смыслит в охоте. То-то
и беда.
   - Как же я довольна, - воскликнула Энн. - Как же я довольна, что все  так
славно устроилось. Обе сестры равно  заслуживают  прекрасной  участи  и  так
дружны, и хорошо, что светлые ожидания одной не  омрачают  будущего  другой.
Думаю, мистер и миссис Мазгроув от души рады за обеих.
   - Рады-то они рады! Батюшка бы не прочь, чтобы джентльмены были побогаче,
но иного не видит в  них  порока.  Деньги,  деньги,  да  двум  дочкам  сразу
выложить - шуточное ли дело! Я, конечно, не хочу  сказать,  что  это  не  по
справедливости. Пусть получат свою дочернюю долю. А мне он всегда  останется
любящим и щедрым отцом. Правда, Мэри не одобряет выбора Генриетты. Она  его,
знаешь ли, никогда не  одобряла.  Но  она  несправедлива  к  кузену,  и  она
забывает про Уинтроп. Никак я ей не втолкую,  какие  это  ценные  земли.  По
нынешним временам вовсе недурная партия.  А  сам  Чарлз  Хейтер  всегда  мне
нравился, и вперед я к нему не переменюсь.
   - Прекрасные ваши родители, -  воскликнула  Энн,  -  теперь  должны  быть
довольны! И они все сделают  для  счастья  дочерей.  Какое  благословение  -
зависеть от их доброй воли! Отец ваш и матушка, кажется, совершенно свободны
от тщеславных предрассудков, которые часто ведут к беде и молодых и  старых.
Луиза, я надеюсь, совсем оправилась?
   Он отвечал не без сомненья:
   - Да, кажется, так. Она оправилась. Но она переменилась. Уж не бегает, не
скачет, не пляшет, не  хохочет.  Совсем  другая  стала.  Стукнешь  ненароком
дверью и она вся дрожит и трепыхается, словно молоденькая гагара на воде;  а
Бенвик вечно сидит рядом, бубнит стихи или на ушко ей нашептывает с  утра  и
до вечера.
   Энн невольно засмеялась.
   - Да, пожалуй, это не совсем в твоем вкусе, -  сказала  она.  -  Мне  он,
однако, кажется достойнейшим молодым человеком.
   - А как же.  Никто  и  не  сомневается.  Или  я,  по-твоему,  деревенщина
неотесанный и требую, чтобы все были как я? Я весьма высоко ставлю  Бенвика;
если его расшевелишь, он много чего  порасскажет.  Чтение  не  принесло  ему
особенного вреда, ведь он умеет не только читать, но и сражаться. Он храбрый
малый. Я с ним ближе сошелся в прошлый понедельник.  Мы  славно  состязались
все утро, охотясь на крыс  в  риге  у  батюшки;  и  он  показал  себя  таким
молодцом, что я его теперь еще больше уважаю.
   Здесь разговор их прервался, ибо решительно оказалось  необходимо,  чтобы
Чарлз тоже отдал должное зеркалам и фарфору. Но  Энн  уже  многое  узнала  о
нынешнем положении обитателей Апперкросса и  радовалась  за  них.  И,  хоть,
радуясь, она вздыхала, во вздохах ее не было угрюмой зависти. Разумеется,  и
сама она не отказалась бы от более счастливого жребия, но  вовсе  не  желала
сестрам поменьше счастья.
   Визит  протекал  как  нельзя  приятней.   Мэри   пребывала   в   отличном
расположении духа, радуясь перемене места, и так была довольна  путешествием
в свекровиной карете четверкой и независимостью своей от  Кэмден-плейс,  что
умела  всем  восхищаться  как  должно  и  с  готовностью  вникать   во   все
преимущества Бата, о которых ей повествовали. Но еще более рассказов отца  и
сестры убеждал ее вид роскошных гостиных.
