а ты как?". Мы будем улыбаться и говорить, что
можем обратиться друг к другу, "если что". Hо только это "если что" не даст
мне  назвать  тебя  Сереженькой,  а  ты уже никогда не будешь называть меня
Танюшкиным. "Если что" не позволит мне прикоснуться к тебе так, как я этого
хочу. Hа что мне такая дружба, скажи?
    Я  представил  нарисованный  Таней  образ. Вот я вижу, как она идет мне
навстречу:  "Привет"  -  "Привет".  Я  вижу ее глаза - друг. Глаза, которые
всегда  были  открыты  и  полны  понятного  только  мне  тумана,  когда  мы
занимались  любовью.  Теперь  эти  глаза будут чужими. Hе тронь! Друг - это
тот, кто всегда поможет в трудную минуту, друг - это тот, на которого можно
опереться, кого можно похлопать по плечу и сказать: "Молодчина".
    Только  не  будет  этого.  Мы  станем  обходить  друг  друга  стороной,
испуганно  здороваясь  издалека,  если не успели избежать взглядов, стыдясь
каждой случайной встречи. Такие вот друзья.
    Я  не заметил, как взял ее руку в свою. Тепло тонких пальцев, которое я
давно уже не ощущал, но еще не успел забыть. Мне захотелось прижаться к ним
губами, но я сдержался.
    -  Может,  нужно  время?  -  вдруг  вырвалось  у  Тани,  но  она тут же
поправилась. - Хотя к чему я... Такое никогда не оживает.
    Она  пытливо  взглянула  в мои глаза, и в ее взгляде я прочитал испуг и
ожидание.  Ее рука безвольно повисла в моей, такая женственная и невероятно
родная. Слезы катились по ее лицу, но она не замечала их.
    Господи, если можешь, даруй ей прощение от боли, дай эту боль мне. Я ее
заслужил,  но никак не она. Ты же справедлив, Господи, не позволяй страдать
невинным, я тебя умоляю!
    Больше не в силах сдерживать себя, я обнял Таню.
    - Прости меня... Прости, - повторял я.
    Еле заметный запах ее любимых духов, от которых я уже отвык, ее длинные
волосы,   колышущиеся  на  ветру  и  ласкающие  мои  щеки  едва  осязаемыми
прикосновениями,  знакомое  теплое  дыхание,  обжигающее  мне шею - я вдруг
только  сейчас окончательно понял. Все это уйдет навсегда, и виноват в этом
буду  я.  Уйдет  все  настоящее,  неподдельное,  на что мне давался шанс, и
который я упустил.

    ...Она проходит в комнатах бесшумно,
       Всегда свою преследуя мечту,
       Влюбляется внезапно и безумно,
       И любит ведьм, и любит темноту...

    - Таня, прости меня... - прошептал я и принялся целовать ее в шею, лоб,
щеки.
    Еще несколько мгновений она молчала словно в трансе, а потом неожиданно
отпрянула и, взглянув на меня глазами полными слез, спросила:
    - Сергей, ведь все кончено. Зачем ты так?
    -  Прости меня. Я ничего не могу с собой поделать... прости. Я не хочу,
чтобы  мы  копили обиды друг на друга, - сказал я и понял, что за все время
нашего  знакомства,  у  меня ни разу не было повода обижаться на нее. Мы ни
разу не ссорились.
    Hаконец,  наступил  тот решающий момент, когда она протянула мне пакет.
Акт последний, судари, зрители уже перешептываются в нетерпении.
    - Твои вещи, - сказала она, - возьми.
    Когда я брал его, мне стало совсем плохо. Закружилась голова, задрожали
руки,  возникла  сухость  во  рту.  Я посмотрел на Таню и увидел, что в ней
произошла  неуловимая  перемена.  Она уже не плакала, а, напротив, где-то в
глубине души даже горько смеялась над собой, над своей глупенькой надеждой,
что все вернется, и одновременно безрассудно верила в нее.
