ященный риск. Через панораму перископа Лунин
увидел воздетые над мачтами "Тирпица" громадные полотнища флагов - сигнал
флагмана к общему повороту всей эскадре... Лунин чуть не застонал:
  - Опять поворот... все вдруг! Только бы не влево,- взмолился он,- только
бы не влево. Иначе они уйдут от нас...
  В центральном посту воцарилась страшная тишина. Что наверху? Куда они
повернут сейчас?
  - А сколько до "Тирпица"? - спросил Лукьянов.
  - Примерно сорок пять кабельтовых, стрелять уже можно...
  Океан гудел от ударов лопастей винтов. Инженермеханик В. Ю. Браман стоял
в этот момент между Луниным и сверхсрочником Соловьем, управлявшим
горизонтальными рулями; он вспоминал потом: "Я заметил, что у боцмана
лодки, мичмана Соловья, как-то подергиваются плечи, я положил ему руку на
плечо и почувствовал, что мичмана бьет мелкий озноб. Понемногу боцман
успокоился... Не боится ведь только тот, кто ничего не понимает в
окружающей обстановке или круглый дурак".
  - Погляжу на этих поганцев снова,- сказал Лунин.
  Перископ вынырнул наверх, и лицо командира прояснилось:
  -  Слава богу, они отвернули вправо...
  Однако, после поворота подлодка "К-21" оказалась внутри гитлеровской
эскадры. Как вспоминали очевидцы, Лунин при этом сказал:
  - Попали мы, ребята, в самую середину собачьей свадьбы. "Тирпиц" стал еще
ближе к нам... Моторы - на полный!
  Но теперь - после поворота - под ударом носовых труб "К-21" оказался
"Адмирал Шеер".
  "Тирпиц" попадал под удар только кормовых аппаратов.
  - А все-таки я тебя атакую! - страстно воскликнул Лунин, и, в азарте
сорвав с себя "шапку-невидимку", он шмякнул ее себе под ноги...
  Подводный крейсер, тихо гудя моторами, скользил длинным корпусом на
глубине, сближаясь с флагманом Гитлера.
  Нужно быстрое решение, и оно было найдено:
  -  Носовым - отбой... Кормовые - товсь!
  Там - в корме - не шесть торпед.
  Там - только четыре.
  Нр выбирать уже поздно.
  Надо стрелять немедля.
  "Сразу село напряжение сети освещения. Лампочки светились красцов.атым
светом, завибрировало ограждение рубки и палубная надстройка", - так
вспоминал В. Ю. Браман об этом моменте, когда подводный крейсер
разворачивался для стрельбы из кормовых труб...
  - Залп четырьмя... с интервалом в четыре секунды...
  Дистанция до "Тирпица" была 17 кабельтовых.
  Часы в рубках показывали 18.01...
  Четырежды крейсер пружинисто качнуло на залпах:
  -  ...первая-вышла!
  -  ...вторая - вышла!
  -  ...третья - вышла!
  -  четвертая - вышла!
  Турбонасосы тут же подавали воду в цистерны, чтобы возместить на лодке
утраченную тяжесть торпедного веса.
  Лунин посмотрел на своих товарищей. Тронул себя за бороду, отросшую за
время похода, и скомандовал резко:
  -  Ныряй!
  Спокойно, не понимая тревог человеческой жизни, стучал секундомер. Его
дело простое - отсчитывать краткие мгновения тех великих дел, которые
творятся людьми... Минута, вторая, и теперь на "К-21" все стали
волноваться.
  Лукьянов сказал:
  - Мимо... Ох, боже ты мой, неужели же мимо?
  Подводный крейсер на полных оборотах уходил прочь.
  Прошло 2 минуты и 15 секунд, когда рвануло первый раз.
  Рвануло еще... Лукьянов в счастье закрыл лицо руками.
  Лунин чего-то еще ждал, посматривая на своего акустика.
  Сметанин же смотрел на своего командира.
  -  Шум удаляется,- сказал он между прочим.
  И вдруг море загудело от продолжительного взрыва.
  - Включи опять! - крикнул Лунин штурману, и тот мгновенно включил
секундомер.
  Гул взрыва (а точнее-серия взрывов) продолжался целых двадцать секунд...
Это было даже не совсем понятно на лодке.
  Затем последовали еще два отдельных взрыва. "Особенно хорошо они были
слышны электрикам, находившимся в аккумуляторных "ямах", где не было
посторонних источников шума..."
