и нередко покрикивал на ребят:
   - Это  почему  гостей  забываете?  Коль  зазвали,  так  кормите-поите
досыта!
   Дни стояли жаркие, душные, земля покрылась коркой. Растения требовали
влаги.  Ребята не  скупились на  поливку.  Целыми днями по  самодельному
водопроводу тонкой струйкой текла  на  участок вода  и  наполняла бочки,
ушаты, кадушки.
   Приходилось  таскать  воду  из  речки  и  ведрами.  Сердобольной Маше
казалось,  что без воды на участке все засохнет,  и она поливала подряд:
овощи, злаки, плодовые саженцы.
   Однажды, пошептавшись с Зиной, Маша наносила воды с речки и принялась
поливать пшеницу на пятой клетке.
   Подошел дед Захар:
   - Воздержаться! Я кому говорю?
   - Так,  дедушка,  -  удивилась Маша,  -  сохнет же пшеничка...  вот и
желтые листки появились. И вид у нее скучный.
   - Овощи поливайте! Гостей своих с юга... А пятую клетку не троньте...
- И он отобрал у девочки лейку.
   - Почему, дедушка?
   - "Почему,  почему"!  Это же особенная пшеница.  Сортовая.  Ее нельзя
нежить.  Она все испытать должна:  и засуху и холод.  Выдержит - значит,
большая в  ней сила.  Не стыдно такую пшеницу колхозу в подарок поднести
от старых да малых.
   - Это как тот сорт, какой Егор Платонович выращивал? Правда, дедушка?
   - Возможное дело...
   - А может, еще лучше будет?
   - Хорошо бы и такой получить.
   - А получим? - не унималась Маша.
   - Ох, стрекоза! Не пытай ты меня! - взмолился Захар. - Ничего пока не
видно. Потерпи, дай срок.
   Он вколотил на углу клетки фанерку и крупно написал: "Поливать строго
воспрещается".
   Однажды  на  участок забежала Лена Одинцова - по старой  привычке она
часто навещала деда Захара.
   Она обошла все посевы, заглянула в каждый уголок.
   - Что,  беглянка,  заскучала по  старому  хозяйству?  -  подмигнул ей
старик.
   - Хорошо у вас,  Захар Митрич! - призналась Лена. - И холодок, и вода
течет, и ягоды поспевают... А у нас в поле печет, кругом ни кустика...
   Она спросила, доволен ли дед ребятами.
   - Да ничего помощники. Выдумщики только большие.
   - Что так?
   Захар  хотел  было  рассказать про  посевы южных растений,  но  вдруг
заметил в  углу  участка укрепленный на  высоком шесте флюгер из  жести,
дождемер, какую-то будку.
   - Еще новая затея! - развел он руками.
   - Это метеостанция, дедушка, - храбро заявила Маша. - Мы погоду будем
предсказывать.
   - Ну-ну, - хмыкнул старик. - Только со мной не тягайтесь. У меня ноги
как загудят от ревматизма - зараз скажу, что дождь будет. Без ошибки!
   - У них же ноги не гудят, - засмеялась Лена.
   Потом она отвела Машу в сторону и спросила:
   - А разве Саня Коншаков не работает с вами?
   - Неинтересно ему  наше  дело,  -  пожаловалась Маша.  -  "Пустяками,
говорит, занимаетесь".
   - Как  -  неинтересно?  -  удивилась Лена.  -  А  вы  бы  участок ему
показали. Пшеницу свою... От нее же глаз не оторвешь.
   На другой день Маша отправилась к  Коншаковым.  Дома хозяйничала одна
Феня.  Она сказала,  что Санька работает на конюшне,  встает чуть свет и
домой приходит только обедать да ночевать.
   - А с матерью у него как?
   - Совсем  плохо,  -  пожаловалась Феня.  -  Мамка  говорит:  "Учиться
будешь", а Санька: "Не буду. Я трудодни зарабатываю". Хлопнет дверью - и
на конюшню. Мамка уж плакала сколько раз. Упрямый он у нас, Санька.
