ет Джеймса такой уж непрочный?
   - Непрочный? Черт возьми! Вы еще  когда-нибудь  видели  такую  шаткую
штуковину? В нем нет ни одного живого места. Колеса  начисто  износились
лет десять назад, не говоря уже обо всем остальном. Клянусь честью,  его
только тронь, и он рассыплется на куски. Это самое  хлипкое  сооружение,
которое мне только приходилось встречать.  Слава  Богу,  у  нас  с  вами
кое-что получше. В их драндулете я бы не рискнул и двух  миль  проехать,
дайте мне хоть пятьдесят тысяч фунтов.
   - Боже правый! - воскликнула напуганная Кэтрин. - В таком  случае,  я
вас умоляю, вернемтесь в Бат. Если мы поедем дальше, с  ними  непременно
случится несчастье. Пожалуйста, вернемтесь, мистер Торп. Остановитесь  и
объясните брату, какая им грозит опасность.
   -  Опасность?  Какого  черта!  Подумаешь,  важное  дело.  Просто  они
вывалятся, когда он под ними рассыплется. Грязи здесь хватит - шлепнутся
в свое удовольствие... Клянусь дьяволом,  всякий  экипаж  надежен,  если
только уметь им управлять. В хороших руках эта  вещь  еще  проживет  лет
двадцать, пока не износится до конца. Да что там! За пять фунтов я бы на
нем съездил в Йорк и обратно, не потеряв ни гвоздя.
   Кэтрин слушала его с изумлением. Она никак не  могла  взять  в  толк,
каким образом можно совместить столь противоположные суждения об одном и
том же предмете: полученное ею воспитание не научило ее, до  чего  может
дойти безудержная болтовня и какие пустые утверждения и бесстыдную  ложь
рождает избыток тщеславия. В ее семье  смотрели  на  вещи  просто  и  не
увлекались   словесными   изощрениями:   отец   вполне    удовлетворялся
каким-нибудь каламбуром, а мать - пословицей. Поэтому  они  не  привыкли
лгать,  чтобы  прибавить  себе  значительности,  и  не  позволяли   себе
утверждать  в  предыдущую  минуту  то,  что  пришлось  бы  оспаривать  в
последующую. В течение какого-то времени она переживала растерянность  и
не один раз уже была готова просить мистера Торпа  более  ясно  выразить
его мнение по беспокоившему ее вопросу. Но, вспомнив что он до  сих  пор
не слишком проявлял склонность объяснять просто вещи,  о  которых  перед
тем выражался туманно, она сдержалась и успокоила свою тревогу, смекнув,
что он не стал бы и впрямь  подвергать  друга  и  сестру  опасности,  от
которой их легко было уберечь, а значит, вполне уверен в  надежности  их
экипажа. Сам Торп, по-видимому,  обо  всем  этом  тут  же  забыл,  и  их
дальнейший разговор, или, вернее, его рассуждения, целиком относились  к
нему самому и  к  его  собственным  делам.  Он  рассказывал  о  лошадях,
купленных им за бесценок и проданных за баснословные суммы,  о  скачках,
на которых безошибочно предсказывал победителей, об охотничьих вылазках,
на которых убивал больше дичи (не сделав ни одного приличного выстрела),
чем все другие участники вместе  взятые.  Особенно  подробно  он  описал
необыкновенную лисью травлю,  в  которой  его  дальновидность  и  умение
управляться с собаками загладили промах самого опытного охотника, а  его
бесстрашие в седле, хоть вовсе и не угрожавшее его собственной жизни, то
и дело заставляло попадать  впросак  других,  так  что  многие,  как  он
хладнокровно выразился, свернули себе из-за этого шею.
   Как ни мало Кэтрин была  подготовлена  к  самостоятельным  выводам  и
какими бы неясными ни  были  ее  понятия  о  мужском  совершенстве,  но,
прислушиваясь к бесконечному бахвальству Торпа, она не могла  отделаться
от мнения в безукоризненности этого  человека.  То  была  весьма  смелая
догадка, ибо он ведь был братом  Изабеллы,  и  Джеймс  заверял  ее,  что
присущие Торпу особенности должны нравиться женскому полу.  Но  несмотря
на  это,  утомленная  его  обществом  уже  на  первом  часу  прогулки  и
доведенная им под конец, когда они снова остановились  на  Палтни-стрит,
до  полного  изнеможения,  Кэтрин  была   готова   противостоять   столь
авторитетным свидетельствам и отнестись с  некоторым  недоверием  к  его
способности нравиться всем людям без исключения.
