нывать
флот... Где же он, этот PQ-12?
  - Да, герр капитан-цур-зее, я только что спустился из локаторного гнезда.
На экранах - ни одной блохи в океане!
  Нет, океан не был пустынен, хотя встреча противников и не состоялась.
Морские специалисты позже проанализировали:
  "В шторм и туман противники разминулись, хотя 8 марта обе боевые группы и
конвой находились одно время в углах равностороннего треугольника, стороны
которого имели в длину всего 80 миль..."
  Проще говоря, и "Тирпиц", и союзный конвой слепцами прошли рядом, влажно
и жарко дыша в лицо друг другу жерлами своих орудий и аппаратов. Но
"Тирпиц" не один: у него есть ловкие поводыри, в данном случае - эсминцы
Цилиакса.
  - Ищите,- приказал им Цилиакс, и они, как послушные псы, дорвались в
разные стороны, чтобы найти себе жертву...
  Вот их имена: "Фриц Ин", "Герман Щенман" и "Z-25".

                                   * * *

  Советский лесовоз "Ижора", груженный досками в Архангельске, производя
ремонт в машине, отстал от обратного конвоя QP-8, который уже семь дней
пробирался из СССР в Англию. Лесовоз - скромный труженик, неказистый и
старательный, каких немало блуждает по морям. В его холодной кают-компании,
над столом, что накрыт кухонной клеенкой, висел еще довоенный плакат: "Все
на борьбу за сокращение сроков стоянки! Дадим стране самые высокие
показатели труда!" (Караваны, идущие из СССР, именовались в обратном
порядке - не РО, a QP.)
  Вот эта "Ижора" имела несчастье напороться в океане прямо на "Тирпица" -
флагмана всего гитлеровского флота. Цилиакс обратился к командиру линкора с
просьбой:
  - Капитан-цур-зее, не откажите в любезности дать один залп из главного
калибра по этим бревнам.
  На что получил презрительный ответ Топпа:
  - Вам известно, во что обходится Германии один бортовой залп моего
"Тирпица"? Мы же стреляем чистым золотом...
  Столь драгоценный верзила не пожелал связываться с робким лесовозом, а
поручил это дело миноносцам. Мы не знаем, что именно переживали советские
люди на борту "Ижоры", когда увидели, что беспощадный противник уже выходит
на дистанцию залпа... Во всякое случае, верно одно: они не спустили флага,
хотя надеяться на снисхождение врага им никак не приходилось:
  Цилиакс вел переговоры с эсминцами через радиофон:
  - Подойдите к нему ближе, начинайте прямой наводкой... Снарядов десять, я
думаю, вполне хватит для такого корыта!
  Выпустили десять, двадцать, тридцать...
  "Ижора", которую рвали снарядами в куски, не тонула.
  Вдруг истошный вопль раздался в наушниках Цилиакса:
  -  Русские начали радиопередачу... кодом!
  Дело принимало дурной оборот. Но тут во всю свою мощь заработали на
"Тирпице" глушительные установки. "Бум-бум-бум,-"-раздавалось в эфире,-
уррл... ур-р-рл... ур-р-р-рл... бум-бум!" Сильными помехами немцы забивали
сигналы советского корабля.
  - Рассадите им радиорубку! - командовал Цилиакс.
  Флот британской метрополии уловил трепетные сигналы. Адмирал Товей,
державший флаг на линкоре "Кинг Георг V", принял с вахты свежую квитанцию.
Он был удивлен:
  - Их топят, но... где же координаты этой "Ижоры"?
  - Радист оборвал передачу. Видимо, убит за ключом, сэр...
  Прошло полчаса. "Ижора" не тонула. Орудийные площадки эсминцев вдруг
замолчали, словно в недоумении.
  -  Продолжайте, - велел им Цилиакс.
  "Фриц Ин", "Герман Шенман" и "Z-25" снова открыли огонь. Элеваторы
таскали и таскали к орудиям свежие снаряды, но вдребезги разбитая "Ижора"
не сдавалась. Наконец обессиленный Цилиакс понял, что эта бесподобная
живучесть корабля вызвана наличием на нем нетонущего груза.
  - Все дело в том,- заметил при этом Топп, - что у русских повышенный
коэффициент прочности. Их изделия неказисты на вид, но зато они подвержены
разрушению на самых высоких нормах международных стандартов... Увы, этот
лесовоз превосходит все нормы!
  Цилиакс, уже взбешенный, распорядился на эсминцы:
  - Пожалейте своя погреба... Если не взять снарядами, так черт уж с ним,
разоритесь на две торпеды!