   - Упрямый... - согласилась Маша и заглянула в окно. - Смотри, смотри,
идет ваш конюх!
   - Ой! - всполошилась Феня. - А у меня еще обед не готов.
   Саньку сопровождал Никитка. Влюбленными глазами он смотрел на брата и
упрашивал взять его в ночное.
   - Там  видно  будет,  -  неторопливо  ответил  Санька  и,  присев  на
ступеньку крыльца, начал разуваться.
   Никитка принес с  колодца ведро холодной воды и  долго лил  из  ковша
брату на руки, на обгорелые плечи, на спину.
   - Еще плесни!  Не жалей!  -  фыркая и отдуваясь,  вскрикивал Санька и
будто нечаянно брызгал холодной водой на  Никитку,  отчего тот  радостно
взвизгивал.
   - Ну, не балуйся, Санька!
   Умывшись,  Санька  прошел  в  избу,  расчесал  перед  зеркалом мокрые
волосы, сел за стол.
   - Здравствуйте,  товарищ  конюх!  -  засмеялась  Маша,  выходя  из-за
перегородки и ставя перед Санькой хлеб. - Как ваши дела?
   - У нас не заржавеет. Дела идут... А у вас как? Лимоны, апельсины еще
не поспели?
   - У  нас,  Саня,  пшеница на  пятой  клетке  начала колоситься!  -  с
гордостью сообщила Маша. - Хочешь посмотреть?
   - На какой пятой? - не понял Санька.
   - Я  же  тебе говорила...  дед Захар один такой сорт нашел.  Мы его и
посеяли на клетке номер пять.
   - И велика клетка?
   - Не очень. Пять шагов в ширину, восемь - в длину.
   - Ох и площадь! - фыркнул Санька. - Я думал, хоть сотку засеяли...
   - На  сотку  зерна  не  хватило.  А  зато  какая  пшеница  растет!  -
зажмурилась Маша.  -  Дедушка говорит,  это редкий сорт, ему цены нет. В
поле хлеба только в  трубку пошли,  а  у нас уже заколосились.  Очень он
боится за них, дедушка. По ночам не спит, караулит.
   Насчет "цены ей нет" Санька заметил,  что такой пшеницы, какая была у
отца, теперь еще сто лет не вырастить.
   - А может, наша еще лучше будет? - заспорила Маша.
   - Лучше?
   - Ну, скажем, не хуже... или такая же... - стояла на своем Маша.
   Санька снисходительно усмехнулся, но любопытство уже брало верх.
   - Ладно,  веди.  Посмотрим вашу  хваленую пшеницу,  -  согласился он,
покончив с обедом.
   - Не по форме одет,  товарищ капитан,  -  сказала Маша,  заметив, что
Санька собрался идти без пилотки. - Ребята сказывают, ты даже спать, без
нее не ложишься.
   Санька пошарил по  лавке,  заглянул под  кровать -  пилотки нигде  не
было.
   - Сойдет и так, - махнул он рукой.

Глава 18. ОТ ВОРОТ ПОВОРОТ



   Маша с  Санькой прошли позади усадеб и  остановились около "хозяйства
Векшина".  Девочка оглянулась по сторонам и  потянула Саньку к изгороди.
Перед ним  плотной стеной высилась темно-зеленая крапива.  Маша натянула
рукава кофты  и  раздвинула крапиву.  Потом,  нажав  плечом,  приоткрыла
искусно замаскированную калитку.  И  в  ту  же минуту в  глубине участка
что-то зазвенело, забренчало.
   - Это у нас сигнализация такая,  -  шепнула Маша. - Первая линия... а
дальше вторая и третья...
   - Какая  сигнализация?  Кто  придумал?  -  Саньке  уже  не  терпелось
поскорее заглянуть в глубь участка.
   Неожиданно в кустах что-то зашуршало.  Маша схватила Саньку за руку и
заставила присесть у изгороди в заросли лопухов и крапивы.  Из-за кустов
вынырнул Алеша Семушкин в широкой соломенной шляпе.
