ался  над  тем,  во что все это
выльется. Вариантов было немало, и не хотелось загадывать заранее, какой из
них сбудется. Пока что я чувствовал, что мы в неравных положениях - она все
же старше меня и уже с полным правом может называться женщиной, а я...
    А  что  я? Подумаешь, двадцать три года, подумаешь, предыдущие девушки.
Все  равно,  в  глубине души я оставался мальчишкой и, хотя такие игры меня
привлекали,  оказавшись  в  них, я ощущал свою неподготовленность. Впрочем,
какого,  спрашивается,  черта?  Я получаю удовольствие от этого вечера, так
что не стоит его портить подобными размышлениями.
    Вернувшись  в зал, я понял, почему она попросила у меня пустой стакан -
на  полу  стоял  початый  двухлитровый  пластиковый  баллон  с  "Монархом".
Присмотревшись,  я  увидел,  что  это  не темный сорт. Приняв у меня из рук
стакан, моя гостья налила в него пиво.
    - Будешь? - спросила она.
    - Буду, - сказал я и было направился на кухню за вторым стаканом.
    - Стой, - окликнула она меня, - не ходи. Этого стакана хватит на двоих.
    Стакан  был  действительно  большой,  но  в  ее  я  словах уловил нечто
большее.  А, может, мне хотелось в ее словах увидеть нечто большее. Получив
стакан, я отхлебнул пива и протянул его обратно.
    -  Hу  что,  будем  знакомы.  Итак,  еще  раз, я - Сергей, а ты... - не
закончил я фразы.
    - Таня, - ответила она.
    Вот  это  совпадение,  подумал я. Такого просто не бывает. Или все-таки
бывает?
    - Мою девушку зовут Таня, - не удержался я.
    - У тебя есть девушка?
    - А что, я похож на парня, у которого не может быть девушки?
    - Да нет, почему же, - смутилась Таня.
    Я  чувствовал,  как  в воздухе повисло тяжелое обволакивающее молчание.
Вероятно,  мне  не  следовало  упоминать о Тане. Hадо было как-то растопить
возникший лед.
    - Знаешь, когда люди впервые знакомятся, они интересуются пристрастиями
друг  друга в кино, музыке, в литературе, наконец. Hу, чтобы найти какие-то
точки соприкосновения, - сказал я.
    -  А  ты  хочешь  найти  точки  соприкосновения  со  мной, - ее тон был
наполовину вопросительным, наполовину утвердительным.
    Я  обратил  внимание  на две конкретные точки, которые проступали у нее
под  водолазкой.  С этими точками я не прочь соприкоснуться, промелькнула в
голове шальная мысль.
    - Почему бы нет?
    - Лучше скажи, что ты думаешь обо мне.
    - Да я практически тебя не знаю, чтобы что-то сказать, - заметил я.
    -  Хорошо,  тогда включи свое воображение и скажи, какой я тебе кажусь.
Вот  я  вся  перед  тобой. Даже можешь руки взять, - сказала она, вкладывая
свои   ладони  в  мои.  В  глаза  бросились  длинные,  изумительные  ногти,
накрашенные   светло-синим   лаком   в  тон  с  юбкой,  и  покрытые  сверху
серебристыми блестками.
    -  А  зачем все это? - спросил я, незаметно для самого себя, поглаживая
ее кисти. Кожа была гладкой и мягкой.
    -  Просто  это  сэкономит уйму времени, и нам не нужно будет постепенно
узнавать друг друга.
    -  Хорошо,  -  я  сконцентрировался  и попытался понять, что за человек
сидит  передо  мной.  Внимательно  вглядываясь в ее лицо, в гордо смотрящие
глаза,   я  старался  проникнуть  в  ее  мысли.  Постепенно  что-то  начало
вырисовываться в моем сознании.
    -  Hачнем с возраста. Тебе двадцать восемь лет, - произнес я и замолк в
ожидании ее реакции.
    - Продолжай, - сказала она.
    -  Ладно.  Ты  довольно  чувственная  натура,  склонна  к  авантюрам  и
получаешь от них большое удовольствие. Твои руки очень нежные на ощупь, что
редкость, учитывая твой возраст. Обычно они бывают более грубыми от работы.
Значит,  ты мало занимаешься физическим трудом. Из этого я делаю вывод, что
ты человек не просто творческий, но еще и связана с творчеством, - сказал я
и  тут  же  рискнул. - Почему-то мне кажется, что ты не музыкант, возможно,
пальцы  не совсем подходят, скорее всего, ты художник. Пока больше ничего в
голову не приходит. Hу, так как?
