Шарлотта.-  Дождевые  капли  быстро
сливаются  в потоки, И еще  в детстве,  когда нам  случается играть ртутью и
разбивать ее на шарики, мы удивляемся тому, что они соединяются вновь.
     - Здесь будет уместно,- прибавил капитан,- мимоходом упомянуть об одном
существенном  явлении, а  именно, что это чистое, возможное  только в жидком
состоянии  свойство  решительно и  неизменно  обнаруживает себя шарообразной
формой.  Падающая дождевая капля кругла;  о  шариках  ртути  вы  только  что
говорили сами;  даже растопленный  свинец, если он в  своем  полете успевает
застыть, долетает до земли в форме шарика.
     -  Позвольте мне опередить вас,- сказала Шарлотта,-  и,  может быть,  я
угадаю ход вашей мысли. Подобно тому как всякий предмет  стоит в отношении к
самому себе, так он должен иметь отношение и к другим.
     -  А  это  отношение,-  подхватил  Эдуард,-  в  зависимости от различия
веществ будет различно. Иной  раз они будут встречаться  как друзья и старые
знакомые,  быстро сближаясь и соединяясь и ничего друг в друге не меняя, как
вино при  смешивании  с водой. Иные, напротив,  будут  друг другу чужды и не
соединятся  даже путем механического смешивания или  трения;  вода и  масло,
сболтанные вместе, все равно отделяются друг от друга.
     - Еще  немного,- сказала Шарлотта,- и в  этих  простых формах мы узнаем
знакомых вам людей; особенно же это напоминает те круги  общества, в которых
нам  приходилось  жить.  Но  наибольшее  сходство  с  этими  неодушевленными
веществами представляют массы, противостоящие  друг другу в свете: сословия,
профессии, дворянство и третье сословие, солдат и мирный гражданин.
     - И  все же,- заметил Эдуард,- подобно тому как  их объединяют законы и
нравы, так  и  в  вашем химическом  мире  существуют посредствующие  звенья,
которыми можно соединить то, что друг друга отталкивает.
     - К примеру,- вставил капктап,- при помощи щелочной  соли  мы соединяем
масло с водой.
     - Только  не спешите с объяснениями,- произнесла Шарлотта.- Мне хочется
доказать,  что и я иду с  вами  в ногу,  нo не  добрались  ли  мы  уже  и до
сродства?
     - Совершенно верно,- ответил капитан,- и мы вас сейчас познакомим с ним
во  всей его силе. Натуры,  которые при встрече быстро понимают и определяют
друг  друга, мы  называем  родственными.  В  щелочах  и  кислотах,  которые,
несмотря на  противоположность друг другу,  а  может быть,  именно благодаря
этой противоположности, всего решительнее ищут  друг друга  и  объединяются,
претерпевая  при  этом изменения,  и  вместе  образуют  новое  вещество, эта
родственность  достаточно  бросается  в  глаза.  Вспомним  известь,  которая
обнаруживает сильное  влечение ко всякого  рода кислотам,  явное  стремление
соединиться  с  ними. Как только прибудет  наш  химический кабинет,  мы  вам
покажем разные опыты,  весьма занимательные и  дающие  лучшее представление,
нежели слова, названия и термины.
     - Признаться,- сказала Шарлотта,-  когда вы называете родственными  все
эти странные  вещества, мне представляется, будто  их соединяет  не  столько
кровное,  сколько  духовное  и  душевное сродство. Именно так  между  людьми
возникает истинно  глубокая  дружба: ведь противоположность качеств и делает
возможным  более  тесное  соединение.   Я   готова  ждать,   какие  из  этих
таинственных  влияний мне  удастся увидеть воочию.  Больше я,- сказала  она,
оборотившись к  Эдуарду -  не  стану  прерывать твое чтение  и буду  слушать
внимательно, так как теперь я лучше в этом разбираюсь.
     - Раз уж ты затеяла такой разговор,- возразил Эдуард,- ты так просто не
отделаешься:  ведь всего  интереснее  именно  сложные  случаи.  Только в них
узнаешь степени сродства, связи более  тесные и  сильные, более отдаленные и
слабые; сродство  становится интересным  лишь тогда,  когда вызывает развод,
разъединение.
     -  Неужели,-  воскликнула  Шарлотта,-  даже  и  в  естественных  науках
встречается это грустное слово, которое мы теперь так часто слышим в свете?
