стойчиво. "К-21", как
говорят подводники, "намок. ли". Что-то стряслось в цистернах. Появился
дифферент, от которого жди любой беды: электролит выплеснет через края
баков, торпеды могут сдвинуться в аппаратах или выльется масло из
подшипников. Лунин выслушал доклад Браманах
  - Лодка плохо держит глубину. Она движется по синусоиде с дифферентом на
корму. Цистерна срочного погружения самопроизвольно заполнилась забортной
водой...
  Николай Александрович на это ответил:
  - Обычно с такими повреждениями лодке можно возвращаться с позиции, и
никто нас на базе не упрекнет. Но у нас еще ни одна торпеда не
израсходована по врагу, и... с какими глазами мы вернемся? Давай, Владимир
Юльевич, собери своих ребят и думайте.
  Штопоры винтов буравили толщу океана, толкая крейсер в темной глубине.
Лунин отвел глаза от стрелок тахометров, мягко дрожавших под стеклом, и
сказал комиссару Лысову:
  - Браман сделает... Я же знаю, каковы у нас спецйалисты! Недаром команды
с британских лодок даже наших простых матросов считают переодетыми
инженерами... Сделают ребята!
  Шли в режиме ста оборотов. Воздух внутри лодки был вполне сносен.
Влажность нормальная. Но знобящая глубина полярного океана уже объяла
корпус крейсера, и стало холодно. Лунин натянул перчатки, его ладони плотно
обвили каучуковые рукояти зенитного перископа. Глаз командира ослепила
синяя вспышка - это значит, что высоко над ними верхушка перископа
проткнула море.
 - Улетели, паршивцы,- сказал Лунин, оглядывая небо; опустил зенитный
перископ, поднял командирский. - И горизонт чистенький. Подвсплыть нам, что
ли, комиссар? Давай продуемся...
  С сильным помпажем, похожим на взрывы, воздух вышибал прочь воду. Палуба
стала давить матросам в подошвы: подъем! Лунин накинул реглан, выбрался
через люк в мокрый "лимузин", где только что все было залито водой. Вода
еще жила здесь, перекатываясь под ногами звенящими струями. Нос "К-21"
мерно вздымало на волне, море билось пеной в решетках и в шпигатах. А ствол
пушки кивал океану грозно-сосредоточенно...
  Браман вскоре доложил свои технические соображения. Ремонт цистерн в
боевом походе - случай, конечно, исключительный, почти небывалый в походной
практике... Браман сказал:
  - Лодка "намокла", сначала нам надо ее облегчить. - Он предложил откачать
за борт всю пресную воду - Это уже двенадцать тонн. Да еще восемь тонн
смазочных масел. А ничего другого тут не придумать...
  Лунин задумчиво поскреб свою бороду, оглядел океан:
  - Вода-черт с ней! - сказал он. - Будем хлебать воду из опреснителей...
не подохнем! Но вот масло? Оно оставит такое пятно, что размаскирует нашу
позицию...

  Вспоминая об этом случае, В. Ю. Браман пишет: "Вынуждены были совершить,
с точки зрения подводников, совершенно непозволительный акт - оставить в
море колоссальное масляное пятно. Но другого выхода у нас в то время не
было. Мы должны были остаться в море на боевой позиции..."
  Усиленный воздушный барраж, который вел в эти дни противник над своими же
коммуникациями, наводил командира на размышления. 48 раз крейсер был
вынужден уходить на глубину - 48 самолетов с ревом неслись над его
перископами. И вот, как назло, сдала цистерна. Именно срочного погружения!
А загнать лодку под воду не так уж просто, как это кажется. Если же
перебрать балласта, то она камнем провалится на критическую глубину, чего
тоже следует опасаться: где ляжешь - там и останешься!
  - А самолеты неспроста, - сказал Лунин комиссару.
  - Думаешь, что немцы скоро караван здесь протащат?
  - Ну, караван не караван, а какая-нибудь зараза с наглой мордой вылезет
на свежий морской воздух... Надо выходить на связь с базой. Доложим, что
здесь позиция мертвая. Может, нас куда-либо переставят на живое место.
Оперативникам виднее.
  Лунин заметил закономерность в появлении вражеских самолетов над морем:
они вели поиск в 8, 16 и 24 часа, как правило, появляясь от
Альтен-фьорда...
  - Штурман! - велел Лунин. - Ну-ка, возьми пеленги на эти самолеты, положи
их на карту, и тогда по направлению мы узнаем, какой район моря интересует
разведку противника...
  Враг выдал сам себя; было ясно, что где-то здесь должны пройти корабли
противника. К этому времени Браман с трюмными специалистами закончил
переключение цистерн: отныне "K-21" с испорченной цистерной срочного
погружения могла срочно погружаться.
  - Обошлось без завода. Сами... Принимайте работу.
  - По местам стоять, - к погружению. Флага не спускать!
  Надсадно разрывая тишину, опять квакал ревун, хлопали стальные пластины
дверей и клинкетов. Дизеля разом заглохли, со стоном провернулись моторы.
Крейсер с развернутым флагом падал во мрак океанской ночи на полной
скорости, охватываемый пучиной - властно и всеобъемлюще.
  - Прекрасно! - сказал Лунин, следя за стрелкой. Лодка быстро набирала
глубину. - Будто сошли со стапелей...
  Двадцать седьмого июня "К-21" получила радиограмму. Штаб флота передал
приказ переменить позицию, продвинувшись к острову Рольфсей, и - ждать! А
при встрече с противником - атаковать! Подобный приказ касался не только
лунинской лодки: Северный флот уже начинал развертывать свои силы для
встречи каравана PQ-17, чтобы заслонить союзные корабли от нападений
противника. Наши лодки должны были перехватить врага вблизи его берегов, а
дальше - уже в открытом океане - протянулась вторая "завеса" из 9
английских подлодок...
  Все, что произойдет далее, случится уже не по нашей вине. Северный флот
свой союзный долг выполнит.