   - А я думала -  дедушка Векшин...  Ой, не любит, когда чужие здесь! -
шепнула  Маша  и,  приподнявшись из  лопухов,  вместе  с  Санькой  пошла
навстречу Семушкину. - Алеша, ты дежурный сегодня?
   - Ну,  я!  -  Семушкин загородил тропинку и  посмотрел на Саньку так,
словно видел его впервые.
   - Чего уставился? - удивился Санька. - Не узнаешь?
   - Узнаю. Ты же у нас знаменитый.
   - Вот и пропусти, коль знаменитый.
   - После дождичка в  четверг,  на  ту осень,  годов через восемь...  -
затараторил Семушкин, и острый кончик носа его смешно зашевелился.
   - Подумаешь, объект военного значения! - Санька заложил руки за спину
и двинулся на узкоплечего Алешу.
   Но  тот  не  моргнул и  глазом.  Вложил в  рот два пальца и  протяжно
свистнул.
   Из-за кустов показались Степа и Федя Черкашин.
   - Ребята,  ну какие вы,  право...  - бросилась к ним Маша. - Примем к
себе Саньку,  покажем ему наши посевы... - и осеклась: Федя посмотрел на
нее так, словно Маша в чем провинилась.
   Потом он неторопливо подошел к Саньке:
   - А где пилотка твоя?
   - Да, где она? - спросил Степа.
   Санька с удивлением посмотрел на ребят и провел ладонью по непокрытой
голове:
   - А вам какая забота?
   - Да так...  интересуемся...  -  фыркнул Семушкин.  -  Может, потерял
где...  А  пока от ворот поворот.  Когда нужно будет,  мы тебя покличем,
нарочного пошлем.  Пожалуйте,  милости просим.  А пока живем, по тебе не
скучаем.
   - Да,  не скучаем,  - подтвердил Степа и выразительно показал глазами
на калитку в изгороди.
   Саньке стало жарко.  Ну  нет,  он  не  из таких,  чтобы уйти несолоно
хлебавши!   Однажды  в  Локтеве  его  не  пропускали  через  улицу  пять
мальчишек.  Но он прошел.  Не тряхнуть ли стариной?  К тому же положение
сейчас куда более выгодное.  Сухопарый Федя не в счет, Семушкин храбр до
первого удара,  и  единственно с кем серьезно придется схватиться -  это
Степа Так-на-Так. Ну, была не была...
   Санька  выставил левое  плечо,  сделал  первый  шаг...  Но  все  дело
испортила Маша.  Она, как клин, втиснулась между мальчишками и закричала
на весь участок:
   - Что  вы,  чумные!  Совсем рехнулись.  Я  вот сигнал подам,  дедушку
позову...  -Она растолкала мальчишек и взяла Саньку за руку: - Не слушай
их! Пойдем покажу, что обещала.
   - Не  надо  мне  ничего  показывать!  -  Санька резко  вырвал руку  и
бросился к изгороди.  - И так знаю, в какие вы игры играете... Собрались
детки-малютки.  Нет чтобы колхозу делом помочь...  -  Он с силой толкнул
калитку ногой. Калитка не подалась. Санька ударил сильнее.
   - Уметь надо,  - подбежал Семушкин и, поколдовав над калиткой, широко
распахнул  ее.  -  Так,  пожалуй,  лучше  будет.  Скатертью дорожка.  Не
споткнись,  Саня, забирай левее, береги жизнь молодую. - И вдруг, присев
у изгороди,  зашелся смехом.  - Так и есть, ссыпался... Ой, мамочки, ой,
помру! В яму ссыпался, прямо в крапиву...
   Из-за кустов показалась Лена:
   - Над кем это вы?
   Маша вспыхнула и бросилась Лене навстречу.
   - Как им не стыдно! - показала она на Федю, Степу и Алешу. - Я Саньку
позвала,  а они выгнали, смеются... Еще бы чуток - и разодрались не знаю
как... Вы кто - пионеры или нет? - напустилась она на мальчишек. - Разве
так можно?
   - А так можно? - серьезно посмотрел на нее Федя и кивнул Степе.