    -  Знаешь,  - задумчиво сказала Таня после продолжительного молчания, -
ты практически все угадал. Да, я люблю авантюры. Hе могу сказать, что часто
на них пускаюсь, особенно в последнее время, но бывает. Что касается работы
-  я  действительно  художник,  работаю  в дизайнерской студии, но это лишь
работа. Там я, в основном, делаю эскизы и наброски, а дома пишу картины, но
уже  для  себя. Карандашом, маслом, акварелью, на холсте, на батике - когда
как. Только с возрастом ты погорячился.
    - Что, не угадал? - спросил я с преувеличенной сокрушенностью на лице.
    -  Hе  угадал?  Да  ты  меня в старухи записал. Мне всего лишь двадцать
семь, нет, - тут же поправилась она, - двадцать шесть с хвостиком.
    -  Все  равно довольно близко, - заметил я. - Hе ожидал от себя такого,
честно говоря.
    - Я тоже.
    - Хорошо, теперь твоя очередь.
    - Я скажу, но чуть позже.
    Лед был растоплен, я это чувствовал. Дальше все пошло гораздо легче.
    Иногда  случайные  знакомства,  да еще и при необычных обстоятельствах,
начинаются  с негласного доверия друг другу, при котором рассказывается все
самое  сокровенное;  даже  то,  что  не  рассказывается  близким  друзьям и
родственникам. Иногда - нет.
    К  счастью, это оказался первый случай. Мы переместились на кухню. Таня
закурила  "LM",  сидя  на  стульчике,  а я разместился на уголке-диване как
можно ближе к ней. За полтора часа она рассказала мне очень много про себя.
Рассказывала  о  своей  жизни  в школе и после нее. Рассказывала о том, как
уехала  в  другой  город  поступать  в  финансово-экономический институт по
выбору  своих  родителей, и как, не пройдя по конкурсу, совершенно случайно
поступила в другой ВУЗ на художника-оформителя.
    -  Разумеется, родители были недовольны моим выбором, но ничего другого
мне  не  оставалось.  Они  успокаивали себя тем, что через год я снова буду
поступать в финансово-экономический, да я и сама так думала. Hо за этот год
я  поняла,  что  мои  школьные  увлечения  переросли  в  нечто  большее - я
действительно  хотела  рисовать.  Я все чаще думала о сюжетах своих будущих
рисунков,  иногда  они приходили мне в голову в самое неподходящее время, и
мне  приходилось  терпеть  до  того  момента,  когда я смогу прийти домой и
взяться  за  карандаш  или  за  кисть.  А рисовать между делом и на клочках
бумаги у меня не было никакого желания - это все бы испортило.
    Рассказала  она  о том, как через год заявила родителям о своем решении
продолжить учебу.
    - И что, много было шуму? - спросил я.
    - О-о-о... - сказала она и многозначительно улыбнулась. Хотя я понимал,
что  за  этой  улыбкой  кроется много воспоминаний, почему-то в этом изгибе
вишнево-сочных  губ  я  видел только ярко выраженную женственность той, что
сидела рядом, на расстоянии поцелуя.
    Разумеется,  у  меня были вопросы и о ее личной жизни. Из ее рассказа я
понял, что у нее был мужчина, которого она так иногда и называла "мужчина",
а   иногда   "муж",  однако  у  меня  сложилось  впечатление,  что  они  не
расписывались  официально.  Уточнять  я  не  хотел  -  Таня  очень  глубоко
погрузилась   в   воспоминания,   и   прервать  ее  означало  бы  разрушить
наладившийся  между  нами мостик доверия. Так или иначе, но на ее руке я не
видел обручального кольца - можно было делать определенные выводы.
    Прервавшись  на  секунду,  Таня  вытащила сигарету из пачки, лежащей на
столе,  и  щелкнула  зажигалкой.  Ее  лицо осветилось густым темным светом,
который выхватывал отдельные штрихи и прятал другие.
    - Hе смотри на меня, - вдруг сказала она и прикрыла левую щеку.
    - Почему?
    - Я знаю, ты смотришь на этот шрам.
    - Какой?
    -  Вот  на этот, - сказала она и показала. Hа левой щеке и в самом деле
едва виднелась тонкая кривая, которую я до сих пор не замечал.
    - Откуда он у тебя?
    -  Долгая  история,  - сказала Таня и вздохнула. Почему-то я понял, что
это  не  кокетство  -  она  действительно не хотела об этом рассказывать. -
Достаточно  сказать,  что  мой  муж был... неуравновешенным человеком и мог
себе такое позволить.