  Враг обречен. Идем сквозь сталь и пламя,
  Пускай бомбят. Посмотрим, кто хитрей.
  И нет нам почвы тверже под ногами,
  Чем палубы подводных кораблей.

  Обычная жизнь течет по расписанию, включенная в жесткий корабельный
график. Жизнь по звонку, по радиотрансляции, по сигналу ревуна. Обычные
разговоры - деловые и краткие. В боевой рубке Лунин собрал всех офицеров,
предложил каждому высказать свое мнение о поставленной задаче - честно и
открыто, без излишних лавирований.
  Согласно старинной традиции русского флота, сначала всегда выслушивалось
мнение младшего. Первым говорил фельдшер-лейтенант Петруша, и хотя он
только медик, но его тактические соображения были выслушаны со всем
вниманием.
  А сам командир Лунин говорил последним.
  - Я принял решение искать врага в надводном положении, погружаясь лишь
для отдыха команды. Для нас это, конечно, опаснее. Но зато с мостика мы
увидим врага скорее, нежели через перископ. В любом случае, даже из-под
воды, мы обязаны услышать или увидеть противника раньше, нежели он
обнаружит нас. Если этого не случится, мы не моряки, а шляпы! - сказал
Лунин. - И хочу предупредить вас, товарищи, что атака состоится, если даже
потребуется всплыть на виду у всей фашистской эскадры... Я сказал.
Благодарю вас всех за ваши мнения, которые и помогли мне прийти к таким вот
выводам! Можете расходиться...
  Воды океана но курсу "К-21" были пока пустынны. Только однажды попался
спасательный плот ярко-оранжевой окраски. Людей не было на этом надувном
плоту, но лежали там три пакета в герметической упаковке. Когда их вскрыли
в матросском кубрике, оттуда посыпались: шоколад-голландский, коньяк -
французский, сгущенка - датская, спички - шведские, ракетница - чешская, а
Сигареты - турецкие. Была еще бутылка минеральной воды из Висбадена да
лекарство фирмы "Бауэр" (для поддержания деятельности сердца при резком
охлаждении организма).
  - Никаких национальных знаков на плоту не было,- сказал матросам комиссар
Лысов. - Вот вам, ребята, политическая задача. Угадайте: чей это был плот?
  - Загадка детская. Мы знаем, кто ограбил Европу!

  ХВАЛЬ-ФЬОРД

  Исландия издавна была полуколонией Дании, а Дания, попав под гитлеровскую
оккупацию, сама стала немецкой колонией (уже безо всяких "полу") " Но как
только фашисты, захватили Данию, так сразу же англичане захватили бесхозную
Исландию. Потом на смену англичанам пришли сюда американцы, н тогда
Исландия была превращена ими в свой "нетонущий авианосец". США имели уже
немалый опыт по созданию в условиях Арктики гаваней и аэродромов. Война
проходила как бы мимо Исландии, но своим черным крылом она задевала и эту
далекую страну. Сначала англичане, а теперь американцы в свободное от
службы время усиленно обольщали исландских женщин, что - не менее усиленно!
- поощрялось самой Исландией, нуждавшейся в рождении большего числа
граждан, чтобы заполнить безлюдность острова. Несмотря на эту "интимность"
отношений, население Исландии смотрело на союзников как на незваных
пришельцев. Никакие "вечера дружбы", где танцевали, и никакие джазы,
составленные из матросов, тут не помогали!
  С весны 1942 года глубокий Хваль-фьорд, расположенный чуть севернее
столицы Рейкьявика, стал местом сборища кораблей для отправки грузов в
СССР. В далекий путь по маршруту PQ-17 собирались 37 транспортов, больше
половины из Них шли под флагом США, остальные английские, голландские и
Панамские. Команды были смешанные - до 17 национальностей на борту одного
корабля. Пока же караван формировался, пока волокитничали в штабах, пока
составляли эскорт, пока ждали из США авианосец, а из Англии подхода эскадры
во главе с адмиралом Товеем, экипажи транспортов ничем путным не
занимались. В котловину скалистой бухты, названной англичанами Долиною
кузнеца, прямо в туман и в яркое солнце рушилась с утра до позднего вечера
музыка корабельных трансляций, а с берега ее заглушали мощные репродукторы,
установленные на крыше неопрятного барака "Христианской ассоциации
свободной молодежи":

