- Нашу Москву? - гневно сказал рабочий, надевая патронташ.
   - Наш Петроград? Нашу Революцию?
   - Подождешь!
   И загудели срывающиеся с вокзалов и уносящиеся на фронты новые и  но-
вые эшелоны.
   Раздавались винтовки прямо с заводов в Туле.
   Опутывались колючей проволокой улицы Петрограда.
   Садился на крестьянскую сивку буденовец под Воронежем.  И,  сдерживая
удары, отходили части Красной армии, с тем, чтобы выждать и вырвать  по-
беду из рук зарвавшегося врага.
   Затаив дыхание, следили рабочие массы за исходом  последней  и  реши-
тельной схватки.
   Стояли часами на осеннем холоду возле  больших  карт,  агитпунктов  и
Росты, с тревогой наблюдая за извивающимся черным шнурком.
   И, точно удар по собственному телу, принимали каждый укол  булавки  к
северу и шумно радовались даже малейшему сдвигу к югу.
   Нависли предбурные тучи в воздухе. Замерла на картах, неподвижно  за-
цепившись от Орла к Воронежу, тесемка. И умолкла антенна...
   Потом разорвали залпы минутную тишину  тысячеверстного  фронта.  -  И
ударила красная сторона. И радостно, молниями, бил радиотелеграф.
   Всем!.. Всем!.. Всем!..
   - Мы наступаем!
   А черный шнурок на витринах Росты впервые упал вниз, к югу. В  третий
раз красным становится Харьков!
 
   I.
 
   Красные заняли Харьков 11 декабря.
   Перестрелка на улицах еще не утихала, когда Сергей наткнулся на  воо-
руженных рабочих. Они окружили лежащее на мостовой тело неизвестного че-
ловека.
   - Кто это? - спросил Сергей, указывая на убитого.
   - Офицер какой-то. Сумка у него полевая с картами.
   - Дай сюда! - сказал Сергей. - Может, нужные есть!
   Он повесил сумку себе на пояс и пошел дальше.
   Носились конники по улицам. Стучали двуколки. Утихали взрывы  по  по-
лям. Высовывались, хотя и с опаской, из дверей и калиток  любопытные,  и
по мягкому сыроватому воздуху доносились откуда-то звуки красноармейской
дружной песни.
   Сергей повернул обратно, туда, где остановились курсанты.
   В этот вечер, впервые за два месяца, курсанты спокойно  отдыхали,  не
заботясь о разведке, караулах и постах. Частей в городе было много и ох-
ранение несли не они.
   Команда пеших разведчиков вместе со всем полком разместилась по квар-
тирам в рабочем поселке.
   Сергей и Владимир сидели за уютно кипящим самоваром в квадратной чис-
тенькой комнате в квартире, одного из рабочих. Неторопливо  пили  чай  и
отдыхали.
   Потом Сергей принялся разбирать бумаги и  документы,  находившиеся  в
сумке убитого офицера. Он вынул карты, полевую книжку и небольшой  наду-
шенный конверт. На конверте стоял адрес:  "Новороссийск,  Серебряковская
ул., дом Пушечникова, Г-же Ольге Павловне Красовской".
   - Интересно, - сказал Сергей. - Почитаем. - И раскрыл конверт.
   - Читай вслух!
   - Мелко больно написано. Сразу видно, что баба.
   Крепкими духами пахнуло от этих исписанных  листочков.  Сергей  начал
читать.
   "...наконец-то пользуюсь случаем, чтобы послать письмо, которое  дой-
дет уже наверное..."
   - Как раз угадала!
   - Ладно! Ты не перебивай.
   "... Я посылала по почте несколько раз, но думаю, что до тебя не  до-
ходили, потому что ответа нет и до сих пор. Еще совсем недавно,  две-три
недели назад, я была совершенно уверена в том, что увижу всех вас скоро.
