или Никиту.  Вы хорошие ребята, но будете сачковать, потому  что "совок"  не
сачковать не может. А мы с вами "совки" до мозга костей, хотя кое-кто из нас
и потерся  в Америке. Я буду на  вас  злиться, сношать  вас  каждый день  на
летучках, то есть  унижать.  Вы будете кивать, улыбаться, признавать ошибки,
но,  в  конце концов, меня возненавидите.  При этом работать  станете спустя
рукава в знак  протеста  и презрения. Когда  я  увижу, что накачки пользы не
приносят, я начну заискивать перед  вами, потом стану делать  работу за вас.
Потом я вас все-таки выгоню, но при этом почувствую себя подлецом. Кто-то из
древних сказал, что хозяин рано или поздно становится рабом своих рабов.
     - Это как у Экзюпери: ты ответственен за того, кого приручил, - вставил
Фима.
     -  Психи,  - сказал Никита, -  теперь я  понимаю, почему  от  вас  бабы
свалили.
     -  Кстати,  о хозяевах. Вот,  что тут  накопали  мне  по  Вартанову,  -
Рыженков достал из портфеля листок бумаги, и надел очки и прочитал: Вартанов
Алексей   Григорьевич,  родился   9   сентября  1954   года   в  селе  Крунг
Октемберянского района  Армянской ССР. Отец -  председатель колхоза, мать  -
домохозяйка, после  окончания  школы приехал  в Москву,  где поступил в МЭИ.
Видимо папе это стоило стада барашков,  потому  что сынок вступительные сдал
на одни трояки. В институте Вартанов активно занимался общественной работой,
бел секретарем комсомольской организации факультета. После института Алексей
Григорьевич ушел в бизнес, организовал МЖК, потом компьютерную фирму, сейчас
возглавляет   группу,  которая  импортирует   вино,  натуральную  пробку   и
морепродукты из Испании,  Португалии и Франции. Женат. Имеет недвижимость на
Коста  Брава  в  Испании,  виллу.  Женат.  Жена  -  Вероника  Вартанова,  до
замужества Корытова, домохозяйка. Детей нет.
     В общем, чист  твой Вартанов,  в уголовщине не  замешан. Крыша  у него,
правда, криминальная, но это скорее беда, чем вина. Деньги видимо прячет, но
какой дурак их будет показывать при наших-то  чиновниках. Обдерут государевы
люди, как липку и голышом по миру пустят.
     А вот по его финансовому директору Афанасию Винникову явно СИЗО плачет,
дважды   судим  за  мошенничество   и  кражу,  подозревается  в   связях   с
наркобизнесом.
     Это твои  клиенты, Фима? У них, что собака пропала или  лошадь, а может
попугай?
     - Нет,  Стас,  их  кто-то преследует.  Скажи, пожалуйста,  что слышно в
Москве про киргизскую преступную группировку?
     - А нет такой группировки, есть грузинская, армянская, азербайджанская,
чеченская и еще десяток других, а киргизской нет. Приезжают оттуда отдельные
наркокурьеры и то не часто.
     - Ладно вам, мужики, все о делах и о делах.
     - Разливай, Стас, а Ефим нам расскажет, как в Америку съездил.
     - Вы знаете анекдот про то,  как еврей в  Израиль ездил? - сказал Фима,
когда приятели выпили по первой под  селедочку с  картошкой. - Так вот уехал
Рабинович в Израиль  на  ПМЖ.  Через  месяц пришел  в советское посольство и
попросился обратно. Ему разрешили вернуться. Через месяц он опять попросился
в Израиль. Ему  говорят:  "Вы уж определитесь, где вам лучше". А он им: "Что
тут дрек1, что там, но дорога..."
     - Что ты там делал, Ефим, баранку крутил на Брайтон-бич?
     - А вы знаете  историю о  том, как Рабинович песок в  Израиль  возил? -
Приятное тепло растеклось по телу Фимы, ему вдруг  стало хорошо и уютно, как
давно уже не было, хотелось быть остроумным и веселым, и его понесло. - Едет
Рабинович в Израиль на велосипеде и везет с собой ящик с песком, килограммов
так на  сто.  Таможенники,  конечно, обалдели  -  такого  еще  не  было. Все
перекопали - нет ничего в песке, проверили - не золотой ли. Оказался обычный
песок.  Делать  нечего -  пропустили. Через неделю  опять песок везет, Опять
проверили и пропустили.  Он опять везет.  Их начальник чувствует - что-то не
то, а поймать за руку не может. Тогда он позвал Рабиновича к себе в кабинет,
закрыл дверь и говорит:  я тебе  ничего не сделаю и товар твой не конфискую,
только скажи  мне,  по честному,  в чем заключается  твой  гешефт2,  чем  ты
торгуешь? Как чем, - говорит Рабинович. - Велосипедами.
