снопы, отвозили зерно на заготовительный пункт.
   Санька знал каждую рытвину на  дороге,  каждый подъем и  спуск и  мог
провести  обоз  хоть  с  закрытыми  глазами.  За  ним  упрочилась  слава
толкового и расторопного бригадира.
   На пути от Стожар в город лежало село Локтеве,  дорога около которого
после дождей превращалась в непролазную топь. Колеса увязали по ступицу,
лошади надрывались.  Однажды в этой хляби застряли три подводы. Пришлось
на себе перетаскивать мешки с зерном на сухое место,  распрягать лошадей
и вытягивать телеги на руках.
   Мальчишки измучились,  на  чем свет изругали председателя локтевского
колхоза Башлыкова.
   - Ругай не ругай, а завтра опять то же будет! - сердито сказал Санька
и вдруг решительно направился в село.  - Пошли к Башлыкову, Федя, мы ему
докажем...
   Злые,  измазанные грязью,  ребята  отыскали председателя в  правлении
колхоза.  Поняв,  чего от него хотят, Башлыков заявил, что ему сейчас не
до дороги.
   - В  эту топь одного камня сколько нужно вбухать,  песку.  А на чем я
возить буду? Где у меня подводы?
   - А мы вам поможем, - сказал Санька, - подвезем материал.
   - Если так - другой разговор, - подобрел Башлыков. - Помогайте!
   Возчики сдержали свое слово.  Возвращаясь из  города порожняком,  они
каждый раз нагружали подводы булыжником из речки,  песком,  хворостом из
леса и все это сваливали около топи.
   Но Башлыков не торопился начинать ремонт дороги.
   "Погоди ж, проучим мы тебя!" - решил Санька, и однажды, не доезжая до
села, молодые возчики свернули влево, а перед трясиной поставили жердь с
надписью:
   "Здесь топь. Объезд влево. Председатель колхоза Башлыков".
   Эту  выразительную надпись локтевский председатель увидел  только  на
другое утро  и  схватился за  голову.  За  сутки  через усадьбы проехали
десятки подвод и проторили новую широкую черную дорогу.
   Башлыкову волей-неволей  спешно  пришлось выслать к  трясине людей  и
засыпать ее хворостом, щебнем, землей. Случай этот стал известен по всей
округе.  Колхозники, встречая в пути молодых возчиков из Стожар, первыми
съезжали в  сторону и  с  преувеличенным почтением снимали шапки:  "Наше
вам! Как там Башлыков здравствует после самокритики?"
   Домой  Санька  возвращался поздно  вечером,  пропыленный,  обожженный
солнцем. С грохотом стаскивал с натруженных ног сапоги, степенно садился
за стол ужинать.
   - Ну как,  кормилец, - улыбалась Катерина, - на зиму хлебом мы теперь
обеспечены?
   - А  как  же...  Сегодня по  восемьдесят соток  записали,  -  отвечал
Санька.
   - Щей-то подлить, бригадир?
   - Можно...
   Часто Санька приводил с  собой в  избу Федю.  Они  вместе ужинали,  а
потом, обложившись книгами и тетрадями, садились заниматься.
   Катерина  укладывала Феню  и  Никитку  спать,  чтобы  они  не  мешали
старшим,  сама старалась ходить по избе на цыпочках и даже раздобыла для
мальчиков вместо коптилки семилинейную лампу.
   После занятий Федя спешил к  дедушке,  но  Катерина не отпускала его,
укладывала спать вместе с Санькой, а утром кормила мальчиков завтраком и
провожала на работу.
   Однажды в сумерки к избе Коншаковых приплелся дед Захар.
   Катерина встретила его у крыльца.
   - Нехорошо, Катюша! - сказал он с упреком. - Внука у меня сманиваешь.
   - Да  вы  посмотрите,  петухи-то наши совсем замирились.  -  Катерина
показала через окно в  избу,  где за столом занимались Санька и Федя.  -
Похоже, и мой за ум взялся, в школу вернется.
   Дед  Захар заглянул в  избу,  потом осторожно прикрыл створки окна  и
опустился на завалинку. Катерина села с ним рядом, задумалась.