Об этом мы уже условились с Жоржем. И Павел Григорьевич обещал ему  один
из классных вагонов из их интендантских,  предоставленных  для  каких-то
комиссий или ревизий; впрочем, это не важно.  Оставалось  только  подож-
дать, когда вагон вернется с его женой из Киева.
   Но разве можно быть в чем-нибудь уверенной в наше время. И вот обста-
новка сложилась так, что о какой-либо поездке и  думать  не  приходится.
Опять наши отступают. Большевики заняли уже Белгород и двигаются ближе и
ближе. Боже мой, какая это мука! Опять приходится  волноваться,  пережи-
вать все ужасы сначала. Счастливцы вы. Вам не приходится и  не  придется
испытать ничего подобного..."
   - Уж это положим! - проговорил, закуривая, Владимир. - Доберемся ког-
да-нибудь и до вас, сволочей. Тоже попробуете тогда.
   "...Ну, об этом пока довольно. Стратег я плохой, а Жорж говорит,  что
дальше Белгорода их все равно не пустят. Живем мы  ничего.  Зарабатывает
Жорж на службе прилично, кроме того у него какие-то там дела с поставка-
ми. Какие - не знаю. Я не вмешиваюсь.
   Вчера видела Люду! Ты себе представить не можешь, какое у  ней  горе.
Ее мужа убили. Он ехал из Курска в Харьков, какие-то бандиты  остановили
поезд и всех занимающих более или менее видные места по  службе  тут  же
расстреляли. Она убита горем. По этому делу было следствие, посылали от-
ряд на место. Он что-то там сжег, сколько-то повесил. Но, конечно, легче
ей от этого не стало.
   У нас часто бывает Виктор. Они с Жоржем большие друзья. Все такой  же
веселый, беззаботный и несколько наивный, как и прежде. Он служит помощ-
ником начальника конвойной команды при тюрьме. Ужасный, в сущности,  че-
ловек. Ненавидит красных страшно, и что у них там творится, одному  богу
известно. Я далеко не всегда могу выслушать их до конца. Да и  вообще...
Все это... кровь... веревки... допросы... Все это как-то  не  вяжется  в
моем представлении с ним. Ведь он, в сущности,  такой  милый,  чуткий  и
застенчивый человек. Помнишь, как он краснел всегда, когда говорил с то-
бою. Он еще и до сих пор в душе обожает тебя..."
   - Хорош наивный? Мерзавец! Разговаривать - краснел, а плетью шкуру со
спины спускать - хоть бы что! - проговорил,  останавливаясь,  Сергей.  -
Знаешь! Я не любитель всяких там жестокостей, но, честное слово, если бы
этот "наивный" мне попался, то я сказал бы, что расстрелять его - мало!
   - Читай дальше.
   "...Севка из училища ушел, да я его вполне понимаю. Он уже подпоручик
и где-то сейчас на фронте.
   Напишите скорее, как живете вы. На-днях приезжал  Реммер  и  говорил,
что твой муж получил повышение, а Глеб будто бы уехал с карательным  от-
рядом под Мариуполь. - Правда ли это?
   Письмо это посылаю с нашим хорошим знакомым, поручиком Юрием  Борисо-
вичем Волчиным.
   Он едет в командировку. Я думаю, что ему можно будет у  вас  на  нес-
колько дней остановиться. С ним же пришли мне ответ".
   Сергей прочитал, вложил письмо обратно в конверт и аккуратно  спрятал
в сумку.
   - Зачем это тебе?
   - Пригодится. Когда-нибудь, возьмем-таки  мы  и  Новороссийск.  Пусть
тогда Чека разберет, кто у кого был карателем, кто истребителем.
 
   II.
 
   Сегодня неспокойный день в полку. Сегодня волнуется комиссар,  коман-
диры, а больше всего красноармейцы. Не потому, что наступают,  например,
белые, или предстоит какая-нибудь тяжелая боевая операция.