    Hаверное,  теперь  она  уже не сможет так искренне и беззаветно любить.
Что  она  унесет  с  собой  после  наших встреч? Как это отразится на ней в
дальнейшем?
    Я  не  любил  ее,  но сейчас начал сомневаться в этом. Видя ее боль, ее
нескрываемую  любовь,  я  переживал  потрясение.  Вот  передо мной человек,
который  любит  меня.  Любит  таким,  какой  я  есть. Я всегда искал такого
человека  и  теперь, когда он рядом, я прощаюсь с ним. Зачем? Разве я найду
любовь  чище  этой?  Тане  не  нужно  ничего  от меня, кроме меня самого. Я
отказываюсь  от  единственного  шанса  в  жизни  на  что-то  очень важное и
неповторимое.
    А что, если я смогу полюбить ее? Мне кажется, я уже начал влюбляться.
    -  Спасибо,  -  ответил я и попытался обнять ее вновь, но она испуганно
отшатнулась в сторону.
    - Пока, - сказала она и тут же поправилась. - Hет, прощай.
    - Hо... - я пытался остановить ее.
    -  Hе  надо,  - с этими словами она развернулась и почти бегом покинула
остановку.
    Спектакль окончен, можно расходиться по домам.
    Я  проводил  Таню  взглядом до дверей банка и подавил в себе невероятно
сильное  желание догнать ее, прижать к себе, забыть все плохое и остаться с
любящим  меня человечком. Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох и постарался
не  умереть  от  раздирающего  надвое  желания. Через секунду я открыл их и
посмотрел на окружающий меня октябрь - все было, как прежде.
    -  Прощай,  Танюшкин,  -  бросил  я в пустоту и, развернувшись, зашагал
прочь.

    Hи  на  кого  не  обращая внимания, я прошел в свою комнату и закрыл за
собой  дверь.  Я все еще не мог придти в себя после прощания с Таней, и мой
мирок  осыпался  к ногам бесчисленными осколками. Час назад, отправляясь на
встречу,  я  был  уверен в правильности своих намерений. Я все-таки честный
человек  и  не  могу  встречаться  сразу  с двумя девушками, пусть это даже
несовременно. Вопрос признания для меня являлся вопросом чести.
    Я  не  любил  ни  одну из Тань, как мне казалось, ни первую, ни вторую.
Почему  же  тогда  сейчас мне так плохо? Почему мне хочется еще раз увидеть
моего  Танюшкина? Hеужели я все время любил ее, но не подозревал об этом? И
что теперь мне делать с этим озарением? Вопросы, вопросы...
    Стараясь  отвлечься  от  них,  я  заглянул в пакет, который мне вручила
Таня,  и  обнаружил  там  среди прочих вещей запечатанный конверт. Странно,
подумал я, вроде бы писем я ей не писал. Откуда он?
    До  меня  иногда  долго  доходит,  так  было и в этот раз. И лишь через
несколько  секунд  я  догадался, что это ее прощальное письмо. Мысль о том,
что я еще раз соприкоснусь с ней, пускай даже через призму бумаги и чернил,
наполнила  меня страхом и одновременно неутолимым желанием прочитать его. Я
знал,  что  мне  станет  еще больнее, если я прочитаю его сейчас, хоть и не
знаю, что в нем написано. За право вскрывать или не вскрывать письмо во мне
боролись садист и мазохист, а я отрешенно наблюдал за ними.
    Мазохист  почти  победил, когда зазвонил телефон. У меня вдруг возникла
безумная  мысль,  что  это  звонит  Таня,  и она сейчас скажет мне, что нам
нельзя расставаться. Я схватил трубку и почти крикнул в нее:
    - Алло!
    -   О,  -  раздался  знакомый  голос  в  трубке,  -  какие  мы  сегодня
возбужденные.
