е  бесполезно... Сабина с мужем
будут здесь в восемь часов вечера.
     -- Ты могла бы посоветоваться со мной... Ну  зачем. ты позвала их? Ведь
ты знала, что я буду недоволен...
     -- Счастливой прогулки! -- весело бросила Франсуаза и поспешно вышла из
комнаты.
     Антуан пожалел, что ссора не состоялась. Уж такова была обычная тактика
его жены--она всегда уклонялась от споров. Шагая по  аллеям Антибского мыса,
между рядами нескладных кособоких сосен, он думал:
     "Франсуаза становится  несносной.  Она  отлично знала,  что я  не  хочу
встречаться с этой четой... Именно
     (130)

     поэтому она ничего не сказала мне о своих планах... Она все чаще ставит
меня  перед   свершившимся  фактом.   Ну   зачем   она   пригласила   Сабину
Ламбэр-Леклерк?.. Только потому, что скучает, не видясь ни с кем, кроме меня
и  детей. Да,  но  кто захотел поселиться  в  этом краю?  Кто уговорил  меня
покинуть Пон-де-л'Эр, бросить дела, родных и в расцвете сил уйти в отставку,
к которой я совсем не стремился?"
     Всякий  раз,  когда  он   начинал  вспоминать  свои  обиды,  список  их
оказывался довольно длинным. Антуан женился  по  страстной любви, его до сих
пор влекло к жене и как мужчину и,  можно сказать, как художника. Он часами,
не  отрываясь,   разглядывал  ее  изящный  носик,   светлые  лукавые  глаза,
безупречные черты  лица. Но до  чего же иногда она раздражала  его! В выборе
мебели,  платьев,  цветов Франсуаза  выказывала  замечательный  вкус.  Но  в
отношениях  с людьми ей  не хватало  такта.  Антуан глубоко  страдал,  когда
Франсуаза  оскорбляла  кого-нибудь  из  их  друзей.  Он  чувствовал  и  свою
ответственность  за нанесенную  обиду, и свое бессилие. Вначале он осыпал ее
упреками, которые она выслушивала с неудовольствием и на которые не обращала
внимания,  зная, что он простит  ее  ночью,  когда в  нем проснется желание.
Потом  он  стал  принимать ее  такой,  какой  она  была.  После  десяти  лет
совместной жизни он понял, что ее не переделаешь.
     -- Маугли, сюда!
     Антуан  зашел в  почтовое  отделение...  На обратном пути  он продолжал
размышлять о Франсуазе и с каждой минутой все больше мрачнел. Была ли она по
крайней мере ему верна? Он верил этому, хотя знал, что она часто ведет себя,
как  отчаянная кокетка,  и порой  даже забывает о благоразумии.  Был  бы  он
счастливее с Сабиной? Он вспомнил сад в Пон-де-л'Эр, где юношей встречался с
ней.  Весь город считал их помолвленными, да и сами они  не сомневались, что
рано или поздно поженятся, хотя никогда об этом не говорили.
     "У нее был на редкость пылкий темперамент",-- подумал он, вспомнив, как
Сабина прижималась к нему во время танцев.
     Она была первой девушкой, с которой он вел себя смело, чувствуя, что не
встретит  сопротивления.  Он страстно желал  ее  близости.  Затем  появилась
Франсу-
     (131)

     аза,  и все женщины  мира  перестали для него существовать... Теперь он
связан  с  Франсуазой навсегда. Позади  десять  лет совместной  жизни.  Трое
детей. Партия сыграна.
     Когда в гостиной он увидел жену, сиявшую свежестью, в муслиновом платье
с яркими цветами, его раздражение сразу прошло. Ведь и дом, где они живут, и
сад,  которым неизменно  восхищались гости,-- детище Франсуазы.  Именно  она
убедила  его покинуть Пон-де-л'Эр и  завод за  несколько лет до кризиса 1929
года.  Если  взвесить  все по  справедливости,  она,  пожалуй,  принесла ему
счастье.