   Трудно описать недоумение Изабеллы, когда перед  самым  домом  миссис
Аллен она обнаружила, что уже слишком поздно для визита к подруге: "Как,
уже больше трех часов? Но это же невероятно,  непостижимо,  невозможно!"
Она не хотела верить ни собственным часам, ни часам ее брата или  слуги.
Она не могла согласиться ни с каким доводом, основанным на реальности  и
здравом смысле, покуда этого не подтвердил мистер  Морланд,  показав  ей
свои часы. После этого невероятным, непостижимым и невозможным  было  бы
всякое сомнение. И ей оставалось только заявить, что никакие другие  два
с половиной часа в ее жизни не пролетали для нее так незаметно.
   Ее подруга, ей казалось, должна была  чувствовать  то  же  самое.  Но
Кэтрин была неспособна  ко  лжи  даже  в  стремлении  угодить  Изабелле.
Впрочем, последняя не услышала возражений, так как не дождалась  ответа:
собственные переживания поглотили ее  целиком  Особенно  несчастной  она
себя чувствовала оттого,  что  вынуждена  была  немедленно  возвращаться
домой. Прошли века с тех пор, как  она  имела  возможность  перекинуться
словом со своей обожаемой Кэтрин. Казалось, им  больше  не  представится
случай побыть друг с другом наедине, хотя ей необходимо сказать  подруге
тысячи вещей! И так,  с  улыбками  по  поводу  величайшего  несчастья  и
веселыми взглядами  при  выражении  глубокого  горя  она  попрощалась  и
уехала.
   Кэтрин нашла  миссис  Аллен  только  что  покончившей  с  хлопотливым
утренним бездельем и встретившей ее словами:
   - А вот вы и опять здесь, моя дорогая! - достоверность чего у  Кэтрин
не было ни причины, ни желания  опровергнуть.  -  Надеюсь,  вы  получили
удовольствие от прогулки?
   - Большое спасибо, погода была вполне благоприятной.
   - Миссис Торп думала то же самое. Она была очень довольна, что вы все
поехали вместе.
   - Вы видели миссис Торп?
   - Когда вы уехали, я пошла в Галерею. Мы с ней встретились и  приятно
поболтали. Сегодня, по ее словам, на рынке было трудно купить телятину -
ее привезли необычайно мало.
   - Вы встретили кого-нибудь еще из знакомых?
   - О да, мы свернули на Крессент и  нашли  там  миссис  Хьюз,  которая
гуляла с мистером и мисс Тилни.
   - В самом деле! И вы с ними разговаривали?
   - Конечно. Мы полчаса прогуливались вместе по Крессенту.  Это  весьма
приятные  люди.  На  мисс  Тилни  было  муслиновое  платье  в  крапинку.
Насколько я могла заметить, она всегда одевается очень  красиво.  Миссис
Хьюз много рассказывала про их семью.
   - И что же она рассказала?
   - Целую уйму всего. Кажется, ни о чем другом она и не говорила.
   - Вы узнали, в какой части Глостершира они проживают?
   - Да, конечно. Я только не могу сейчас припомнить. Они -  люди  очень
достойные.  И  очень  богатые.  Миссис  Тилни  в  девичестве  была  мисс
Драммонд. Они с миссис Хьюз были школьными подругами. И у мисс  Драммонд
было огромное состояние. А когда она вышла замуж, отец дал  ей  двадцать
тысяч да еще прибавил пятьсот фунтов на свадебные  наряды.  Миссис  Хьюз
видела все ее платья, когда их привезли из магазина.
   - Мистер и миссис Тилни тоже приехали в Бат?
   - Кажется, да. Я не вполне уверена. Впрочем,  если  мне  не  изменяет
память, они уже умерли, по крайней мере, мать. Да, конечно миссис  Тилни
умерла - миссис  Хьюз  рассказывала  про  чудесный  жемчужный  гарнитур,
подаренный мистером Драммондом дочери к свадьбе. После смерти матери  он
перешел к мисс Тилни.
   - А мистер Тилни, который со мной танцевал, - единственный сын?
   - Не могу судить с полной уверенностью дорогая моя, но, кажется,  да.
Во всяком случае, миссис Хьюз говорит, что  он  очень  приятный  молодой
человек, живущий на широкую ногу.
