обстоятельство.
   - О да, сэр. Но доктор Скиннер с семьей провел  в  Бате  три  месяца.
Потому-то я и уговариваю мистера Аллена не торопиться с отъездом.
   Их разговор был прерван просьбой миссис Торп к  миссис  Аллен,  чтобы
она слегка подвинулась и позволила  сесть  миссис  Хьюз  и  мисс  Тилни,
которые пожелали присоединиться к  их  компании.  После  того  как  дамы
расселись, мистер Тилни постоял  несколько  минут  около  них,  а  затем
пригласил Кэтрин танцевать. Такой сам по себе приятный знак  внимания  с
его стороны только вдвойне ее огорчил и, отказываясь от приглашения, она
сожалела столь явно, как будто это ей в самом деле было нелегко сделать.
И если бы появившийся вскоре Торп подошел к ним минутой  раньше  он  мог
подумать, что она переживает  этот  отказ  даже  сильнее,  чем  следует.
Весьма небрежная манера, с которой Торп объяснил свое отсутствие, нимало
не примирила Кэтрин с ее неудачей.  А  сообщенные  им  во  время  танцев
подробности о лошадях и собаках встреченного им приятеля  и  их  уговоре
поменяться терьерами не настолько ее заинтересовали, чтобы  помешать  ей
частенько поглядывать в тот конец зала, где  остался  мистер  Тилни.  Ее
дорогой Изабеллы, которой она жаждала показать этого молодого  человека,
как будто и след простыл. Они  очутились  в  разных  танцующих  партиях,
Оторванная от своей компании и всех знакомых, испытав одно огорчение  за
другим,  Кэтрин  извлекла  из  происшедшего  важный  вывод  о  том,  что
приглашение на танец, полученное до бала, не обязательно  сулит  молодой
леди много радостей и торжества на балу.  Раздумывая  подобным  образом,
она  вдруг  почувствовала  чье-то  прикосновение  к  своему   плечу   и,
повернувшись, увидела прямо перед собой миссис Хьюз в сопровождении мисс
Тилни и какого-то джентльмена.
   - Прошу простить меня, мисс Морланд, - сказала миссис Хьюз, - за  мою
вольность. Я не могла найти мисс Торп, и миссис Торп уверила  меня,  что
вы не будете возражать,  если  я  оставлю  эту  молодую  леди  танцевать
неподалеку от вас.
   Миссис Хьюз не могла обратиться в этом зале ни к кому, кто с  большей
готовностью откликнулся бы на ее просьбу. Молодые леди были представлены
друг другу, мисс Тилни достойным образом выразила, насколько  она  ценит
оказываемое ей внимание, а мисс Морланд со свойственной  щедрому  сердцу
деликатностью дала понять, что оно для нее совершенно не обременительно.
И довольная  тем,  что  ей  удалось  так  удачно  позаботиться  о  своей
подопечной, миссис Хьюз вернулась к своей компании.
   У мисс Тилни была изящная фигура, а также красивое лицо с правильными
чертами и приятным выражением. Хотя она не старалась, подобно мисс Торп,
показать себя с выгодной стороны и проявить нарочитую  изысканность,  во
всем  ее  облике  чувствовалось  подлинное   благородство.   Манеры   ее
свидетельствовали об  уме  и  хорошем  воспитании  -  она  не  выглядела
скованной, но и не  была  чрезмерно  развязной.  И  казалось,  она  была
способна чувствовать себя молодой и привлекательной и  радоваться  балу,
не пытаясь вместе с тем обратить на себя внимание каждого  находившегося
поблизости  мужчины  и  не  преувеличивая   своих   чувств   изъявлением
доходящего до экстаза восторга или крайнего  негодования  из-за  всякого
пустяка. Кэтрин, с  самого  начала  заинтересованная  ее  наружностью  и
родством с мистером Тилни,  стремилась  ближе  с  ней  познакомиться,  а
потому охотно говорила ей все, что только приходило в голову и  что  она
имела смелость и время произнести. Но трудности, существующие на пути  к
быстрому сближению, вызванные частой нехваткой хотя бы  одного  из  этих
условий,  позволили  им  продвинуться  дальше  самых   первых   ступеней
знакомства, на которых они высказали друг другу свое отношение к Бату  и
поделились тем, насколько им понравилась его архитектура и  окрестности,
в какой мере та и другая любят рисовать,  играть  или  петь  и  как  они
относятся к верховой езде.
   Сразу по окончании двух танцев Кэтрин  почувствовала  рукопожатие  ее
верной Изабеллы, с восторгом провозгласившей:
   - Наконец-то я вас нашла! Любовь моя, я уже битый час вас разыскиваю.