     - Во дает, - залился смехом Деркун. - А при чем тут песок?
     - Я тебя умоляю,  Никита, - сказал Рыженков. - Не бери в голову -  бери
на грудь.
     - Не, Стас,  уважаю  евреев,  жизнерадостные  ребята,  их дерут, а  они
крепчают. Прими меня, Ефим, в свою нацию.
     - Не советую, - сразу посерьезнел Стас. - Это все  равно, что всю жизнь
ходить  под  следствием.  Вроде и  свободен,  но  в  любую минуту тебя могут
вызвать к следователю, и, чем это закончится еще не известно...
     - Святая правда,  - согласился Фима.  - Но  даже не в  том дело.  Чтобы
стать  евреем  нужно  пройти  обрезание, а  ты знаешь, Никита,  что отрезают
пропорционально прожитым годам. Тебе уже за сорок, подумай о жене...
     - Да ну  вас, мужики, - обиделся Никита. -  Давайте лучше о бабах. Есть
тут у меня одна парикмахерша, в твоем вкусе Ефим. Роскошная дамочка,  и цену
себе знает.
     - Ой,  гевалт3, не надо,  - замахал  руками Фима. -  У  меня  нет таких
денег.

     На следующий  день Фима проснулся с головной болью. Язык во рту был как
рожок для обуви, в живот кто-то напихал кирпичей. Он не сразу сообразил, где
находится, и долго смотрел на  ободранные  стены  и  потолок в разводах. Что
было  вчера,  он с трудом  вспомнил,  но вот планы  на сегодня совершенно не
укоренились в голове. А ведь что-то они с Никитой хотели предпринять.
     Фима свесил ноги с кровати и уставился в пол. Процесс мышления никак не
запускался. Видимо вчера он  совершенно посадил мозговой аккумулятор.  И тут
зазвонил звонок.
     - Алло, Ефим, услышал он энергичный голос  Деркуна. - Ты еще дома, а  я
тут на Солянке, "Киргиз" здесь  крутится, надо брать. У меня с собой  только
газовый  пугач. Захвати  с  собой  что-нибудь посущественнее,  и  не  забудь
браслеты. Все, жду.
     Фима бросился в ванную и чуть не сбил Розу Марковну.
     - Ефим, я сварила вам яйца в мешочке. Куда вы бежите сломя голову?
     - Брать "киргиза".
     - Зачем? Вам же не за это платят. Нужно только узнать что им нужно.
     - Отвяньте, тетя, вот возьмем и узнаем.

     Никита расхаживал возле ворот особняка взад-вперед, как зверь в клетке.
Тигр...нет,  пантера, он  был  весь в черных  джинсах и в кожанке, Время  от
времени он поднимал руку и поглядывал на часы.
     Фима  издали  помахал  ему рукой,  он  заметил  и  пошел навстречу.  Но
произошли события, которые скомкали теплую встречу собутыльников.
     Из  ворот  особняка выехал зеленый "Фиат",  и  остановился  у  проезжей
части,  чтобы пропустить  поток  машин.  И в  это время  автоматная  очередь
прошила  лобовое  стекло  автомобиля.  Никита  моментально  сориентировался,
откуда стреляли,  и бросился в подъезд дома  напротив.  Фима ринулся за ним,
доставая на бегу из брючного кармана  незаконную "беретту". Дверь в одну  из
квартир  на  лестничной  клетке  третьего  этажа  была  распахнута  настежь.
Некоторое время Блюм и Деркун, прислушивались, что происходит в квартире.
     - Ушли, - Сказал Фима и проскользнул в прихожую.
     Квартиру видимо собирались ремонтировать: мебель вывезли, пол застелили
газетами.  Прихожая была заставлена мешками с  цементом,  упаковками плитки,
банками с  краской.  В  одной  комнате  стояли  грубо  сколоченная  малярная
времянка, в другой возле открытого окна лежал "калаш".
     - Ушли  через  чердак  или  через другую  квартиру, - сказал подошедший
Никита.
     - А может и через подвал, пока мы брали штурмом квартиру, - предположил
Фима.
     - Пойдем посмотрим пока менты не наехали.
     - Ты иди на чердак, а я посмотрю, что там в подвале.
     Дверь  в подвальное помещение  была заперта на замок, щеколда оторвана.
Из-под ног Фимы  юркнула  здоровенная  крыса.  Здесь  было душно и  смрадно.
