусловно. Но вернемся к объяснениям. А вернее, к Ахмаду Камалю.
   Отставной бригадный генерал Томсон  пребывал  в  отличной  физической
форме.
   Нечто похожее на зависть шевельнулось в  душе  отставного  полковника
Стивена Мура, на глазах которого пятидесятилетний крупный блондин быстро
поднялся  из  массивного  кресла,  стремительно,  одним  легким  броском
пересек внушительное пространство кабинета, через секунду - не  более  -
оказавшись у противоположной стены.  Череда  отточенных  движений  -  ни
грани  нарочитости  в  них,  чтобы  -  упаси  Боже!   -   не   оскорбить
присутствующих подозрением. Однако ж в результате широкая спина генерала
будто ненароком полностью заслонила  неприметный  стеллаж,  заставленный
неброскими книгами. Непросвещенному наблюдателю вполне могло показаться,
что Джон Томсон, собственно, и направился туда, чтобы  выбрать  одну  из
книг. И слегка замешкался, отыскивая нужную.
   Стивен Мур, однако, был наблюдателем просвещенным.
   Папка, виртуозно извлеченная генералом Томсоном  из  скрытого  сейфа,
содержала на вид около ста разномасштабных страниц.
   Похоже было на чье-то личное дело.
   Или агентурное.
   Что, впрочем, мало отличается друг от друга.
   - Здесь многое о  нем.  Хотя,  разумеется,  далеко  не  все.  Кое-что
дополнит Полина.
   - Опасный тип?
   - Некоторые считают именно так. Кое-кто,  однако,  не  принимает  его
всерьез.
   - А ты?
   - Я? Я скажу тебе вот что, Стивен Мур: если и в этом  вопросе  Полина
не ошиблась - она получит отпуск. И даже несколько  больше,  чем  просто
отпуск.
   - То есть?
   - To есть я последую примеру твоего руководства,  Сти-ви.  Совмещение
приятного с полезным - удобный статус для человека, работающего на чужой
территории. Не находишь?
   Вопрос остался без ответа.
   Для людей, хорошо понимающих друг друга, слова подчас не нужны вовсе.
   Через  пару   часов   Полина   Вронская   вновь   переступила   порог
генеральского кабинета в скромном неприметном  особнячке  на  лондонской
Sloane Square .
   - И?
   - Если вы намерены сдержать слово - с этой минуты я в отпуске.
   - Информация проверена?
   - Неоднократно. И с большой пользой, кстати.  Коллеги  из  Цюриха,  к
примеру, сообщили о любопытной  беседе:  господин  Камаль,  оказывается,
битый  час  уговаривал  доктора  Эрхарда   возглавить   ту   злополучную
экспедицию. Не жалел красок,  живописуя  возможности  клона  Дракулы.  И
прочих  знаменитых  монстров.  Любопытная,  кстати,  беседа.  Наш   друг
увлекся, похоже, и сказал кое-что лишнее. Ничего нового,  но  прежде  он
остерегался озвучивать подобные мысли.
   - И они молчали?
   - Но мы не  спрашивали.  В  официальные  "черные"  списки  Камаль  не
включен, и его тематика, как вы знаете...
   - Знаю, черт побери, можете не сыпать соль на раны. Однако беседу все
же фиксировали?
   - Едва ли не случайно, как я поняла. Официант в  пиано-баре  "Dolder"
 работает давно и, полагаю...
   - Наделен чутьем, позволяющим вставать в стойку не только по свистку.
   - Именно. Беседа показалась ему заслуживающей внимания,  хотя  ничего
предосудительного вроде не содержала.
   - Что ж! Скажем ему спасибо.
   - А мне?
   - А вам, дорогая леди, хм... хорошего отдыха, удачи и...  who  dares,
wins !
Надеюсь, не забыли?
   - Who dares, wins, генерал! Я помню.

Возвращение Костаса Катакаподиса

   Он полагал, это будет намного страшнее.
   Готов был переступить  через  собственные  страхи,  превозмочь  ужас,
словом - пережить неизбежное, что непременно захлестнет сознание,  стоит
только вернуться в то место.
   Однако ж возвращаться было нужно.
   Ибо  согласие  было  дано,  а  нарушать   слово,   данное   человеку,
заручившемуся  этим  согласием,  было,   пожалуй,   еще   опаснее,   чем
возвращаться в развалины Поенари.
   Такая коллизия.
   Снова мимолетно скользнула в сознании тревога.
   Не та, большая, осознанная, перед встречей с роковым местом.
   Другая.
   Что за человек был все-таки его нынешний наниматель?
   Да что там - наниматель!
   Что за резон лукавить перед собой?
   Хозяин.