     -- А разве Мишлина и Бако не будут обедать с нами? -- осведомился он.
     Он  так  надеялся  на это,  он предпочитал  милую  болтовню своих детей
беседе с гостями.
     --   Нет,--ответила  Франсуаза,--я   решила,   что  нам   будет  уютнее
вчетвером... Поправь галстук, Антуан.
     "Уютно!"--опять одно из тех слов, которых  он  не выносил. Нет, "уютно"
не  будет,-- подумал он, завязывая перед зеркалом галстук.--Сабина, наверно,
начнет острить, а Франсуаза--кокетничать с Ламбэр-Леклер-ком, этим чванливым
твердолобым министром. Сам же Антуан будет хранить угрюмое молчание.
     -- Уютно!
     Он  услышал, как подъехал автомобиль и затормозил, колеса заскрипели по
гравию.  Супруги Кеснэ  приняли непринужденные позы. Минуту спустя появились
гости. У Сабины были черные волнистые волосы, полные плечи и красивые глаза.
Ламбэр-Леклерк сильно  облысел --• несколько жалких волосков лежали на голом
черепе,  точно  барьеры на  беговой  дорожке.  Он был, казалось, не в  духе.
Видно, и он тоже против воли приехал на этот обед.
     -- Добрый  вечер,  милочка,--  воскликнула  Франсуаза,  целуя Сабину,--
добрый вечер, господин министр...
     --  О нет, милочка!--сказала Сабина.--Не вздумай только величать  моего
мужа министром... Ты же зовешь меня Сабиной, зови. и его Альфредом... Добрый
вечер, Антуан...
     Вечер  выдался  на редкость  теплый и ясный,  и Франсуаза велела подать
кофе на веранде. За столом разговор не клеился. Женщины  скучали. Антуан  из
упрямства
     (132)

     и, злясь на  себя, весьма неосмотрительно противоречил Ламбэр-Леклерку,
который, гораздо лучше информированный,  чем его  собеседник,  легко побивал
его в споре.
     -- Вы настроены  оптимистически, потому что стоите  у  власти,--говорил
Антуан.--На самом же деле положение Франции трагично...
     -- Да нет,  дорогой мой, право  же нет: денежные затруднения никогда не
бывают трагичны. Французский  бюджет показывает дефицит вот уже шесть веков,
и  слава  богу!..  Поверьте,  просто необходимо  время от  времени  разорять
рантье...  Иначе  к  чему  бы  мы  пришли?  Вообразите  себе  эти  капиталы,
помещенные в банк под большие проценты еще со времен Ришелье.
     -- Английский бюджет не  знает дефицита,-- буркнул Антуан.--Более того,
доходы превышают в нем расходы. И англичане от этого  не страдают, насколько
мне известно.
     -- Дорогой друг,-- отвечал Антуану  Ламбэр-Лек-лерк,-- я никогда не мог
уразуметь, что  за страсть  у французов вечно сравнивать две страны с разной
историей,  разными  нравами  и  разными  потребностями...  Если  бы  Франция
действительно  нуждалась  в  сбалансированном  бюджете,  мы  тотчас  бы  все
устроили.  Да только Франция вовсе к этому не  стремится, или, если  хотите,
Франция не так уж сильно  в этом заинтересована, чтобы  согласиться также на
средства, необходимые для достижения подобной  цели. Характер бюджета -- н'е
финансовый вопрос,  а  политический.  Скажите мне,  на какое  большинство вы
намерены опираться, правя  страной, и я  скажу  вам, как будет выглядеть ваш
бюджет.   Министерство   финансов   может    подготовить   любой    бюджет--
социалистический или радикальный, а также реакционный... Достаточно сказать,
чего вы хотите!.. Все это гораздо проще, чем воображают профаны.