   Нет! Белые очищают одну за другой станции Донецкого бассейна, боя се-
годня тоже не предвидится.
   Дело много сложнее: впервые из штаба бригады прислали обмундирование,
а главное обувь.
   Вернулся из штаба к  себе  на  квартиру  Сергей,  с  досадою  хлопнул
дверьми и выругался даже.
   - Ну, что? - живо спросил его Николай. - Как там?
   - Что! Хорошего мало, конечно. Девяносто пар ботинок на весь полк,  в
то время, когда восемьдесят процентов разутых.
   - Фюиить! - даже присвистнул Николай. - Какого же  это  чорта!  Курам
разве на смех. Сколько же на нас-то пришлось?
   - Восемь пар! Вот тут и обходись, как знаешь. Одному дашь,  другой  к
горлу пристанет. "Почему ему, а не мне? Я тоже, да у  меня  тоже!.."  Не
люблю я этих подачек по чайной ложке, только людей растравишь.
   Весть о получении обмундирования уже давно  облетела  красноармейцев,
но сведения от одного к другому передавались  преувеличенные.  Говорили,
что наконец-то обуют почти весь полк, а уж если не весь,  то  во  всяком
случае больше половины. И толпились сейчас все около квартиры,  нетерпе-
ливо ожидая раздачи.
   - Сколько? - обступили вышедшего Николая.
   - Английские или русские?
   - Восемь пар всего! - сконфуженно закричал Николай.
   - Восемь па-ар?!
   - Чтоб им подавиться! Так это што ж, кому же достанется? Почитай  ни-
кому.
   - Ладно! Там видно будет. В две шеренги становитесь. Командир  осмат-
ривать сейчас будет, - старался перекричать Николай красноармейцев.
   - Чего осматривать? - со злобной ноткой выкрикнул кто-то. - Али и так
не известно?
   Волна глухого раздражения, вызванного острым разочарованием, прокати-
лась по рядам. И недоверчиво, даже озлобленно посматривали красноармейцы
то на командира, то на коптера, усевшегося с  грудкой  новеньких  желтых
ботинок на крыльце, то на  свои  собственные,  закорузлые,  с  поднятыми
кверху носами, с разъязвленными ртами, через  которые  виднелись  мокрые
серые портянки.
   - Вот что, товарищи! - закричал Сергей. - Почти что всем вам одинако-
во нужна обувка, а ее вы сами видите сколько. А потому я отберу  из  вас
тех, у которых ботинки самые плохие, а они метнут жребий промеж себя.
   Заговорили все разом, торопливо, каждый предлагая тот способ  дележа,
который давал ему больше шансов получить одну из этих восьми злополучных
пар.
   - Зачем отбирать? Пускай все тянут. Все в одно время получали!
   - Валяй, валяй, отбирай! У кого может хоть какие подходящие есть. Что
ж ему вторую пару, а кому ничего?
   - Для чего по жребию? Ты так давай! Рази не видишь, у меня вон одного
ботинка вовсе нет.
   - Заткни глотку, чорт! Ты куда ж его дел? У тебя еще вчера был.
   - Вчера был, а сегодня совсем разорвался.
   - Совсем! У всех совсем!
   - Давай чтобы на всех обувка была! - крикнул кто-то из  задних  рядов
громче остальных.
   - Ладно там! - оборвал Сергей, - как я сказал, так и будет.  Не  гал-
деть! Выходи вот ты... ты...
   Но первые же пропущенные тотчас подняли  крик,  обступили  Сергея,  и
каждый, захлебываясь, доказывал ему свое безусловное право на участие  в
дележе.
   - Меня пошто пропустил!
   - Ты вот посмотри, посмотри!
   - Ты куда, сволочь, тоже лезешь?
   - Дать ему в рыло раза! Сукину сыну!
   - Я при Колчаке получал!
   - Я вовсе не получал. Свои из дома дотрепываю.