   Персона необычная,  пугающая  и  манящая  одновременно.  Модное  ныне
словечко   "харизма"   удачным   штрихом    довершало    его    портрет.
Харизматическая личность.
   Вот только от кого та загадочная харизма: от Бога ли, от его  вечного
оппонента?
   Гнал от себя предательские мыслишки Костас.
   Но, как ни странно, именно они сослужили вдруг добрую службу.
   Страх пропал, а вернее, сильно поубавился. И ясно,  отчетливо,  будто
сказано было прямо теперь, что называется - в спину, звучало  в  голове:
"Итак, главное - кто! И дальнейшая цепочка -  зачем,  как  далеко  готов
идти, каких захочет отступных?.. Кем бы он или они  в  конце  концов  ни
оказались, я хочу, чтобы вы ясно и безусловно вложили в их  головы  одну
только мысль, Костас, - я не отступлю. Ибо я вообще никогда не отступаю.
Но договориться со мной можно. Всегда. Об этом тоже не следует забывать,
Костас..."
   Он помнил.
   Предельно ясно.
   Никакой мистики. Сил, разбуженных легкомысленными  жертвами,  древних
преданий, проклятых замков, крови убиенных младенцев, жаждущих отмщения.
   Ни-че-го!
   Они.
   Вероятно - хорошо осведомленные и оснащенные, возможно - опасные,  но
в любом случае совершенно реальные - они. Сумевшие ловко перейти дорогу,
опередить, пролить реки  крови,  напустить  колдовского  туману  и  -  в
конечном итоге - завладеть мистической игрушкой.
   Что ж! Суровый хозяин, похоже, оказался чертовски проницателен.
   Теперь он хотел знать: зачем?
   Это следовало выяснить в первую очередь.
   И как можно быстрее.
   Иначе он наймет других людей.
   Тогда... Впрочем, тогда начиналась совсем  другая  история.  В  русле
которой доктор Катакаподис, несмотря на мирное медицинское  образование,
действовать был приучен споро и ошибок, как правило, не допускал.
   Сейчас ему приходилось заниматься делом не столь привычным.
   Костас философствовал.
   Делать, впрочем, было нечего.
   По определению.
   Допотопную русскую  машину  со  странным  названием  "пазик"  нещадно
трясло и швыряло на ухабах разбитой  дороги  из  Бухареста  в  крохотный
Тырговиште.
   В обшарпанном салоне к тому же стоял адский  холод  -  о  том,  чтобы
заснуть, не могло быть речи.
   И Костас размышлял.
   Снова о том же, о странном человеке, на  службе  у  которого  состоял
который год.
   Был ли тот безбожником?
   Костас не рискнул бы утверждать подобное, тем более - категорически.
   В какого бога верил, а вернее - какой неземной силе служил?  Вот  как
следовало бы,  наверное,  обозначить  проблему.  Но  и  тогда  ответ  не
напрашивался сам собой.
   Следовало еще изрядно пошевелить мозгами.
   Одно было ясно:  в  кого  бы  ни  веровал  хозяин,  это  были  скорее
партнерские отношения, нежели слепое подчинение одного  другому.  Или  -
другим.
   Выходило довольно цинично. Спору нет.
   Но именно этот цинизм, как ни странно, сейчас действовал  на  Костаса
успокаивающе. Исчез - а вероятнее, просто отступил недалеко и  ненадолго
- парализующий душу и тело мистический ужас.
   И - тысяча чертей! - грек почти готов был спросить визитную  карточку
у господаря  валашского  Влада,  объявись  тот  собственной  персоной  в
полупустом, грязном салоне автомобиля.
   Дракула, разумеется, не объявился.
   Зато Костаса встретили в Тырговиште едва ли не как  его  полномочного
представителя.
   Газеты  нет-нет  да  поминали   всуе   главного   подозреваемого   по
поенарскому делу, присовокупляя безобразную полицейскую фотографию  -  в
профиль и анфас.
   Словом, в воздухе сквозило трусливое  любопытство  вкупе  с  заметным
желанием быстрее отделаться от незваного гостя.
   Обращались, однако, вежливо.
   И даже подобострастно, дабы не навлечь ненароком нечаянной беды.
   Словом, машину  до  Дрегича,  маленькой  деревушки,  прилепившейся  у
основания злополучной горы, Костас раздобыл довольно скоро.
   Время  было  позднее  -  близилась  полночь,  но,  несмотря  на  это,
осведомленная местная публика  не  только  не  отговорила  приезжего  от
немедленного путешествия, но и понимающе покачала головами вослед.

Досье генерала Томсона

   Да, это было досье.
   И никак не иначе.
   Самое  что  ни  на  есть  настоящее  досье,  собранное  с  британской
скрупулезностью и скукой, аккуратно  и  последовательно  -  страница  за
страницей.