   Тот порылся в карманах штанов,  про которые ребята говорили,  что это
не карманы,  а ремонтная мастерская,  потому что в них всегда можно было
найти  и  дюжину гвоздей,  и  моток проволоки,  и  добрый конец веревки.
Сейчас Степа извлек из  недр кармана зеленую суконную пилотку с  красной
эмалевой звездочкой и протянул Маше.
   - Узнаешь чья? - спросил Федя.
   - Узнаю. Санькина.
   - А где нашли - знаешь?
   - Где?
   - У  грядки с  твоей клубникой "виктория"!  -  вдруг плачущим голосом
закричал Семушкин. - Вот где!
   - Ой! - вскрикнула девочка. - И что ж вы молчите?
   Она  пробежала через  весь  участок  и  остановилась около  грядки  с
клубникой.
   Клубника была "сверхплановая и  внеопытная",  и Маша с Зиной посадили
ее затем, чтобы летом было чем полакомиться.
   На грядке виднелись следы босых ног,  кое-где кустики были втоптаны в
землю и начинавшие розоветь ягоды раздавлены.
   - Перепугали вы  меня!  -  облегченно вздохнула  Маша,  посмотрев  на
ребят,  которые подошли вместе  с  Леной.  -  Я  думала,  и  впрямь  все
оборвали.
   - Дедушке  спасибо  скажи.  Это  он  Саньке  помешал.  -  И  Семушкин
рассказал,  как  дед  Захар сегодня утром чуть  не  захватил на  участке
Саньку Коншакова и Петьку Девяткина.
   - Идет... дедушка идет! - шепнул Степа. - Ох, и будет нам сейчас!
   К шалашу,  тяжело опираясь на палку,  подошел дед Захар, опустился на
скамеечку, потер колени.
   - Нездоровится, Захар Митрич? - спросила его Лена. - Вы бы полежали.
   - Полежишь тут  с  такими  сторожами!  -  Старик недовольно кивнул на
ребят.
   - Я  ж,  дедушка,  самую  малость на  дежурство опоздал,  -  виновато
признался Семушкин.
   - А  через эту малость у  нас овес "золотой дождь" на  клетке помяли,
ягоды чуть не оборвали.  Ну, да не о тебе речь... - Захар махнул рукой и
обратился к Лене:  - И что за мальчишки у нас в Стожарах! Как лето - так
начинается.  Дай  какому  стручку лучших ягод,  яблоко медовое -  не  по
вкусу,  а  самочинно нарвет кислых да жестких -  ест и похваливает.  Уму
непостижимо!  И чему их в школе только учат!  - Старик помолчал, почесал
бороду.  -  Попадись мне этот Коншаков,  я  ему напихаю в штаны крапивы.
Попляшет он у меня, жук клубничный!
   - Вот здорово!  -  фыркнул Семушкин и шепнул Маше:  -  Так и запиши в
дневнике:  "На  участке появился первый  сельскохозяйственный вредитель:
Санька - клубничный жук".
   - Не буду я ничего записывать! - отвернулась Маша.
   - Совсем без отца испортился парень.  - Захар строго оглядел ребят: -
Вы с ним дружбу лучше не водите, хорошего не наберетесь.
   - Дедушка,  -  тихо  сказала Маша,  -  Санька  за  чужими  ягодами не
полезет. Он не такой...
   - А это что? - Захар взял у Степы Санькину пилотку и сунул ее Маше. -
Ветром задуло? Сорока на хвосте принесла?
   Маша долго рассматривала знакомую пилотку с красной звездочкой.
   - А  может,  не Санька,  другой кто его пилотку обронил,  -  с трудом
выдавила она.
   - Всегда ты его выгораживаешь!  - напустился на нее Семушкин. - С кем
Санька теперь компанию водит?  С  Девяткиным.  А  тот  каждый день около
нашего участка крутится, разведочку проводит - пути подхода, отхода, все
такое...  Не  удалось  сегодня,  дружки-приятели  другой  раз  к  ягодам
подберутся.   А  ты  уши  развесила:   пожалуйте,   Санечка,   заходите,
смотрите... И что нам делать с тобой?