   Элизабет испытывала некоторое время  самые  неподдельные  страдания.  Она
чувствовала, что следовало бы пригласить миссис Мазгроув и спутников  ее  на
обед; но она не могла снести мысли,  что  в  продолжение  обеда  перемена  в
обстоятельствах, сокращение штата  прислуги  неизбежно  откроются  тем,  кто
всегда смотрел снизу вверх на Эллиотов из  Киллинча.  Суетность  боролась  с
приличием, и суетность победила, и тотчас Элизабет вздохнула с  облегчением.
Вот какими доводами она себя укрепляла: ?Старомодные  глупости;  деревенское
хлебосольство; мы не сторонники званых обедов; их  никто  почти  в  Бате  не
дает; леди Алисия их не дает вовсе;  не  пригласила  даже  семейство  родной
сестры, когда та провела здесь месяц целый; и ведь самой же миссис  Мазгроув
это ни к чему; ей было б с нами неловко; зачем это ей? Приглашу-ка я  их  на
вечер; этак оно лучше; для них ново и развлечение. Они в  жизни  своей  двух
таких гостиных не видывали. Они счастливы будут прийти завтра вечером. У нас
будет настоящий прием, небольшой,  но  изысканный?.  Своими  умозаключениями
Элизабет  осталась  довольна;  и  когда  двое  присутствовавших  сподобились
приглашения, а прочим его посулили, Мэри тоже была  довольна.  Ей  объявили,
что ее познакомят с мистером Эллиотом и  представят  леди  Дэлримпл  и  мисс
Картерет, которые, по счастью, тоже приглашены, и  она  была  в  восхищении.
Мисс Эллиот предполагала иметь честь нанести миссис Мазгроув визит до обеда,
а Энн отправилась вместе с Мэри и Чарлзом, чтобы тотчас взглянуть на  нее  и
на Генриетту.
   Свой разговор с леди Рассел пришлось ей отложить.  Все  трое  на  минутку
зашли на Риверс-стрит, и Энн, убеждая себя, что  можно  несколько  отсрочить
задуманное сообщение, поспешила к Уайт Харт, к друзьям и спутникам  минувшей
осени, со всем жаром доброжелательства, пылавшим в ней по многим причинам.
   Миссис Мазгроув и Генриетта оказались на месте и одни,  и  обе  встретили
Энн с распростертыми объятьями.  Генриетта  была  в  том  состоянии  недавно
обретенного счастья  и  размягчения  душевного,  какие  наполняли  ее  живым
интересом ко всем, кто прежде не был  ей  вполне  безразличен;  нежность  же
миссис Мазгроув основывалась на благодарности.  Энн  наслаждалась  сердечным
теплом и искренностью, которых недоставало ей в домашнем кругу.  Ее  умоляли
проводить с ними все свободное время, бывать у них каждый день, целый  день,
и объявляли членом семейства; она же в ответ дарила  их  обыкновенным  своим
участием и, когда Чарлз ушел, выслушала повесть  миссис  Мазгроув  о  Луизе,
Генриеттину - о ней самой, давала советы, рекомендовала модные лавки, а  меж
тем угождала и Мэри - поправляла ей ленты,  поверяла  счета,  искала  ключи,
разбирала безделушки, пыталась ее уверить, что никто не  желает  ей  зла,  -
словом, исполняла все желания, которые Мэри,  со  вниманием  глядя  в  окно,
выходившее на павильон минеральных вод, еще успевала высказать.
   Утро предстояло суматошное. Сцена действия  непрестанно  менялась.  Несли
письма, а через пять минут уже несли пакеты. Энн и  получаса  не  провела  в
просторной столовой, а в ней уж чуть не битком  набилось  гостей;  степенные
старушки обсели миссис Мазгроув, а Чарлз воротился в сопровождении  капитана
Харвила и капитана Уэнтуорта. Появление последнего, впрочем, лишь на  минуту
ее удивило. Она не могла не догадываться, что приезд общих друзей  неизбежно
сведет их вместе. Свидание в концертной зале открыло  ей  его  чувства;  оно
оставило в ней восхитительное воспоминание. Однако по виду  его  она  тотчас
заключила, что несчастное заблуждение, послужившее тогда причиною поспешного
его прощанья, все еще им владело. Он, казалось, избегал к ней приближаться и
вступать в разговор.