И вы могли танцевать в этой партии, зная, что я танцую в другой? Без вас
я себя чувствовала прости несчастной!
   - Изабелла, дорогая, как же я могла танцевать с вами? Я и понятия  не
имела, где вы находитесь.
   - Это самое я и твердила вашему брату,  но  он,  видите  ли,  мне  не
верил. "Пойдите и поищите ее, мистер Морланд!"  -  говорила  я  ему.  Но
тщетно - я не заставила его сделать ни шагу. Быть  может,  это  было  не
так, мистер Морланд? Мужчины - такой ленивый народ. Вам, Кэтрин, даже не
поверится, как я его отчитывала. Знаете,  я  не  церемонюсь  в  подобных
случаях.
   - Взгляните на молодую леди с белой диадемой на голове, -  прошептала
Кэтрин, отводя подругу от Джеймса. - Это сестра мистера Тилни.
   - Боже! Не может быть! Дайте-ка мне как следует ее  рассмотреть.  Что
за прелестная особа - в жизни не видела подобной красавицы! Но где же ее
неотразимый братец? Здесь, в этом зале? Покажите мне его сейчас же  -  я
умираю от нетерпения! Мистер Морланд, пожалуйста не прислушивайтесь.  Мы
говорим не о вас.
   - О чем же вы шепчетесь? Что-нибудь случилось?
   - Ну вот, этого я и ожидала. Мужчины так любопытны! А еще  говорят  о
любопытстве женщин! Какой вздор. Но удовлетворитесь тем, что вас сие  не
касается.
   - Вы думаете, меня это может удовлетворить?
   - Нет, я положительно ничего подобного не встречала!  Скажите,  какое
вам дело, о чем мы здесь разговариваем? Если бы речь шла о вас, я бы вам
не советовала подслушивать. Как бы вам не  пришлось  услышать  нечто  не
слишком приятное.
   В этой пустой, продолжавшейся довольно долго болтовне  первоначальная
тема была начисто забыта. И хотя Кэтрин была рада на какое-то  время  ее
оставить, у нее не могло не возникнуть подозрения, насколько ее  подруга
действительно хочет увидеть мистера Тилни.
   Когда оркестр заиграл снова, Джеймс попытался увести свою  прелестную
даму, но она этому решительно воспротивилась.
   - Поверьте, мистер Морланд, я на это не соглашусь ни за  какие  блага
на свете. Вы совершенно несносны. Только подумайте, Кэтрин  дорогая,  до
чего дошел ваш любезный братец, Он хочет, чтобы я с ним танцевала второй
раз. Ведь я ему растолковала, насколько это неприлично и  противно  всем
правилам. Если мы не сменим партнеров, мы станем притчей во языцех.
   - Честное слово, - сказал Джеймс, - на  подобных  общественных  балах
можно танцевать с одним и тем же партнером, а можно и с разными.
   - И вы способны утверждать такой вздор? Но уж коли  мужчина  что-либо
вобьет себе в голову, ему хоть кол  на  голове  теши.  Кэтрин,  дорогая,
заступитесь хоть вы за меня - объясните вашему братцу,  что  это  просто
невозможно. Скажите, что, если я ему уступлю, вы будете недовольны.  Вас
ведь это в самом деле расстроит, не правда ли?
   - Нет, почему же? Но если вам кажется, что этого делать  не  следует,
танцуйте с другим.
   - Вот, - вскричала Изабелла, - вы слышали, что сказала ваша сестра? И
вы еще смеете стоять на своем? Что ж, запомните, если из-за нас  старухи
в Бате поднимут переполох, я ни при чем. Кэтрин, любовь моя, ради самого
неба, идемте танцевать с нами!
   С этими словами она и мистер  Морланд  отправились  к  своей  прежней
партии. Между тем Торп куда-то ушел. И Кэтрин, все время мечтавшая  дать
мистеру Тилни возможность повторить столь приятное для нее  приглашение,
которым он удостоил ее в начале вечера, стала  торопливо  пробираться  к
миссис Аллен и миссис Торп, надеясь еще  застать  его  около  них.  Увы,
разочаровавшись в этой надежде, она поняла ее беспочвенность.
   - Ну как, моя дорогая, - сказала миссис Торп,  которой  не  терпелось
услышать хвалебный отзыв о своем сыне, - надеюсь, вы были довольны вашим
партнером?
   - Вполне довольна, сударыня.
   - Очень этому рада. У Джона чудесный характер, не правда ли?
