ем.  Энн  знала
только, что Генриетта вернулась домой; что Луиза, хотя,  по  общему  мнению,
быстро выздоравливала, все  еще  оставалось  в  Лайме;  и  вот  однажды  она
продумала о них вечер целый, и как раз ей подали письмо от  Мэри,  подробней
обычного; и в довершение удовольствия принесли  его  от  адмирала  и  миссис
Крофт.
   Крофты  в  Бате!  Приятное  обстоятельство.  Она  искренне  была  к   ним
расположена.
   - Как? - воскликнул сэр Уолтер. - Крофты в Бате? Крофты, которые  снимают
Киллинч? И что же они тебе привезли?
   - Письмо с Апперкросской виллы, сэр.
   - Ох уж эти письма. Удобный предлог. Верней нет  средства  представиться.
Впрочем, адмирала Крофта я бы и без того навестил. Он того  заслуживает:  он
мой съемщик.
   Энн не могла более слушать; от нее так и  ускользнуло,  за  что  простили
бедному адмиралу  цвет  его  лица;  ее  занимало  письмо.  Начато  оно  было
несколькими днями ранее.

   "1 февраля.
   Моя дорогая Энн. Не прошу извинить мне мое молчание, ибо знаю,  как  мало
думаешь о письмах в месте, подобном Бату. Надеюсь,  тебе  там  весело  и  ты
совсем забыла про  Апперкросс,  о  котором,  ты  сама  понимаешь,  толком  и
сообщить-то нечего. Рождество мы провели ужасно  как  скучно;  у  мистера  и
миссис Мазгроув даже ни разу за все  каникулы  не  обедали  гости.  Хейтеры,
разумеется,  в  счет  не  идут.  Теперь,  слава  Богу,  вакации   кончились;
удивительно, до чего долгие вакации у этих детей. У меня  никогда  таких  не
бывало. Вчера мы наконец  избавились  от  всех,  кроме  маленьких  Харвилов;
представь - эти еще остались.  Миссис  Харвил,  однако  же,  долго  без  них
обходится. Странная мать. Я не понимаю ее. На мой взгляд, в  детях  ее  мало
приятности, но миссис Мазгроув любит их, кажется, ничуть не меньше,  а  быть
может, и больше, чем  собственных  внуков.  Какая  убийственная  у  нас  тут
погода! В вашем Бате с его прекрасными мостовыми вам оно и незаметно. То  ли
дело в деревне! Ко мне с середины января ни одна живая  душа  не  заглянула,
исключая Чарлза Хейтера, которому куда реже следовало  бы  являться.  Положа
руку на сердце, жаль, что Генриетта не осталась с Луизой в  Лайме;  там  она
скорее была бы избавлена от его общества. Сегодня в Лайм  отправляют  карету
за Луизой и Харвилами; их ожидают здесь завтра. Нас, однако, не зовут с ними
обедать до самого послезавтрашнего дня. Миссис Мазгроув опасается, как бы ее
не растрясло дорогой, но, по-моему, ничего с ней не станется,  когда  о  ней
все так пекутся, а вот мне гораздо удобней было бы у них отобедать завтра. Я
рада, мой друг, что тебе по сердцу мистер Эллиот, и сама  бы  хотела  с  ним
познакомиться; мне  всегда  не  везет;  вечно  я  в  стороне,  когда  что-то
происходит приятное; обо мне о последней из  всей  семьи  вспоминают.  Какую
бездну времени провела, однако,  с  Элизабет  миссис  Клэй.  Что  же  она  -
расположена навеки с ними остаться? Впрочем, если б она и освободила  место,
нас, боюсь, все равно б не позвали. Дай знать, какого ты мнения на сей счет.
Детей моих, разумеется, не пригласят. Но на месяц или  на  полтора  я  легко
могла бы оставить их в Большом Доме. Сейчас я узнала, что Крофты чуть ли  не
завтра собираются в Бат. У адмирала боятся  подагры.  Чарлз  об  этом  узнал
благодаря чистейшему случаю; у них недостало учтивости меня известить. Можно
бы иметь и более любезных соседей. Мы  совершенно  их  не  видаем,  но  это,
согласись, уж последняя капля. Чарлз нежно тебе кланяется.