   Короткие справки и пространные аналитические записки.
   Килобайты информации, недоступной обычно посторонним глазам  и  ушам.
Потому оставалось  только  гадать,  каким  образом  доставлялась  эта  -
тайными  партизанскими  тропами,   в   опломбированных   контейнерах   с
дипломатической почтой, за впечатляющим корсажем роскошной блондинки?
   Когда-то  каждое  из  этих  пикантных  обстоятельств,   рассмотренное
отдельно,  могло   вызвать   крупный   международный   скандал,   смести
пару-тройку   не   слишком    устойчивых    правительств,    разбередить
газетно-телевизионные страсти.
   Теперь это уже не имело никакого значения, ибо, благополучно  миновав
скользкие тропы, информация улеглась в папку почти обыкновенного досье.
   Одного  из  тысяч,  хранящихся  в  загадочном  ведомстве   отставного
бригадного генерала Томсона.
   Однако ж - почти.
   Его еле слышное шелестение немедленно уловило чуткое  ухо  отставного
полковника Мура.
   Впрочем,  некоторое   время   он   предпочел   не   придавать   этому
обстоятельству видимого внимания.
   Всего лишь поставил легкую пометку на полях собственного сознания.
   Эдакое NB, выведенное небрежно, но крупно.
   К тому же - жирно.
   Из   чего   следует,   что   означенное   обстоятельство    следовало
действительно заметить особо.
   Теперь время пришло.
   Отпуск  -  и  даже  чуть  больше,  чем  просто  отпуск,  нечто  вроде
творческого отпуска - был у Полины в кармане.
   - Не знаю, как вы, Полли, а я обожаю  это  неопределенное  состояние,
когда, с одной стороны, ты свободен, как ветер, а с  другой  -  озадачен
без всякого формализма.
   - Это радует. Но у каждой медали есть оборотная сторона.
   - Хотите испортить мне  настроение?  Валяйте.  Но  имейте  в  виду  -
очередь будет за мной. К тому же камень за пазухой несколько тяготит.  И
затрудняет движение.
   - Это не камень, Стиви. Это живот. Вы разъелись на русских харчах.
   - Правда? Наверное. Но камень тоже имеется, и я его брошу, можете  не
сомневаться.
   - Так бросайте!
   - Ladies first! .
   - Хорошо. По мне, так ваша свобода - это море обязательств при полном
отсутствии прав.
   - Фи, Полли. Вы рассуждаете как истинная англичанка или,  того  хуже,
американка. Где русский авантюризм?
   - Судя по всему, полностью перекочевал к вам. Весь до  капли.  Ладно,
русский вы хам, бросайте свой камень в безоружную женщину.
   - Ну, это не совсем в женщину,  скорее  -  в  ее  босса,  к  тому  же
вооруженного до зубов. Так вот, во время  нашей  дружеской  беседы  меня
отчего-то не покидало  устойчивое  ощущение  какой-то  личной  и  весьма
рискованной авантюры милого Джона. В смысле этой папки и вообще. Я  ведь
тоже занимаюсь международными  злодеями  всех  мастей.  Ахмад  Камаль...
Алекс Камали... Персона известная определенным запашком.  Но  и  только.
Понимаете меня, Полли? Он действительно часто оказывается поблизости  от
разных пакостей. Но только поблизости. Из чего я  -  да  что  там  я!  -
ведомства,  которые  сегодня  решили  наконец  объединить  свои  усилия,
заключают: этот тип всего лишь зарабатывает деньги. Опасно и  не  всегда
чисто. Но и только. Каков же вывод? Вот  он,  Полли.  Пригнитесь,  летит
наконец выношенный мной камень. Или генералу Томсону известно нечто, что
в сложившейся ситуации он вряд  ли  рискнул  бы  утаить.  Или  он  ведет
Камаля... на всякий случай.  Тоже  не  слишком  убедительно.  Мир  кишит
злодеями, на фоне  которых  этот  фанфарон  -  просто  мелкий  лавочник,
уклоняющийся от уплаты налогов. Возможно, впрочем, он  иногда  управляет
автомобилем в нетрезвом виде, скупает контрабандный табак,  покалачивает
жену и покуривает травку. Я не прав?
   - Он не женат. Вернее, сейчас не женат.
   - Значит, в остальном я прав.  Тогда  остается  только  одно.  Только
одно, Полли. Личное. Где-то, когда-то, вероятно, уже очень давно  -  они
сошлись на узкой дорожке. В конечном итоге,  разумеется,  разошлись.  Но
самолюбие генерала  было  уязвлено.  И  пребывает  в  этом  малоприятном
состоянии по сей день. Я его понимаю -  старые  царапины,  полученные  в
идиотских потасовках, беспокоят порой сильнее глубоких ветеранских  ран.