  Начался красивый и точный заход "Фрица Ина" в атаку на неподвижную цель.
Дело простое - как на полигоне. Но красотой все и закончилось. Две торпеды
выстелили свои следы мимо заколдованной "Ижоры". Командир "Тирпица" кривил
в усмешке губы:
  - Кажется, этот русский пароход, весь в дырках, обойдется Германии
намного дороже одного моего бортового залпа...
  Цилиакс через радиофон велел эсминцам подойти к нему.
  - Я хочу видеть краску стыда на ваших лицах! - сказал адмирал командирам.
  Возле борта флагмана закачались, черпая воду низкими палубами, три
неудачника-эсминца. А еще дальше дымила "Ижора" со своими архангельскими
досками.
  Цилиакс выждал, когда притихнет рев вентиляторов.
  - Где ваша доблесть! - заорал он. - Неужели вы не способны разломать даже
этот плавающий сарай?
  С мостика "Z-25" гаркнул в рупор молодой командир:
  -  Мы не виноваты, что сарай не горит и не тонет.
  - Вы дождетесь, что, он еще и вас потопит, - ответил Цилиакс.
  "Фриц Ин", описав циркуляцию, вдруг поднял сигнал, чтобы все перед ним
расступились и не мешали. На полной скорости, выбрасывая из труб пламя и
копоть, он пошел прямо на "Ижору". Сближение росло стремительно: "Фриц Ин"
целился курсом так, чтобы пройти впритирку с бортом русского лесовоза.
Рискованный маневр, но он удался протибнику...
  Когда борта кораблей поравнялись, с эсминца сбросили за корму серию
глубинных бомб, поставленных на кратчайшую дистанцию взрыва. Эти бомбы,
едва коснувшись воды, сработали. Мощные взрывы, убивающие подлодки
насмерть, ударили "Ижору" под самое ее днище, почти выталкивая корабль из
моря, и только тогда лесовоз затонул. Помните, люди, эту "Ижору"!
  В бесполезных поисках каравана PQ-12 эсминцы сопровождения сожгли все
топливо, и с "Тирпица" последовал приказ отойти для заправки нефтецистерн
на Тромсе, Линкор, уже покрытый панцирем льда, двигался теперь в одиночку -
как рейдер (согласно излюбленной теории гросс-адмирала Редера). Немецкие
офицеры молчали, боясь ушей гестапо даже на мостике линкора. Но каждый из
них понимал, что сейчас "Тирпиц" ступил на ту дорожку, на которой погиб
"Бисмарк"...
  Страх витал над колоссальными мачтами!
  Страх следует расшифровать до конца: гитлеровцы боялись встречи с
линкорами англичан ничуть не меньше, чем англичане боялись немецких
линкоров, А потому, лишь только радиоперехват обнаружил в море не
транспорта, а британскую эскадру, "Тирпиц" сразу же отвернул обратно, чтобы
не связываться с "большими дядьками" из Home Fleeta. Белое облако воды,
взбитой от скорости в пену, теперь дробилось под форштевнем в мельчайшую
сетку водяной пыли. Спешили...
  Но 12 британских "альбакоров", поднятых с палубы авианосца "Викториуз",
возле Лофотенских островов все же настигли противника. Каждый самолет нес
под крыльями по две торпеды. Рядовые труженики войны в этом случае
оказались намного смелее своего высшего командования. Ведущий покачал
крыльями, чтобы ведомые обратили внимание на его действия, и швырнул свою
машину в атаку прямо на "Тирпица" прямо в... ошибочную (!) атаку: заходя на
линкор с кормы, против ветра. Ведомые исполнительно и точно повторили
ошибку своего ведущего.
  Огонь немецкого флагмана был страшен, 84 зенитки линкора, казалось, в
мгновение ока выстроили в небе непрошибаемую стенку огня и стали.
Британские торпедоносцы рушились в море, рубя волны плоскостями, море рвало
их фюзеляжи, вскрывая кабины, из которых людей, как ошметки, выбрасывало
прочь при взрывах. Надо отдать должное мужеству британских экипажей: ни
один из них не отвернул - каждый сбросил свой груз у цели.
  Но... все 24 торпеды прошли мимо "Тирпица"! Английские историки признают,
что экипажи "альбакоров" имели очень много мужества, но очень мало боевой
подготовки...