  В 19.09 подлодка всплыла. Океан был пустынен.
  "Русским морякам (по словам адмирала Макарова), лучше всего удаются
предприятия невыполнимые..."

  ПОБЕДИТЕЛИ

  Через три дня хроника ТАСС сделала важное сообщение:
  "В Баренцевом море одна из наших подводных лодок атаковала новейший
немецкий линкор "Тирпиц", попала в него двумя торпедами и нанесла линкору
серьезные повреждения"
  Авиаразведка Северного флота засекла "Тирпица" спустя сутки после
лунинской атаки. Под сильным конвоем, таясь под тенью норвежского берега,
"Тирпиц" уходил... Он уходил совсем не в том направлении, в каком его ждали
англичане, выставившие против него свои линейные силы. Отнюдь, курс
"Тирпица" не был и тем курсом, на котором он мог бы столкнуться с караваном
PQ-17... Подозрительно малой. была и скорость, с какой передвигался флагман
гитлеровского флота!
  Британский атташе контр-адмирал Фишер навестил Головко:
  - Имею хорошую новость для вас я для вашего флота.
  -  Что-либо о караване PQ-17?
  - Нет. Наша разведка установила, что немцы поставили "Тирпица" на ремонт.
А это наверняка прямой результат атаки вашего доблестного офицера Лунина.
  -  Могу дополнить, - отвечал Головко. - Атака
Лунина поразила линкор в его уязвимые места, ибо,
как свидетельствует наша авиаразведка, "Тирпиц"
уже не бегает, он едва тащится...

  Обратив внимание на это сообщение ТАСС, гитлеровская разведка докопалась,
что отец Н. А. Лунина, старый, слесарь-кораблестроитель, находится на
территории оккупированного Ростова-на-Дону. Отец подводника - в расплату за
"Тирпица" - был публично повешен гестаповцами на городской площади.
  Накануне прихода в базу Лунин обратился к команде;
  - Сейчас, конечно, на нашего брата навалятся корреспонденты. Я со всей
строгостью предупреждаю-отмалчивайтесь! В наших же интересах, чтобы в
печать не просочилась ни одна из деталей нашей подводной тактики. А то,
помните, как один чудак напортачил в газете: "Уклоняясь от бомб противника,
героические подводники смело нырнули на такую глубину, при которой бомбы
безобидно рвались над их головой". Нам не легче оттого, что в редакции
кого-то взгрели по шее. Немцы тоже газеты читают, и теперь их бомбы над
головою у нас не рвутся... Все ясно, ребята?
  -  Ясно, - дружно ответила команда.
  А в 2 часа дня 9 июля "К-21" уже подходила к причалам базы. Ее встретили
здесь Головко и команды других подлодок. На пирсах блеснули медные тарелки
оркестра. Завхоз Подплава держал под мышками двух румяных поросят,
перевязанных ленточками (по традиции Северного флота
победителям-подводникам обязательно полагался порос„нок для застолья; две
победы - два поросенка; три - так три поросенка!). Лунин издали показал
завхозу палец.
  -  Наш только один! - крикнул он с мостика.
  - Один-то один, - отозвался завхоз, - да ведь гитлеровский флагман
"Тирпиц" целого свинарника стоит...
  Ошвартовались, оглушенные оркестром и визгом поросят.
  - А никудышная у тебя борода, - сказал Лунину командир бригады. - Скоси
ты ее сразу, Коля...
  Здесь они узнали, что "Тирпица" и его эскадру, оказывается, встретила и
английская подлодка "Ан-. шейки", но ее командир Уэстмаккот от атаки
уклонился. По традиции британского флота, "атака - частное дело командира".
Частное всегда и останется только частным. Спорить тут не приходится: в
каждой избушке свои игрушки... "К-21" посетили офицеры с подлодки
"Трайдент", не скрывавшие давнего интереса к советским "катюшам".
  -  Неужели вы согласны показать нам все?
  Англичанам объяснили, что гостям, как союзникам, будет показано все. И
действительно от них ничего не скрывали. Союзников буквально поверг в
изумление дизельный отсек, сверкающий небывалой мощью двигателей.
Внимательно они прочитали фирменную табличку советского завода.
  - А мы думали, что у вас стоят немецкие дизеля.