   - Захар  Митрич,  опять  я  за  старое.  Отпустите Федю  ко  мне!  Не
обижайтесь,  я прямо скажу:  человек вы в годах, здоровье не ахти какое,
не ровен час... всякое может случиться... И опять мальчик сирота сиротой
останется. А он еще птенец бескрылый да неоперенный... Ему мать нужна.
   Дед Захар, опустив голову, долго не отвечал.
   - Я внуку худого не желаю...  Да ведь обидно,  Катюша;  пока весна да
лето-шум вокруг меня,  смех,  споры ребячьи. Я сам тут вроде помолодел с
ними... А как осень, и опять я один-одинешенек...
   Катерине стало жалко старика.
   - Так и  вы  к  нам переходите,  -  неожиданно сказала она,  досадуя,
почему такая мысль не пришла ей в голову раньше.
   - В вашу-то конуру? - удивился дед.
   - В тесноте - не в обиде, Захар Митрич. Поместимся как-нибудь.
   - Нет, - подумав, отказался старик. - А вот, если желаете, переселяй-
тесь ко мне.  Со  всем  хозяйством. У вас что - закуток, два оконца, а у
меня, как-никак, довоенный дом, раздолье.
   - А и правда,  Захар Митрич! - обрадовалась Катерина. - Вот и заживем
одной семьей. Пойду со своими ребятами посоветуюсь.

Глава 39. ЗВЕЗДЫ НА НЕБЕ



   Ласточки,  прижившиеся за  лето  под  карнизом,  сегодня были  немало
встревожены:  все  утро  в  школьном дворике толпились ребята,  шумно  о
чем-то  спорили и  с  любопытством поглядывали на  их гнезда.  Но вскоре
птицы успокоились.  Все ребята куда-то  ушли,  и  во дворике вновь стало
тихо. Потом появились две девочки и сели на крылечко.
   - Ты  как  думаешь,  -  спросила Маша  Зину Колесову:  -  сдадут наши
переэкзаменовку?
   - Должны сдать... Готовились же! - рассудительно ответила подруга.
   - Еще как! А вдруг случится что-нибудь... Давай на ромашке погадаем.
   Девочки оборвали лепестки у десятка цветов - "сдаст - не сдаст".
   Получилось,  что у Феди с Тимой все будет хорошо,  а Санька испытания
не выдержит.
   - Чепуха на постном масле!  - рассердилась Маша и разбросала ромашки.
- Все сдадут.
   Еще через некоторое время к школе прибежали Семушкин и Степа:
   - Ну, как наши? Сдали?
   - Ничего пока не известно, - сказала Зина.
   Ребята побродили по пустым школьным коридорам, попытались заглянуть в
класс, но Андрей Иваныч сердито погрозил им пальцем.
   Пришлось сидеть и ждать.
   Наконец экзамены закончились.  Ученики высыпали во двор.  По сияющему
лицу  Тимки Маша  сразу поняла,  что  все  обошлось благополучно.  Тимка
рассказал,  что почти все ребята,  которые готовились летом, зачислены в
шестой класс. Только двоим придется пойти в пятый.
   Вскоре показались и Санька с Федей.
   - С нами? В седьмой? - подбежала к ним Маша.
   Друзья кивнули головами.
   Маша хотела было на радостях крикнуть "ура", но тут взгляд ее упал на
старую березу в школьном саду, и она шепнула Саньке:
   - Помнишь, что написал? Убрать бы надо...
   Санька смущенно покосился на ребят:
   - Ладно... потом!
   Но  Маша  подняла  кусок  стекла,  подбежала  к  березе  и  принялась
соскабливать со  ствола слово  "прощай".  Подошли к  дереву и  остальные
школьники.
   Но надпись, зарубцевавшаяся за лето, прочно держалась на коре березы.
   - Отойди,  я сам!  - Санька отстранил Машу от дерева, достал складной
нож и  перечеркнул "прощай".  Потом оглянулся на ребят и выцарапал новое
слово.
   - "Здравствуй, школа!" - прочел Федя. - Это и мне подходит. - И, взяв
у Саньки нож, нацарапал внизу свое имя.
