жение
и пользуется огромным  влиянием.  Не  пытайтесь  становиться  ему  поперек
дороги. Вы окажетесь совершенно одиноким в этой борьбе - один против всех.
Я? О Господи, доктор, на меня и не рассчитывайте! Вот увидите, как  только
я покину эту комнату, никто не захочет сознаться в том,  что  вообще  меня
видел. Когда я уйду, я снова  стану  всего  лишь  персонажем  вашего  сна.
Будьте благоразумны, доктор! Если врачи снова начнут убеждать вас  в  том,
что  Морведе  приснилось  вам  во  сне  и  что   это   была   полубредовая
галлюцинация, то соглашайтесь с ними. Скажите да -  и  покончите  с  этим!
Ведь все это делается только ради той женщины... Не  забывайте  этого!  Вы
тоже любили ее когда-то, если не ошибаюсь. Или я заблуждаюсь?
   - Но почему она предала  барона?  -  воскликнул  я.  -  Чего  ради  она
погубила труд всей его жизни, разрушила все его мечты?
   - Ничего подобного она не делала, -сказал пастор,  покачав  головой.  -
Она нисколько не повинна во всем том, что обрушилось на барона. Она только
привела в исполнение то, что он сам задумал.
   - Значит, в его  вычислениях  произошла  ошибка.  Но  как  он  мог  так
ошибиться?  Какой  ужасный   конец!   Какой   страшный   результат   всего
эксперимента!
   - Эксперимент ему удался вполне, доктор. Он не допустил никакой ошибки.
Он хотел вернуть миру веру, но вера... Церковь Христова неизменна и вечна,
так же неизменна и вечна, как и  истина.  Но  вера?  Каждой  эпохе  присущ
особый характер  веры,  а  верой  наших  дней,  как  я  уже  давно  понял,
является...
   Он беспомощно махнул  рукой,  и  на  его  лице  отразились  безысходная
скорбь, усталость и покорность судьбе. Я закрыл глаза, задумался  и  затем
воскликнул:
   - Ваше преподобие, помогите мне! К чему сводится вера наших дней, в чем
она выражается?
   Ответа не было.
   Я открыл глаза и приподнялся в постели.
   Морведского пастора в палате не  было.  Остался  только  легкий  аромат
ладана, смешанного с запахом нюхательного табака.
   - Сестра! - закричал я. - Позовите этого господина обратно!
   Сестра милосердия подняла глаза от своего рукоделия.
   - Какого господина?
   - Священника, который только что вышел.
   - Здесь никого не было.
   - Но ведь я всего минуту назад разговаривал с пастором. Он стоял здесь,
подле моей кровати. Он вышел из комнаты. Пастор. Священник.
   Сестра милосердия достала термометр, встряхнула его и вставила мне  под
мышку.
   -  Пастор?  -  повторила  она.  -  Нет,  здесь  никого  не   было.   Вы
разговаривали с самим собой.
   Я посмотрел на нее сначала изумленно, потом возмущенно, а затем наконец
понял. Само собою разумеется! Он ведь сам сказал: "Увидите, когда я покину
эту комнату, никто не захочет сознаться в том, что вообще меня видел". Так
оно и получилось. Как точно он предсказал!
   Что он мне там посоветовал? Я  должен  соглашаться  со  всем,  что  мне
говорят? Ладно.
   - Вы правы, сестра, - сказал я. - Я разговаривал с самим собою. Я часто
это делаю, такая уж у меня дурная привычка.
   Придет ли еще сегодня старший врач? Мне было крайне  необходимо  с  ним
поговорить.


   Старший врач остановился в дверях.
   - Ну как? - спросил он. - Вы хотели меня  видеть.  Что-нибудь  не  так?
Жар?
   - Нет, - ответил я. - Жара нет. Я только хотел сказать вам, что  теперь
в точности припоминаю, как произошло со мною это  несчастье.  Я  переходил
через привокзальную площадь. Вокруг стоял  адский  шум.  Я  остановился  и
поднял с земли выпавшую у меня из-под мышки  брошюру.  У  меня  за  спиной
раздались автомобильные гудки.  А  затем  на  меня,  должно  быть,  наехал
автомобиль.
   Он подошел поближе к моей кровати.
   - А как же история с молотильным цепом?
   - Должно быть, все это мне приснилось, господин старший врач.
   - Ну, слава Богу! - воскликнул он, облегченно вздохнув. - А я  уж  было
начал серьезно тревожиться за вас. Я опасался нового кровоизлияния в  мозг
и помутнения сознания. Но эта опасность, по-видимому, миновала. Теперь вам
осталось только  подкрепить  силы.  Я  думаю,  что  через  недельку  смогу
выпустить вас домой. Как вы на это смотрите?