     -- Так ли  уж это просто?  И посмеете ли вы  высказать ваши соображения
избирателям?
     По каким-то малозаметным признакам, по тому, как  внезапно  ожесточился
его взгляд, Франсуаза почувствовала,  что  ее мужа  вот-вот  охватит приступ
ярости. Она решила вмешаться в разговор:
     --  Антуан,--сказала  она,--ты  бы  прогулялся  с Сабиной  к монастырю,
показал ей, какой вид открывается оттуда...
     (133)

     -- Что ж, отправимся туда все вместе,--предложил Антуан.
     --  Нет,  нет,--возразила  Сабина,--Франсуаза  права...  Супругов  надо
разлучать... Так гораздо забавнее...
     Она  встала  из-за стола. Антуану ничего  другого  не  оставалось,  как
подняться и последовать за ней. Он  успел бросить Франсуазе сердитый взгляд,
который та не пожелала заметить.
     "Мои  опасения сбываются,--  подумал он.-- Теперь мне придется провести
добрых полчаса наедине с Сабиной... Только  бы ей не вздумалось  потребовать
от меня объяснения,  которого она ждет вот уже десять лет! Неужели Франсуазе
хочется, чтобы этот самодовольный министр ухаживал за ней?"
     -- Какой дивный запах! -- произнесла Сабина Лам-бэр-Леклерк.
     --  Это  апельсиновые  деревья...  Навес, под которым  мы сидели,  тоже
сплетен из  ветвей  апельсиновых и лимонных деревьев,  глициний и роз...  Но
наши  розы  почти  совсем  одичали...  Надо  бы  сделать  прививку...  Сюда,
Сабина... Свернем на эту дорожку и спустимся вниз...
     -- А сами вы, Антуан, не одичали в своем уединении?
     -- Я?  Да  я всегда был дикарем... Вы что-нибудь различаете в  темноте?
Взгляните, по обе стороны бассейна растут цинерарии... При планировке сада в
основу  был положен контраст между темными, фиолетовыми или синими цветами и
ярко-желтыми. Во всяком случае, такова была идея Франсуазы. А на этом склоне
она  задумала  создать буйные заросли дрока,  мастикового дерева, ракитника,
царских кудрей.
     -- Я рада побыть с вами наедине, Антуан... Я очень  люблю вашу жену, но
как-никак  мы с вами были когда-то большими друзьями до  вашего знакомства с
ней... Вы еще помните об этом?
     Осторожности ради он замедлил шаг, чтобы не оказаться слишком  близко к
ней:
     -- Ну, конечно  же,  Сабина,  как  я могу  забыть?.. Нет,  идите прямо,
вперед, сейчас будет  мостик. Вот  и монастырь. Что  за цветы  растут  между
плитами? Обыкновенные анютины глазки...
     --  Помните  тот  бал --  мой  первый  бал? Вы  отвезли меня  домой  на
автомобиле вашего деда... Мои родители
     (134)

     уже  спали.  Мы  вошли в  маленькую гостиную. Ни  слова не  говоря,  вы
привлекли меня к себе, и мы снова начали танцевать...
     -- Кажется, я даже поцеловал вас в тот вечер?
     -- Поцеловал!.. Мы целовались битый час!.. Это было чудесно... Вы стали
героем моего романа...
     -- Наверно, я сильно разочаровал вас!
     -- Напротив, в начале войны вы совсем покорили меня своей доблестью. Вы
держались великолепно... Я могла  без запинки назвать все ваши награды. Я до
сих пор помню их,  могу перечислить  хоть сейчас... Потом вы были ранены,  а
оправившись  от ранения, обручились  с Франсуазой Паскаль-Буше.  Вот  тогда,
сказать  по правде, я огорчилась...  Да и как могло быть иначе?.. Ведь я так
восхищалась  вами... Услыхав,  что  вы женились на девушке, которую я хорошо
знала по лицею Сен-Жан,-- мы учились в одном классе, она была очень мила, но
глуповата, простите меня, Антуан,-- я  удивилась и огорчилась за вас... И не
я одна, весь город...
