и обратился к нему со следующими словами:
     - У меня есть известие, которое вас немало удивит.
     Сказав это, мистер Джолли с улыбкой потер руки. Хотя этот опытный  врач
и не выказал должного  сочувствия  к  моей  беде,  надо  сознаться,  что  он
отличался нравом, соответствующим его  фамилии  {Джолли  -  здесь:  веселый,
шутливый (англ.).}. Даже по сей день ни  самая  скверная  погода,  ни  самый
тяжкий труд не могут омрачить его веселого расположения духа.
     - Если это известие о попутном ветре, - проворчал капитан, -  то,  смею
вас уверить, оно меня удивит.
     - Не знаю, как насчет ветра, но еще один каютный пассажир обеспечен.
     Капитан отвернулся, окинул  взглядом  морской  простор,  где  ближайшая
земля была не ближе тысячи  миль  и  где  не  было  ни  единого  корабля  на
горизонте, вновь  повернулся  к  опытному  судовому  врачу,  вперил  в  него
пристальный взор, внезапно побледнел и осведомился, что тот имеет в виду.
     - Единственно то, что на борту появится пятый каютный пассажир, - стоял
на своем мистер Джолли, ухмыляясь до ушей, - и его, по всей  вероятности,  к
вечеру представит нам  миссис  Смолчайлд.  Все,  что  о  нем  заранее  можно
сказать: рост - не на что смотреть, пол - покуда неизвестен, нрав и привычки
- по всей вероятности, штормовые.
     - Вы хотите сказать... - спросил  капитан,  попятившись  и  все  больше
бледнея.
     - Вот именно, - энергично кивнул мистер Джолли.
     - Ну так я вот что вам скажу, - взревел  капитан  Джиллоп  в  неистовой
ярости. - Я этого не потерплю! Эта адская погода уже и без того вымотала мне
всю душу - не потерплю! Джолли, отложите!.. Скажите ей, что  такие  вещи  на
моем судне неуместны. Как она смеет ставить нас в подобное положение?!  Стыд
и позор!
     - Полно, полно, - увещевал его мистер Джолли.  -  Не  надо  так  близко
принимать это к сердцу. У бедняжки будет первенец. Откуда ей знать?  Будь  у
нее немного больше опыта, я уверен...
     - Где ее муж? - перебил капитан, и в его взоре сверкнула  угроза.  -  Я
намерен высказать ее мужу, что я об этом думаю.
     Прежде чем ответить, мистер Джолли посмотрел на часы.
     - Половина двенадцатого, - заметил он. - Дайте подумать. Обычно  в  это
время мистер Смолчайлд сводит счеты с морем. За четверть часа он  управится.
А через пять минут крепко уснет. В  час  дня  плотно  позавтракает  и  снова
уснет. В половине второго снова будет сводить счеты. И так далее, до  самого
вечера.  С  мистером  Смолчайлдом  у  вас   ничего   не   выйдет,   капитан.
Феноменальный человек - теряет столько веса - и  вновь  восстанавливает  его
самым удивительным образом. Еще месяц в море - и, должно быть,  мы  привезем
его в летаргическом состоянии... Эй! А что у вас случилось?
     Пока доктор рассказывал, на юте появился помощник стюарда. Быть  может,
это было просто забавное совпадение, но только он тоже ухмылялся до ушей,  в
точности как мистер Джолли.
     - Вас просят вниз, сэр, - сказал он доктору. -  Там  с  одной  женщиной
неладно. Хэвисайдз ее фамилия.
     - Глупости! - воскликнул мистер Джолли. - Ха-ха-ха! Уж не собралась  ли
и она...
     - Так оно и есть, сэр, в точности,  -  подтвердил  помощник  стюарда  с
полной убежденностью.
     В немом бешенстве капитан Джиллоп озирался по сторонам и вдруг  впервые
за двадцать лет плавания потерял равновесие  и,  попятившись,  привалился  к
фальшборту собственного корабля, стукнул по нему кулаком и тут же обрел  дар
речи.
     - Это судно заколдовано! -  в  ярости  крикнул  капитан.  -  Стойте!  -
остановил он доктора Джолли, спешившего в трюм. - Если это  правда,  немедля
послать ко мне ее мужа! Уж хоть с одним-то из них я посчитаюсь! - И  капитан
злобно погрозил кулаком в пространство.
     Прошло минут десять, и вот, пошатываясь и кренясь во все стороны вместе
с судном, к капитану приблизился долговязый, тощий, унылый блондин с римским
носом и водянистыми голубыми глазами на обильно усеянном крупными веснушками
лице. Это и был Саймон Хэвисайдз, умный и образованный плотник, который  вез
с собой жену и семерых детей.