Сплетения разнокалиберных труб напоминали внутренности какого-то гигантского
животного.
     - Вот  так, наверно  выглядело  чрево кита, в которое угодил библейский
Иона, - вдруг пришло в голову Фиме.
     Сквозь  грязные окошки-щелки под потолком пробивался тусклый свет. Одно
окно  было разбито. Фима приставил к стене, валявшиеся  на полу кирпичи и не
без труда выбрался из окна во двор.
     Посредине  двора был разбит  сквер с  качелями, "стенками" для лазания,
песочницей и мрачного вида "теремком на курьих ножках". Возле песочницы Фима
заметил матерчатую перчатку. Он поднят ее и  сунул голову в дверь теремка. И
тут  чья-то  сильная  рука зажала  ему рот.  Одновременно  он ощутил  укол в
области  лопаток.  Фима  высвободиться, но руки ему не подчинились. Он хотел
лягнуть неведомого противника ногой, но  ног у  нег не было. Весь белый свет
вдруг превратился в точку, а через некоторое время погасла и она.

     Очнулся Блюм на кухне.  Он был  накрепко привязан к  батарее.  Напротив
него, за кухонным  столом  сидели двое  азиатов  в одинаковых  белых рубахах
навыпуск  синих портках. Он были  как два фарфоровых  изолятора на столбе  -
холодные и безучастные.
     Бандиты  с  аппетитом  уплетали  вареную  колбасу,  ломти  которой  они
отрезали от батона огромным тесаком.
     - Салям алейкум, - выдавил из себя Фима.
     Один из бандитов помахал тесаком у него перед  глазами и приложил палец
к губам - молчи.
     Фима напряг память, чтобы вспомнить что-нибудь киргизское и выдал:
     - Якши, амангельды, аскар акаев, чингиз айтматов, блин...
     Бандиты никак не прореагировали  на его эрудицию.  Фиме стало  страшно.
Лоб его покрылся  испариной. Чтобы  немного успокоится, он  стал осматривать
помещение.  Медленно-медленно  он  обследовал  глазами  замызганную  газовую
плиту,   полку   с  алюминиевыми   кастрюлями  и   поварешками,   допотопный
холодильник. Ни  одна из этих убогих вещей  не говорила о  характере  своего
владельца  или  владельцев.  Стол,  табуретки,  веник  в  углу  -  абсолютно
безликие, казенные предметы. Где-то  он уже видел такую кухню. На столе нож,
очень  необычный, нечто среднее  между  топором  и  ножом,  как  такие  ножи
называются?
     Взгляд Фимы пополз по стене вверх и... На бельевой веревке под потолком
висели женские  трусики. Фима плохо разбирался в женском  белье, но даже ему
было  понятно,  что  эта  вещь  не  из  гардероба госслужащей или  работницы
макаронной фабрики. Черные, шелковые, кружевные,  как они оказались  в  этой
пещере Али Баба и разбойников? Может эти головорезы убили фотомодель?
     - Эй, мужики, скажите, наконец, что вам надо? - снова заговорил Фима. -
Я подозреваю, что вы меня с кем-то перепутали. Давайте разберемся...
     Но бандиты не хотели разбираться. Один из них взял со стола тряпицу, на
которой лежала колбаса, и запихал ее пленнику в рот.
     Насытившись, бандиты дружно рыгнули, попили  воды из-под крана, хотя на
полке стояли стаканы и вышли из кухни. Некоторое время  слышались их голоса,
но разобрать о чем  они  говорили, и  на каком языке было  невозможно. Потом
хлопнула дверь.
     "Ушли, - подумал Фима.  - А  что если они  ушли насовсем?  Может  у них
принято так убивать людей: распять на батарее и оставить умирать с голоду".
     И тут  ему  в  голову почему  то пришел анекдот.  Встречаются  раввин и
католический прелат. Раввин из вежливости спрашивает:
     - Как дела коллега?
     - Да  ничего,  -  отвечает  прелат,  - вот дали новый  приход  побогаче
прежнего.
     - Как, и это все?
     - Ну почему же, если я буду заботиться о пастве и хорошо молиться, меня
могут сделать епископом.
     - И это все?
     -  Если я буду еще лучше заботиться  о  пастве и усердно молиться, меня
могут произвести в архиепископы.
     - Но теперь таки все?
     - Могу стать кардиналом.
     - Хорошо, а дальше?
     - Папой Римским.
     - Ну, знаете, не могу же я стать богом...
     - Вот как, а у нас один таки стал.
     "Ну нет, такая перспектива мне  не грозит, - рассмеялся про  себя Фима.