     -- Но отчего? Мы с  Франсуазой люди одного круга и вполне подходим друг
другу... Взгляните  сюда,  Сабина:  видите  вот  тог  утес, весь в  световых
бликах?  Это  утес Монако... Не наклоняйтесь слишком  низко -- терраса висит
над морем... Осторожно, Сабина!
     Он невольно придержал ее за талию. Она  молниеносно обернулась к нему и
поцеловала прямо в губы.
     --  Будь  что  будет,  Антуан! Уж  очень  мне  этого  хотелось!  Трудно
держаться  на  расстоянии от человека,  который  когда-то был тебе близок...
Помните, как  мы  целовались на теннисном корте? О, я вижу, вы шокированы..,
Вы  остались настоящим Кеснэ...  Не сомневаюсь, что  вы всегда  были  верным
мужем...
     -- На редкость верным... Беспорочным...
     -- Это на протяжении десяти-то лет? Бедный Антуан!.. И вы счастливы?
     -- Совершенно счастлив.
     -- Если так, все хорошо, милый  Антуан. Вот только не  пойму, отчего  у
вас такой несчастливый вид.
     -- С чего вы это взяли?
     --  Не знаю... Просто,  чувствую  в  вас  какую-то неудовлетворенность,
раздражение,  какую-то неприкаянность... Что  бы вы там ни говорили, Антуан,
все же
     (135)

     вы  были настоящим Кеснэ из Пон-де-л'Эра, то есть человеком деятельным,
привыкшим руководить людьми. А теперь вы  живете здесь, оставив любимое дело
и своих друзей... Я знаю: вы  все принесли в жертву вкусам  вашей жены... Но
трудно себе представить, что вы никогда не жалеете об этом...
     -- Может быть,  вначале я действительно  немного тосковал... Но потом я
нашел себе другое занятие. Всю жизнь я питал пристрастие к истории... Теперь
я  занялся этой наукой  всерьез...  Я даже написал  несколько книг,  которые
имели некоторый успех.
     --  Некоторый,  говорите вы? Ваши  произведения имели  огромный  успех,
Антуан, это замечательные работы... Особенно ваш труд о Людовике XI...
     -- Вы читали мои книги?
     -- Читала ли я их?! Да сотни раз! Во-первых, я тоже обожаю историю... А
во-вторых, я искала в них вас, Антуан... Я по-прежнему интересуюсь всем, что
имеет  к вам отношение.  И  я  считаю  вас  превосходным писателем... Нет, я
нисколько не преувеличиваю...  Признаться,  меня даже  удивило, что во время
обеда Франсуаза ни единым словом не обмолвилась об этой стороне вашей жизни.
Два-три раза мой муж пытался заговорить с вами о ваших книгах, но всякий раз
Франсуаза  прерывала его... Мне  кажется, ей  следовало  бы гордиться  вашим
творчеством...
     --  О,  да  чем  же  тут  гордиться...  Но  это верно, что Франсуаза не
интересуется  книгами  такого рода... Она предпочитает романы... А  главное,
она и сама  артистическая натура  -- как  искусно она выбирает  свои наряды,
какой  чудесный сад она разбила! Она сама наметила место для каждого цветка.
С тех пор как кризис захватил и Пон-де-л'Эр, наши доходы сократились. Теперь
Франсуаза вынуждена делать все сама.
     --  Франсуаза  делает  все сама! У  Франсуазы  столько  вкуса! Забавнее
всего, что вы действительно в это верите! Слишком уж вы скромны, Антуан... Я
знала  Франсуазу девушкой, тогда  у нее было несравненно меньше  вкуса,  чем
сейчас. Во всяком случае,  как  и  все  семейство Паскаль-Буше,  она  питала
неумеренное  пристрастие  к  безделушкам  и украшениям... Во всем  этом была
какая-то  слащавая  претенциозность...  Это  вы  развили ее  вкус, открыв ей
красоту простых и строгих линий...