     - Конечно,-  ответил Эдуард. -  Недаром в свое время почетным для химии
считалось название - искусство разъединять.
     - Значит, теперь,- заметила Шарлотта,- оно уже не считается почетным, и
это очень хорошо.  Больше искусства в том, чтобы соединять, и в этом большая
заслуга.  Искусство соединения в любой области - желанно. Расскажите же мне,
раз уж вы вошли во вкус, несколько таких случаев.
     -  Вернемся,-  сказал капитан,-  опять к тому, о чем мы уже  упоминали.
Например,  то, что  мы  называем  известняком, есть  более или  менее чистая
известковая земля, вошедшая в  тесное соединение со слабой кислотой, которая
известна   нам  в  газообразном  виде.  Если  кусок  известняка  положить  в
разведенную серную кислоту,  то  последняя, соединяясь  с известью, образует
гипс,  а   слабая   газообразная  кислота   улетучивается.   Тут   произошло
разъединение  и  новое  соединение, и мы  считаем  себя  вправе назвать  это
явление  "избирательным  сродством", ибо  и в самом деле  похоже  на то, что
одному сочетанию  отдано  предпочтение перед  другим,  что  одно сознательно
выбрано вместо другого.
     - Извините меня,  как я извиняю естествоиспытателя,- сказала Шарлотта,-
но  я  бы никогда не усмотрела  в этом выбора,  скорее уж - неизбежный закон
природы, да и  то  едва ли: ведь  в конце  концов  это, пожалуй, только дело
случая. Случай создает  сочетания, как он создает воров, и  если говорить  о
ваших веществах, то  выбор, как мне  кажется, дело рук химика,  соединяющего
эти вещества. А если  уж они соединились, так помоги им  бог! В настоящем же
случае  мне  жаль только  бедной  летучей  кислоты, которой  опять предстоит
блуждать в беспредельности.
     - От нее зависит,- возразил капитан,-  соединиться с водой, чтобы потом
влагой минерального ключа поить здоровых и больных.
     - Гипсу-то хорошо,- сказала Шарлотта,- с  ним  все  в порядке, он  стал
телом,  он обеспечен, а  вот  вещество, оказавшееся  в изгнании,  еще, может
быть, много натерпится, прежде чем найдет себе пристанище.
     - Или я сильно ошибаюсь,- с улыбкой сказал Эдуард,- или в  твоих словах
скрыт лукавый намек.  Признайся,  что  ты шутишь  с нами. Чего  доброго, я в
твоих  глазах - известняк, соединившийся с капитаном, как с серной кислотой,
вырванный из твоего общества и превращенный в непокорный гипс.
     -  Если совесть вкушает тебе  такие мысли,- ответила  Шарлотта,- я могу
быть   спокойна.  Такие  иносказания  приятны  и   занимательны,  и  кто  не
позабавится  подобным  сравнением?  Но  ведь  человек на  самом  деле  стоит
неизмеримо выше этих веществ, и если он не поскупился на  прекрасные  слова:
"выбор" и "избирательное сродство", то  ему будет полезно вновь углубиться в
себя  и  как  следует взвесить  смысл таких  выражений.  Мне,  к  сожалению,
достаточно известны случаи, когда искренний, неразрушимый, казалось бы, союз
двух людей распадался от случайного появления третьего, и  одно из  существ,
связанных такими прекрасными узами, бывало выброшено в пространство,
     -  Химики  в  этих  делах  куда   галантнее,-  сказал  Эдуард,   -  они
присоединяют что-нибудь четвертое, дабы никто не остался без партнера,
     -  Совершенно  верно!  - заметил  капитан.- Самые значительные  и самые
примечательные,  безусловно, те случаи, когда в  действительности наблюдаешь
это  притяжение,  это  сродство,   это  расхождение   и  соединение  как  бы
крест-накрест,  когда  четыре вещества, доселе соединенные  попарно,  будучи
приведены   в   соприкосновение,  расторгают  свою  первоначальную  связь  и
сочетаются  по-новому. В этом  разделении  и соединении, в этом бегстве и  в
этих  поисках  друг друга  как будто  вправду  видишь предопределение свыше;
таким  веществам приписываешь своего рода  волю, способность выбора, и тогда
термин "избирательное сродство" кажется вполне уместным.
     - Опишите мне такой случай,- попросила Шарлотта.