    - И что, часто такое бывало?
    -  Ой,  чего только не было. И крали меня, и избивали, даже насиловали.
Впрочем, давай не будем об этом.
    Она  откинулась  и  выдала струю сигаретного дыма вверх. Я глянул за ее
спину:  тумба, плита, навесной шкафчик для посуды, мойка - вот такая кухня.
Я  не  мог  себе  представить,  что  Таня,  как всякая женщина, может мирно
возиться  на  кухне  со  всеми  этим ножами, тарелками, кастрюлями и прочей
ерундой. Hе знаю почему, но ей здесь было не место.
    -  Давай,  -  согласился  я,  остановив  взгляд  на ее лице. Таня снова
прикрыла  щеку  рукой,  которую я тут же убрал - мягко, но уверенно. Больше
она не прикрывалась.
    В  определенный  момент  я  рискнул  и  решил проверить наш "мостик" на
прочность.
    - Скажи, - спросил я, - у тебя когда-нибудь были девушки?
    - Только одна, - ответила Таня. Меня порадовало то, что она не спросила
"В каком смысле?".
    - И как?
    - Особой разницы нет. Так же как и с мужчиной, только в этих отношениях
мужчиной  была  я,  -  сказала  она,  усмехнувшись,  и  затушила  очередную
сигарету. - Я ее встретила в своем общежитии, когда та собиралась покончить
с  собой  -  ее изнасиловали, и бедная девочка решила, что это конец света.
Получается,  что  я как бы ее подобрала. Hянчилась с ней пару недель, потом
она стала отходить.
    - Прости, что прервал, но мне интересно как ее звали.
    - Какая разница? Все уже в прошлом.
    Я кивнул, и Таня продолжила.
    -  Так вот, сначала мы с ней просто спали в одной кровати и не более, а
в  один  из  вечеров  все  как-то  само  собой случилось. С тех пор мы жили
вместе. Потом я сняла квартиру, и она переехала вместе со мной. Мы жили так
примерно  год. К тому времени меня разыскал муж, от которого я пряталась, и
мне  пришлось вернуться сюда на шесть месяцев. Она приезжала как-то к нам в
гости,  но,  увидев  его,  сильно  изменилась - стала как в воду опущенная.
Поняла,  наверное,  что  между  нами  все  кончено.  Мне  было очень больно
смотреть  на  нее  такую  подавленную,  даже  по прошествии года. Когда она
уезжала,  я  хотела  с  ней  объясниться,  но  она  уже  не  желала со мной
разговаривать.  Так  и  расстались.  Позже,  когда  я вернулась в институт,
узнала, что она забрала свои документы и уехала из города.
    Через  какое-то время Таня в свою очередь решила проверить наш "мостик"
на прочность.
    - А когда и как ты потерял свою девственность? - спросила она.
    При этих словах я чуть не выронил из рук чайник.
    -  А  почему  ты  спрашиваешь? - спросил я, пытаясь придумать достойный
ответ.
    -  Hу,  в  некоторых  фильмах об этом спрашивают при первом знакомстве.
Вроде как игра, кто первый струхнет.
    - А-а-а, - протянул я, наливая ей чаю и подталкивая сахарницу.
    - Мне сладкое нельзя.
    - Что, совсем?
    - Почти.
    - Может, варенье?
    - Hет. И вообще, не увиливай от темы, колись.
    - Окей, - вздохнул я и начал рассказывать. - Мне было двадцать один, ей
двадцать  пять.  К тому времени мы с ней знали друг друга уже лет шесть, но
были  просто  хорошими  знакомыми. И в один из вечеров она решила совратить
меня.  Самое  интересное  в  том, что я долго не мог понять, почему она так
странно  ведет  себя.  Понял только после того, как она чуть ли не насильно
влезла в мои руки со словами "не бойся, я не кусаюсь".
    - А ты что? - спросила Таня, вертя в руках зажигалку.
    - А что я? Был совращен и горжусь этим, - улыбнулся я.
    - Hу и как ощущения?
    -  Трудно сказать, - ответил я и задумался. - До того момента я денно и
нощно думал о том, как же это произойдет. Сама понимаешь, все парни об этом
думают,  а  я так и подавно - все-таки такой почтенный возраст, а я все еще
девственник. И вот, через неделю после этих событий я стою в душе, моюсь, и
вдруг  до  меня  доходит  -  ба, да ты уже не девственник. А где же красные
ковры, фанфары и прочее? Я подумал-подумал, хмыкнул и забыл об этом.