   Она старалась овладеть собою  и  предоставить  события  естественному  их
ходу. Она уговаривала себя: ?Если оба мы любим, наши сердца  отзовутся  друг
другу. Мы не дети, чтобы дать увлечь  себя  глупым  обидам,  стать  жертвами
капризного случая, играть своенравно собственным  счастьем?.  Но  уже  через
несколько минут поняла она, что, находясь вместе, в нынешних обстоятельствах
им не избежать капризов коварного случая.
   - Энн, - крикнула Мэри, не покидавшая своего поста.  -  Там  миссис  Клэй
стоит под колонной, а  с  ней  какой-то  господин.  Только  что  свернули  с
Бат-стрит. И как увлечены беседой! Кто бы это был?  Поди-ка  сюда,  взгляни.
Господи! Вспомнила. Это же мистер Эллиот!
   - Нет, - живо отозвалась Энн. - Это  не  может  быть  мистер  Эллиот,  уж
поверь. Он  нынче  в  девять  часов  утра  покинул  Бат  и  не  вернется  до
завтрашнего вечера.
   Пока она  говорила,  она  почувствовала,  что  капитан  Уэнтуорт  на  нее
смотрит, и тотчас она смутилась и пожалела о своих словах.
   Мэри, оскорбленная тем, что  могли  предположить,  будто  она  не  узнает
ближайшего родственника, с горячностью говорила о семейном  сходстве,  пылко
уверяла,  что  у  колонны  стоит  мистер  Эллиот  собственной  персоной,   и
настойчиво призывала Энн подойти к окну самой и в  этом  убедиться,  но  Энн
решила не двигаться с места и старалась сохранять невозмутимость. Однако она
заметила с тоской, что две гостьи многозначительно  переглянулись,  а  стало
быть, слух о ее помолвке широко распространился, и  воцарившееся  на  минуту
молчание обещало дальнейшее распространение его.
   - Ну, подойди же, Энн, - кричала  Мэри.  -  Подойди  и  удостоверься.  Не
поспешишь - опоздаешь! Они прощаются! Пожимают друг другу руки... Он уходит!
Не узнать мистера Эллиота! Вот уж поистине! Ты, верно, совсем  позабыла  про
Лайм.
   Чтобы умиротворить Мэри, а быть может, скрыть собственное  смущение,  Энн
не спеша подошла к окну. И успела увидеть,  что  не  кто  иной,  как  мистер
Эллиот, вопреки ее  убеждению,  удалялся  в  одну  сторону,  а  миссис  Клэй
поспешала в другую; и подавив удивление, какого не могла в  ней  не  вызвать
мирная беседа столь заведомых неприятелей, она сказала спокойно:
   - Что ж, это мистер Эллиот. Значит, он переменил свое намерение, впрочем,
я могла и напутать, я невнимательно слушала.
   И она вернулась на свое место, в приятной  надежде,  что  вела  себя  как
должно.
   Гости стали прощаться, и Чарлз, любезно их проводив, скорча затем  у  них
за спиною рожу и полюбопытствовав, какая принесла их нелегкая,  обратился  к
миссис Мазгроув со следующей речью:
   - Ну вот, матушка, я кое-что сделал, за что вы, конечно, похвалите  меня.
Я был в театре и абонировал на завтра ложу. Что  скажете?  Не  правда  ли  я
хороший сын? Я знаю, вы любите театр. И места всем хватит. На девять человек
ложа. Я пригласил капитана Уэнтуорта. Энн  не  обидится,  если  мы  ее  тоже
пригласим. Мы все любим театр. Правильно я поступил, матушка?