     -  Тут  не  следовало  бы,-  ответил  капитан,-  ограничиваться  одними
словесными объяснениями. Я уже говорил, что, как только я смогу показать вам
опыты, все станет и нагляднее и занимательнее.  А так мне придется  утомлять
вас  страшными  терминами,  которые  все-таки  ни о чем не дадут вам точного
представления. Надо своими глазами видеть в действии эти вещества, как будто
безжизненные, но внутренне всегда готовые прийти в движение, надо с участием
смотреть,  как  они  друг друга  ищут,  притягивают,  охватывают, разрушают,
истребляют,  поглощают,  а затем,  по-иному  слившись  воедино, выступают  в
обновленной, неожиданной форме. Вот  тогда мы  готовы признать в  них вечную
жизнь,  чувства  и  рассудок,  ибо  наши  собственные  чувства  кажутся  нам
недостаточными, чтобы как  следует  наблюдать за  ними,  а  разум едва ли не
бессильным, чтобы их постичь.
     - Не стану отрицать,- сказал Эдуард,- что человеку, который ознакомился
с научными  терминами  не наглядным  путем,  но  через  понятия,  они должны
показаться  трудными, даже смешными. Однако отношения, о  которых у нас была
речь, мы покамест легко могли бы обозначить и буквами.
     - Если это не покажется вам чем-то  педантическим,- продолжал капитан,-
то  я мог  бы кратко выразить  мою  мысль на языке знаков.  Представьте себе
некое  А, которое так  тесно связано с Б,  что оторвать  его  не в состоянии
многие средства, даже  применение  силы; представьте себе  некое  В, которое
точно в  таком  же  отношении  находится к  Г; теперь приведите обе  пары  в
соприкосновение:  А устремится к Г,  В  устремится к Б, причем нельзя  будет
даже  определить, кто  кого  бросил первым  и  кто  с кем  раньше соединился
заново.
     -  Ну  что  ж,- перебил  капитана  Эдуард,- пока  мы все  это не увидим
собственными глазами, примем эту формулу за  иносказание и извлечем из  него
вывод, чтобы сразу же применить его на деле. Ты, Шарлотта,  представляешь А,
а я -  твое Б, ибо,  в сущности, я завишу только от  тебя и следую за тобой,
как  Б за А; В - это, бесспорно,  капитан, который на сей  раз, в  известной
мере, отвлекает меня от  тебя. А чтобы ты не  ускользнула в беспредельность,
справедливо будет позаботиться для тебя о каком-нибудь Г, а это, без всякого
сомнения,  милая девица Оттилия, и  ты больше не должна возражать против  ее
приглашения.
     -  Хорошо! -  ответила Шарлотта.-  Хотя, как мне кажется, это пример не
совсем подходящий, но все же, по-моему, очень удачно, что сегодня наши мысли
наконец  совпали и  что  сродство  натур и веществ  дало вам повод скорее  и
откровеннее высказать  свои взгляды. Итак, не  скрою от  вас, сегодня я  уже
окончательно  решила  взять Оттилию к  нам, потому  что прежняя  наша верная
домоправительница нас покидает: она выходит замуж. Вот что побуждает меня  к
такому  шагу ради моей собственной пользы; а что  побуждает меня к нему ради
самой Оттилии, об этом ты нам прочитаешь. Я не стану заглядывать тебе  через
плечо, однако содержание письма мне  уже  известно. Так читай же, читай! - С
этими словами она достала письмо и протянула его Эдуарду.


        "ГЛАВА ПЯТАЯ"

        "ПИСЬМО НАЧАЛЬНИЦЫ"

     Ваша милость  извинит  меня,  если я сегодня ограничусь  самым коротким
сообщением:  окончились  публичные испытания, и мне предстоит известить всех
родителей и опекунов о том, каких успехов достигли в истекшем году вверенные
нам  воспитанницы;  позволю себе  писать коротко и потому,  что  в  немногих
словах могу сказать многое.  Ваша дочь  во всех отношениях оказалась первой.
Прилагаемые свидетельства и собственное ее  письмо,  в котором она описывает
награды,  полученные  ею, одновременно  говорят  о  том, как приятна  ей эта
блестящая удача,  и  успокоят и порадуют Вас. Моя же радость  не может  быть
столь  полной,  ибо  я  предвижу,  что  девушке, достигшей таких успехов, не
придется уже долго быть у нас.  Поручаю себя Вашей  милости и беру  на  себя
смелость вскоре сообщить  Вам мои соображения по поводу  того, что  для нее,
по-моему, будет самым полезным. Об Оттилии пишет мой любезный помощник.