   - Дайте и я распишусь! - закричал Тимка.
   - Пожалейте вы  березу-мученицу!  -  подошел сзади  Андрей  Иваныч и,
разглядев, что написали ребята, улыбнулся.
   Постояв  еще  немного у  березы,  учитель вместе  с  детьми  пошел  к
Стожарам.
   Они поднялись на пригорок и невольно остановились.  В прозрачном воз-
духе и ярком свете солнца луга, нивы, деревья были так свежи и красочны,
словно их прибрали к большому празднику.
   Шумели на ветру раскидистые старые ивы у  реки,  и в глазах рябило от
серебристого блеска их листьев.  Ослепительные тугие облака,  похожие то
на  ветки  с  яблоневым  цветом,  то  на  белогрудых  лебедей,  плыли  в
просторном небе.
   Скошенный луг за  рекой покрылся такой густой и  сочной отавой,  что,
как ни старались коровы и телята выщипать ее,  луг неизменно хранил свой
изумрудный блеск.
   С  полей несло запахом меда,  печеного хлеба и еще чего-то невыразимо
сладкого и приятного.
   Из-под ног,  как резиновые, упруго вспрыгивали кузнечики, ударялись в
лица. Кругом неумолчно звенело и стрекотало.
   - Хорошо-то как! - невольно вырвалось у Маши.
   - Что хорошо? - не поняла Зина Колесова.
   - И поле,  и все...  И луг наш, и лес, и речка. И облака на небе. Так
бы вот шла и шла... Я так думаю: лучше, чем у нас в Стожарах, нигде и на
свете нет.
   - Облака,  поле... эка невидаль! - хмыкнул Семушкин. - Не знаешь еще,
какие  есть  на  свете  места,   географически  необыкновенные.   Вот  в
субтропиках бы пожить! А про наши Стожары и не знает никто.
   - Чем же плохи Стожары?  -  сказал Андрей Иваныч. - Я вот, бывало, на
фронте,  на  привале где-нибудь,  глаза закрою,  а  Стожары,  как живые,
передо мной.  И речка плещет,  и белая тропка через поле бежит, и хлебом
пахнет. А то еще ночью поднимешь голову к небу. когда нет на нем ни туч,
ни облаков и все звезды,  большие и малые, в сборе, и залюбуешься. Такая
красота над тобой,  такой простор - слов не находишь, чтобы выразить все
это.  А  вглядишься в звездное небо и начнешь понимать,  из чего вся эта
красота складывается:  вот Большая Медведица,  вот Малая,  там созвездие
Тельца,   Геркулеса,   Дракона,   Козерога.   И   каждое  занимает  свое
определенное место, загорается в положенный час. Отыщешь в этом огромном
звездном мире скромное,  маленькое созвездие Стожары.  "Ага,  думаешь, и
без  тебя  не  обошлось!"  Не  забыли,  друзья  мои,  где  находится это
созвездие?
   - Помним, Андрей Иваныч. Мы часто на него смотрим. - сказала Маша.
   - Вот так и наши земные Стожары,  -  продолжал учитель.  - Затерялись
они  среди  просторов родной  земли  и  светят  людям  вместе с  другими
большими и малыми звездами.
   - Андрей Иваныч! - Маша, покусывая травинку. посмотрела на небо, хотя
там никаких звезд еще не было. - Знаете, чего я хочу? Чтобы наши Стожары
ярче  всех светили...  как  вот  Большая Медведица или  звезда Полярная.
Чтобы нас издалека все видели. И кто по морю плывет, и на войне воюет, и
в Москве живет.  Как посмотрят люди на звездное небо и скажут:  "Что это
там так ярко горит и не гаснет?  Какая такая новая звезда народилась?" А
астрономы-звездочеты им ответят:  "Это не новая звезда, это очень старое
созвездие Стожары.  Только мы еще сами не понимаем,  почему оно так ярко
разгорелось".
   - А вся причина,  оказывается,  в том,  -  улыбнулся учитель, - что в
Стожарах живут такие замечательные ребята...