     - Н-ну-с! Так это вы? - спросил капитан.
     В этот миг судно  сильно  накренилось,  и  Саймон  Хэвисайдз  опрометью
метнулся к противоположному краю палубы, словно предпочитал угодить прямо за
борт, нежели ответить на вопрос капитана.
     - Так это вы, а? - повторил капитан, настигнув его, в ярости схватив за
ворот и прижав к фальшборту. - Это ваша жена, а?  Гнусный  негодяй!  Как  вы
смеете превращать мой корабль в родильный дом? Это бунт на корабле,  а  если
не бунт, так вроде этого. Я заковывал в кандалы и за  меньшие  проступки.  Я
уже почти решил и вас заковать! Да держитесь вы на ногах, каракатица! Как вы
смеете приводить на мое судно непрошеных пассажиров? Что вы можете сказать в
свое оправдание, прежде чем я вас закую?
     - Ровно ничего, сэр, - ответил Саймон Хэвисайдз, всем своим видом являя
самое  кроткое  смирение  многострадального  супруга.  -  А   что   касается
наказания, о котором вы только что упомянули, сэр, могу сказать одно:  когда
имеешь семерых детей, которых не знаешь, как прокормить, да тут еще  того  и
гляди восьмой, то, осмелюсь заметить, сэр, дух  мой  и  так  все  равно  что
закован, и навряд ли будет много хуже, если вы заодно закуете в кандалы  мою
бренную плоть.
     Капитан машинально выпустил ворот  плотника.  Покорное  отчаянье  этого
человека невольно смягчило его.
     - Какого черта вы отправились в море? Почему не  дождались  на  берегу,
пока все кончится? - стараясь говорить по возможности суровее, спросил он.
     - Какая польза ждать, сэр, - заметил Саймон. - При нашей  жизни,  стоит
этому кончиться, как все начинается снова. И конца этому я не вижу, - сказал
несчастный плотник, а потом, кротко поразмыслив,  добавил:  -  Разве  что  в
могиле...
     - Кто тут смеет говорить о могиле? -  раздался  голос  мистера  Джолли,
поднимавшегося к капитану. - На  борту  этого  судна  мы  занимаемся  только
рождениями, а не похоронами. Капитан Джиллоп, эта женщина, Марта  Хэвисайдз,
не может  оставаться  в  такой  тесноте  при  ее  теперешнем  положении.  Ее
необходимо поместить в свободной каюте, и, смею вас уверить, чем скорее, тем
лучше.
     Капитан снова пришел в ярость. Пассажир из трюма в  "отдельной  каюте"!
По морским законам это чистейшая аномалия, подрыв всяческой  дисциплины!  Он
вновь уставился на плотника,  словно  мысленно  прикидывал,  какого  размера
кандалы тому потребуются.
     - Я глубоко сожалею, сэр, - вежливо сказал Саймон, -  глубоко  сожалею,
если непреднамеренная оплошность  с  моей  стороны  или  со  стороны  миссис
Хэвисайдз...
     - Уноси, покуда цел, свой длинный каркас и  длинный  язык!  -  загремел
капитан. - Когда болтовней можно будет помочь делу,  я  за  тобой  пошлю!  -
Потом,  когда  Саймон  заковылял  прочь,  он  безнадежно  махнул  рукой.   -
Поступайте как знаете, Джолли. Можете превратить судно в детскую, когда  вам
заблагорассудится.
     Спустя пять минут - настолько энергичным был мистер Джолли - на  палубе
появилась Марта Хэвисайдз, в горизонтальном положении, закутанная в одеяла и
транспортируемая тремя мужчинами. Когда эта необычная  процессия  шествовала
мимо капитана, он шарахнулся в  сторону  с  таким  красноречивым  выражением
ужаса на лице,  как  будто  мимо  него  волокли  не  британскую  матрону,  а
разъяренного быка.
     Двери в спальные каюты шли  справа  и  слева  от  салона.  Слева  (если
глядеть на бушприт) обитала миссис  Смолчайлд.  Справа,  как  раз  напротив,
доктор  поместил  миссис  Хэвисайдз.  Затем  салон  перегородили  парусиной.
Меньшее из двух образовавшихся таким образом помещений, из которого вел трап
на палубу, было открыто для публики. В большем помещении  священнодействовал
доктор. После  того  как  опорожнили,  вымыли  и  устелили  одеялами  старую
бельевую корзину, устроив таким образом самодельную колыбель, внесли  ее  за
перегородку и установили посредине помещения на равном расстоянии от  каждой
из спальных кают, чтобы ею можно было воспользоваться по первому требованию,
- все видимые глазу приготовления доктора Джолли были  закончены.  Пассажиры
мужского пола  нашли  убежище  на  юте,  предоставив  доктору  и  стюардессе
спокойно властвовать внизу.