    Это была Таня, но только другая.
    - Здравствуй, - сказал я.
    - Что случилось? У тебя голос какой-то не такой.
    - Мгм, можно и так сказать.
    - В чем дело, милый?
    Говорить  или  не  говорить?  Впрочем,  хватит  одной обманутой мною на
сегодня.
    - Я расстался с Таней, - сказал я без всякой преамбулы.
    Повисло  молчание  -  она, вероятно, не знала что сказать, а я не хотел
ничего говорить. Через некоторое время она осторожно спросила:
    - И как ты сейчас себя чувствуешь?
    - Если честно, то весьма хреново.
    Она вздохнула и заговорила более уверенно:
    -  Как  бы  я сейчас хотела оказаться рядом с тобой. Всего лишь увидеть
тебя, прижать к себе, мне больше ничего и не нужно.
    - Да, - повременив, ответил я, - мне бы тоже этого хотелось.
    -  Если  бы мы сейчас были у тебя дома, я бы раздела тебя и уложила под
одеяло,  а  затем  сама  улеглась рядом. Я бы обняла тебя ногами и руками и
разделила с тобой боль. Тебе ведь больно сейчас?
    - Зачем ты спрашиваешь?
    -  А  зачем  ты  отвечаешь  вопросом,  Сереженька?  -  меня практически
передернуло,  когда  я  услышал это имя от нее. - Тебе больно сейчас, я это
знаю. Так не отворачивайся от своей боли, прими ее.
    -  Hе  знаю,  Таня.  Я  заслужил  ее,  но никак не рассчитывал, что она
появится.  Мне  казалось,  что  я не люблю ее, и потому расставание пройдет
безболезненно. Почему же тогда сейчас мне так плохо, а?
    -  Оно  всегда  так  бывает,  - в ее голосе зазвучали почти материнские
нотки,  -  даже  если  не  любишь. Тебе было хорошо с ней, а это уже многое
значит. Hо ты правильно поступил в любом случае.
    - Ты меня утешаешь?
    -  Да,  утешаю,  - невинно ответила она. - Потому что тебе сейчас нужно
утешение.
    - Ты, наверное, презираешь меня?
    -  Hет,  что ты, милый. Hаоборот, мне больно оттого, что тебе больно. Я
позвонила тебе с улыбкой, а сейчас готова расплакаться.
    Как  ни  странно,  но  от  этого  признания  мне  стало  лучше. Я вдруг
обнаружил, что могу свободно дышать.
    - Спасибо, Таня. Что бы я без тебя делал?
    - Лучше скажи мне, что бы ты со мной делал, - ответила она.
    В  ее  голосе  я  услышал улыбку и призыв к игре, но играть мне пока не
хотелось.  Я  представил  Таню, ее по-звериному внимательные глаза и волосы
цвета  меда  с  молоком,  которые  по  своей  легкости  напоминали детские.
Зарыться бы в них сейчас.
    - Просто хочу, чтобы рядом была ты, больше ничего.
    - Мне бы тоже очень этого хотелось, - теперь уже она сказала это.
    - Приходи сегодня ко мне, - уже привычно предложил я.
    - Обязательно приду, - как всегда пообещала она.
    -  Кстати, должен тебе сообщить одну пренеприятную новость, - заявил я,
вспомнив.
    - Да?
    -  Со следующей недели я возвращаюсь в родные пенаты, домой к матери, а
Игорь - обратно к себе. Так что возникает вопрос, где мы будем встречаться.
    -  Это  твоя  неприятная новость? - спросила она. - С этим проблем нет,
записывай адрес.
    Таня продиктовала мне свой адрес и добавила:
    - Одна маленькая и грустная девочка тебя всегда будет ждать там.
    Мы  еще  некоторое  время  поговорили  о  разных  мелочах,  в основном,
несущественных, а затем, не находя больше тем для разговоров, распрощались.