  В самый разгар атаки на ходовом мостике линкора возник неприличный
инцидент. Вице-адмирал Цилиакс велел "на руль к повороту", чтобы укрыть
"Тирпиц" в гавани. Но капитан-цур-зее Топп вырвал штурвал из рук рулевого,
ставя его обратно.
  -  Я имею приказ фюрера; не рисковать!
  - А я исполняю приказ гросс-адмирала Редера: рискнуть!
  Да, Берлин очень дорожил своим "Тирпицем"- Гитлер берег его, как пушинку.
Не дай-то бог, если кто ее сдует...
  Операция закончилась ничем: "Тирпиц" укрылся в фиордах Норвегии, а Джон
Товей привел свою эскадру в Скапа-Флоу. Используя паузу в боевых действиях,
немцы быстро и решительно перебазировали в Тронхейм и тяжелый крейсер
"Адмирал Хиппер". Германская эскадра на Севере снова усилилась... В это
время лондонские газеты справедливо писали: "Битва за Арктику началась. В
ближайшие недели она может стать даже более важной, нежели битва за
Атлантику". Это правда: на коммуникациях к Мурманску сам собой завязался
исключительно сложный стратегический узел!
  Против флота Германии стоял героический Северный флот.
  Флот совсем небольшой. По сравнению с британским он был просто
незначительным...
  Там, на аспидных скалах (которые зимой в снегу, а по веснам их
забрызгивает полярная сирень и черемуха), там жили и воевали удивительные
люди. Они уходили от этих родных скал в море Баренцево.
  Прямо в Ледовитый океан! Прямо в необъятный... Очень много этих людей
ушло и больше не вернулось.
  Мы уже не встретим их на нашей зеленой земле. В синем море мы их тоже не
повстречаем.
  Но для нас они живы в каждой капле океанской воды.
  Мы слышим их голоса в порывах океанского ветра.

  СОВМЕСТНАЯ РАБОТА

  Советские эсминцы типа "семерка" - прекрасные корабли с отличными боевыми
качествами. Они были вооружены по принципу "кашу маслом не испортишь",
иностранные справочники иногда относили их к классу легких крейсеров.
Артиллерийская автоматика наводки "Б-13" вызывала законное восхищение у
наших союзников. Огневая мощь "семерок" была намного выше, чем на союзных
эсминцах, Hо эти корабли, построенные для внутренних морей СССР, плохо
выдерживали океанскую волну, которая часто ломала шпангоуты, мяла борта, от
груза обледенения проседали их палубы. Впрочем, к чести наших моряков, они
в любую заваруху выводили свои эсминцы без боязни. Война изменила нормы
требований живучести, а так называемый "запас прочности" вполне
удовлетворял наших миноносников. Для большей остойчивости днища "семерок"
были обложены слоем обыкновенных печных кирпичей, и эти кирпичи выводили
наши эсминцы из гибельных критических кренов...
  Шторм и сегодня заливал палубы. От ветра и скорости антенны выгибало в
дугу. Их было три -"Гремящий", "Сокрушительный" и британский "Ориби", три
союзных эсминца 28 марта вышли для встречи каравана PQ-13.
  "На наших кораблях вахта наружных постов была одета в ватники и
полушубки; комендоры возле пушек стояли в валенках, поверх которых краснели
большие галоши, В рацион команд для обогрева входила и водка - в
"наркомовских" дозах. Британские экипажи одевались хуже: матрос натягивал
на себя 5-6 комплектов теплого белья, столько же пар носков, а сверху
реглан, который на морозе ломался по сгибам, как ржавая жесть. Чтобы
подкрепить силы команды, на камбузе "Ориби" выпекали особо калорийные
пудинги - из муки, мяса и почек. Обычный грог англичане считали негодным
для таких собачьих условий, и матросам выдавался крепчайший ром...
  Шли хорошо. За приседающими на разворотах кормами эсминцев бились высокие
буруны, словно глыбы сверкающего расплавленного фосфора.
  Конвой возглавлял британский крейсер "Тринидад", который сообщил на
корабли подкрепления, что им перехвачено немецкое радио: где-то поблизости
рыскают германские эсминцы "Z-24", "Z-25" и "Z-26", но увидеть их
невозможно в этой свистопляске, когда один снежный шквал следует за другим.
  Впрочем, на "семерках" уже знали о присутствии в океане германских
миноносцев, об этом их оповестила еще на выходе из Ваенги воздушная
разведка флота. Караван - до встречи его с североморцами - уже имел потери:
из 19 транспортов 4 были потоплены с воздуха, один взорван подлодкой; погиб
и конвойный тральщик "Сулла". Теперь, на подходах к Кильдину, следовало
ожидать нападения врага. Здесь, вблизи Кольского залива, когда до Мурманска
уже считанные мили, немцы всегда прилагают бешеные усилия для своих
последних атак...