Слишком  много я грешил.  И  потом,  если  бы  они  хотели  меня  убить,  то
прикончили бы на месте. Что-то им от меня надо, но допрашивать меня, видимо,
не их прерогатива. Они  шестерки,  а говорить со  мной будет  главный.  Надо
успокоиться и подготовиться к его приходу. Не стоит умирать прежде, чем тебя
убили".
     Чтобы успокоиться Фима вновь стал изучать обстановку кухни. И вспомнил.
Точно такая же кухня была в номере общежития, где жили  иностранные студенты
МГУ. Однажды его пригласил к себе однокурсник из Польши. Поляк хотел продать
какие-то  рубашки.  Они сидели  на такой  же точно кухне,  пили "Выборову" и
закусывали  копченой  колбасой.  И  тут же  в голову  пришло название ножа -
мачете.  Такими  ножами-топорами  кубинцы  рубят   сахарный  тростник,   это
показывали по телевизору, а  индейцы  расчищали дорогу  в сельве. Неужели он
попал в лапы иностранцев?
     Совершенно "растопырившись"  умом  Фима расслабился и задремал. Очнулся
он только тогда, когда услышал, как кто-то возится с замком. Через некоторое
время дверь на кухню открылась и перед ним предстала его  бывшая жена Нинель
собственной персоной.

     Расставшись  с  Фимой,  Никита  бросился  на чердак, и проник  туда без
особого  труда. Чердачная дверь  была не заперта, а приперта доской изнутри.
Деркуну ничего  не  стоило  открыть ее  ударом  ноги. С  чердака можно  было
свободно выйти на крышу. К одной  из стен  были  пристроены леса, по которым
киллер, скорей всего, и спустился на землю. Никиту последовал его примеру.
     На  противоположной  стороне   улицы,  возле  "Фиата",   уже  собралась
небольшая толпа:  мужчины кавказского типа,  видимо из охраны  офиса, тучный
молодой  блондин, судя по  тому, что  рассказывал Фима,  это  был  Афанасий,
девушка-мороженщица,  пара  случайных   теток,  бомж  с  клеенчатой  сумкой.
Охранники громко переговаривались по-армянски.
     На  тротуаре возле  машины  лежал человек  в синей рубашке с галстуком.
Голова его была прикрыта пиджаком.
     - Живой? - спросил Никита.
     -  Какой живой, - махнул рукой один из  охранников. -  Пуля между глаз,
будешь живой, да.
     .- Нэсовместимо с жизнью, - добавил другой кавказец.
     -  Он  украл  у  меня  смерть, - сказал  Афанасий, не открывая  глаз от
покойника.
     - Хозяин?
     - Дирэктор, - сказал охранник раздумчиво, так, как будто засомневался в
том может ли покойник занимать должность.
     -  Кажный день кого-нибудь убивають,  -  вставила тетка.  - При Сталине
разве ж такое было? А цены? Давеча пошла покупать картошку, так денег только
на полкило хватило.
     Из-за поворота показалась милицейская машина и Никита  поспешно перешел
улицу. Связываться с милицией ему не хотелось, в кармане у  него был газовый
пистолет. Мало ли  что  у них в голове, еще вздумают  обыскивать.  Доказывай
потом,  что  тебе  по  штату положено.  К  бывшим  коллегам менты  относятся
особенно подозрительно.
     Блюм так и не  появился, значит, напал на след. Интересно, какие у него
соображения насчет этого убийства?  Надо  будет  позвонить  ему вечерком.  А
сейчас хорошо  пообедать.  Все-таки хлопотное  это  дело  сыск,  никогда  не
знаешь, где  и в  какое  время будешь  обедать. То ли дело  охрана:  захотел
поесть - достал бутерброды. Сухомятка, конечно, зато по часам.

     Вот уж кого Фима не ожидал увидеть сейчас так это свою бывшую  супругу.
Зато она, кажется, ничуть не была удивлена встрече.
     -  Скотина, -  зловеще  процедила  она сквозь зубы.  -  Хотел  получить
гонорар без свидетелей, думал бабки зажилить. Правильно сделали,  что  тебя,
козла,  накололи.  Вот  и  сиди  здесь  на  привязи,  как  собака,  пока  не
окочуришься. А я пальцем не пошевелю.
     И тут  же вопреки своему обещанию, она присела на корточки возле Фимы и
достала  у  него  из   карманов  расческу  и  триста  долларов  двадцатками.
Пересчитав  купюры, она выдернула у него изо рта тряпку и стала ею бить Фиму
по щекам.