Чему вы улыбаетесь? Я сказал какую-то глупость?
   - Напротив.  Произнесли  весьма  достойный  спич,  пронизанный  духом
блестящего оперативного анализа...
   - Продолжайте...
   - Как две капли похожий на то, что говорят в нашей лавке уж  не  знаю
сколько лет кряду, видимо, с того злополучного  момента,  когда  генерал
решил собрать досье на Ахмада Камаля. Короче, повторяете наши конторские
сплетни слово в слово.
   - Lovely!  Стало быть, я попал в точку. Нет  ничего
более достоверного, чем устойчивые сплетни.
   - Пусть так, но кому  от  этого  хуже?  Этот  персонаж  действительно
вертится постоянно там, где пахнет жареным, и  -  поверьте  на  слово  -
пару-тройку раз досье сослужило неплохую службу.
   - Добавьте еще один.
   - Да?
   - Наш с вами. Не окажись ваш турок каким-то образом связан с погибшей
экспедицией...
   - Я бы осталась в Лондоне.
   - Верно. И за это, Полли, вы должны быть ему благодарны. А раз так, в
знак благодарности, разумеется, расскажите-ка мне о нем.
   - Вот  это  мило!  Благодарна  я  должна  быть  господину  Камалю,  а
развлекать занимательными историями вас? Не вижу логики.
   - Очень логично.  Вы,  насколько  я  понял,  с  ним  не  знакомы,  но
наслышаны, начитаны и... вообще. Словом, составили некоторое собственное
мнение.
   - Допустим, но при чем здесь вы?..
   - Я не закончил. Так вот, полагаю, что ваше мнение не так  уж  сильно
расходится с общим суждением об  этом  господине,  а  оно  безоговорочно
относит его к категории людей чрезвычайно, болезненно тщеславных. Не так
ли?
   - Так.
   - Sic! .
   Ему было бы приятно знать, что два серьезных...  м-м-м...  думаю,  не
слишком погрешу против истины, если скажу - два очень серьезных человека
в Лондоне занимаются его персоной. Вот и акт благодарения.
   - О котором он никогда не узнает.
   - "...когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя  не  знает,  что
делает правая. Чтобы милостыня твоя была втайне..." .
   - Вы страшный  человек,  Стив.  Дабы  достичь  цели,  не  пощадили  и
Божественное писание. Да и что за цель-то? Вы же читали досье...
   - И досье, и еще кучу всякой тягомотины. Все не то. Я  хочу  истории,
Полли. Не академического отчета, безупречного и бесспорного, а рассказа,
полного эмоций и сомнений. Я хочу живого Камаля. Вы это умеете, я  знаю.
К тому же я хочу этого не потому, что я этого просто хочу.  Он  в  деле,
которым нам предстоит заняться, косвенно или прямо - но он там.  Генерал
Томсон - добрейший малый, но не филантроп, и  тем  не  менее  отпуск  вы
получили. Говорит это о чем-то?
   - Софистика, полковник.  Но  так  уж  и  быть,  слушайте.  Однако  не
рассчитывайте на сагу. Все очень коротко и очень просто. Для нас. А  вот
для Ахмада Камаля - так звучит его настоящее имя - печально. Он  опоздал
родиться. Ибо родись Камаль в начале века, сегодня мы говорили бы о нем,
как о втором Онассисе. Возможно, мы даже не вспомнили  бы  сегодня,  кто
такой был  Аристотель  Онассис,  потому  что  большинство  его  безумных
авантюр совершил бы Ахмад Камаль. Кстати, вот вам злая ирония  судьбы  -
изменить достаточно было только дату  рождения,  ибо  место  -  турецкая
Смирна - стала родиной и одного, и другого. Но - время. Ахмад родился  в
1959-м,   прошло    почти    полстолетия.    Мир    сильно    изменился.
Малообразованным,   но   сообразительным   и   ловким,    самоуверенным,
беспринципным и бесстрашным  простолюдинам  судьба  уже  не  дарила  при
рождении  воздушный  шарик  везения.  Который   при   удачном   стечении
обстоятельств и  попутном  ветре  мог  вознести  проходимца  к  вершинам
мирового истеблишмента. Разумеется, выбиться  в  люди  можно  было  и  в
семидесятые, когда наш герой созрел для  мировой  славы.  Но  для  этого
недостаточно было просто слетать  в  Аргентину  и  предложить  тамошнему
премьеру выгодную сделку. С чего, собственно, начинался Онассис.
   - В середине семидесятых премьер-министр Аргентины его бы попросту не
принял.
   - И я о том же. Мир изменился. Требовалось уже некоторое образование,
желательно престижное, и даже очень престижное. Начина