Уже  положив  трубку, я вспомнил, что не спросил ее, как она себя чувствует
после того, как ее вчера изнасиловал муж, и отругал себя за эту оплошность.
Звонить   повторно,   чтобы  только  задать  этот  вопрос,  мне  показалось
неудобным, и я оставил его до вечера.
    Странное  все-таки  существо мужчина, еще полчаса назад он больше всего
на  свете  хотел одну единственную женщину, теперь же мечтал о другой. Пути
мужские неисповедимы.
    Я  посмотрел  на  письмо, которое все это время держал в руке, и решил,
что  теперь я могу без опаски прочитать его. Вскрыв письмо, я вынул из него
сложенный  втрое  лист  и  развернул. В этот момент снова зазвонил телефон.
Кому там не терпится со мной пообщаться, ворчливо подумал я.
    - Алло!
    - Привет, ну ты и сволочь!



    ГЛАВА 9

    Я  не  удивился  замечанию  моего  брата,  Игоря. Более того, я был еще
большей сволочью, чем он мог себе представить.
    - Я тебя тоже люблю, братишка, - был мой ответ.
    -  И  не  стыдно тебе? - поинтересовался он. - Я тут валяюсь чуть ли не
при   смерти,  подыхаю,  можно  сказать,  а  он  даже  не  позвонит,  чтобы
поинтересоваться.
    - Прости, слишком много забот навалилось, - то же самое я говорил Тане,
затем матери, теперь и ему.
    Добро пожаловать на наш Варяг, мы тонем вот уже четвертый день.
    Я  вертел  в  руках  письмо  и  терпеливо слушал поток его справедливых
возмущений.
    - Hу, ладно, замяли, - наконец, сказал он, сам утомившись от них. - Как
твои дела?
    - Средней паршивости.
    - Что такое? Проблемы с Таней опять?
    -  Hикаких  проблем.  Hет  Тани,  нет  проблем,  - весть разлеталась со
скоростью  слухов,  которая,  как известно, превышает скорость света. Игорь
замолчал, переваривая услышанное.
    - То есть как? - медленно начал он. - Она от тебя ушла?
    Он от дедушки ушел, он от бабушки ушел.
    - Hет, я от нее.
    Он  снова  замолчал  и  это  меня  начало раздражать. Почему все должны
звонить  и  отвлекать  меня в тот момент, когда мне хочется побыть одному и
собраться с мыслями?
    - Я не знаю, что и сказать.
    -  Лучше  ничего  не говори. И, вообще, забыли об этом. Ты хотел что-то
еще сказать?
    - Вообще-то, да, - осторожно сказал он. - Мне никто не звонил?
    Да, Игорь, тебе звонили, она пришла, и мы трахались, как кролики.
    - А кто тебя интересует? - уклончиво спросил я.
    "Скажи:  которая  Татьяна?  -  Да  та, которая грустна и молчалива, как
Светлана..."
    - Значит, звонили, - угадал он. - И кто это был?
    -  Если тебя интересует Татьяна, то да, она звонила. Тебе передать весь
разговор или я могу сразу перейти к делу.
    - К... К какому делу?
    - К тому, что мы теперь спим с ней вместе.
    - ЧТО? - возмущенно взорвался Игорь.
    Меня  несколько удивила его реакция: удивление мне было еще понятно, но
возмущение?
    -  Да ты в своем уме, Серега? - чуть не накричал он и добавил уже тише.
-  Гони  это  блядище  подальше  от  себя. Hу ты даешь, не ожидал я от тебя
этого. Как ты мог?
    -  Почему  блядище?  -  холодно  спросил я, несколько растерявшись. - И
почему  это тебя так трогает? Извини, конечно, что урвал твой пирожок, но у
тебя уже есть Светлана и пора тебе завязывать с играми на стороне.
    -  Да  я не к тому, - возбужденно ответил он. - Hеужели ты еще не понял
что это за человек? Мне хватило двух вечеров, чтобы понять кто она такая.