  Браман мигнул мотористам, чтобы следили за союзниками. Это было кстати,
ибо, верные любви к сувенирам, англичане исподтишка уже откручивали от
дизелей гайки и клапаны - на память о "К-21", выходившей в атаку на самого
"Тирпица"! На следующий день, уязвленные порядком на наших лодках,
англичане устроили у себя аврал. Грязь они гребли ведрами и лопатами (это
не преувеличение!). За борт летели объедки, тряпки, драная обувь, дохлые
крысы, какой-то невыразимый хлам. После чего англичане пригласили в гости
наших нодводников. Чисто, правда, но накурено-хоть топор вешай (это на
подлодке, где особенно ценен воздух для дыхания). Страшный треск стоял в
отсеках - матросы резались в кости. Легкомысленные, мягко выражаясь,
фотографии уснащали не только переборки, но даже механизмы. На советских и
своих офицеров - ноль внимания. Один наш лейтенант (наивная душа!) спросил
союзного лейтенанта-нельзя ли призвать матросов к порядку.
  - Можно,- согласился тот. - Но вы же видидите - они сидят без фуражек. И
пока не наденут их снова, они считаются свободными от службы... Мы решили
тоже ничего не скрывать, как не скрывали и вы от нас. Пожалуйста, смотрите!
  - А почему вы стреляете по врагу с дальней дистанции?
  - Потому что мы еще не записались в клуб самоубийц.
  - А зачем выпускать в противника сразу по десять ториед?
  - Так больше шансов поразить его... К тому же за каждую истраченную
торпеду командир лодки получает денежную премию от фирмы, которая
производит эти торпеды.
  - А мы их бережем, - признался наивный лейтенант.
  - У вас нет короля - богатого, как у нас.
  Вскоре состоялось деловое свидание Лунина с командующим флотом.
Вице-адмирал Головко умышленно выэвал подводника на откровенный разговор:
  - Давайте, товарищ капитан второго ранга, разберемся во взрывах... Как вы
мыслите себе этот каскад взрывов после атаки? Первые два по выпуске торнед
- понятны. Вы угодили в "Тирпица", в чем я нисколько не сомневаюсь. А...
дальше?
  Лунин сказал:
  - Я и сам много думал об этом. Грохот третьего взрыва продолжался секунд
тридцать, его явственно слышали в аккумуляторных "ямах". Он кажется мне
странным, этот взрыв..
  - Ну? И к какому же вы пришли выводу?
  - Мое мнение таково, - отвечал Лунин адмиралу. - Вторая торпеда в
"Тирпица" не пошла. Один из германских эсминцев, когда увидел, что грозит
линкору, принял торпеду на себя!
  - Так. Дальше.
  - Эсминец затонул. Глубинные же бомбы, видать, были установлены на
дистанцию взрыва заранее. Когда тонущий эсминец достиг той глубины, которая
была установлена минерами на взрывателях бомб, эти бомбы стали рваться на
корме одна за другой. Отсюда и продолжительность очень сильного взрыва.
  Они помолчали, раздумывая.
  - А было еще два взрыва потом? - напомнил Головко.
  Лунин честно признался, что не понимает - или это последствия его
попаданий, или грохот тех глубинных бомб, которые противник наугад швырнул
за борт, желая если не поразить, то хотя бы отпугнуть его "К-21" от
линкора...
  Арсений Григорьевич впоследствии записывая: "Не слишком ли поторопилось
Британское адмиралтейство с приказом английским миноносцам бросить
караван?.. На фоне таких действий атака, произведенная "К-21", особенно
выделяется смелостью, скажу больше - героизмом наших людей, и думаю, что не
ошибусь, если определю заранее дальнейшее поведение Британского
адмиралтейства в данном случае. Не сомневаюсь, что английское командование
предпримет всяческие попытки умалить значение и результативность атаки, ибо
приказ Британского адмиралтейства о расформировании конвоя PQ-17 (!-В. П.)
поставил моряков английских эскортных кораблей в очень неприятное и ложное
положение..."
  Лунин и команда его героической "К-21" четырьмя залпами из кормовых труб
сорвали не только планы Гитлера, Редера и Шнивинда - заодно они спутали
карты и в той авантюрной игре, которую повели сейчас некоторые из англичан.

  ПОСЛЕДСТВИЯ

  Как выяснилось после войны, противнику удалось перехватить и расшифровать
то радиодонесение в Полярное, которое послал Лунин в свой штаб, сообщив
точные координаты "Тирпица". Немцы перехватили и донесение английской лодки
"Аншейки", пропустившей "Тирпица" мимо себя. Вслед за этим Уайтхолл объявил
германскому флоту "электронную войну". Мощные глушительные установки, о
силе которых немцы еще не догадывались, расстроили работу немецких
радиостанций, связь Берлина с Норвегией прервалась.