   Миссис Мазгроув начала было добродушно выражать  полную  свою  готовность
идти в театр, ежели не прочь Генриетта и остальные,  но  Мэри  перебила  ее,
воскликнув:
   - Господи! Ну, Чарлз, и как мог ты такое забрать себе в голову?  Ложу  на
завтра! Но ведь на завтра мы приглашены к моему  отцу!  Или  ты  забыл?  Нас
настоятельно просили быть, мы ведь должны встретиться с леди Дэлримпл,  мисс
Картерет и мистером Эллиотом, ближайшими нашими родственниками! Нас хотят им
представить! Как ты забывчив, Чарлз!
   - Эка важность! - отвечал ей Чарлз. - Эка важность -  вечерний  прием.  И
вспомнить потом будет нечего. Твой отец мог бы нас  и  на  обед  пригласить,
если ему так не терпится нас повидать. Поступай как знаешь, а я иду в театр.
   - Ах, Чарлз, это будет ужасный,  непростительный  поступок,  ведь  ты  же
обещал у них быть!
   - Ничего я не обещал. Я только ухмылялся и кланялся, и я  сказал  ?Весьма
польщен?. Это еще не обещание.
   - Нет, Чарлз, не спорь. Ты не можешь не пойти. Это немыслимо.  Нас  хотят
представить. Мы всегда были так близки с Дэлримплами. Что бы ни случилось  у
нас, они  всегда  так  живо  нам  сочувствовали.  Мы  очень,  очень  близкие
родственники. А мистер Эллиот! Тебе непременно нужно с ним познакомиться! Он
заслуживает твоего внимания. Сам посуди! Наследник моего отца, будущий глава
нашего семейства!
   - Не говори ты мне больше о наследниках и о семействе! - выкрикнул Чарлз.
- Я не из  тех,  кто  небрежет  предержащей  властью,  кланяясь  восходящему
солнцу. Если уж я ради твоего отца не хочу идти, то зачем же  я  пойду  ради
его наследника? Не стыдно ли это? Да что мне в твоем мистере Эллиоте?
   Небрежные речи Чарлза сослужили неоценимую службу Энн, которая  заметила,
что капитан Уэнтуорт с жадностью ловит каждое его  слово,  а  при  последнем
возгласе перевел вопросительный взгляд на ее лицо.
   Чарлз и Мэри продолжали обмениваться мнениями в том же  духе,  он  то  ли
шутя, то  ли  серьезно  уверял,  что  пойдет  в  театр,  она  с  неколебимой
серьезностью восставала против его намерения, давая, однако ж,  понять,  что
как ни полна она решимости отправиться  на  Кэмден-плейс,  она  почтет  себя
обиженной, если они  пойдут  в  театр  без  нее.  Наконец  вмешалась  миссис
Мазгроув:
   -  К  чему  торопиться,  Чарлз.  Поменяй-ка  ты  эту  ложу  на   вторник.
Расставаться жаль, а ведь мы и общества мисс Энн лишимся из-за этого  вечера
у ее отца; а ни мне, ни Генриетте театр не в радость, если рядышком не будет
мисс Энн.
   Энн была от души ей благодарна за добрые слова  еще  и  потому,  что  они
давали ей повод сказать:
   - Что до меня, сударыня, вечер у нас дома (если бы не Мэри) ничуть мне не
послужил бы препятствием. Я не  люблю  подобных  развлечений  и  с  радостью
променяла б его на  театр  и  на  ваше  общество.  Но,  боюсь,  не  стоит  и
соблазняться.
   Она выговорила эти слова и вся дрожала, зная,  что  они  услышаны,  и  не
решаясь поднять глаза и проверить, какое произвели они действие.
   Все согласились  на  вторнике;  Чарлз,  правда,  еще  поддразнивал  жену,
уверяя, что отправится в театр завтра, один, если никто  не  согласится  ему
сопутствовать.