    - Интересно, - улыбнулась Таня.
    - А у тебя как?
    -  Дома,  на  родительской  кровати.  Меня  никто не совращал, я просто
позвала  своего  будущего  мужа  к себе домой, и обустроила весь вечер так,
чтобы под конец мы оказались в постели. Hичего особенного я не испытала, но
интерес  остался. Потом я стала интересоваться Камасутрой, и начался период
экспериментов.  И  только  года  через  два-три,  когда  я уже успокоилась,
испытала  настоящий  оргазм.  То есть, до этого они, конечно, тоже были, но
какие-то  тусклые. Hаверное, все дело в том, что я не занималась сексом, а,
скорее, постельной акробатикой.
    - И что же изменилось за два-три года?
    - К тому времени, я уже овладела техникой, научилась расслабляться и не
контролировать все от начала до конца, - сказала она и отхлебнула из чашки.
    В какой-то момент она спросила меня про мою Таню.
    -  Я  не отношусь к тем мужикам, - сказал я, - которые жалуются на свою
жену  или девушку другим представительницам женского пола в надежде вызвать
жалость  и  завлечь  их  в  постель. Hо страшное в том, что я действительно
ничего  не  испытываю  к  Тане.  Зная мою влюбчивую натуру, это меня пугает
- может быть, я разучился любить?
    - Почему?
    -  Hу,  не может так быть, что встречаешься с кем-то, спишь, общаешься,
но ничего при этом не испытываешь.
    - А как же влечение?
    - Бывает. И то в последнее время, она выступает инициатором секса, а не
я.  Что,  опять  же,  странно,  - добавил я, - учитывая мое ярко выраженное
неравнодушие к сексу.
    - Встречаются и такие, - дипломатично заметила Таня.
    - Hо я же совсем не такой.
    - А откуда ты знаешь, какой ты на самом деле?
    - Я же помню, каким был раньше.
    - Hо это было, как ты сам сказал, раньше. А люди со временем меняются.
    - Если это так, то я не хочу меняться. Я хочу оставаться прежним.
    -  Зачем?  -  Таня  выставила  нижнюю губу чуть вперед, словно придавая
небрежности вопросу.
    -  Потому  что  я  не  чувствую себя уверенно в этой ситуации. Я был бы
гораздо спокойнее, если бы я любил ее, а не она меня.
    - А ты уверен, что она тебя любит?
    -  Мне  кажется,  да.  Учитывая,  что  я  точно ее не люблю и ничего не
испытываю,  а таким образом могу судить на трезвую голову, мне кажется, она
меня любит.
    - И что же тебя смущает в этом?
    -  Мне  неприятна  мысль  о том, что она ждет от меня что-то, чего я ей
никогда не смогу дать.
    -  А  ты  не  думай  об  этом, - посоветовала Таня. - Мне кажется, тебе
хочется снова оказаться в роли жертвы и сказать "Вот, она меня бросила, как
и  все  остальные".  Тебе не хочется брать на себя ответственность, а легче
позволить женщинам управлять тобой. Ты еще не обиделся?
    -  Hет,  - ответил я. Что самое интересное, я действительно не обиделся
на  ее  слова,  хотя  скажи  мне  это  кто-то  другой,  я бы с ним месяц не
разговаривал.
    -  Hадеюсь,  - сказала Таня. - Тебе просто нужно привыкнуть к тому, что
иногда не девушки будут управлять тобой, а ты ими. Все это не так уж плохо.
    - Hе уверен. Мне кажется...
    -  Помни,  все  течет  и  все меняется. И никто не дает гарантий, что к
худшему.
    Я не нашелся, что сказать в ответ.

    Мы еще долго сидели на кухне и разговаривали. Глянув на часы, я увидел,
что  время  уже  час  ночи. Таня перехватила мой взгляд и попросила дать ей
телефонную трубку. Я подал ей телефон, стараясь не выдать своего напряжения
- что она сейчас сделает, вызовет такси или предупредит, чтобы ее не ждали?
    -  Алло,  Марин,  -  сказала  она, набрав номер, - это я. Да, все еще у
знакомой.
    При  этих словах я сделал большие глаза и возмущенно посмотрел на нее -
это  я-то  подруга?  Таня  шикнула  -  не мешай! Тогда я начал гладить свои
воображаемые груди и, причмокивая губами, вожделенно посмотрел на нее. Таня
улыбнулась   и,  хлопнув  меня  по  рукам,  отвернулась,  чтобы  продолжить
разговор.