   Твоя любящая сестра Мэри Мазгроув.

   К сожалению, должна прибавить, что здоровье мое оставляет желать лучшего;
а Джемайма только что сообщила мне со слов мясника, что все вокруг  страдают
ангиной. Я непременно ее подхвачу; а моя ангина, ты знаешь, всегда хуже, чем
у других?.

   Так заключалась первая часть письма, вложенная затем в конверт вместе  со
второй, не менее пространной частью.

   "Я не стала запечатывать письмо, чтобы сообщить тебе, как перенесла Луиза
дорогу, и теперь очень  рада,  ибо  могу  рассказать  еще  много  забавного.
Во-первых, вчера мне принесли записку от миссис Крофт, где  она  спрашивает,
не может ли чем-нибудь мне служить; очень милая, поистине дружеская записка,
и адресована мне по всем правилам; так что я теперь могу написать предлинное
письмо. Адмирал не кажется уж очень  больным,  и  я  от  души  надеюсь,  Бат
принесет ему пользу, на какую он и рассчитывает. Я искренне рада буду, когда
они воротятся в наши края. Не так-то много вокруг семейств, столь  приятных.
Да, но надобно же тебе рассказать о Луизе. Во вторник вернулась она домой  в
целости и сохранности, и вечером, когда мы явились в Большой Дом  справиться
о ее здоровье, мы, к нашему недоумению, не  застали  там  капитана  Бенвика,
который вместе с Харвилами был приглашен в Апперкросс. И что бы  ты  думала?
Представь, он влюбился в Луизу  и  не  осмелился  явиться  сюда,  покуда  не
получит ответа от отца ее; ибо сами они меж собой все уладили в Лайме, и  он
через Харвилов послал письмо мистеру Мазгроуву. Вот уж поистине - нет  слов!
Признайся, ты удивлена? Странно, если ты  что-нибудь  знала,  ибо  я  ничего
подобного и вообразить не могла. Миссис Мазгроув божится, что ни  о  чем  не
догадывалась. Все мы, однако, весьма довольны. Разумеется, это  не  то,  что
выйти за капитана Уэнтуорта, но зато в сто раз приятней,  чем  сочетаться  с
Чарлзом Хейтером; и мистер Мазгроув послал свое согласие, и  нынче  капитана
Бенвика ждут в Апперкроссе. Миссис Харвил признается, что муж  ее  горюет  о
бедной сестре своей; но Луиза меж тем их общая любимица. Мы с миссис  Харвил
пришли к  заключению,  что  полюбили  ее  еще  больше  после  того,  как  ее
выхаживали. Чарлз все гадает, что скажет капитан Уэнтуорт; но, если помнишь,
я сама никогда не думала, будто он неравнодушен к  Луизе.  Зато  и  капитана
Бенвика никто уж не станет называть твоим обожателем. Не постигаю, как Чарлз
мог такое забрать себе в голову. Надеюсь, вперед он  меньше  будет  со  мною
спорить. Разумеется, Луиза Мазгроув могла составить и лучшую партию,  однако
и это в мильон раз лучше, чем породниться с Хейтерами?.

   Мэри напрасно опасалась, что сестра может быть  готова  к  ее  сообщению.
Никогда еще в жизни не бывала она  так  удивлена.  Капитан  Бенвик  и  Луиза
Мазгроув! Вот уж ни за что бы Энн не поверила! И величайшего труда ей стоило
оставаться в комнате, сохранять наружное спокойствие и кое-как  отвечать  на
вопросы, приличные случаю. К счастью ее, их было немного. Сэр  Уолтер  желал
узнать,  запряжена  ли  четверкой  карета  Крофтов  и  располагают  ли   они
поселиться в такой части Бата, где мисс Эллиот и ему самому не стыдно  будет
их посещать; но спрашивал он без особенного любопытства.