   Больше Кэтрин ни о чем не  расспрашивала.  Она  услышала  достаточно,
чтобы почувствовать, как мало стоящих сведений может здесь почерпнуть  и
как много она потеряла,  упустив  возможность  встретиться  с  братом  и
сестрой  Тилни.  Если  бы  она  эту  возможность  предвидела,  ничто  не
заставило бы ее предпринять прогулку в другой компании. Но  раз  уж  так
вышло, ей оставалось только жалеть о своем невезении и думать о том, что
она потеряла, - думать до тех пор, пока ей не  стало  вполне  ясно,  что
прогулка не принесла ей ни малейшего удовольствия  и  что  Джон  Торп  -
пренеприятнейший молодой человек.

Глава Х

   Вечером Аллены, Морланды  и  Торпы  встретились  в  театре.  Изабелла
сидела рядом с Кэтрин и благодаря этому получила возможность  поделиться
с ней некоторыми из тех тысяч новостей,  которые  у  нее  накопились  за
время их бесконечной разлуки.
   -  Боже,  Кэтрин,  любовь  моя,  наконец-то,  мы  опять   вместе!   -
воскликнула она, когда Кэтрин вошла в ложу и села в соседнее  кресло.  -
Итак, мистер Морланд, - он сидел по другую сторону от нее,  -  до  конца
вечера вы от меня не услышите ни слова. Извольте на это не рассчитывать.
Кэтрин, милочка, как прошла для вас эта вечность? Впрочем,  мне  незачем
спрашивать, вы чудесно выглядите. Сегодня у вас еще более восхитительная
прическа, чем обычно; ах вы, негодное  создание,  вам  хочется  покорить
весь мир? Вы знаете, мой брат от вас без ума. А что до мистера  Тилни  -
то ведь это дело решенное. При  всей  вашей  скромности,  теперь  вы  не
можете сомневаться в его чувствах. Его возвращение в Бат  достаточно  их
прояснило. Чего бы я ни дала, чтобы наконец на него посмотреть! В  самом
деле, я  без  ума  от  нетерпения.  Мамаша  утверждает,  что  это  самый
обаятельный молодой человек на свете. Вы знаете, она его  утром  видела.
Познакомьте меня с ним, ради Бога. Он  в  театре?  Ради  всего  святого,
посмотрите вокруг. Поверьте, пока я его не увижу, я просто не существую.
   - Его что-то не видно, - сказала Кэтрин. - Наверно, он не пришел.
   - Это ужасно! Мне, наверное, не  суждено  с  ним  познакомиться.  Вам
понравилось мое платье? Как будто неплохо выглядит? Рукава  я  придумала
совершенно сама. Вы знаете, мне так осточертел Бат! Мы  с  вашим  братом
утром решили, что хотя здесь и можно неделю-другую развлечься,  но  жить
здесь постоянно мы бы не согласились ни за какие миллионы.  Оказывается,
мы  оба  предпочитаем  сельскую  жизнь.  Наши  взгляды  в   самом   деле
удивительно схожи - мы не нашли никакого различия. Мне бы  не  хотелось,
чтобы вы при этом разговоре присутствовали. С вашей насмешливостью вы бы
сказали по этому поводу Бог весть что.
   - Право, вы напрасно так думаете!
   - Ах, я уверена. Я знаю вас лучше, чем вы себя. Вы бы сказали, что мы
созданы друг для друга или какой-нибудь вздор в этом роде, и  расстроили
бы меня до слез. Я б покраснела, как ваши розы! Нет, я бы ни  за  что  в
мире не хотела, чтобы вы тогда были рядом.
   - Вы ко мне несправедливы. Я не могла бы  сделать  столь  неуместного
предположения. Не говоря о том, что  оно  бы  мне  просто  не  пришло  в
голову.
   Изабелла посмотрела на  нее  с  недоверием  и  весь  остальной  вечер
разговаривала только с Джеймсом.