  "Тирпиц" тоже попал под удар "электронных бомб": его рация заглохла на
рабочих частотах, а из паники хаотических звуков, загромождавших эфир,
словно мусором загородную свалку, радисты немецкого флагмана сумели выудить
лишь два страшных префикса, которые Редер адресовал Шнивинду, - это были
секретные сочетания: КР-КР... Они оздачали, что "Ход конем" безнадежно
провалился. Впрочем, Шнивинд и сам понимал это...
  Высокопарные разговоры фюрера о "дорогих игрушках" закончились обычным
утверждением Гитлера, что дальнейший риск с линкорами недопустим, и
"Тирпиц" закончил свою жизнь на унизительном приколе, ремонтируясь в узком
чулке Ко-фьорда, который является ответвлением гигантското Альтен-фьорда.
  Результат, лунинской атаки превзошел все ожидания: "Тирпиц" в дальнейшем
оказывал на Северном театре лишь моральное воздействие на своих
противников, а в океан он вылез только однажды - для обстрела угольных шахт
Шпицбергена. Но он еще продолжал воздействовать на английский флот как
неустраненная угроза, которая в любой момент способна из потенциальной
перерасти в угрозу ощутимо материальную. Далее, на протяжении двух лет; все
попытки британцев сводились к уничтожению "Тирпица", причем попытки эти
были весьма хитроумны.
  Англичане построили малюсенькие подлодки, которые моряки называли
блохами. В ночь на 23 сентября 1942 года эти "блохи" покусали "Тирпица",
когда он дремал на приколе в теснине между скалами (от взрыва торпеды была
нарушена центровка гребных валов). А вскоре Home Fleetly удалось
расправиться в открытом бою с другим немецким линкором - "Шарнхорст". Битва
во мраке полярной ночи, почти целиком построенная на технике радиолокации,
разыгралась в зоне Северного флота; англичане уходили в бой из нашей бухты
Баенга, туда же и вернулись после победы. Свидетелями этой беспримерной
дуэли, вроде секундантов, были наши подлодки, причем "К-21" снова выходила
в атаку...
  Я хорошо помню возвращение линкора "Дюк-офИорк" в Кольский залив, помню
резкую сухощавую фигуру британского адмирала Фрейзера, помню ряды носилок
вдоль заснеженных пирсов Баенги, на которых под одеялами лежали раненые
матросы с геройского крейсера "Ямайка". Наш эсминец выходил в море для
встречи победителей, как положено - с музыкой, имея на борту сводный
оркестр. Но когда из мглы океана выросла несуразная глыба "Дюк-офИорка", на
палубу смог вылезти только один барабанщик (весь нежно-зеленого цвета). Как
бы он ни был талантлив, но он не брался исполнить на барабане сложную
вариацию "Боже, храни короля...". А все флейты, тарелки и даже неустрашимый
геликон валялись сейчас вповалку на рундуках наших кубриков - укачались!
  Отдавая союзникам все, что имел, Северный флот в эти дни сидел буквально
на голодном пайке: британская эскадра забрала у нас последние запасы -
10000 тонн мазута. Североморцы обеспечивали англичанам оперативные тылы по
потоплению "Шарнхорста", и потому вице-адмирал Головко с большим почетом
был принят адмиралом Фрейзером на борту линкора "Дюк-оф-Иорк", причем
начало этой встречи приобрело анекдотический характер...
  После всех торжественных церемоний Фрейзер спросил Головко:
  - Известно ли адмиралу, что я уже бывал в России и сражался против
большевиков?
  Арсений Григорьевич, конечно, был подготовлен к свиданию, заранее
предупрежден, что Фрейзер участвовал в интервенции.
  - Знаю, - отвечал Головко с улыбкой. - Осенью восемнадцатого года вы,
адмирал, были на Каспии... Там вас и взяли в плен!
  Фрейзер был удивлен осведомленностью Головко.
  - Но есть один факт в моей биографии, о котором вы, доблестный адмирал,
вряд ли слышали... Большевики посадили меня в свою ужасную тюрьму! Известно
ли вам об этом?
  Головко сознался, что даже об этом прискорбном случае он достаточно
осведомлен.
  - А знаете ли вы, что я чрезвычайно благодарен большевикам именно за то,
что они меня посадили в тюрьму?