   - Как поживает Мэри? - осведомилась Элизабет и, не дожидаясь ответа:
   - Господи, и что привело их в Бат?
   - Они явились ради адмирала. Опасаются, что у него подагра.
   - Подагра и немощность! - отозвался сэр Уолтер. - Бедный старикан!
   - Есть ли у них здесь знакомые? - спросила Элизабет.
   - Не знаю. Но, полагаю, адмирал Крофт в  своем  возрасте  и  при  ремесле
своем едва ли много найдет знакомых в подобном месте.
   - Думаю, - сдержанно заметил сэр Уолтер, - адмирала Крофта  скорее  будет
здесь рекомендовать то, что он съемщик Киллинч-холла. Стоит ли нам  пытаться
представить его с женою на Лаура-плейс, как ты полагаешь, Элизабет?
   - Ах, нет! Едва ли. При нашем близком родстве с леди Дэлримпл мы не можем
не считаться с ее интересами и подсовывать ей ненужные знакомства.  Не  будь
мы родственники - ну, куда бы  ни  шло;  но  к  любому  нашему  предложению,
предложению родственников, она непременно прислушается. Пусть уж Крофты сами
ищут себе знакомых в  своем  кругу.  Тут  много  ходит  разных  чудаков,  и,
говорят, они моряки. Пусть Крофты с ними и знаются.
   Так отозвались на письмо сэр Уолтер и Элизабет; затем миссис Клэй  внесла
свою лепту, более любезно осведомясь о здоровье миссис Чарлз Мазгроув  и  ее
прелестных деток, и Энн вырвалась на свободу.
   У себя в комнате предалась она размышлению. Пускай его Чарлз рассуждает о
том, что скажет теперь капитан Уэнтуорт! Сам он, верно, отступился от Луизы,
сам отдалился от нее, разлюбил, понял, что не любил никогда.  Она  не  могла
поверить в предательство, небрежение,  обиду  или  жестокость  между  такими
друзьями, как они с капитаном Бенвиком. Нет,  не  могла  такая  дружба  быть
низко попрана.
   Капитан Бенвик и Луиза  Мазгроув!  Веселая  трещотка  Луиза  и  печальный
мечтатель, задумчивый книгочей капитан Бенвик! Казалось, они вовсе друг  для
друга не созданы. Можно ли вообразить несходство  более  полное!  И  что  же
причиной внезапной склонности? Скоро ответ явился сам собою.  Обстоятельства
их сблизили. Несколько недель жили они бок о бок; вместе вращались  в  узком
домашнем кругу. После отъезда Генриетты они почти целиком предоставлены были
друг другу, и Луиза, едва оправившись после болезни,  была,  надо  полагать,
особенно трогательна, а капитан Бенвик не был безутешен. Энн и прежде против
воли об этом  подозревала;  и  вопреки  заключению,  какое  делала  Мэри  из
последних событий, они только подтверждали ее догадку, что он и к ней  самой
испытывал теплющуюся нежность. Однако даже суровая Мэри не могла б упрекнуть
ее в том, что она слишком тешит свое тщеславие  сим  наблюденьем.  Напротив,
она  была  убеждена,  что  всякая  молодая  женщина,   не   вовсе   лишенная
привлекательности, которая бы слушала его и понимала,  встретила  бы  в  его
сердце точно такой же отзыв. Сердце у него было нежное. Оно было открыто для
любви.
   И почему бы им не составить счастливую пару? Луиза обожала моряков, и  уж
одно это неплохо для начала, а разность меж ними постепенно сгладится. Он со
временем сделается веселей, она выучится ценить  лорда  Байрона  и  Вальтера
Скотта; нет, верно, уже выучилась; ибо не без участия  поэзии  и  зажегся  в
них, конечно, любовный пламень. Мысль о Луизе Мазгроув, поглощенной  поэзией
и тихими нежными думами, поистине была забавна, но Энн не сомневалась в том,
что она угадала правду. Тот день в Лайме, то  несчастное  паденье  повлияли,
конечно, на здоровье Луизы, на ее нервы, поведение и характер  до  конца  ее
дней, как повлияли они вдруг на судьбу ее.