        "ПИСЬМО ПОМОЩНИКА"

     Написать об  Оттилии наша  почтенная  начальница  поручила  мне отчасти
потому, что  ей,  по всему ее складу, неприятно сообщать то, чего  нельзя не
сообщить, отчасти  же  и  потому,  что  ока  сама нуждается  в  оправдании и
предпочитает предоставить слово мне.
     Так как мне слишком  хорошо  известно,  насколько нашей бедной  Оттилии
недостает способности выказывать свои дарования и познания, то я в известной
мере  опасался для нее публичного испытания,  тем более  что подготовка  при
этом вообще невозможна, а  если  бы и была возможна, как в обычный день,  то
Оттилию все же не удалось бы научить произвести выгодное впечатление.  Исход
экзаменов  слишком оправдал мои опасения: она не получила ни одной награды и
оказалась в числе тех,  кто  не  заслужил даже и свидетельства.  Что мне еще
сказать? Вряд  ли кто превзошел ее в красоте почерка, но  зато другие писали
гораздо  свободнее; со  счетом все справились быстрее,  а до  трудных задач,
которые она решает лучше многих учениц, дело не дошло. Во французском многие
перещеголяли ее в болтовне  и переводах;  в истории она не сразу  вспоминала
имена и даты; в географии ей недоставало внимания к границам государств. Для
музыкального исполнения нескольких скромных мелодий, знакомых ей, не было ни
времени,  ни  спокойной  обстановки. За  рисование ей наверно  бы  досталась
награда,  рисунок  был  чист,  а  исполнение -  тщательное и  продуманное; к
несчастью, замысел  был слишком широкий, и она  не  успела справиться  с ним
вовремя.
     Когда ученицы  ушли, а  экзаменаторы  стали  совещаться,  давая к  нам,
учителям, высказать  кое-какие замечания,  я скоро заметил,  что  об Оттилии
вовсе  не  говорят, а если и говорят, то  хотя и без порицания, но  с полным
равнодушием.  Я  надеялся, что хоть  немного расположу их в  ее пользу, если
откровенно обрисую ее характер, и  тем охотнее  взял на себя эту задачу, что
мог говорить с полной убежденностью; я и сам в  юные годы находился в  таком
же печальном  положении. Меня  выслушали со  вниманием, но  когда я  кончил,
главный Экзаменатор сказал мне хотя и любезно,  но лаконично: "Способности -
предпосылка, важно,  чтобы они  дали  результаты.  Это  и есть цель  всякого
воспитания, это составляет явное и отчетливое желание родителей и опекунов и
невыраженное,  полуосознанное стремление самих  детей. Это же  составляет  и
предмет испытания, причем судят не только об учениках, но и об учителях. То,
что вы нам сказали,  позволяет  ждать от этой  девушки много хорошего,  и  с
вашей стороны, разумеется, похвально,  что вы обращаете  столько внимания на
способности учениц. Если в течение  года вам  удастся добиться благоприятных
результатов,  никто не  поскупится  на похвалы на  вам,  ни  вашей способной
ученице".
     Я уже смирился перед тем,  что должно было последовать, по не ждал, что
тотчас же произойдет и  нечто еще худшее.  Наша добрая начальница,  которой,
подобно доброму  пастырю,  ас хочется потерять ни одной овечки  или, как это
было здесь, сидеть ее  ничем ке украшенною, не могла  утаить своей досады и,
когда  экзаменаторы  удалились, обратилась  к  Оттилии, совершенно  спокойно
стоявшей у окна, в то время как остальные радовались но поводу своих наград:
"Да  скажите  же, бога  ради, можно ли производить такое глупое впечатление,
вовсе не будучи глупой?"  Оттилия отвечала  совершенно спокойно:  "Простите,
милая матушка, как  раз  сегодня у  меня  опять головная  боль,  и  довольно
сильная!"  -  "Этого никто  не обязан  знать!" -  заметила наша  начальница,
обычно столь участливая, и с недовольным видом отошла.
     Правда, никто  не обязан был  это  знать: выражение лица у Оттилии  при
этом не меняется,  и я даже не заметил, чтобы она хоть  раз поднесла руку  к
виску.