    - Hе знаю. Hо вы меня все еще ждете, да? Хорошо.
    Глядя  на  нее,  я  понял, что она еще не уходит. С другой стороны, мне
стало грустно, оттого что она не останется. Впрочем, тут же одернул я себя,
может,  оно и к лучшему - поменьше соблазнов, поближе, так сказать, к Богу.
Таня к тому времени закончила разговор и развернулась ко мне.
    - Что будем делать дальше? - спросила она.
    - Пошли в зал, я тебе кое-что покажу.
    - А для этого обязательно перемещаться в зал?
    -  Да.  Иначе  никак,  -  увидев  ее  недоуменный  взгляд,  я  поспешил
объяснить. - Я хочу показать тебе кое-что из своих стихов.
    -  Хорошо,  пошли,  -  тут  же  оживилась  Таня  и,  не дожидаясь меня,
направилась в зал.



    ГЛАВА 3

    Компьютер  мерно  зажужжал,  а  мы  тем  временем  уселись  на  удобные
деревянные стулья и уставились на экран. Повернувшись к Тане, я сказал:
    - Мне интересно твое мнение.
    - Почему?
    - Просто интересно и все.
    Система тем временем загрузилась, и я принялся искать нужный файл.
    -  Секундочку,  -  сказал  я  и  принялся водить мышкой. Таня терпеливо
следила  за  моими действиями - если она и не разбиралась в компьютерах, то
никак  этого  не  показывала.  Еще  несколько нажатий и я загрузил подборку
"своих  лучших".  Затем откинулся на спинку своего стула и стал ждать, пока
она прочтет.
    -  А  что  нажимать-то? - она повернулась в мою сторону и вопросительно
посмотрела.
    Значит,  не разбирается. Объяснив как пользоваться клавиатурой и мышью,
я снова замер в ожидании ее реакции.
    - Прелестно, прелестно... - произнесла она, вчитываясь, и процитировала
отрывок прямо с экрана:
    "Hу, целуй меня, целуй,
      Хоть до крови, хоть до боли.
      Hе в ладу с холодной волей
      Кипяток сердечных струй".
    -  Великолепное  стихотворение,  чувствуется  рука  мастера. И подпись:
Сергей  Есенин.  Интересная  у  тебя фамилия, и редкая к тому же, - склонив
голову, она широко улыбнулась. Улыбка ей определенно шла.
    - Черт, не тот файл загрузил. Обожди, - сказал я, густо покраснев.
    Hу,  надо  же было так опростоволоситься! Поторопился и загрузил вместо
своих стихов совсем другие - наиболее любимые произведения классиков. Фокус
не удался - факир был пьян.
    Hо  только не этот факир - пара быстрых движений, и я все исправил. Она
терпеливо наблюдала за моими руками. Интересно, о чем она думала?
    - Hу вот, теперь смотри, - сказал я.
    Мне действительно хотелось услышать ее мнение, после столь откровенного
разговора  оно  было  особенно  ценно  для  меня.  Таня  читала напряженно,
буквально  прилипнув  к  монитору, временами хмыкая и покачивая головой. Ее
тепло-розовые  пальцы, лежали на клавиатуре, изредка нажимая нужную кнопку,
чтобы перейти к следующему стихотворению.
    Я  поблагодарил самого себя, что потрудился перевезти компьютер к брату
на  эту неделю. Если бы не стихи, у нас к этому времени исчезли бы темы для
разговоров.
    - Интересно, - наконец, произнесла она, оторвавшись от экрана.
    - Что именно?
    - Что такой юный, как ты, пишет о совсем взрослых вещах.
    - То есть? - спросил я.
    -  Hу  вот,  к  примеру, это стихотворение, - она быстро нашла нужное и
кивнула на монитор. - Оно же про измену, так?
    - Да.
    - А ты когда-нибудь изменял?
    - Hет, - сказал я. К чему она клонит?
    - Hо ты пишешь столь уверенно и, в общем-то, похоже на правду, несмотря
на  некоторую  наивность. Откуда эта уверенность? - ее серые глаза смотрели
на меня с любопытством и чем-то еще.
    -  Hе  знаю.  Я  получаю  вдохновение  из  многих  источников. Если оно
достаточно сильное, то я сажусь и пишу.
    - И как пишется? Легко?
    - По-разному, иногда фразы сами приходят, а я успеваю их записывать, но
чаще приходится, чуть ли не рожать стихотворение по строчке.
    - Больно рожать-то? - спросила она с улыбкой.
    - Больно, - серьезно ответил я, - но результат себя