   Одним словом, из этого всего,  уж  конечно,  следовал  вывод,  что,  если
женщина, не оставшаяся нечувствительной к достоинствам  капитана  Уэнтуорта,
могла предпочесть ему другого, новому выбору ее, каков  бы  он  ни  был,  не
стоило удивляться; а если капитан Уэнтуорт притом не  лишался  друга,  то  и
жалеть было не о чем. Нет, вовсе даже не чувство сожаления  вызывало  краску
на щеки Энн и заставляло трепетать ее сердце при мысли о  том,  что  капитан
Уэнтуорт вновь не связан и свободен. То было чувство,  в  котором  ей  очень
стыдно было себе признаваться. Слишком похоже было оно  на  радость,  глупую
радость!
   Ей хотелось поскорей повидать Крофтов;  но  когда  они  встретились,  она
поняла, что о новости они не слыхали. Был нанесен и принят обычный  светский
визит. Имена Луизы Мазгроув и капитана Бенвика упоминались без тени улыбки.
   Крофты  расположились  на  Гей-стрит,  к  великому  удовлетворению   сэра
Уолтера. Он ничуть не стыдился своего с ними знакомства и  думал  и  говорил
про адмирала Крофта куда охотнее, чем думал и говорил про него адмирал.
   Знакомых в Бате у адмиральской четы  было  предостаточно,  и,  видаясь  с
Эллиотами, они отдавали дань простой учтивости,  вовсе  не  ожидая  от  этих
встреч особенного удовольствия. Они и сюда привезли свой  милый  деревенский
обычай никогда не расставаться. Ему велено  было  много  ходить  по  причине
подагры, а миссис Крофт, хоть подагра ей не грозила, ходила с ним вместе, не
зная устали. Энн куда бы ни пошла, повсюду на них наталкивалась. Леди Рассел
чуть ли не каждое утро возила ее в своей карете, и не было еще случая, чтобы
она, подумав про них, тотчас бы их  не  увидела.  Зная  их  чувства,  она  и
вообразить не могла более завидной картины счастья.  Долго  всегда  смотрела
она им вслед и с радостью угадывала, как ей представлялось, что говорят  они
друг другу, в счастливой своей обособленности продвигаясь среди толпы,  и  с
такой же точно радостью смотрела она, как адмирал истово трясет руку старого
приятеля или как они беседуют, верно, о морских делах в кружке  офицеров,  и
миссис Крофт никому не уступает важностью и живостью речей.
   Энн слишком много времени проводила с леди Рассел и редко ходила одна; но
как-то раз поутру, дней через десять после  того  как  приехали  Крофты,  ей
показалось удобно выйти из кареты своего друга в нижней части города и одной
воротиться на Кэмден-плейс. И вот, когда она брела по  Мильсом-стрит,  подле
лавки, торговавшей гравюрами,  ей  посчастливилось  встретить  адмирала.  Он
стоял один, заложив  руки  за  спину,  вперив  задумчивый  взор  в  одну  из
выставленных в витрине  гравюр,  и  Энн  не  только  могла  бы  пройти  мимо
незамеченная, но ей пришлось окликнуть его и даже  тронуть  за  рукав,  дабы
привлечь его  внимание.  Когда  он,  однако,  очнулся  и  ее  разглядел,  он
заговорил с обыкновенным своим радушием:
   - А? Это вы? Благодарю, благодарю. Как друга меня привечаете. А я, видите
ли, на гравюру загляделся. Не могу пройти мимо этой лавки. Но что это у  них
тут за лодка? Поглядите-ка. Видали подобное?  И  странные  ребята  эти  ваши
художники, если  думают,  что  кто-то  решится  доверить  свою  жизнь  такой
безобразной утлой посудине! А эти два господина меж тем устроились в ней как
ни в  чем  не  бывало,  да  еще  горами  любуются,  будто  через  минуту  не
перекувыркнутся, а ведь это как пить дать! И где только такую сработали?  (С
громким  хохотом.)  Я  бы  в  ней  и  через  пруд  не  пустился.  Ну  хорошо
(отворачиваясь), куда вы держите курс? Нельзя ли мне пойти  вместо  вас  или
вместе с вами? Чем могу служить?