   - Пусть она ныне двойную норму польет и завтра двойную,  -  предложил
Степа.
   - Слыхала, Маша? - спросил Семушкин.
   - Ну и полью!  Спина не переломится... - И девочка уныло поплелась за
лейкой.  -  А все равно это не Санька...  он не такой,  - вслух подумала
она.
   - Это хорошо,  когда товарищу веришь,  - подошла к ней Лена. - Я тоже
думаю,  что Саня Коншаков тут ни при чем. Только запуталось все у вас...
- И, взяв вторую лейку, она вместе с Машей начала поливать грядки.

Глава 19. ПИЛОТКА



   Санька,  конечно,  не поверил напутствиям Семушкина;  "Забирай левее,
береги жизнь молодую",  взял вправо и,  как в котел с кипятком,  ухнул в
глубокую яму, заросшую крапивой.
   Выскочил,  как ошпаренный,  и стремглав помчался к дому. Лицо и руки,
обожженные крапивой,  горели,  покрылись  крупными  багровыми волдырями.
Сердце Саньки было переполнено самыми мстительными чувствами.
   И так посмеяться над ним!  Пообещать показать какую-то необыкновенную
пшеницу, завести на участок, а потом так бесцеремонно выставить вон...
   Перебирая в  уме всевозможные способы расправы с  обидчиками,  Санька
незаметно дошел до своего дома.
   "А зачем Федя со Степой про пилотку спрашивали?" - вспомнил он, и ему
стало не  по себе.  Вновь принялся за поиски.  Но пилотки нигде не было.
Санька позвал с  улицы  Никитку и  учинил грозный допрос.  Тот  клялся и
божился, что не брал пилотку.
   - Я  как в  прошлый раз надел ее,  а  ветер как дунет да понесет ее в
лужу, а ты мне как дашь тычка, - я теперь и не смотрю на нее.
   - Петька твою  пилотку забрал.  Он  рано прибегал,  ты  еще  спал,  -
сказала Феня.
   Санька побежал к  Девяткиным.  И  только свернул за  угол  избы,  как
заметил идущего от колодца Петьку.  Тот нес на коромысле ведра с  водой.
Вид у Петьки был такой, словно он оказывал кому-то великое одолжение.
   Ведра мотались из стороны в  сторону,  отбрасывали солнечные зайчики,
вода выплескивалась на горячую белую пыль, оставляя темные пятна.
   Петька сделал вид, что всецело поглощен ведрами и не замечает Саньки.
   - Соседей не признаешь? - Санька ухватился за коромысло.
   - А-а,  Коншак!  -  деланно удивился Петька,  ставя ведра на землю. -
Вот,  понимаешь,  чем заниматься заставляют.  Воду носи, огород поливай,
то,   се...  Жуткое  дело!  Разве  это  сподручно  нашему  брату?  Тоска
зеленая... Я, понимаешь, жерлицу приготовил, червей накопал...
   Напав на  свою  излюбленную тему  -  о  рыбалке,  Петька уже  не  мог
остановиться.  На голавля сейчас самый клев.  Идти надо к Черному омуту,
под вечер.  С ними еще собирался Тимка Колечкин. Но лучше его не брать -
распугает всю рыбу...
   - Про голавлей потом,  -  перебил его Санька. - Где моя пилотка? Тебя
кто просил хапать ее без спросу?
   - Так  ты  же  сам  мне  позволил  поносить  ее.  Еще  третьего  дня.
Вспомни-ка!
   - А сейчас где она? Покажи.
   - Не переживай,  Саня.  Пилотка твоя в целости, дома у меня. В момент
доставлю, - засуетился Петька и, забыв про ведра, побежал в избу.
   Офицерская  суконная   пилотка,   подарок   раненого   лейтенанта  из
госпиталя,  куда  Санька  возил  подарки от  колхозниц,  была  гордостью
мальчика.  Почти новенькая,  с эмалированной красной звездочкой, пилотка
пришлась ему как раз впору,  и он носил ее,  как и положено по воинскому
уставу: сдвинув на левый висок, приподняв на два пальца над бровью.