   - А что вы думаете,  Андрей Иваныч!  -  раскраснелась Маша. - Нам вот
только подрасти чуток.  Чего мы только для колхоза не сделаем! Я учиться
поеду.  На  агронома или по  селекции.  А  потом опять в  родные Стожары
вернусь.  Пшеницу-трехколоску выращу.  Чтобы раз посеять,  а  урожай три
пятилетки подряд собирать.  И  чтобы не  боялась ничего та  пшеница:  ни
холода, ни жары, ни града. Так и назову: "стожаровская бессмертная". Про
нее потом во  всех ученых книжках напишут.  Или нет...  Я  лучше в  саду
работать буду.  Виноград за сараями выращивать. Яблоки. Крупные-крупные,
чтобы больше одного не съесть...
   - Вот жадная,  все захватила!  -  улыбнулся Санька,  переглянувшись с
ребятами. - А нам что же останется?
   - Вам?  -  задумалась Маша. - Работы всем хватит. Ты, скажем, погодой
можешь  управлять.  Сидишь  в  кабине под  самыми облаками и  принимаешь
заявки по радио.  "Алло, алло, дежурный по погоде слушает. Кто говорит?"
- "Колхоз имени Пушкина".  -  "Что заказываете?" -  "Дождь на сорок пять
минут". - "Какой вам? Ага, помельче, вроде грибного. Есть. Заказ принят.
Прошу приготовиться". И пожалуйста, включаешь дождь на сорок пять минут.
   - Погодой управлять -  это здорово!  - развеселился Семушкин. - Ну, а
мне какая работа будет?
   И,  наверное,  добрая Маша всем бы подобрала подходящее занятие, если
бы не Зина Колесова,  которая сказала, что все это фантастическое, как у
Жюля Верна.
   - У  тебя все фантастическое,  что на грядке не растет!  -  обиделась
Маша. - А вот погоди, война кончится... Вся наша земля станет красивая и
полезная... Правильно, Андрей Иваныч?
   - Думаю,  что так и будет, - ответил учитель. - Когда человек большую
мечту имеет,  он  всего может достигнуть.  Особенно на такой земле,  как
наша.
   Дойдя до Стожар,  ребята распрощались с  Андреем Иванычем,  но Санька
почему-то медлил уходить домой.
   К  учителю  подошла  Лена.  Она  пригласила его  на  собрание-сегодня
вечером комсомольцы будут принимать в свои ряды новых членов.
   У Саньки заколотилось сердце.
   - А  мне теперь можно к вам?  -  тихо спросил он.  Лена посмотрела на
Андрея Иваныча.
   - Я бы,  пожалуй,  голосовал "за",  -  сказал учитель, покосившись на
мальчика. - Саня свое наверстал.
   - И я руку подниму, - улыбнулась Лена. - Неси скорее заявление.
   - А  у меня уже есть!  -  Санька полез в карман гимнастерки,  вытащил
помятую,  истертую на сгибах бумажку. - Нет, не годится... Я лучше новое
напишу.
   - Обязательно новое, - сказал Андрей Иваныч.

Глава 40. БОЛЬШАЯ СЕМЬЯ



   В  воскресенье Коншаковы переселились в избу к Векшину.  Перевезли на
двух подводах свой небогатый скарб,  перевели корову. На прощание Санька
с  матерью сходили к  тополю на усадьбе.  Хорошо бы и  его переселить на
новое место. Но деревцо глубоко сидело в земле корнями, и жалко было его
тревожить.
   - Ничего,  мы  весной  черенок  от  него  возьмем,  -  успокоила сына
Катерина, - под окном посадим.
   В полдень, когда новая, большая семья Коншаковых села обедать, в избу
вошел Андрей Иваныч:
   - Поздравляю, Катерина Васильевна!
   - Опять с новосельем? Так уж поздравляли, Андрей Иваныч, еще третьего
дня!
   - Нет,  по другому поводу.  В  колхозной семье хорошая хозяйка нужна.
Вас, Катерина Васильевна, председателем правления выдвигают.
   - Меня?  -  Катерина поднялась из-за стола и  покосилась на детей.  -
Хоть перед ребятами-то меня не конфузьте, Андрей Иваныч.