     Вскоре после полудня погода изменилась к  лучшему.  Наконец-то  за  все
время пути подул попутный ветер, и "Приключение" шло вперед как по  ниточке.
Капитан Джиллоп с небольшой группой пассажиров-мужчин находился на  юте.  Он
вновь обрел наилучшее  расположение  духа  и,  как  обычно,  подавая  пример
компании, закурил послеобеденную сигару.
     - Джентльмены, если погода удержится, - сказал он,  -  то  нам  отлично
могут накрывать стол здесь, и, пожалуй, через  неделю  мы  сможем  окрестить
наших дополнительных пассажиров на суше, если на то будет согласие их мамаш.
Как вы думаете, сэр, что скажет ваша уважаемая супруга?
     Мистер Смолчайлд, которому был задан этот вопрос,  отличался  некоторым
сходством с Саймоном  Хэвисайдзом.  Правда,  он  был  куда  ниже  ростом  и,
разумеется, не такой тощий, но и у него был римский нос,  светлые  волосы  и
водянистые голубые глаза.
     Приняв во внимание все особенности образа жизни мистера  Смолчайлда  на
море, удобства ради его поместили как можно  ближе  к  фальшборту  на  груде
старых парусов и подушек, так, чтобы в случае необходимости ему  легко  было
высовывать голову за борт. Кушанья и напитки, способствующие "восстановлению
веса" в те  минуты,  когда  он  бодрствовал  и  не  "сводил  счеты",  всегда
ставились у него под рукой.
     Было уже примерно три часа пополудни,  и,  стало  быть,  храп,  которым
мистер Смолчайлд ответствовал на вопрос капитана, лишь говорил  о  том,  что
этот пассажир с точностью часовой стрелки завершил предыдущий цикл  и  начал
новый, а именно предавался сну.
     - Что за бесчувственная колода этот человек! - воскликнул мистер  Симс,
пассажир средних лет, с презрением глядя на мистера Смолчайлда.
     - Если  бы  море  действовало  на  вас  подобным  образом,  -  возразил
худосочный мистер Пэрлинг, - вы были бы точно таким же.
     В течение всего плаванья мистер Пэрлинг  -  человек  чувствительный,  и
мистер Симс - человек деловой, затевали спор по любому  поводу.  Но  они  не
успели продолжить дискуссию о  мистере  Смолчайлде,  потому  что  на  палубе
неожиданно появился доктор.
     - Ну, как там - есть новости? - тревожно осведомился капитан.
     - Ровным счетом никаких, - ответил доктор. -  Я  пришел  приятно  убить
время до вечера в вашем обществе.
     Но события приняли такой оборот, что доктору  удалось  "убивать  время"
всего полтора часа. По истечении этого срока на палубе с весьма таинственным
видом появилась стюардесса миссис Дрэбл.
     -  Пожалуйста,  сейчас  же  спуститесь  вниз,  сэр,  -  прошептала  она
встревоженно.
     - Которая? - осведомился доктор.
     - Обе, - с  ударением  произнесла  миссис  Дрэбл.  Лицо  доктора  стало
серьезным, лицо стюардессы - испуганным. Оба немедленно исчезли.
     - Я  полагаю,  джентльмены,  -  обратился  капитан  Джиллоп  к  мистеру
Пэрлингу, мистеру Симсу и  своему  первому  помощнику,  который  только  что
присоединился к их компании, - я полагаю, что  раз  уж  дело  приняло  такой
оборот, нужно и даже необходимо растолкать мистера Смолчайлда, а? И я уверен
также,  что  мы  должны  позвать  и  другого  мужа,  чтобы  при  создавшихся
обстоятельствах выказать должное внимание и участие.  Распорядитесь  послать
за Саймоном Хэвисайдзом. Мистер Смолчайлд! Просыпайтесь, сэр! Ваша  любезная
супруга... Будь я проклят, джентльмены, если знаю, как ему об этом сказать?
     - Да, да, спасибо, - пробормотал  мистер  Смолчайлд,  приоткрыв  сонные
глаза. - Галеты и холодную грудинку, как обычно, когда я буду готов к этому.
А я еще не готов... Спасибо... Всего хорошего.
     Мистер Смолчайлд снова закрыл глаза и впал,  по  выражению  доктора,  в
состояние "полной летаргии".