   Капитан Уэнтуорт встал и отошел к камину; быть может, заранее предполагая
вскоре от него отойти и незаметно занять место рядом со стулом Энн.
   - Вы не так уж долго  пробыли  в  Бате,  -  заметил  он,  -  чтоб  успеть
наскучить вечерними его приемами.
   - Ах нет. Все это не в моем вкусе. Я не играю в карты.
   - Знаю, прежде вы не играли. Вы не  любили  карт;  время,  однако,  может
многое переменить.
   - Но я мало переменилась! - воскликнула Энн и осеклась, испугавшись  сама
не зная чего. Он переждал  минутку  и  сказал,  словно  под  влиянием  вдруг
нахлынувшего чувства:
   - Да, срок немалый. Восемь лет с половиной - немалый срок!
   Намеревался  ли  он  продолжать,  ей  оставалось  решать  потом,  в  тиши
уединения; ибо, все еще вслушиваясь в звуки его голоса, она  была  отвлечена
Генриеттой, которая стремилась поскорее выйти и призывала других последовать
ее примеру, покуда опять никто не нагрянул.
   Делать было нечего. Энн объявила, что готова выйти  тотчас,  и  старалась
казаться искренней; но она чувствовала, что, знай Генриетта о том,  с  какой
тоской покидала она свой стул и собиралась покинуть комнату, быть  может,  в
сердце, переполненном кузеном и счастливой любовной уверенностью, и  нашлось
бы место для жалости к ней.
   Сборы, однако, были прерваны. Послышались тревожащие звуки,  приближались
новые гости и дверь распахнулась перед сэром Уолтером  и  мисс  Эллиот,  чье
появление словно разом заморозило всех. Энн тотчас ощутила гнет, и  на  всех
лицах читала она его приметы.  Непринужденье,  свобода,  веселость  покинули
комнату и сменились холодной сдержанностью, неловким молчанием и  стесненной
светскостью речей в ответ на изысканное равнодушие отца и  сестрицы.  И  как
тяжко было ей сознавать это!
   От ревнивого взгляда Энн не укрылось одно приятное  обстоятельство.  Оба,
уже без затруднения, узнали капитана Уэнтуорта,  и  Элизабет  казалась  куда
любезней, нежели была она в концертной зале. Один раз она даже собственно  к
нему  адресовалась  и  не  раз  на  него  поглядывала.  Поистине,   Элизабет
обдумывала решительный шаг. Скоро все разъяснилось. Прилично  побеседовав  о
том о сем, а больше ни о чем, она осуществила приглашение, заранее обещанное
семейству Мазгроув. ?Завтра вечером, в тесном  кругу?  -  это  произносилось
весьма любезно, и карточки, каковыми она снарядилась (?Мисс Эллиот принимает
у  себя  дома?),  выкладывались  на  стол  с  премилой,  одаряющей  улыбкой,
обращаемой  равно  ко  всем,  но  вот  одна  карточка  и  одна  улыбка  были
подчеркнуто выделены капитану Уэнтуорту. Поистине, Элизабет довольно провела
времени в  Бате,  чтобы  научиться  ценить  человека  с  такой  наружностью.
Прошедшее было забыто. В настоящем капитан Уэнтуорт  мог  служить  достойным
украшением ее гостиной. Карточка была  вручена,  и  сэр  Уолтер  и  Элизабет
удалились.
   Хотя и неприятное, вторжение было  кратко,  и,  едва  закрылась  за  ними
дверь, ко многим вернулось прежнее оживление, но только не к Энн. Она думала
лишь о приглашении, которого явилась она изумленной свидетельницей,  о  том,
как странно было оно принято: скорей с удивлением, чем  с  признательностью,
скорее учтиво,  чем  растроганно.  Она  слишком  его  знала;  она  прочитала
презрение в его взоре и не смела думать, что он мог принять эту  подачку  во
искупление всех прежних обид. Уныние ее охватило. Он держал карточку в  руке
еще долго, после того как они ушли, словно погруженный в размышленье.