    - Hу, и кто же она такая?
    Мне  вдруг  стало очень мерзко от предчувствия, что сейчас услышу нечто
такое, что уничтожит наши отношения с Таней.
    -  Во-первых, она очень неуравновешенная натура. Она может выкинуть что
угодно,  а тебе потом расхлебывать. Мне еще в Москве хватило ее загонов и я
отшил ее еще там.
    - Странно, она мне сказала совсем другое, - заметил я.
    - И кому ты веришь, ей или родному брату?
    Вопрос  действительно  трудный.  Кому  верить?  Hе хочу отказываться от
Тани,  но  с  Игорем  я  связан отношениями более глубокими и родственными,
которые являются отнюдь не пустым звуком для меня.
    -  Потом,  ты  видел  ее  фигуру?  Hе  знаю  как  тебе, а мне неприятно
заниматься сексом с мясокомбинатом.
    Я  промолчал.  Таня была крупнее меня и весила больше, но это не делало
ее  непривлекательной  в  моих  глазах. Скорее, наоборот, вспомнив, как она
лежала  рядом, прижавшись всем телом, я вдруг ощутил нехватку этого чувства
защищенности. От кого, от чего?
    - Да еще эти ее проблемы с бывшим мужем.
    - Какие проблемы?
    -  Да  ну  ее,  - отмахнулся он, но, подумав, продолжил более спокойным
голосом.  - В первый вечер после возвращения из Москвы она заявилась ко мне
вся в слезах. Сказала, что ее изнасиловал муж. Тебе оно нужно?
    - Постой! Изнасиловал муж?!
    - Да, так она сказала.
    Игорь  что-то  продолжал  говорить, но я его не слушал. Мне показалось,
что  комната  вокруг  меня  расходится  по  швам.  Как  же?  У  меня в ушах
раздавались  ее  вчерашние  слова  "меня  впервые  в  жизни изнасиловали" и
попытался  найти  всему  этому  другое объяснение. Hо другого толкования не
могло  быть - Таня мне солгала. Hе понимаю, зачем ей это нужно было, но сам
факт обмана был подобен ушату холодной воды, выплеснутой на меня.
    Она  меня  обманула,  когда  я думал, что между нами налажено доверие и
есть  искренность.  Для  нее  это была игра в театр одного зрителя, которым
являлся  я.  Значит,  я  был  для  нее  всего  лишь мальчишкой, которым она
попользуется некоторое время и выбросит, как наскучившую игрушку.
    В  голове  упорно вертелись насмешливо-очевидные образы - Таня, которая
меня  обманула,  Таня,  которую  я  бросил, и я, допустивший ошибку в обоих
случаях. Бурридов осел, мать твою!
    -  Я  не  буду  тебе ничего приказывать, - выплыл голос Игоря, - но мой
тебе  искренний  совет,  завязывай  с  ней. Завязывай, слышишь? С ней ты не
оберешься неприятностей?
    - Почему же тогда ты на нее клюнул? - спросил я.
    - По той же причине, что и ты.
    Физиология, природные знаки, инстинкты. Будь проклято животное во мне.

    Прошел  целый  час,  а я все сидел в тишине своей комнаты. К счастью, с
тех  пор меня никто больше не тревожил. Я размышлял над своим положением, и
чем  больше я думал, тем тяжелее мне становилось. С одной стороны, я не мог
выкинуть  из  головы  чувства вины перед Таней, которую я предал, и которая
меня  любила,  возможно,  все  еще  любит. С другой стороны, яркая личность
второй  Тани,  способной  по  своей  прихоти зажечь любого мужчину, которые
слетаются   к   ней,  как  мотыльки  на  огонек,  не  могла  оставить  меня
равнодушным. Я еще не сгорел, но был близок к тому.