  Советские эсминцы заняли место в конвойном ордере. "Сокрушительный" (под
брейд-вымпелом комдива-1 П. И. Колчина) вышел на левый траверз конвоя,
"Гремящий" вступил в охранение на правом, "Ориби" переместился в замыкающие
конвой. В отдалении море трепало союзные эсминцы "Фьюри" и "Эклипс".
  Антон Иосифович Гурин, командир "Гремящего", в потемках мостика вырвал из
зажима микрофон трансляции:
  - Внимание, внимание... Мы вступили в охранение. Будьте бдительны на
вахте. Лишних передвижений по палубе не производить. Поздравляю всех с
началом операции...
  Ночь как ночь. Вахта как вахта. Ничего особенного.
  Ночные визиры на крыльях мостиков чутко проглядывали ненастье и мрак.
Время от времени с "Гремящего" видели, как стремительная тень "Тринидада"
неслась, прижатая к воде, пропадая опять в небывалой ярости воды и снега:
Гурин велел осмотреться по отсекам, и доклад был малоутешителен: вода,
которая появляется непонятно откуда, уже гуляет по кубрикам...
  -  Нам не привыкать,- сказал на это Гурин.
  С высоты мостика виден остроконечный полубак эсминца, и два орудия то
глядятся в пропасть между волн, то их взметывает кверху - и тогда они
целятся в низкие тучи. Потоки воды летят через людей даже на ходовом
мостике. Люди освоились. Пригляделись к мраку. Внизу, на полубаке, поверх
мерцающего льда, копошатся фигуры людей. С ломиком в руках вышел боцман:
еще раз проверить крышки клюзов, заглушки вентиляции. За боцманом тащится
длинный трос, привязанный к полубаку.
  - Осторожный у нас мичман,- смеются на мостике. - Словно акробат в
цирке... лонжей страхуется!
  Впрочем, и все сколько бы ни смеялись, а без троса на полубак не сунутся.
Спасенных тут нет! Еще не было человека, которого бы удалось спасти, если
его смоет море. Здесь тебе не Сочи, тут тебе не Ницца... Опомниться не
успеешь, даже не вскрикнешь, как тебя уже не стало. И мимо пройдет корабль,
внешне почти равнодушный к твоей пропащей судьбе...
  С мостика Гурин следит, как боцман укрывается под срезом полубака.
  -  Сигнальщики! Внимательней смотреть!
  -  Есть - смотрим...

  После неудачного выхода "Тирпица" состоялась конференция командований
германским флотом, в работе которой принял участие и Гитлер... На фразу
гросс-адмирала Редера: "У англичан нет повода для восторгов"- фюрер
выкрикнул:
  - У меня тоже нет повода к восторгам! Довольнотаки стыдно ограничить
победу линкора одним русским лесовозом, стоимость которого гораздо ниже
стоимости истраченного эскадрой топлива!
  Гитлер на листке из блокнота начертал магическую цифру истраченных тонн
нефти - 8100 и передвинул листок Герингу, которого просто колотило от
бешенства, когда речь заходила о флоте... Геринг и сейчас задохнулся от
гнева.
  - Обжоры! - сказал он морякам. - Еще один такой выход "Тирпица" в море -
и моя авиация останется без горючего.
  Гитлер далее говорил о форсировании строительства сверхмощного авианосца
"Граф Цеппелин". Район действия авиации, базирующейся на береговых
аэродромах, фюрера уже не удовлетворял. Гитлер мечтал иметь палубную
авиацию, чтобы расширить сферу ее пиратских полетов от Нордкапа до
Шпицбергена... Редер сомневался; Германия способна построить авианосец
любых размеров, но Германия никогда не сможет обеспечить его опытным
экипажем, ибо это дело для немцев новое, незнакомое... "Разделение стихий"
между боссами фашизма не располагало их к единодушию, и вражда Геринга к
заправилам германского флота была хорошо известна.
  - Все то, что летает, это мое! - внушительно заметил Геринг, Грозя Редеру
своим толстым пальцем... (Этот гигантский авианосец Гитлера не был достроен
из-за кехватки стали).
  Конференция приняла решение об активизации борьбы с северными конвоями.