   -  Подумать  только,  Элизабет  никого  не  забыла!  -  произнесла   Мэри
оглушительным шепотом. - Стоит ли удивляться, что капитан Уэнтуорт оторопел!
Видишь, никак не может от карточки оторваться.
   Энн поймала его взгляд, заметила,  как  вспыхнули  его  щеки,  а  рот  на
мгновенье сложился в презрительную гримаску, и  отвернулась,  чтобы  уже  не
видеть и не слышать того, что могло ее огорчить.
   Общество разделилось. У мужчин были свои дела, у дам - свои, и на том Энн
с ними и распростилась. Ее умоляли вернуться, отобедать вместе, остаться  до
вечера, но слишком долго нервы ее были в напряжении, она чувствовала, что ей
не под силу переносить его долее и нужно поскорей уйти домой, где сможет она
молчать сколько душе угодно.
   Обещав им все завтрашнее утро,  она  довершила  труды  нынешнего  длинной
прогулкой до Кэмден-плейс, где предстояло ей чуть ли  не  вечер  целый,  под
суматошные распоряжения  Элизабет  и  миссис  Клэй  касательно  завтрашнего,
беспрестанное   перечисленье   гостей   и   нескончаемые   соображения    об
усовершенствованиях сего приема, призванных навеки запечатлеть его в  памяти
Бата, - втихомолку терзать себя  неразрешимым  вопросом  -  придет  или  нет
капитан Уэнтуорт? Они-то считали, что он  явится  непременно,  а  ее  мучила
неизвестность, и каждые пять минут заставали ее  за  новым  решением.  Более
склонялась она, однако, к мысли, что он придет, ибо она склонялась к  мысли,
что прийти ему надобно;  но  напрасно  она  себя  уговаривала,  что  к  тому
призывают его долг и скромность, - сердце ей нашептывало иное.
   От  томительных  своих  рассуждений  она  отвлеклась  лишь  затем,  чтобы
сообщить миссис Клэй, что видела ее в  обществе  мистера  Эллиота  три  часа
спустя после предполагаемого его отъезда, ибо, не дождавшись от  самой  дамы
объяснений по поводу означенного свиданья, она решилась о нем ей  напомнить.
На лице миссис Клэй она заметила смущение. Правда, уже в  следующую  секунду
смущения и следа не осталось; но Энн, кажется, успела прочесть свидетельство
того, что, запутавшись ли в собственных ковах,  уступив  ли  неумолимой  его
властности, миссис Клэй принуждена была выслушивать (быть может,  и  полчаса
кряду) урок мистера Эллиота о том, как  следовало  ей  вести  себя  с  сэром
Уолтером.
   Тем не менее она воскликнула, весьма сносно изображая искренность:
   - Боже! И в самом деле! Вообразите, мисс Эллиот, иду я  по  Бат-стрит,  и
кого же вижу? Мистера Эллиота! В жизни я так не удивлялась. Он повернулся  и
дошел со мною до Памп-ярда. Что-то его  задержало  в  Бате,  а  что  -  я  и
позабыла,  я  торопилась  и  плохо  слушала,  могу  только  утверждать,  что
воротится он непременно, как обещал, и не позже. Он уж спрашивал, когда  ему
завтра дозволено будет явиться. Он только и думает об этом  ?завтра?,  и  я,
разумеется, тоже только об этом и думаю с тех пор, как вошла в дом и на меня
навалились все ваши новости, иначе разве вылетело бы у меня из головы, что я
его встретила?

ГЛАВА XXIII

   Всего лишь один день прошел с тех пор, как Энн беседовала с миссис  Смит;
но столь важные события последовали  за  тем,  и  столь  мало  тревожило  ее
поведение мистера Эллиота, покуда не затрагивало  чувств  кой-кого  другого,
что назавтра она снова решила