   - Нет,   зачем  же...  Разговор  серьезный.  Про  Татьяну  Родионовну
слышали?  Забирают ее  от нас на районную работу.  Я  сегодня в  райкоме
партии  был.  Там  намечали,  кого  в  Стожары вместо Татьяны Родионовны
порекомендовать.  Остановились на вас.  Меня спросили.  "Лучшей, говорю,
хозяйки не найти".
   - Так и сказали?  -  Катерина умоляюще поглядела на учителя. - Откуда
же я силы возьму?
   - Силы вам не занимать стать, - улыбнулся учитель. Катерина задумалась:
   - Дайте мне хоть в себя прийти...
   В  этот день она  никуда не  пошла,  хозяйничала по  дому,  старалась
наедине собраться с мыслями.
   Вечером в доме Векшина собрались колхозницы. Расспросили Катерину про
новоселье, оглядели прибранную просторную избу, потом присели на лавку.
   - Мы тут тебя в хозяйки прочим,  Катюша... Вместо Татьяны Родионовны,
- сказала Василиса Седельникова.  -  Очень ты людям нужна сейчас.  Вот и
скажи нам: будет твое согласие?
   - Отказываться и  думать не смей,  -  поддержала Седельникову Пелагея
Колечкина,  -  народ все равно заголосует.  Раз ты его в  дело втравила,
подняла, веди до конца.
   Катерина подняла голову.  На  нее  смотрели участливые,  ждущие глаза
подруг.  А позади женщин она заметила Саньку. Ей показалось, что мальчик
кивает головой и требовательно шепчет:  "Берись, берись! Твое это дело".
Катерина вспомнила нелегкие военные годы,  прожитые вместе с  женщинами,
и, как никогда, почувствовала, как дорога ей большая колхозная семья.
   Она  глубоко  перевела дыхание и  обхватила за  плечи  рядом  сидящих
женщин:
   - С вами я, подруги мои, с вами...
   Колхозницы разошлись.  Катерина,  проводив их  до  угла,  вернулась в
избу. Санька стоял к ней спиной и пристально рассматривал развешанные на
стене фотографии отца.
   Катерина неслышно подошла сзади и  привлекла мальчика к себе.  Санька
вздрогнул, но не отстранился.
   - Будем жить, Саня! Не одна я... И Федя с нами... Вон ты какой у меня
вырос, чисто отец. - Катерина затуманенными глазами заглянула мальчику в
лицо,  пригладила непокорные вихры.  - Это ты мне твердости-то прибавил,
ты, сынок!
   - Проживем,  -  доверчиво ответил Санька,  и слово,  которое всегда с
трудом сходило с  его губ,  в этот раз выговорилось легко и свободно:  -
Обязательно проживем, мама!
   Потом он вышел на улицу. Около крыльца стоял Федя.
   Клочковатая туча, с полудня пытавшаяся нависнуть над Стожарами, так и
не  дотянула до  деревни,  прошла стороной и  теперь,  недовольно ворча,
уползала за горизонт.
   Свежий  ветер  не  спеша  прошел над  землей,  пригладил взъерошенную
траву,  пошептался о чем-то с деревьями,  словно спросил,  готовы ли они
встретить завтрашнее утро, и замер. Небо расцветилось звездами.
   Мальчики запрокинули головы  вверх.  В  глубине безбрежной рекой  тек
Млечный Путь.
   Среди  огненных  колесниц,  светозарных коней,  серебристых цветов  и
веток, среди широкого звездного жнивья
   Санька  отыскал  небольшое  созвездие  из   семи  маленьких  звезд  и
улыбнулся им, как добрым старым друзьям.
   - Федя, ты нашел Стожары?
   - Вижу.
   - А   правда,    если   на   них   долго   смотреть,    они   кажутся
большими-большими?
   - И горят ярче.
   К мальчикам подошла Катерина:
   - Что вы там на небе увидели?
   - Смотри, мама, вызвездило как, - сказал Санька.
   Катерина, подняв голову, долго смотрела на звездное небо:
   - Будто пшеницу рассыпали... Хороший денек будет завтра!