     -  А  это,  чтобы  тебе  неповадно было  укрывать деньги  от  семьи. Ты
подумал,  сукин  сын,  на  что нам с  детьми  жить? Алиментов ты не платишь,
потому что у тебя,  видишь ли, а у самого бабок  хоть жопой ешь. А ведь мать
мне говорила, чтобы я не выходила замуж за еврея, потому что все вы лживые и
алчные.
     - Чья бы крова мычала, - огрызнулся Фима.
     Но  Нинель нравилось  себя заводить,  в эти минуты она искренне ощущала
себя  жертвой,  а  этого ощущения  ей  не  хватало,  как  некоторым  людям в
организме не хватает кальция. Они понимают, что это  несъедобно, но все-таки
едят глину.
     - Ты из-за своей жадности  разрушил наш брак, а я-то еще, дура, думала:
ничего что еврей, был бы человек хороший. Как я в тебе ошиблась.
     -  Нин,  может,  хватит  спектакля,  - прервал ее излияния Фима.  -  Не
старайся быть большей стервой, чем есть на самом деле. Тут нет  посторонних.
Деньги ты  уже взяла и  еще получишь. Только отвяжи  меня  поскорей, а то  с
минуты   на   минуту  сюда  могут   вернуться  бандиты,  тогда   и  тебе  не
поздоровиться.
     -  Вот еще,  испугалась я  твоих  китайцев, -  огрызнулась  Нинель,  но
веревки все-таки развязала.
     - Быстро уходим, - скомандовал Блюм, и  потащил сопротивляющуюся Нинель
к выходу.
     Через несколько секунд  они уже были в  длинном коридоре, куда выходило
множество дверей.  Две негритянки с пакетами в руках, которые о  чем-то живо
говорили  по-русски, посторонились и с любопытством  уставились  им в  след.
Теперь Фима был совершенно уверен, что находится в университетском общежитии
для  иностранных  студентов.  Тетка  на  вахте много  значительно улыбнулась
Нинель, и та ответила ей едва заметным кивком.
     Когда  беглецы ушли от общежития  довольно  далеко, Фима  отпустил руку
супруги.
     - Ну а теперь рассказывай, как ты меня отыскала?
     - Нашел дуру.
     -  Согласен. Если будешь молчать, ни рубля  больше не  получишь.  Пусть
Колобасов сам кормит своих отпрысков. Довольно вам сидеть у меня на шее.
     - Думаешь такой крутой, ничего, мы на тебя управу найдем.
     Фима выхватил сумочку и рук бывшей супруги и вынул оттуда свои деньги.
     - Подлец, - возмутилась Нинель, - какой же ты, Блюм, подлец.
     Но, увидев, что вокруг никого нет, перешла на более спокойный тон.
     - Я же тебя,  гада, сразу вычислила, еще, когда ты в первый раз приехал
в этот офис на Солянке. Я шла к тебе домой, чтобы сказать, что подаю на тебя
в суд за неуплату алиментов, и  вдруг вижу  -  ты выскакиваешь из подъезда с
выпученными глазами и садишься в джип. Я тут же  схватила частника и поехала
за тобой. Потом дождалась пока ты уйдешь, и все выяснила у охранников насчет
их конторы. Эти кавказцы, когда увидят красивую бабу, сразу теряют голову. А
сегодня поехала туда на всякий случай, может, думаю, узнаю за какие бабки ты
на них работаешь. Вышла из метро, иду, а ты мне навстречу  с двумя какими-то
косоглазыми.  Прошел мимо, и не заметил меня, хотя я  не успела  спрятаться.
Так,  думаю,  надо  посмотреть,  куда они  навострили лыжи. А вы  приехали в
общагу. Я часа три ждала тебя на скамейке в сквере. Смотрю, косоглазые ушли,
а тебя  все  нет.  Подошла  к вахтерше, говорю,  тут  мой алкоголик  с двумя
китайцами  не  проходил?  Еще  скандалить начнет, он буйный  у  меня,  когда
нажрется,  еще ножом кого-нибудь  пырнет. Она  говорит  - это не  китайцы, а
мексиканцы.  Они приходят к одной своей землячке, Марии,  из 669-й  комнаты.
Ну, думаю если сейчас не вмешаюсь, эта баба из него вытрясет все деньги...
     - Подожди, -  остановил  супругу  Фима.  -  Ты говоришь, я шел с  этими
двумя... И как я выглядел?
     - Как всегда  по-дурацки.  Наверно травил им анекдоты, потому  что  сам
размахивал руками  и покатывался  со смеху,  а  у них  рожи были, как  будто
деревянные.
     - Значит, я был в полном сознании, и они держали меня под руки.
     - Ты никогда не бываешь в полном сознании,  а шел ты сам, и  никто теб