   - Благодарствую,  ничем,  разве  что  позволите  мне  наслаждаться  вашим
обществом, пока дороги наши не разойдутся. Я иду домой.
   - Рад стараться, от души рад, и еще  провожу  вас.  Да,  да,  мы  отлично
погуляем, и вдобавок я могу вам кое-что  рассказать.  Обопритесь-ка  на  мою
руку. Вот и хорошо; я неуютно себя чувствую, знаете ли, когда на мою руку не
опирается женщина. Господи! Ну и лодка, -  прибавил  он,  бросая  прощальный
взгляд на гравюру и отходя от витрины.
   - Вы намеревались, кажется, что-то мне рассказать, сэр?
   - Да, да, сейчас. Там идет мой  друг  капитан  Бриджен,  я  только  скажу
ему ?здрасте?. Я не буду с  ним  останавливаться.  Здрасте.  Он  даже  глаза
вытаращил, почему это я не с женой. Она, бедная, осталась дома  из-за  ноги.
Натерла на пятке волдырь не меньше трехшиллинговой монеты. Посмотрите-ка  на
ту сторону, там идет адмирал Брэнд со своим братом. Оба  ничтожные  людишки.
Софи их не выносит. Сыграли со мной однажды скверную шутку: лучших  матросов
переманили. Подробности как-нибудь потом. А вот и старый сэр  Арчибальд  Дрю
со своим внуком. Смотрите-ка, увидел нас. Посылает  вам  воздушный  поцелуй.
Принял вас за Софи. Ах, война возьми да и  кончись,  а  юнец-то  совсем  еще
зелен. Бедняга сэр Арчибальд! Как вам нравится Бат,  мисс  Эллиот?  Нам  тут
очень хорошо. То и дело встречаем старых друзей; по утрам  так  и  кишат  на
улицах; есть с кем всласть наговориться.  А  потом  мы  от  всех  убегаем  и
запираемся в своих комнатах, усаживаемся в креслах и ничуть нам тут не хуже,
чем в Киллинче, да что я? Не хуже, чем в Норд Ярмуте  и  в  Диле.  Нам  наши
здешние комнаты, знаете, не  меньше  нравятся  оттого,  что  напоминают  те,
которые снимали мы в Норд Ярмуте. От всех щелей дует точно таким же манером.
   Так прошли они еще немного, и Энн отважилась снова напомнить ему  о  том,
что собирался он ей  рассказать.  Свернув  с  Мильсом-стрит,  она  надеялась
наконец удовлетворить  свое  любопытство,  но  ей  пришлось  подождать,  ибо
адмирал намеревался начать свой рассказ  лишь  тогда,  когда  они  достигнут
спокойной тиши Бельмонта; и не будучи все-таки миссис Крофт, она  принуждена
была покориться. Зато едва они оказались на Бельмонте, он начал так:
   - Ну вот, сейчас вы услышите  кое-что  для  вас  неожиданное.  Но  сперва
скажите-ка мне, как зовут ту юную особу, о которой я  вам  хочу  рассказать?
Ну, та юная особа, за которую мы все так тревожились? Та  мисс  Мазгроув,  с
которой приключилась вся эта история? Как ее зовут? Вечно я забываю.
   Энн давно уже успела устыдиться, что она так  быстро  догадалась,  о  ком
пойдет речь; и теперь она могла бестрепетно назвать имя Луизы.