     Но  прежде  чем  капитан  Джиллоп  придумал  новый   способ   разбудить
невозмутимого пассажира, на юте снова появился Саймон Хэвисайдз.
     - Я немного резко поговорил с вами, любезный, - сказал капитан,  -  так
как был несколько  встревожен  событиями  на  борту  этого  корабля.  Но  не
беспокойтесь, я заглажу свою вину. Ваша супруга пребывает, как говорится,  в
интересном положении. И вы, понятно, должны быть подле нее.  Я  рассматриваю
вас, Хэвисайдз, как трюмного пассажира, попавшего в беду, и охотно  разрешаю
вам оставаться здесь, в нашем обществе, покамест все кончится.
     - Вы очень добры, сэр, - ответил Саймон, - и я премного благодарен  вам
и всем остальным джентльменам, но ведь, осмелюсь напомнить, внизу у меня уже
целых семеро детей, и кто же за ними присмотрит, кроме меня? Супруга моя как
нельзя лучше сумела управиться во всех семи предыдущих случаях, и  я  ничуть
не сомневаюсь, что управится  и  на  восьмой  раз.  Капитан  Джиллоп  и  вы,
джентльмены, моя супруга будет  только  довольна,  если  узнает,  что  я  не
путаюсь под ногами и смотрю за детьми. А посему покорнейше прошу  разрешения
удалиться.
     С этими словами Саймон отвесил поклон и возвратился к своему семейству.
     - Ну что ж, джентльмены, кажется, оба супруга  не  принимают  это  дело
близко к сердцу. Для одного из них такое  событие  не  в  диковинку,  другой
же...
     В этот миг хлопанье дверей в  каютах  и  быстрые  шаги  заставили  всех
замолчать и насторожиться.
     - Одерживай, Уильямсон!  -  приказал  капитан  рулевому.  -  Я  считаю,
джентльмены, что при создавшемся положении чем ровнее идет судно, тем лучше.
     День медленно перешел в вечер, вечер  -  в  ночь.  Мистер  Смолчайлд  с
обычной пунктуальностью проделывал каждодневный церемониал  своего  судового
распорядка. Когда дело дошло до галет и  грудинки,  в  нем  на  миг  удалось
пробудить способность уразуметь, что именно происходит с его женой,  но  как
только подоспело время "сводить счеты", он тут же эту  способность  утратил,
вновь обрел ее на краткий миг перед очередным отходом ко сну и тут же  вновь
утратил, как только сомкнул глаза. Так оно и шло в течение всего  вечера  до
самой ночи. Саймону Хэвисайдзу благодаря заботам капитана время  от  времени
передавали призывы сохранять бодрость духа, на что неизменно следовал ответ,
что он таковое сохраняет и что дети ведут себя довольно смирно,  однако  сам
он наверху так и не появился. То и дело на палубе показывался доктор Джолли.
"Все в порядке, без перемен", - сообщал он, слегка подкреплялся чем-нибудь и
вновь исчезал, веселый и жизнерадостный, как всегда. Попутный ветер все  еще
держался; настроение капитана оставалось безмятежным; рулевой "одерживал"  с
самой  что  ни  на  есть  отменной   чуткостью;   пробило   десять;   взошла
восхитительно сияющая луна; подали грог; капитан услаждал  пассажиров  своим
обществом, но... все оставалось без  перемен.  Одна  задругою  миновали  еще
двадцать минут тревожного ожидания, -  вот,  наконец,  на  ступеньках  трапа
появился доктор Джолли.
     К всеобщему изумлению небольшой компании на юте  доктор  крепко  держал
под руку миссис Дрэбл; не обратив ни малейшего внимания ни на  капитана,  ни
на пассажиров, он усадил ее на первый попавшийся стул. В это время  на  лицо
его упал лунный свет, и потрясенные зрители увидели, что оно выражает полную
растерянность.
     - Успокойтесь, миссис Дрэбл, - уговаривал ее доктор, в голосе  которого
слышалась явная тревога. - Посидите спокойно  на  свежем  воздухе.  Возьмите
себя в руки, мри, ради бога, возьмите себя в руки!
     Миссис Дрэбл не отвечала. Она бессмысленно  хлопала  себя  по  коленям,
устремив неподвижный  взор  прямо  перед  собой,  как  это  делают  женщины,
охваченные ужасом.
     - Что случилось? - спросил капитан Джиллоп и в замешательстве  поставил
на стол стакан с грогом. - Что-нибудь произошло с этими бедняжками?	.
     - Ровным счетом ничего, - отвечал доктор. - Обе чувствуют себя отлично.
     - Что-нибудь неладно с их детьми? - продолжал допытываться  капитан.  -
Может, их больше, чем вы рассчитывали, Джолли? По паре близнецов?