   Решимость встретиться с мисс Тилни проснулась в Кэтрин  на  следующее
утро с новой силой, и до обычного часа посещения Галереи ее не  покидала
тревога, как бы этому не помешало какое-нибудь новое обстоятельство.  Но
ничего не случилось, их не задержал ни один посетитель, и  в  надлежащее
время она со своими спутниками отправилась в  Галерею,  где  все  то  по
заведенному обычаю и велись обычные разговоры. Выпив стакан воды, мистер
Аллен  заговорил  с   каким-то   джентльменом   о   политике   сравнивая
высказывания читаемых ими газет. А леди  стали  прогуливаться  по  залу,
подмечая всякое новое лицо и почти всякую новую  шляпку.  Женская  часть
семьи Торп, сопутствуемая Джеймсом Морландом, появилась в  толпе  меньше
чем через четверть часа, и Кэтрин тотчас же заняла обычное  место  подле
своей подруги. Джеймс, который теперь всюду сопровождал Изабеллу,  занял
такое же место с  Другой  стороны,  и,  отделившись  от  остальных,  они
какое-то  время  прохаживались  втроем,  пока  Кэтрин  не  усомнилась  в
удобстве своего положения, при котором  она  целиком  была  прикована  к
подруге и  брату,  не  пользуясь  ни  малейшим  ответным  вниманием.  Ее
спутники  были  все  время  заняты  чувствительными   объяснениями   или
оживленными  спорами,  но  выражали  чувства  таким  тихим  шепотом,   а
оживление - таким громким смехом, что, хотя каждый из них нередко просил
у Кэтрин поддержки, она была к этому решительно неспособна, так  как  не
разбирала в их разговоре ни слова. В конце концов ей все же  удалось  от
них отделаться, сказав, что  ей  необходимо  поговорить  с  мисс  Тилни,
появлению которой в обществе миссис Хьюз она очень обрадовалась.  И  она
подошла к молодой леди с той решимостью  поближе  с  ней  познакомиться,
какой вряд ли могла бы набраться, не  подтолкни  ее  вчерашняя  неудача.
Мисс Тилни встретилась  с  ней  очень  приветливо,  ответив  на  все  ее
дружественные обращения с равным доброжелательством, и они разговаривали
до тех пор, пока вся компания  не  покинула  Галерею.  И  хотя  по  всей
вероятности, ни та, ни другая девица не сделала ни одного  наблюдения  и
не произнесла ни одной фразы, которые бы не говорились под  этой  крышей
тысячи  раз   на   протяжении   каждого   сезона,   все   же   простота,
безыскусственность  и  искренность  сказанного  были  в  данном   случае
несколько необычными.
   - Как хорошо танцует ваш брат! - наивно воскликнула под конец Кэтрин,
одновременно удивив и порадовав этим свою собеседницу.
   - Вы говорите о Генри? - ответила та с улыбкой. - О  да,  он  танцует
неплохо.
   - Ему, наверно, показалось странным, когда я  в  тот  вечер  ответила
ему, что уже приглашена танцевать, хотя сидела среди зрителей. Но меня в
самом деле еще с утра пригласил мистер Торп. - Мисс Тилни смогла в ответ
только кивнуть. - Вы не можете себе представить, - добавила Кэтрин после
минутного раздумья, - как я  была  удивлена,  снова  его  увидев.  Я  не
сомневалась, что он совсем уехал из Бата.
   - Когда Генри имел удовольствие видеть вас в первый раз, он  приезжал
в Бат всего на один-два дня, чтобы снять для нас помещение.
   - Это не приходило мне в голову. И конечно,  нигде  его  не  видя,  я
решила, что он уехал. Не правда ли, молодую леди, с которой  танцевал  в
понедельник, звали мисс Смит?
   - Да, это знакомая миссис Хьюз.
   - Кажется, она была рада потанцевать. Вы находите ее хорошенькой?
   - Как вам сказать...
   - А он, наверно, никогда не заходит в Галерею?
   - Нет, почему же? Но сегодня они  с  отцом  отправились  на  верховую
прогулку.
   В это время к ним подошла  миссис  Хьюз  и  спросила  у  мисс  Тилни,
собирается ли она уходить.
   - Надеюсь иметь удовольствие видеть вас  скоро  еще  раз,  -  сказала
Кэтрин, - Вы будете завтра на котильонном балу?
   - Думаю, что мы... Конечно, мы там будем, почти наверно.
   - Очень приятно, мы тоже туда придем.
   Эта любезность  была  должным  образом  возвращена,  после  чего  они
расстались,  причем  мисс   Тилни   вынесла   из   разговора   некоторое
представление о  чувствах  своей  новой  знакомой,  а  Кэтрин  -  полную
уверенность в том, что она их нисколько не обнаружила.
   Возвращаясь домой, она  была  счастлива.  Утро  целиком  ответило  ее
ожиданиям, а с завтрашним вечером связывались надежды на новые  радости.
Главной  ее  заботой  сделался  теперь  выбор  платья  и  прически   для
предстоящего бала. Увы, в этом она не заслуживала оправдания.  Одежда  -
это суета сует, и чрезмерно" к ней внимание нередко производит  обратное
действие. Кэтрин могла прочно усвоить эту истину - ее двоюродная бабушка
сделала ей со. ответствующее наставление только в прошлое  Рождество.  И
все же, лежа в постели в среду ночью, она не засыпала целых десять минут
не зная, какому платью отдать предпочтение - вышитому или в крапинку,  -
и только недостаток времени помешал ей заказать для  бала  новый  наряд.