   Мальчишки  завидовали Саньке  и  часто  выпрашивали у  него  поносить
пилотку. Санька не отказывал.
   Петька в  обмен на  пилотку не  раз  предлагал Саньке свою  новенькую
клетчатую  кепку  или  перочинный нож  вместе  с  роскошной расческой из
пластмассы.  Но Саньку не прельщали все эти блага,  и Петьке доставалось
только время от времени поносить пилотку день-другой.
   Прошло пять минут,  а Петька не появлялся. Санька заглянул через окно
в избу. Там никого не было.
   "Наверное,  через двор  убежал.  Куда  бы  это?"  -  подумал Санька и
оглядел улицу.
   У  колодца,  за  высокой кучей длинных ошкуренных бревен,  похожих на
огромные восковые свечи, он услышал ребячьи голоса.
   Санька обогнул бревна и увидел Петьку и Тимку Колечкина. Они играли в
бабки.
   Петька только что метнул по  кону тяжелой свинчаткой,  и  бабки,  как
вспугнутая воробьиная стая,  взмыли в  воздух и рассыпались по сторонам.
Он собрал их и  ссыпал в кепку,  уже и без того доверху набитую бабками.
Тимка с завистью посматривал на Петькин выигрыш.
   - Так! - присвистнул Санька. - С Тимкой связался!
   - Пристал,  понимаешь,  отбою нет:  сыграй да  сыграй с  ним.  Ну,  я
показал класс.  Пусть учится,  пока Девяткин жив. - И Петька потянулся к
бабкам.
   Но Санька опередил его,  схватил кепку, вытряхнул бабки к ногам Тимки
и шагнул к Девяткину.
   Петька благоразумно отступил немного назад.  А  Санька,  заложив руки
назад, все шел и шел прямо на него. Петька прибавил шагу. То же сделал и
Санька.  Вдруг Петька затрусил к  дому.  Но  бегать он был не мастер,  и
Санька  в  несколько скачков  отрезал ему  путь,  заставил бежать  вдоль
улицы.
   Неизвестно,  чем бы  кончилось это преследование,  если бы  Петька не
заметил Санькину мать.
   - Здравствуйте, тетя Катя! - закричал он, подбегая к ней.
   - Здравствуй, если не шутишь. Куда это гоните, как на пожар?
   - А мы трехкилометровку бежим...  на спор.  Санька все задавался - я,
я...  неперегонимый.  Сами  видите,  кто  впереди...  -  Пунцовый Петька
перевел дыхание.
   Нет,  Катерина встретилась очень кстати.  При ней Санька, конечно, не
посмеет тронуть его и пальцем.
   - Что ж, Саня, первенство уступаешь? - спросила мать.
   - Будет ему первенство... - процедил раздосадованный Санька.
   - Вот он всегда так,  тетя Катя...  проиграет и сердится. - И Петька,
на всякий случай держась поближе к Катерине, все дальше уходил от Саньки
и посмеивался: кто же не знает, что Коншак горяч, но отходчив и к вечеру
обо всем забудет!
   К Саньке подошел Тимка.
   - Чего вы с Девяткиным не поделили? - спросил он.
   - Пилотку он мою взял... не отдает до сих пор.
   - Так он же ее обронил... на участке у Векшина.
   - Как - на участке? Ты откуда знаешь? - остановился Санька.
   - Да  мы  вместе  туда  лазили.   -  простодушно  признался  Тимка  и
покраснел.  - За клубникой! А она еще зеленая, кислая, скулы сводит... И
на деда Векшина чуть не напоролись.
   - Тимка ты Тимка, коровка божия! - только и нашелся сказать Санька.
   Но история с пилоткой на этом не кончилась.
   Вечером,  наспех  перекусив,  Катерина  ушла  на  заседание правления
колхоза,  где сегодня шла речь о сенокосе.  Детям она наказала ужинать и
пить чай без нее.
   Феня поставила самовар, и молодые Коншако