     - Да нет же, - нетерпеливо отозвался доктор. - У каждой по одной штуке,
мальчики, оба в отличном состоянии. Судите сами, - добавил он,  когда  внизу
новоявленные каютные пассажиры впервые опробовали силу своих легких и нашли,
что они как нельзя лучше соответствуют своему назначению.
     - Так что же, черт побери,  стряслось  с  вами  и  с  миссис  Дрэбл?  -
продолжал расспрашивать капитан, уже начиная терять терпение.
     - Ни я, ни миссис Дрэбл ни в чем не виноваты, и тем  не  менее  с  нами
приключилась самая  неслыханная  беда,  какую  только  можно  вообразить,  -
последовал ошеломляющий ответ.
     Капитан, а с ним мистер Пэрлинг и мистер Симс приблизились к доктору  и
с ужасом воззрились на  него.  Даже  рулевой,  перегнувшись  насколько  мог,
вытянул  из-за  штурвала  шею,  стараясь   услышать,   что   будет   дальше.
Единственным незаинтересованным лицом  из  всех  присутствующих  был  мистер
Смолчайлд. Распорядок дня уже требовал его отхода ко сну, и теперь он  мирно
похрапывал подле своих галет и грудинки.
     - Немедленно выкладывайте, в чем дело,  Джолли!  -  нетерпеливо  сказал
капитан.
     Доктор не внял его приказу. Внимание его было целиком сосредоточено  на
миссис Дрэбл.
     - Вам стало легче, мэм? - тревожно спросил он.
     - Но не легче на душе,  -  отвечала  миссис  Дрэбл  и  снова  принялась
хлопать себя по коленям. - Только еще тяжелее.
     - Послушайте, миссис Дрэбл, - вкрадчиво уговаривал ее доктор. - Я задам
вам  несколько  простых  вопросов,  и  вы  вспомните,  как  все   произошло.
Постепенно у  вас  все  восстановится  в  памяти,  если  вы  будете  слушать
внимательно. Возьмите себя в руки и не спеша подумайте, прежде чем ответить.
     Миссис Дрэбл только кивнула в  знак  безмолвного  повиновения  и  стала
слушать. И все, кто был на юте, навострили уши, кроме равнодушного ко  всему
мистера Смолчайлда.
     -  Итак,  мэм,  наши  хлопоты  начались  в  каюте   миссис   Хэвисайдз!
расположенной с правого борта, так?
     - Так, сэр, - ответила миссис Дрэбл.
     - Неплохо. И вот мы  сновали  взад-вперед  из  каюты  миссис  Хэвисайдз
(правый борт) в каюту миссис Смол-чайлд (левый борт), и наконец  -  так  как
миссис Хэвисайдз начала первой и неуклонно  продолжала  начатое,  я  сказал:
"Миссис Дрэбл, получайте, вот вам превосходный малыш. Возьмите его!" Я был с
правого борта, не правда ли?
     - С правого, сэр, могу присягнуть, - ответствовала миссис Дрэбл.
     - Хорошо. Стало быть: "Вот  вам  превосходный  малыш,  -  сказал  я,  -
возьмите его, мэм, запеленайте и  уложите  в  колыбель".  И  вы  его  взяли,
запеленали и уложили, не так ли? А где находилась колыбель?
     - В салоне, сэр.
     - Отлично. В салоне, потому что для нее не было места  ни  в  одной  из
кают. И вы положили младенца с правого борта (то бишь Хэвисайдза) в стоявшую
в салоне колыбель из старой  бельевой  корзины.  Очень  хорошо.  Как  стояла
колыбель?
     - Поперек киля.
     - Поперек... Иными словами, одним боком  к  кормовой  части  корабля  и
другим - к носовой. Помните об этом, мэм, а теперь  слушайте  дальше...  Ну,
ну, никаких "не могу" и не говорите, что  у  вас  голова  идет  кругом.  Мой
следующий вопрос поставит ее на место. Сосредоточьтесь на том, что произошло
через полчаса. Не прошло и получаса, как  вы  снова  услышали  мой  крик.  А
закричал я вот что: "Миссис Дрэбл, вот  вам  еще  один  превосходный  малыш.
Подите сюда и возьмите его". И вы пришли и  взяли  его  из  каюты  с  левого
борта, так?
     - С левого, сэр, не отрицаю.
     - Хорошо и даже очень! "Вот вам еще один превосходный  малыш,  -  стало
быть, сказал я, - возьмите его, миссис Дрэбл, и уложите в колыбель  рядом  с
номером первым". После чего вы  взяли  младенца  с  ле