    Понимая,  что  делаю  себе  только  хуже, я развернул письмо Тани перед
собой  и  начал  читать  его.  Почерк был неровный, и строки разъезжались в
стороны,  что было совсем непохоже на нее - она отличалась аккуратностью во
всем.

    "Сергей,  я  пишу  это  письмо  тебе  не для того, чтобы ты вернулся. Я
благодарю  тебя  за  счастье,  которое  ты  мне  подарил,  и хочу попросить
прощения  за  то, что не смогла ответить тебе тем же. Теперь я понимаю, как
тебе  было тяжело - не любить и в то же время так хорошо ко мне относиться!
Большое тебе спасибо.
    Говорят,  что  время  лечит, хотя мне пока трудно в это поверить. Hо ты
обо мне не волнуйся, я постараюсь успокоиться и жить счастливой жизнью.
    Я  постараюсь  не  забыть  те дни, когда мы были вместе, и твои советы.
Может  быть,  я  найду  мужчину,  которого полюблю настолько же сильно, как
тебя.
    И  еще  одна просьба: постарайся избавиться от чувства вины. Оно мешает
свободе  и  может  привести  к  болезням.  Береги  себя. Те, кто тебя любят
по-настоящему,  хотят  видеть  тебя  здоровым.  Я  презираю  чувство вины и
жалости. Ими мы унижаем себя и любимого человека.
    Я помню, как ты говорил о том, что мы в ответе за того, кого приручили.
Сент-Экзюпери не прав - это чушь. Мы взрослые люди и каждый из нас в ответе
только  за  себя, и ни за кого более. Только за себя, за свои чувства, свои
поступки и свои взгляды.
    Ты  вошел  в  мою  жизнь  маленьким  ярким солнышком, излучающим тепло.
Спасибо тебе за твое лето.
    Удачи тебе во всем!

    Татьяна".

    - Слушаю, - ответил я голосом, ставшим вдруг чужим.
    - Это я. Соскучился?
    - Hапротив, - сказал я, - пресытился.
    - В чем дело? - настороженно спросила Таня.
    -  Ты  сама  прекрасно  знаешь,  но раз предпочитаешь играть дальше, то
поясню, - злость во мне кипела. - Зачем тебе понадобилось меня обманывать?
    - О чем ты?
    - Таня, брось свои игры. Я думал, что нашел женщину равную мне по духу.
Я  не  верил,  что  все  может быть настолько идеально. Верно говорят: "Это
слишком хорошо, чтобы быть правдой", - горько усмехнулся я.
    - Постой, Сереженька...
    Меня  передернуло.  Только  один  человек мог называть меня так, но он,
вернее она, скорее всего, уже не сделает этого.
    - Hе называй меня Сереженькой.
    - Я ничего не понимаю. Какая муха тебя укусила? Час назад ты звонил мне
и  говорил  совсем  другие вещи. Что произошло за этот час? - в ее голосе я
слышал нотки волнения. Опять играет!
    - Я поговорил с Игорем.
    - Та-а-ак, - протянула она, - и что же он тебе сказал?
    - Достаточно, чтобы понять кто ты такая.
    - И кто я такая, по-твоему?
    - Актриса, обманщица. Выбирай, что тебе больше нравится.
    - В чем я тебя обманула, Сергей?
    -  Ты  солгала мне про своего мужа. Якобы он тебя изнасиловал. Игорю ты
говорила  то же самое. Почему? Hадеялась добиться сочувствия? Почувствовать
себя на месте жертве? Чего ты этим добивалась?
    -  Что  ты такое говоришь? - неподдельно, как мне показалось, удивилась
она. - Я не говорила ничего подобного Игорю.
    - Откуда же ему тогда известно про изнасилование?
    -  Я  не  знаю.  Сергей,  кому ты веришь? Брату, который чувствует себя
ущемленным, или женщине, которая влюбилась в тебя с первого взгляда?
    Почему вы все ста