   - Дорогая моя, вы видели мистера Тилни? - спросила миссис Аллен.
   - Нет. Где же он?
   - Сию минуту от нас отошел. Ему, по его словам,  так  надоело  стоять
среди зрителей, что он решил потанцевать. Я думаю, он бы пригласил  вас,
если бы вы с ним встретились.
   - Куда же он мог пойти? - спросила Кэтрин, осматриваясь по сторонам.
   Без   большого   труда   она   отыскала   глазами   мистера    Тилни,
сопровождавшего молодую леди в сторону танцующих.
   - Ах, он-таки нашел  себе  даму.  Жаль,  что  он  не  пригласил  вас,
дорогая! - Сказав это миссис Аллен после некоторого молчания добавила:
   - Он такой славный молодой человек!
   - Вы, разумеется, правы, - с  довольной  улыбкой  подтвердила  миссис
Торп. - Я не могу этого не признать, хотя и прихожусь ему матерью. Самый
славный молодой человек на земле!
   Эти слова, сказанные невпопад, могли бы у многих вызвать  недоумение.
Однако они нисколько не озадачили миссис Аллен, которая  после  краткого
раздумья шепнула на ухо Кэтрин:
   - Она, видно, считает, что я говорила о ее сыне.
   Кэтрин была разочарована и расстроена. То, о  чем  она  так  мечтала,
ускользнуло у нее прямо из рук. Находясь в таком расположении духа,  она
отнюдь  не  была  склонна  особенно  любезно   ответить   на   обращение
вернувшегося вскоре Джона Торпа:
   - Что ж, мисс Морланд, не поплясать ли нам с вами еще?
   - О нет, премного вам благодарна. Два наших танца  уже  кончились.  К
тому же я устала и больше танцевать не хочу.
   - Не хотите? Ну так давайте пройдемтесь и посмеемся над  публикой.  Я
покажу вам четыре самые нелепые фигуры на этом балу: моих сестриц  и  их
кавалеров. Я потешался над ними битых полчаса.
   Кэтрин еще раз ответила  отказом,  и  в  конце  концов  ему  пришлось
продолжать свои развлечения  в  одиночестве.  Остаток  вечера  показался
Кэтрин особенно скучным. Мистер  Тилни,  обязанный  заботиться  о  своей
даме, не мог за чаем присоединиться к их компании. Мисс  Тилни,  хоть  и
оставалась с ними, сидела от нее  вдалеке.  А  Изабелла  была  настолько
увлечена разговором с Джеймсом, что не  могла  уделить  подруге  ничего,
кроме одного восклицания: "Кэтрин, любовь моя", одного  пожатия  руки  и
одной улыбки.

Глава IX

   Злоключения Кэтрин  в  этот  вечер  продолжились  следующим  образом.
Прежде всего у нее возникло отвращение ко  всем  окружающим,  следствием
чего явилась ранняя усталость  и  желание  как  можно  скорее  вернуться
домой. Желание это по  возвращении  на  Палтни-стрит  перешло  в  волчий
аппетит,  который,  после  того  как  она  его  утолила,  уступил  место
непреодолимой  сонливости.  Этим  была  достигнута   высшая   точка   ее
неблагополучия, после чего она незамедлительно  погрузилась  в  глубокий
сон, продолжавшийся девять часов  и  настолько  укрепивший  ее  душевные
силы, что она пробудилась от  него  в  прекрасном  настроении  и  полная
свежих планов и надежд. Больше всего ей хотелось продолжить знакомство с
мисс Тилни, и первым делом она решила встретиться с ней в середине дня в
Галерее. Мисс Тилни, как и все, кто только что прибыл в Бат, несомненно,
должна была там появиться. А это помещение уже  зарекомендовало  себя  в
глазах Кэтрин таким удобным местом  для  раскрытия  совершенств  женской
души и для укрепления женской дружбы  и  так  подходило  для  задушевных
бесед и возникновения безграничного доверия,  что  наша  героиня  вполне
резонно надеялась приобрести в его стенах еще одну близкую подругу.  Чем
будет занят ее день, было, таким образом, определено. И  после  завтрака
она спокойно уселась за чтение, решив,  пока  не  пробьет  час  дня,  не
отрываться от книги и не прислушиваться, как обычно,  к  рассуждениям  и
возгласам миссис Аллен, которая из-за недостатка интереса к чему-либо  и
от непривычки о чем-то думать хоть не  была  говорливой,  но  и  молчать
толком не умела, так что терялась ли у нее при шитье иголка или  рвалась
нитка, проезжала ли мимо дома карета или обнаруживалось пятно на платье,
- все это оказывалось поводом для ее замечаний, независимо от того,  был
ли кто-нибудь расположен на них ответить или до них никому не было дела.