   - Пропади я пропадом, если я не токмо в наряд, а хоть куда пойду, по-
ка не получу! В Сибири пальцы обморозил, тут всю  дорогу  почитай  босый
прошел. Довольно!
   - И я!.. И я!..
   - И мы все!..
   - Чтобы их чорт с войной такой побрал, когда не дают, что солдату по-
ложено!
   - В штабах все поодетые. По три комплекта имеют.
   - Не пойдем без ботинок! На всех пускай присылают!
   - Давай комиссара!
   - Провались он, комиссар, что от него толку! Довольно ноги пообивали!
   Увидал Сергей, что расходились  кругом  страсти.  Кричат,  горячатся,
брызжут слюною яростно. Пробовал остановить и так, и этак. Ничего не вы-
ходит. Обозлился, вскочил на ступеньку  крыльца  и  крикнул,  гневным  и
звонким голосом покрывая всех.
   - Замолчать! На свои места живо! Взводные командиры привести людей  в
порядок. Смирно! Слушай, что я скажу!
   Галдеж стих.
   - В то время, когда повсюду наши части наступают вперед и  вперед,  -
кричал Сергей, - вы заявляете, что дальше без новых ботинок не  пойдете.
Другие полки одеты не лучше, а многие и хуже вас, а они идут без  всяких
разговоров. Кто из вас хочет, пусть остается. Чорт с ними со всеми вмес-
те взятыми, если правда, что они из-за башмаков готовы предавать Револю-
цию! Если бы все так рассуждали, то давно получили бы вместо ботинок де-
никинские плети да шомпола по спинам...
   Красноармейцы молчали.
   - ...Но не все еще шкурники в Красной  армии,  которые  наступают  на
горло своим командирам, требуя с них то, чего они им не могут дать!  Где
я вам возьму на всех ботинки? Где их возьмет комиссар  или  хоть  коман-
дарм, когда их нету? Или тоже грабить мужика, как грабят белые? Вы  кри-
чите, что где-то лежат полные цейхгаузы. Враки все! Это полные цейхгаузы
у белых английского обмундирования. Вот куда  надо  итти  получать  его!
Стыдно так поступать, недостойно звания красноармейца!  Кто  не  желает,
тот может убираться! Палкой его все равно не удержишь. Но  я  знаю,  что
все-таки есть среди моей команды настоящие и сознательные ребята,  кото-
рые всегда пойдут. Мы обойдемся и с ними. Пусть кричит теперь кто хочет!
   Сергей кончил и нервно правой рукой отер лоб. Так со своими людьми он
говорил в первый раз.
   Все продолжали молчать.
   - Ну, что же?
   - Нету тут шкурников, командир. Зря говоришь, -  хмуро,  но  уже  без
злобы сказал кто-то.
   - Нету! Нету!
   Подтверждали голоса.
   - Посуди, товарищ командир, легко ли  нам,  все  ноги  поссадили  без
обувки-то.
   - А пойти,-то, конешно пойдем. Это так с досады уж. Обидно ведь, пра-
во!
   И улыбнулся Сергей, сразу почувствовав  что-то  другое.  Улыбнулся  и
Владимир, и окрикнул попросту.
   - Я ведь так и знал, что с досады языками заболтали. Разведчики у нас
в полку самый надежный народ. Не то, что какая-нибудь третья рота.
   - Что верно, то верно! - раздались голоса.
   - Мы от своих-то хоть не бегали.
   - Пулемета за все время ни разу не бросили.
   - Вот и обидно, товарищ командир, а ботинок поди больше им дали?
   - Нет! Столько же.
   - Совсем бы стервецам давать не надо, а то при казаках они чуть што -
разведка. А к коптеру за обмундировкой так небось первые...
   Когда были, уже без шума, розданы ботинки,  говорил  кто-то,  завидуя
вслух.
   - Эх, хороши! Подошва спиртовая и каблук с подковой. Крепкие!