Было оговорено, что караваны следует подвергать "обработке" из-под воды и с
воздуха, начиная от берегов Исландии до самого Кильдинского плеса вблизи
Мурманска. Пока все надежды Гитлера строились на блицкриге, он пропускал
караваны в Россию почти беспрепятственно...
  - До сих пор вы только торчали там в русских воротах Арктики,- обругал
конференцию Гитлер,- а надо было ломиться в эти ворота, пока они не слетят
с гнилых русских петель!
  Теперь для союзных моряков наступали трудные времена.
  Тридцатого марта до 11.00 караван PQ-13 шел в неведении обстановки, слепо
доверяя свою судьбу кораблям союзного эскорта. Но в 11.27 три немецких
миноносца, вырвавшись из сутолоки волн, пришли на дистанцию залпа. Одна из
торпед взорвала борт "Тринидада" между трубой и мостиком. Подбитый крейсер
открыл огонь. Эсминец "Z-26" был поражен им сразу, и быстро ушел под воду.
  Противник на выходе из атаки не стал подбирать тонущих, англичанам тоже
было сейчас не до них...
  Гурин принял радиограмму от комдива-1.
  - Пчелин, - приказал рулевому, - разворачивай на...
  И тут сигнальный старшина Фокеев доложил:
  - Пять всплесков! "Сокрушительный" под обстрелом...
  Над морем вдруг пронесло - в ряд! - горящие факелы. Это из труб
миноносцев отлетали назад багровые сгустки пламени. "Z-24" и "Z-25" шли на
полном ходу после атаки на "Тринидада", чтобы теперь поразить караван
веерами торпедных залпов. "Сокрушительный" резко отвернул влево, давая залп
всем бортом сразу из четырех стволов. Жахнул по врагу и главный калибр
"Гремящего". Со второго же залпа они накрыли противника.
  - Попадание... в машину! - разом заголосили сигнальщики.
  - Ясно вижу, - ответил Гурин, даже не тронув бинокль.
  Эсминец врага запарил машиной, ускользая в заряде липкого снега. Третий
корабль противника полыхнул яркой вспышкой огня и тоже побежал прочь,
сбивая с надстроек зеленое пламя. "Семерки" не дали немцам прорваться к
судам каравана.
  - Ох и врезали! - радовались матросы. - Прямо в примус... аж кастрюлькой
накрылись и побежали!
  Бой был краток, как удар меча. За эти считанные мгновения, что насыщены
ветром и скоростью, противник успел дать по советским эсминцам пять залпов.
"Гремящий" и "Сокрушительный" ответили семью залпами. Видимость сократилась
до трех кабельтовых - все вокруг серое, вязкое, сырое, промозглое. Вот из
этой слякоти вырвался на пересечку нашего курса британский эсминец "Фьюри".
Его ухающие, как филины, автоматические "пом-помы" развернулись на
"Сокрушительный". К обоюдному счастью, на "Фьюри" быстро обнаружили свою
ошибку, а огонь союзников оказался неточным (убитых и раненых у нас не
было). Горячка англичан даже понятна: "Тринидад" торпедирован, а на
"Эклипсе" противник снес за борт две пушки, покорежий снарядами рубки.
  Теперь надо было выручать союзников, и Гурин поспешил на помощь
британскому крейсеру. Это была печальная картина. Раненный торпедой
"Тринидад" медленно двигался в неразберихе шторма с креном на левый бцрт. А
рядом с ним, словно желая поддержать старшего собрата, рыскали верткие
корветы. Из пробоины под мостиком "Тринидада" валил дым. Потом оттуда
выметнуло язык оранжевого пламени.
  - Котельный отсек залит,- прочел сигнальщик сообщение с "Тринидада",-
имею на борту много раненых...
  С борта "Сокрушительного" комдив-1 П. Колчин "писал" на "Гремящий", что
получена шифровка из штаба: противник выставил на Кильдинском плесе пять
подводных лодок. До Мурманска оставалось еще 150 миль. В 11.30 англичане
ушли, ведя пораженный крейсер, и теперь весь караван встал под защиту
только двух наших эсминцев. О том, чтобы спать или есть, уже не могло быть
и речи. Все насущное проис-- ходило на мостике. Судьба каравана - это наша
судьба: каждый такой транспорт - это десять железнодорожных эшелонов с
оружием.
  - А шторм усиливается, - обеспокоенно заметил Гурин своему помощнику
Васильеву. - Александр Михайлович, будьте любезны, обойдите еще раз нижние
палубы...
  Крепчал и мороз, началось опасное обледенение. Многотонный груз льда,
твердо закоченевший на полубаках,