Около половины первого необычно громкий шум  на  улице  заставил  миссис
Аллен броситься к окну. И не успела она сообщить Кэтрин, что  у  крыльца
остановились два открытых экипажа -  передний  пустой,  с  одним  только
слугой, а задний с мистером Морландом и мисс Торп,  -  как  по  лестнице
взбежал Джон Торп и громогласно представился:
   - А вот и я! Небось заждались, мисс Морланд? Никак  раньше  не  могли
выбраться.  Старый  хрыч  каретник  целую  вечность  подбирал   какую-то
затычку. А когда выехали, она  опять  треснула.  Как  поживаете,  миссис
Аллен? Недурно вчера повеселились, а?  Поторапливайтесь,  мисс  Морланд,
остальным там уже невмоготу. Прямо рвутся в дорогу.
   - Что это значит? Куда вы собрались?
   - Собрались?! Ничего себе. Да вы что, забыли наш уговор? Разве у  нас
не было решено насчет прогулки? Что же у вас за голова? Держим  курс  на
Клавертон-Даун!
   - Что-то об этом, кажется, было сказано, -  ответила  Кэтрин,  бросив
умоляющий взгляд на миссис Аллен. - Но,  говоря  по  правде,  я  вас  не
ждала! .
   - Не ждали? Вот это мило! А чем бы вы тут занимались, если  бы  я  не
приехал?
   Молчаливый призыв Кэтрин о помощи не нашел со  стороны  миссис  Аллен
никакой  поддержки,  ибо  последняя,   не   умея   что-нибудь   выражать
собственным  взглядом,  даже  не  подозревала  о  возможности  подобного
способа передачи мыслей кем-то другим. И поскольку желание Кэтрин  снова
встретиться  с  мисс  Тилни  допускало  ради  этой  прогулки   небольшую
отсрочку, а катанье с мистером Торпом, при условии, что Изабелла ехала с
Джеймсом, не казалось  предосудительным,  ей  оставалось  только  просто
спросить:
   - Как вы думаете, миссис Аллен, вы бы могли обойтись без меня час или
два? Можно мне поехать?
   - Поступайте, как вам больше хочется, моя дорогая, -  сказала  миссис
Аллен вполне равнодушно.
   Кэтрин последовала этому совету и  пошла!  одеваться.  Она  вернулась
очень  скоро,  едва  позволив   оставшимся   обменяться   одобрительными
замечаниями по ее адресу, после того как Торп добился  от  миссис  Аллен
признания достоинств своего кабриолета. И, попрощавшись  с  этой  дамой,
молодые люди поспешили на улицу.
   - Любовь моя, - воскликнула  Изабелла,  к  которой  по  долгу  дружбы
Кэтрин должна была подбежать прежде, чем  сесть  в  свой  экипаж,  -  вы
собирались не меньше трех часов! Я даже встревожилась - уж  не  заболели
ли вы? Какой чудесный был вчера бал! Мне нужно вам сказать тысячу вещей.
Скорее, скорее садитесь. Сил нет, как хочется ехать.
   Кэтрин послушалась и пошла к другому экипажу, но не настолько быстро,
чтобы не услышать слов, сказанных Изабеллой Джеймсу:
   - Какая же она прелесть! Я ее просто обожаю!
   - Вы только, мисс Морланд, не пугайтесь, - сказал Торп, подсаживая ее
в кабриолет, - если  лошадь,  прежде  чем  тронуться  с  места,  немного
побалуется. Она может разок-другой рвануть, потом постоит минуту,  а  уж
затем почует хозяйскую руку. Что  поделаешь  -  озорная  лошадка,  любит
подурить, хотя и без злобы.