   - Теперь этих при всяком случае, в очередь или не в очередь, в караул
и на посты. Пусть знают, что не задаром получили, ешь их волки! А мы  уж
в своих замечательных до Кавказа как-нибудь дотопаем. Авось там и на на-
шу долю найдется!
   - Найдется! Как не найтись!
   - У них-то цейхгауз во... Англия!
 
   III.
 
   Невысокая серая лошаденка, худая и некрасивая, стояла  возле  крыльца
и, поворотив голову, смотрела на Сергея, хлопая ушами.
   Весело смеялся чему-то Николай. Улыбался Владимир, похлестывая плетью
по голенищам своих сапог.
   На душе у всех было хорошо и спокойно.
   Почему? Потому ли, что вновь наступила весна? Потому ли,  что  близок
уже был некогда далекий Кавказ? А может быть и так, просто, непочему.
   Сергей вдел ногу в стремя и вскочил в седло, продолжая смеяться звон-
ко. Тощая лошаденка зафыркала чего-то и подалась назад, - точно  настоя-
щий конь.
   - Ну, ты скоро?
   - Осмотрю посты. Вернусь через час. Гайда.
   Он уехал, а они остались еще немного подышать свежим воздухом.
   - Чудно, брат, право! - проговорил Николай. - Ведь скоро будет только
год с тех пор, когда мы сошлись втроем. А как кажется, что это было  уже
давно, давно. Нет, ведь ты подумай! Только год!
   Усмехнулся Владимир и потянул товарища за рукав:
   - Пойдем! А говоришь ты правду, времени-то прошло немного, но всевоз-
можных перемен, событий и совместно перенесенных опасностей  больше  чем
много. Оттого и кажется, что давно. Знаешь, когда я вспоминаю о  чем-ни-
будь, то как-то не возникает в голове - это было в феврале... это в мар-
те... а - когда мы были на бандах... когда тебя ранили... и много  таких
других "когда".
   Они постояли на улице еще несколько минут. С крыши  соседнего  домика
капало, и слышно было, как, падая, капли негромко и мерно булькали.
   На уличках, высыпавши, задорно гоготали около девок красноармейцы.
   - Хорошо, Владимир, опять скоро весна, - говорил,  оживившись,  Нико-
лай. - Я бы хотел, чтобы работалось бы так же дружно, интересно, помнишь
как тогда...
   - ...Когда мы были в Киеве? Разве это забудешь? Пойдем!
   Долго в этот вечер ждали Сергея товарищи. Прошел  час,  другой  после
обещанного времени, а он все не возвращался. Наступила ночь.
   - Неужели у комиссара он засиделся, - начиная уже беспокоиться,  выс-
казал предположение Владимир.
   - Возможно.
   Прошло еще несколько часов, а Сергей все не возвращался.
   Совсем встревоженный, Владимир послал одного из красноармейцев в штаб
полка, к комиссару, узнать, не там ли Сергей.
   - Да скажи, Петров, комиссару - пускай позвонит... Или постой, я луч-
ше напишу записку.
   И он набросал карандашом на полевом бланке:
   "Тов. Григорьев! Не был ли у вас Горинов? Если нет,  то  позвоните  в
первый батальон и спросите, нет ли его там. Вот уже пять  часов  прошло,
как он уехал по линии охранения и до сих пор еще не возвращался".
   Некоторые из спящих красноармейцев, уловив  краем  уха,  о  чем  идет
речь, - попривстали.
   - Неужто еще не ворочался? - раздались сонные голоса.
   - Нет еще.
   - Нуу! Это не ладно что-то!
   Многие проснулись. Столь долгое и загадочное  отсутствие  встревожило
всех.
   - Может, его убили где?
   - Негде! Сегодня на всей линии хоть бы один  выстрел  хлопнул.  Когда
вчера, - ну тогда бы еще так.
   Через полчаса послышался топот, к крыльцу кто-то подъехал.