     (136)

     А главное --  вы  дали  ей  средства, позволяющие вести эту  жизнь.  Ее
сегодняшний наряд,  безусловно, очарователен, но не забывайте, дорогой друг,
что  это платье от  Скьяпарелли. Заказывая наряды у лучшего портного, не так
уж трудно проявить вкус.
     --  Вы  ошибаетесь,  Сабина...  Это  платье Франсуаза  сшила  сама,  ей
помогала только служанка.
     --  Бросьте,  Антуан,  нас,  женщин,   не   проведешь!..  Эти  вытачки,
безупречное  изящество  складок...  К тому  же  только у  Скьяпарелли  можно
встретить подобный  рисунок ткани, характерное  смешение золотистых  тонов с
перваншем... А впрочем, все это совсем неважно...
     -- Увы,  это  гораздо  важнее, чем вы  думаете, Сабина!..  Я  ведь  уже
говорил  вам, что мы  сейчас крайне  стеснены  в средствах... Наши доходы не
идут ни в какое сравнение с прежними... Пон-де-л'Эр  больше ничего не дает^и
Бернар  пишет,  что  так  может  продолжаться  несколько  лет...  Книги  мои
расходятся  довольно хорошо-Иногда я пишу также статьи... И  все же бедняжка
Франсуаза не может позволить себе одеваться у перво-. классных портных.
     --  Ну, если  так,  это  просто  чудо,  милый  Антуан!  Невероятно,  но
чудесно!.. Л^не  остается лишь  склониться перед  Франсуазой...  Впрочем,  я
всегда  была  расположена  к  ней...  Никак в  толк  не  возьму,  отчего  ее
недолюбливают.
     -- Ее недолюбливают?
     -- Да ее просто ненавидят... Неужто вы не  знаете?.. Меня поразило, что
в Ницце ее осуждают точно так же, как в свое время в Пон-де-л'Эр...
     -- За что же ее осуждают?
     -- О, да за то же, что и прежде... За эгоизм, за кокетство с  мужчинами
и коварство с женщинами... За лицемерие... И, конечно за отсутствие такта...
Помнится, я всегда защищала ее. Уже в те времена, когда  мы вместе учились в
лицее Сен-Жан,  я говорила: "Франсуаза Паскаль-Буше гораздо  лучше,  чем она
кажется...  Видно, это ее наигранный тон и неприятный голос  восстанавливают
вас против нее..."
     -- Вы находите, что у нее неприятный голос?
     -- Ну  знаете ли, Антуан!..  Хотя после десяти лет совместной жизни вы,
очевидно, уже притерпелись... Впрочем,  это не ее вина, и я ее не корю...  Я
другого не
     (137)

     могу ей простить--что она, будучи замужем за таким человеком, как вы, в
то же время...
     -- В то же время... что вы хотите сказать?
     -- Да нет, ничего...
     --  Вы  не  имеете  права, Сабина, начинать  фразу,  полную намеков,  и
внезапно обрывать ее... Может быть,  те, кто сообщил вам  все  эти сведения,
утверждают также, что у Франсуазы были любовники?
     -- Вы серьезно спрашиваете, Антуан?
     -- Как нельзя серьезнее, уверяю вас...
     -- Вы же знаете, дорогой, что точно гак же судачат о всякой хорошенькой
женщине... Кто знает... Порой случается  и дым без огня... Франсуаза слишком
неосторожна...  Подумать только, ведь еще в Пон-де-л'Эр ее  обвиняли  в том,
что она любовница вашего брата!
     -- Бернара!
     -- Ну конечно, Бернара...
     -- Вот уж ерунда... Бернар--воплощенная честность.