     Но  это  было  еще   не  все.  Дочь  Ваша,  сударыня,  всегда  живая  и
непосредственная,  на  радостях после своего нынешнего торжества повела себя
несдержанно и  заносчиво.  Она  носилась по  комнатам со своими  наградами и
похвальными листами и, подбежав к  Оттилии, стала ими  размахивать перед  ее
лицом. "Не повезло тебе сегодня!" - кричала она. Оттилия ответила совершенно
спокойно: "Это  еще не последнее  испытание".- "А  ты все-таки всегда будешь
последней!" - крикнула Ваша дочь и побежала дальше.
     Оттилия всякому другому показалась бы спокойной,  но не мне. Неприятное
душевное состояние, с которым ей  приходится бороться, обычно  проявляется у
нее неровным цветом лица.  Левая щека  на миг покрывается румянцем, а правая
бледнеет. Я  заметил это и  не мог не  дать волю  моему  участию. Я отвел  в
сторону нашу начальницу  и серьезно поговорил с ней обо  всем. Эта достойная
женщина признала свою ошибку. Мы  долго совещались, обсуждали дело,  и я, не
собираясь  еще  дольше  распространяться,   сообщаю  Вам  то,   на  чем   мы
остановились и о чем просим Вашу милость: возьмите Оттилию на  время к себе.
Причины этой просьбы Вы лучше  всего уясните  себе сами. Если Вы согласны, я
подробнее напишу о том, как нужно обходиться с этой милой девушкой. Когда же
Ваша дочь,  чего  следует ожидать, покинет наш пансион, мы с  радостью опять
примем Оттилию.
     Замечу еще одно, так как боюсь забыть об этом впоследствии: мне никогда
не приходилось видеть, чтобы  Оттилия  чего-нибудь  требовала или  хотя бы о
чем-нибудь  настоятельно  просила.  Бывает, однако, хотя и  редко,  что  она
старается отклонить какое-нибудь требование, обращенное к  ней. При этом она
делает  жест,  который  на  всякого,   кто  понимает  его  смысл,  оказывает
неотразимое   действие.  Она  складывает  ладони,  подымает  руки  кверху  и
прижимает их к груди, чуть  наклоняясь вперед и глядя на своего настойчивого
собеседника  такими глазами, что он рад  отказаться от любого требования или
даже просьбы.  Если  Вы, милостивая государыня,  когда-нибудь  увидите  этот
жест,  что маловероятно при Вашем отношении  к Оттилии, то вспомните  меня и
будьте к ней снисходительны.
     Эдуард прочитал эти письма вслух, не раз  улыбаясь и покачивая головой.
Не обошлось и без замечаний об отдельных лицах и обо всем положении дела.
     - Довольно! - воскликнул наконец Эдуард, - решено, она приедет! У тебя,
дорогая,  будет помощница, а мы можем теперь рассказать и о своем плане. Мне
необходимо переехать в правый  флигель, к капитану. Работать нам лучше всего
утром и вечером. Зато для тебя и Оттилии места будет вдоволь.
     Шарлотта  согласилась,  и Эдуард обрисовал ей  их  будущий образ жизни.
Между прочим, он сказал:
     - Со стороны племянницы очень мило, что у нее иногда болит левый висок;
у меня временами болит правый. Если это случится  в одно и то же время  и мы
усядемся  друг против  друга,  я - подпершись правой  рукой, она  - левой, и
повернем головы в разные стороны, получится премилая симметричная пара.
     Капитан  готов  был  увидеть  в   этом  нечто  угрожающее,   но  Эдуард
воскликнул:
     - Дорогой  друг, остерегайтесь некоего Г! А что делать нашему Б, если у
него отнимут В?
     - Казалось бы,- заметила Шарлотта,- что это разумеется само собой.
     - Конечно,-  воскликнул Эдуард,- оно  возвратится н  своему А,  к своей
альфе  и  омеге! -  И,  вскочив с места,  он крепко прижал Шарлотту к  своей
груди.


        "ГЛАВА ШЕСТАЯ"

     Карета,  доставившая Оттилию,  подъехала  к замку.  Шарлотта  вышла  ей
навстречу;  милая  девушка порывисто бросилась  к  ней, упала  к ее  ногам и
обняла ее колени.
     - Зачем же такое самоуничижение!  - слегка смущенная, сказала Шарлотта,
стараясь ее поднять.
     - Самоуничижения тут нет,-  ответила Оттилия, не  поднимаясь  с земли.-
Мне приятно вспомнить время, когда я была так мала, что  доходила вам только
до колен, но уже так была уверена в вашей любви.
     Она встала, и Шарлотта от всей души обняла ее.  Ее представили мужчинам
и окру