   - Да, да, мисс Луиза Мазгроув, вот. Сколько разных  имен  у  этих  девиц,
ей-богу. Звали бы их всех, ну, скажем, Софи, я бы меньше  путался.  Ну  вот,
сами знаете, эта Луиза, мы все думали, собиралась замуж за Фредерика. Он  не
одну неделю ее обхаживал. Непонятно только было, чего они ждут. И до  самого
этого происшествия в Лайме. Ну, потом уж понятно стало, что ждут, пока у нее
мозги не вправятся. Но и тут как-то все пошло вкось. Ему бы сидеть в  Лайме,
а он укатил в Плимут,  а  оттуда  еще  поехал  повидать  Эдварда.  Когда  мы
воротились из Майнхеда, он поехал к Эдварду, да так у него и застрял. Мы его
с ноября не видели. Даже Софи ничего не могла понять. А теперь дело  приняло
уж и вовсе странный оборот. Эта юная особа, эта самая мисс Мазгроув,  вместо
того чтобы выйти за Фредерика, собирается замуж за капитана Бенвика.  Знаете
вы Джеймса Бенвика?
   - Немного. Я немного знакома с капитаном Бенвиком.
   - Ну вот, она выходит за него замуж. А может быть,  они  уже  поженились,
чего же еще тянуть?
   - Я считаю капитана Бенвика очень милым молодым человеком, и,  думаю,  он
человек безукоризненно честный.
   - Ох, ну да, кто же скажет хоть слово против капитана Бенвика! Правда, он
всего только капитан третьего ранга, прошлым летом произведен, а  сейчас  уж
не те времена, не продвинешься, но других недостатков  за  ним  я  не  знаю.
Отличный, добрый  малый,  уверяю  вас;  прекрасный  боевой  офицер,  а  ведь
поглядишь на него, тихоню, и ничего такого не скажешь.
   - Право же, вы ошибаетесь, сэр; по задумчивости капитана Бенвика я  вовсе
не заключаю о недостатке в  нем  храбрости.  И,  на  мой  взгляд,  он  очень
привлекательный человек и всем, я думаю, должен нравиться.
   - Ну, хорошо, хорошо, дамам, как говорится, виднее; но,  по  мне,  Джеймс
Бенвик чересчур уж тихоня. Хотя, может быть, мы с Софи и пристрастны. Ничего
не поделаешь, Фредерик нам больше нравится. Как-то он нам больше по вкусу.
   Энн попалась. Она всего лишь намеревалась оспорить ходячее мнение о  том,
что нежность и храбрость - вещи несовместные,  ничуть  не  желая  выставлять
капитана Бенвика образцом всяческих совершенств; и после минутного колебания
она было начала:
   - Я не хотела сравнивать двух друзей  между  собою...  -  но  адмирал  ее
перебил:
   - Однако дело это решенное. Не сплетни  какие-нибудь.  Мы  все  знаем  от
самого Фредерика. Вчера Софи  получила  от  него  письмо,  где  он  сообщает
новость, а он о ней прочитал в письме капитана Харвила, присланном с  театра
действий, из Апперкросса. Кажется, все они сейчас в Апперкроссе.
   Энн не могла противиться искушению. Она сказала:
   - Надеюсь, адмирал, надеюсь, в письме капитана Уэнтуорта не  было  ничего
такого, что могло бы огорчить вас и миссис  Крофт.  Правда,  прошлой  осенью
казалось, что  его  и  Луизу  Мазгроув  связывает  взаимная  склонность;  но
полагаю, оба одинаково остыли. Надеюсь, в письме нет ничего, что выдавало бы
чувства человека обиженного.
   - Нет, вовсе нет; от начала до конца ни жалобы, ни проклятья.
   Энн опустила глаза, чтобы скрыть улыбку.
   - Нет, нет. Фредерик не из тех, кто будет хныкать и сетовать. Он  слишком
мужествен для этого. Если девице больше по нраву другой, что  же,  пусть  за
него и выходит.
   - Разумеется. Но я хотела сказать, что в