Она совершила бы  при  этом  немалую,  хотя  и  весьма  распространенную
ошибку,  предостеречь  от  которой  с  большим   успехом   ее   мог   бы
представитель другого пола, нежели  собственного,  скорее  брат,  нежели
двоюродная бабушка,  ибо  только  мужчине  известно,  насколько  мужчины
нечувствительны к новым нарядам. Многие леди были бы  уязвлены  в  своих
чувствах, если бы поняли, насколько  мужское  сердце  невосприимчиво  ко
всему новому и дорогому в их  убранстве,  как  мало  на  него  действует
дороговизна ткани и в какой мере оно равнодушно к крапинкам или полоскам
на  кисее  или  муслине.  Женщина  наряжается  только  для  собственного
удовольствия. Никакой  мужчина  благодаря  этому  не  станет  ею  больше
восхищаться,  и  никакая  женщина  не   почувствует   к   ней   большего
расположения.  Опрятность  и  изящество  вполне  устраивают  первого,  а
некоторая небрежность и беспорядок в туалете особенно радуют  последнюю.
Но ни один из этих основательных доводов не  нарушал,  однако  душевного
спокойствия нашей героини.
   В  четверг  она  вошла  в  бальный  зал,  полная  чувств,  разительно
непохожих на те, которые переживала, входя в него в  понедельник.  Тогда
она была счастлива тем, что ее пригласил танцевать мистер  Торп.  Сейчас
ей больше всего хотелось не попасться ему на глаза, чтобы  не  оказаться
снова им приглашенной. Ибо хоть она и не могла, не смела надеяться,  что
мистер Тилни пригласит ее в третий раз, ее надежды, желанья и планы были
сосредоточены только на этом и ни на чем другом. Всякая  молодая  девица
легко представит себе чувства моей героини в эту  ответственную  минуту,
поскольку всякая молодая девица в ту  или  иную  пору  переживала  нечто
подобное. Каждой приходилось, или, по крайней мере,  якобы  приходилось,
избегать ухаживаний того, от  кого  ей  хотелось  отделаться,  и  каждая
стремилась привлечь внимание того, кому ей хотелось понравиться.  И  как
только Торпы присоединились к их компании,  страдания  Кэтрин  начались.
Она трепетала, когда Джон Торп приближался, пряталась от  него,  сколько
могла, и делала  вид,  что  не  слышит,  когда  он  с  ней  заговаривал.
Котильоны кончились, начался контрданс, а Тилни не показывались.
   - Пожалуйста, не пугайтесь, моя дорогая, - прошептала ей Изабелла.  -
Но я в самом деле собираюсь снова танцевать с вашим братом.  Конечно,  я
понимаю, насколько это ужасно. Я уже сказала мистеру Морланду,  что  ему
следует этого стыдиться. Но вы с Джоном можете облегчить наше положение.
Поторопитесь, любовь моя, и  присоединяйтесь  к  нам.  Джон  только  что
отошел и через минуту вернется.
   У Кэтрин  не  было  ни  желания,  ни  времени  ей  ответить.  Парочка
удалилась. Джон Торп находился неподалеку, и она было совсем пала духом.
Чтобы не создавать впечатления, что она его поджидает или  высматривает,
Кэтрин уставилась глазами в свой веер.  И,  упрекнув  себя  в  глупости,
которая позволила ей надеяться встретить  в  такой  толпе,  да  еще  так
скоро, мистера Тилни, она вдруг обнаружила, что к ней обращается он сам,
вновь приглашая  ее  на  танец.  Нетрудно  себе  представить,  с  какими
сверкающими глазами и выражением готовности она приняла его приглашение,
с каким сердечным трепетом шла с ним по  залу,  чтобы  присоединиться  к
танцующим.  Ускользнуть  из-под  самого  носа   Джона   Торпа   и   быть
приглашенной - с места в карьер  -  мистером  Тилни,  как  будто  он  ее
нарочно разыскивал! Казалось,  судьба  не  могла  принести  ей  большего
счастья. Едва только они нашли место среди танцующих  пар,  ее  внимание
было отвлечено Джоном Торпом, который появился у нее за спиной.
   - Ба, мисс Морланд! Что это значит? Мне думалось, мы будем  танцевать
вместе?
   - Странно, что вам это пришло в голову. Вы меня не приглашали.
   - Вот так здорово, черт побери! Я  пригласил  вас,  как  только  сюда
вошел. И уже собирался вести вас на танец - поворачиваюсь, а вы пропали.
Это шутка дурного тона. Я  и  пришел-то  на