     -- Поверьте, именно это я не переставая твердила всем... Франсуаза даже
не подозревает,  с каким  упорством  я  всегда  защищала  ее... А что это за
серебристая полоска, сверкающая в свете луны?
     -- Это повилика.
     --  Прелестно!  Она  напоминает  лилии  гефсиманских  садов...  Вы   не
находите?
     -- Нет, не нахожу... Не хотите ли вернуться?
     -- Уж очень вы торопитесь, Антуан...  А  я бы  охотно осталась с вами в
этом саду на всю ночь.
     -- Меня что-то знобит...
     --  Дайте мне  вашу руку...  Да она  и в  самом деле  холодна как  лед!
Хотите, я  укрою вас своей  накидкой?.. А  ведь мы бы могли так прожить  всю
жизнь, тесно  прижавшись друг  к другу...  Вы  никогда  не  жалели  об этом,
Антуан?
     -- Что мне ответить вам, Сабина? Ну, а вы? Вы счастливы?
     -- Очень  счастлива...  Как  и вы,  мой бедный Антуан,  силюсь подавить
отчаяние... Подниматься  надо по  этой  тропинке, да?  С  вами  я  могу быть
откровенна...  Долгое  время я  мечтала  только  о  смерти...  Теперь  стало
легче... Я смирилась с судьбой... Да и вы тоже..,
     -- Как вы проницательны, Сабина-
     (138)

     -- Не  забывайте,  что я когда-то любила вас, Анту-ан...  Отсюда  и моя
проницательность... Дайте мне опереться  на  вашу руку...  Очень  уж  крутая
тропинка... Скажите мне,  Антуан,  когда вы  наконец поняли, что  за человек
Франсуаза? Когда вы увидели ее в истинном свете?.. Ведь в момент женитьбы вы
были просто без ума от нее...
     -- Боюсь, что мы с вами сейчас говорим на разных языках, Сабина... Я бы
хотел,  чтобы  вы  меня   поняли...  Я   и  сейчас  чрезвычайно  привязан  к
Франсуазе... Да  что там  "привязан", это смешное,  жалкое  слово. Просто  я
люблю Франсуазу... Но, как  вы  справедливо заметили, первые два года нашего
союза были  годами особенно полной  и восторженной любви, которую я имел все
основания считать взаимной.
     -- Вот как?!
     -- Как мне понять вас? Нет, Сабина, вы заходите  слишком далеко...  Вам
не удастся отнять  у меня мои воспоминания... В  те годы Франсуаза  дала мне
такие доказательства своей любви, что даже слепец не мог бы обмануться... Мы
жили  душа в  душу... И были счастливы лишь в  уединении... Не  верите? Но в
конце  концов,  Сабина,  я-то  знаю,  что  говорю:  ведь  именно  я  был   с
Франсуазой... А не вы.
     -- Но я знала  ее раньше  вас,  мой бедный  друг... Я  видела вашу жену
ребенком. Она и  ее сестра  Элен  росли  вместе со мной... Как  сейчас  вижу
Франсуазу, стоящую во дворе лицея с ракеткой в  руке, когда, обращаясь к нам
с Элен, она объявила; "Я должна выйти замуж за  старшего из сыновей Кеснэ, и
я непременно добьюсь этого".
     --  Не могло  этого быть,  Сабина!  Семейство  Паскаль-Буше издавна  не
ладило с моим, и Франсуаза не была даже знакома  со мной... Мы встретились с
ней совершенно случайно в 1917 году, когда я выздоравливал после ранения...
     -- Случайно?.. Очевидно, вы и впрямь этому поверили... А у меня до  сих
пор звучит в ушах голос Элен, рассказывающей о положении своей семьи. Дело в
том, что еще в самом начале войны  господин Паскаль-Буше разорился вконец...
Он  был  кутила и коллекционер, и то  и другое  -- дорогостоящие  прихоти...
Дочери всегда называли его "наш султан", и он, безусловно, заслужил
     (139)