   Кэтрин эта характеристика не показалась  слишком  обнадеживающей.  Но
отступать было  поздно  -  для  того,  чтобы  признаться  в  собственной
робости,  она  была  еще  слишком  юной.  Поэтому,  доверясь  судьбе   и
понадеявшись на  хваленую  преданность  животного  своему  хозяину,  она
покорно села в экипаж, глядя, как Торп устраивается с ней  рядом.  Когда
все было наконец готово, слуге, стоявшему подле лошадиной  головы,  было
громогласно приказано:
   "Отпускай!", после чего они тишайшим  образом  без  малейшего  рывка,
толчка или чего-либо  подобного  тронулись  в  путь.  Обрадованная  этим
счастливым обстоятельством Кэтрин с  веселым  изумлением  выразила  свое
удовольствие. И ее спутник тут  же  растолковал  ей,  что  все  попросту
объясняется особым его  умением  придерживать  вожжи  и  необыкновенными
ловкостью и чутьем, с которыми он  пользуется  кнутом.  Хотя  Кэтрин  не
могла  понять,  зачем  при  таком  мастерском  управлении  лошадью   ему
понадобилось пугать спутницу  нравом  животного,  она  все  же  искренне
поздравила себя с тем, что находится под покровительством столь опытного
возницы. И, заметив, что лошадь продолжает двигаться в той же  спокойной
манере, вовсе не пытаясь проявлять опасную резвость (при  положенных  ей
десяти милях в час), Кэтрин почувствовала себя в полной  безопасности  и
всей душой наслаждалась  прогулкой  и  ласкающей  свежестью  прекрасного
февральского дня. Вслед за коротким разговором несколько минут прошли  в
молчании, после чего Торп внезапно спросил:
   - Небось старый Аллен богат, как жид?
   Кэтрин его не поняла, и он повторил вопрос, добавив для пояснения:
   - Старикан Аллен, у которого вы живете.
   - Вы имеете в виду мистера Аллена? Да, мне кажется, он очень богат.
   - И у него нет никаких детей?
   - Нет, никаких.
   - Неплохо для его любимчиков. Он что же - ваш крестный?
   - Крестный? Вовсе нет.
   - Вы ведь живете с ними.
   - Да, конечно.
   - Про то я и говорю. Славный старикан - верно, в  свои  годы  неплохо
пожил. Не зря заработал подагру, а? Он и сейчас каждый день выпивает  по
бутылочке?
   - По бутылочке? О нет. Откуда вы взяли? Это очень умеренный  человек.
Неужели вам показалось, что он вчера был навеселе?
   - Бог с вами! У женщин каждый мужчина навеселе. Не думаете ли вы, что
человека можно свалить одной бутылкой? Я убежден в одном: если бы каждый
выпивал в день по бутылке, в мире  не  было  бы  и  половины  теперешних
безобразий. Тогда бы все зажили как надо.
   - Что-то не верится.
   - Черт побери, это спасло бы массу народа. я королевстве не  выпивают
и сотой доли того, что следует. С туманами иначе не сладишь.
   - А мне говорили, что в Оксфорде пьют слишком много.
   - В Оксфорде? Да в Оксфорде теперь вовсе не пьют, поверьте. Никто  не
пьет. Вы едва ли встретите там человека, способного больше чем на четыре
пинты. Когда у меня собрались в последний раз, все удивлялись, что у нас
вышло по пяти пинт на брата. Смотрели на это, как на что-то  диковинное.
В моем доме, в самом деле, есть что выпить - это в Оксфорде  найдешь  не
всюду, - чего же тут удивляться. Вот и судите, как там в общем обстоит с
выпивкой.
   - Да, по этому вполне можно судить, - возмущенно ответила  Кэтрин.  -
Оказывается, вы выпиваете много больше вина, чем я  предполагала.  Но  я
уверена, что Джеймс пьет гораздо меньше.
   Ее утверждение было встречено такими громогласными словоизлияниями, -
в которых ничего нельзя было разобрать, кроме множества сдабривавших  их
клятвенных заверений, - что Кэтрин еще сильнее укрепилась в своем мнении
о чрезмерности оксфордских возлияний и счастливой вере  в  сравнительную
воздержанность ее брата.
   После этого мысли Торпа сосредоточились на достоинствах его выезда, и
он призвал Кэтрин оценить живость  и  легкость,  с  которой  бежала  его
лошадь,  а  также  плавный  ход  кабриолета,  обязанный  мерной  поступи
животного и  высокому  качеству  рессор.  Кэтрин  соглашалась  со  всеми
выражениями его восхищения как только могла. Ни ослабить их, ни  усилить
было  невозможно:  его  осведомленность  и  ее  невежество  в   подобных
вопросах, его убежденность и  ее  неуверенность  в  себе  полностью  это
исключали. Она не могла высказать ни одного собственного суждения, но  с
готовностью признавала все, что бы он ни утверждал, и в конце концов они
без труда пришли к обоюдному заключению, что его выезд по  всем  статьям
самый лучший выезд подобного рода в Англии, поскольку кабриолет у него -
лучшего устройства, лошадь - лучшая по скорости бега, а сам он -  лучший
возница.
   - Но, говоря по правде, - произнесла Кэтрин, решившись наконец слегка
переменить тему, так как полагала прежнюю вполне исчерпанной, - вы же не
думаете, что кабриол