   Многие было бросились к дверям, рассчитывая увидать  Сергея.  Но  это
был не он, а ординарец-кавалерист, из штаба полка. Ординарец быстро сос-
кочил с лошади и передал Владимиру записку. На ней значилось:
   "В штабе полка Горинова нет и не было,  в  штабе  батальона  тоже,  я
только что сейчас звонил. Срочно узнайте, кто и где видел его в  послед-
ний раз! Все, что узнаете, сейчас же сообщайте мне".
   Всю ночь, по заставам и полевым караулам, спотыкаясь в темноте, носи-
лись гонцы, расспрашивая - не видал ли кто-нибудь начальника команды пе-
ших разведчиков.
   Домой вернулся Владимир хмурый, усталый и сел молча на лавку.
   - Ну, что же? - живо спросил его Николай и обступившие красноармейцы.
   - Ничего пока!.. - глухо ответил он. - Ничего... Последней его видела
застава четвертой роты. Но что толку-то, что видела! Приехал, - говорят,
- посмотрел, посмеялся и свернул влево.
   - И давно?
   - Давно, еще с сумерками.
   И повторил, чуть-чуть подумав:
   ... - С сумерками!
   И с тех пор исчез бесследно и загадочно, для товарищей, для команды и
для всего полка, краском Горинов.
   IV.
 
   Уже начало темнеть, когда Сергей, осмотрев линию сторожевого  охране-
ния, мелкой рысцой отправился обратно. Он поехал прямо, вдоль фронта:
   - Ближе будет, как раз, пожалуй; на участок второго батальона попаду.
   Раззадорившийся Васька, незаметно  затрусил  побыстрее  и,  пользуясь
тем, что, задумавшись, Сергей перестал обращать на него внимание,  потя-
нул немного вправо, к чернеющим впереди кустам.
   - Э-э! брат, - поговорил заметивший его маневр Горинов. -  Куда  тебя
чорт несет?
   Он остановился, приподнялся на  стременах  и,  оглядевшись,  вздохнул
глубоко, полной грудью.
   Был безмолвен фронт. Впереди, в нескольких верстах, горели  огни  Ба-
тайска, и чуть слышно было, как гудел какой-то паровоз.
   "Крепко засели! - подумал Сергей, - а выбить  оттуда  надо  бы,  узел
важный".
   - Однако! - вслух подумал он. - Я кажется сдурил порядочно. За  каким
чортом попал сюда? Надо к своим поближе поскорей.
   Он дернул за левый повод Ваську, круто повернул его и только что  хо-
тел стегнуть покрепче плетью, когда из-за  кустов  выехало  человек  де-
сять-двенадцать конных.
   "Кто это, - вздрогнул Сергей, - наши или казаки?"
   И он остановил коня.
   Скрыться было абсолютно некуда. Если Сергей сдвинется с места, то его
увидят сейчас же. Если не сдвинется, то увидят минутой позже, - только и
всего. Ускакать же на Ваське - и думать было нечего. - "Эх! была не  бы-
ла, - решил Сергей. - Все равно сейчас заметят".
   И он встал как-раз посредине дороги так, чтобы он всем был виден.
   Кавалеристы сразу заметили его, передние даже сначала  шарахнулись  в
сторону, но, не увидав на дороге никого другого, направились рысью к не-
му, взяв винтовки наперевес.
   Сергей стоял спокойно.
   "Сейчас!.. - соображал он. - Сейчас узнаю - кто... Казаки!"
   И почти что до крови закусив губу, он сразу же взял себя в руки.
   "Застрелиться еще успею! - Попробую все-таки последнее!"
   - Эй... кто такой? - крикнул ему первый, подъезжая потихоньку и зорко
всматриваясь, готовый и выстрелить, и рубануть.
   - Подъезжай ближе! - ответил Сергей. - Чего горланишь? Хочешь чтоб  с
пост