        "Глава 25"

   Неделю спустя, опираясь на  палку,  я  поднимался  на  третий  этаж,  в
кабинет старшего врача, чтобы проститься с ним.
   Он встал из-за своего письменного стола и направился ко мне навстречу.
   - Ну вот и вы! - радостно приветствовал он меня. -Вы удивительно быстро
поправлялись все эти последние дни. Вас едва можно узнать.  Итак,  сегодня
вы покидаете нас. Видели бы вы, в каком виде вас  сюда  доставили...  Нет,
коллега, не стоит  меня  благодарить.  Благополучным  исходом  вы  обязаны
главным образом вашему крепкому организму. Право, я только  выполнял  свой
долг. Охотно сознаюсь, что в этой области я являюсь специалистом.  Значит,
вы уезжаете послеобеденным поездом? Что же, если когда-нибудь судьба снова
приведет вас в Оснабрюк...
   - Эдуард, не будешь ли ты любезен представить мне  этого  господина?  -
раздался у меня за спиной женский голос.
   Я обернулся. Передо мною стояла Бибиш.
   Мы смотрели друг на друга.  В  ее  лице  ничто  не  выражало  волнения.
Неужели она так мастерски владеет собой? Или  она  была  готова  встретить
меня здесь?
   - Доктор Амберг - моя супруга, - познакомил  нас  старший  врач.  -  Ты
приехала на автомобиле? Знаешь, ты чуть-чуть поспешила, у  меня  еще  есть
работа... До сегодняшнего  дня  доктор  Амберг  был  нашим  пациентом.  На
привокзальной площади его... А ну-ка? Как это  произошло?..  Расскажите-ка
сами, доктор!
   -  Меня  опрокинул  автомобиль...  Старший  врач  с   довольным   видом
поглаживал свою остроконечную бородку.
   - Значит, никаким молотильным цепом вас не били? Видишь ли, у него была
навязчивая идея. На протяжении многих дней он воображал, что  его  ударили
молотильным цепом.
   Он засмеялся. Бибиш глядела на меня своими большими серьезными глазами.
   - Перелом основания черепа, кровоизлияние в мозг, - продолжал врач.
   - Неужели дело и впрямь обстояло так плохо! - сказала Бибиш,  обращаясь
ко мне, и мне захотелось  обнять  ее  за  те  сострадание  и  грусть,  что
прозвучали у нее в голосе.
   - Да, случай был далеко не простой, - ответил за меня старший  врач.  -
Целых шесть недель нам пришлось с ним возиться.
   - Должно быть, вы будете вспоминать об этом  времени  не  с  радостными
чувствами, не правда ли? - спросила Бибиш, бросив на меня взгляд,  который
выдал мне, с какой тревогой она ожидала моего ответа.
   - К этому времени относится одно из моих прекраснейших воспоминаний,  -
сказал я. - Я никогда не забуду этого.
   Я наклонился к ней поближе и тихо спросил:
   - А вы, Бибиш?
   Но эти слова все же долетели до ушей старшего врача. -  Вы  знаете  мою
жену? - обратился он ко мне. - Вы знаете, как ее зовут?
   - Я все время думаю о том, почему доктор кажется мне таким  знакомым  и
где я могла его видеть, - торопливо сказала Бибиш.
   Она посмотрела на меня с затаенной мольбой: будь осторожен, не  выдавай
меня!  Он  подозревает,  что  произошло  между  нами.  Если   он   получит
уверенность в этом...
   Нет, Бибиш, твои опасения напрасны, я тебя не выдам.
   - Я имел удовольствие, - сказал я, - работать вместе с вашей супругой в
Берлине, в бактериологическом институте.
   Бибиш улыбнулась.
   - Разумеется! Как это я сразу  не  догадалась?  И  было-то  это  совсем
недавно.
   - Да, - сказал я, - Прошло не так уж много времени.
   Мы умолкли и несколько секунд  вспоминали  о  Мор-веде  и  о  маленькой
скромной комнате, к которой вела скрипучая деревянная лестница.
   Старший врач откашлялся. Бибиш протянула мне руку.
   - Желаю вам счастливого пути, доктор, и... Она заколебалась, не  находя
слов.
   - ...и сохраните о нас приятное воспоминание, -закончила она тихо.
   Я склонился над ее рукой.
   - Благодарю вас, -сказал я, и почувствовал, как  ее  рука  задрожала  в
моей. Бибиш поняла, за что я ее благодарил.


   Я шел через двор. Бибиш стояла у окна и смотрела мне вслед. Я знал это,
хотя и ни разу не обернулся назад. Я чувствовал на себе ее взгляд.
   Я шел медленно по двору. Снег  начинал  таять,  сквозь  тучи  выглянуло
солнце, с крыш капала вода.
   Воздух был мягок. Теплый ветерок овевал мою голову, и мне казалось, что
уже сегодня настанет весна.