  Вот тут Головко растерялся с ответом...
  - Да,- продолжал Фрейзер, поправив хрусткую, как рафинад, ослепительную
манжету, - я до седых волос благодарен большевикам. Они меня посадили в
тюрьму, где держали на таком скудном рационе, что моя язва желудка, которой
я страдал смолоду, окончательно залечилась, и с тех пор я уже никогда не
болею. (Это правда. Б.О. Фрейзер, впоследствии первый лорд Британского
адмиралтейства, скончался совсем не давно - в. 1981 году, в возрасте
девяноста трех лет.)
  Фрейзер от души благодарил Головко за помощь, оказанную Северным флотом
флоту британскому, а Черчилль поблагодарил Сталина за сердечность
североморцев, которые столь доброжелательно встретили и проводили
английских моряков эскадры адмирала Фрейзера...
  Американский исследователь морской войны С. Морисон назвал этот период
так: "Шумное веселье в высоких широтах". Верно, что в арктических водах
было тогда и шумно, и весело. По рейдам шныряли шлюпки под разноцветными
парусами, опорожненные бутылки из-под виски так и порхали в иллюминаторы,
вовсю ревели аккордеоны в руках британских матросов. Нам же было тогда
весело от ощущения той победы, которая от руин Сталинграда близилась к
развалинам Мурманска. Скоро началось мощное наступление на врага в
Заполярье.
  Искусанный "блохами", линкор "Тирпиц" перетащился в Тромсе, где его
поставили на мелководье. Рефулеры намыли под гигантом насыпи песка, чтоб он
не перевернулся. Но теперь за флагманом Гитлера следили глаза норвежцев -
героев Сопротивления, активно сотрудничавших с нашей разведкой. Северный
флот взял на себя и обеспечение "челночной" операции по уничтожению
"Тирпица". Для англичан прибыли из США особые фугаски "Block Buster" (весом
каждая около шести тонн). Сорок один британский самолет типа "ланкастер"
поднялся с аэродрома Архангельска, чтобы приземлиться уже в Лондоне. В
середине своего маршрута, пролетая над Тромсе, "ланкастеры" своими
фугасками разделали "Тирпица" с небес как бог черепаху. Фашистский флагман
все-таки перевернулся (!) кверху килем, и 1200 человек команды задохнулись
в броневой коробке линкора, не в силах выбраться наружу из глубин его
бездонных отсеков.
  Это случилось уже осенью 1944 года. После войны союзники "подарили"
Норвегии гигантский корпус гитлеровского линкора. Обычно о кораблях,
пущенных на слом, моряки говорят: "Пошел на патефонные иголки..." С
"Тирпицем" же случилось совсем иное: его стальной корпус пошел на выделку
дамских булавок и шпилек. От великого до смешного - один шаг!

  Однако сейчас еще год 1942, в пыли и жаре идут по Задонщине наши усталые
солдаты, враг захватывает громадные территории нашей страны, а командование
Северным флотом ждет подхода к своим портам каравана PQ-17...
  Вскоре вице-адмирал Головко обратил внимание, что британский атташе Фишер
ведет себя как-то странно. При встрече он отводит глаза, краснеет... Да,
да, он краснеет! Кажется, это не к лицу бывшему командиру линкора
"Бархэм"... "Что же там у них могло случиться?" Впрочем, такое поведение
союзников было для Головко не новостью: точно так же краснели они в феврале
- после прорыва линейных сил Германии из Бреста.
  "Неужели и сейчас что-то отмочили?" - думал Головко.
  Пагубный приказ о рассредоточении судов PQ-17 до сведения штабов
Полярного англичанами доведен еще не был. В эти дни четыре наших эсминца,
вспарывая волну ножами форштевней, ушли далеко в блеск океана, чтобы
встретить корабли PQ-17. Котельные установки мощно ревели, содрогая теплые
палубы, насыщая паром лопатки турбин. В развернутых на ветер вентиляторах
бушевали ураганы горячих сквозняков. В щелканье указателей в жужжащем хоре
автоматов и визиров чуялась неусыпная готовность кораблей к бою -
готовность ј 1.
  Но эти эсминцы никогда не встретят PQ-17...
  Потому что этого каравана уже не было!

  А КТО ВИНОВАТ?

  Утром 5 июля 1942 года контр-адмирала Джеффри Майлса, возглавлявшего
военно-морскую британскую миссию в Москве, требовательно разбудили ради
дела:
  - Сэр! Получена копия странн