  Вы слышите-это не джаз,
  Это горнисты трубят нам приказ.
  Здесь вы на вахте, мистер Рэд,
  Здесь телефонов личных нет.
  Завтрак в постели, на кухне газ -
  Эти блага теперь не для нас...

  Брэнгвин здесь - в Хваль-фьорде - впервые увидел русских. В составе
конвоя PQ-17 были два советских корабля: "Донбасс" и "Азербайджан".
Брэнгвин поразился тому, как много в их командах женщин. Хриплый Дик, уже
однажды прошедший на PQ-13 до России, объяснил ему, что это совсем не жены
моряков.
  - Когда станем выбирать якоря, вот увидишь, как эти бабы начнут ловко
орудовать на стопорах и со швартовыми, будто это кастрюльки и дуршлаги. А
груди у них - во какие! - И боцман отвел руки от себя примерно на два
фута...
  Делать в фиорде было нечего, и команды транспортов с утра уматывали на
автобусах в недалекую столицу.
  В одном из портовых баров Рейкьявика, сам того не ожидая, Брэнгвин вдруг
встретил приятеля Сварта.
  -  А ты почему здесь околачиваешься?
  Сварт был немного смущен при этой встрече:
  - Знаешь, я тогда полаялся со своей стервой. Долго думал, чем бы ей
отомстить, и решил зафрахтоваться куда-нибудь к чертям поближе: пусть она
мучается, вспоминая. А доллары тоже не помешают... Но я не дурак, как тебе
известно, и нанялся в рейс только до Скапа-Флоу... Чего ты смеешься?
  -  Ты здорово промахнулся дверью, Сварт.
  -  Да нет... Мы сюда, забрели совсем случайно.
  - Ты разве не на танкерах? - спросил его Брэнгвин.
  Сварт даже обиделся:
  - Я еще с ума не сошел, чтобы плавать сейчас на этих зажигалках, на
которых и без войны-то никогда никто не знает, где можно выкурить сигарету.
Стооктановый бензин для самолетов - с этим "брэндн" лучше не связываться!
Нет,- закончил Сварт, почти довольный, - я пришел сюда на бывшем
банановозе: турбинный ход и два дизеля, как в раю у всемогущего бога!
  Брэнгвин откупорил бутылку и налил Сварту пополнее.
  - Ты всегда умел устроиться лучше меня. На турбинах вы удерете от
Гитлера, а нас - на индикаторных - он словит за хвост!
  - Это верно: у нас скорость - ноздря в ноздрю с немецкими подлодками,
когда они шпарят над водой. Брэнгвин, скучая, зевнул. Оглядел галдящий бар.
  - Вон там, - заметил, - двое британцев, кажется, затевают драку с нашим
электриком... Не пойти ли мне помочь ему?
  -  Погоди. Успеешь.
  -  Если не сейчас, то будет уже поздно...
  Когда Брэнгвин пробился через матросов, электрик уже валялся на полу с
пробитым черепом. А двое британцев в широких клешах покручивали в пальцах
большие бутылки из-под виски.
  - Это разве твой молочный брат? - спросили они Брэнгвина.
  -  Я не пил с ним молока.
  -  А тогда чего ты вступаешься?..
  Брэнгвин уложил первого страшным ударом в челюсть. На второго прыгнул,
визжа индейцем, и сшиб ударами ног - лепешкой тот вклеился в стойку бара.
Электрик сел, ощупывая свою голову.
  - Кажется, русские обойдутся без меня, - сказал он... - Три лишних слова
и одна бутылка завернули мою судьбу обратно...
  Брэнгвин посадил раненого в такси, сказал шоферу:
  - Туда же, куда и всех... до Хваль-фьорда, не дальше!
  После чего вернулся за стойку и спросил:
  - Слушай, Сварт, а ты и правда рассчитываешь смыться?
  - К тебе сзади,- ответил Сварт,- заходят сразу пятеро.
  -  Кто они? - спросил Брэнгвин, не оборачиваясь.
  - Это ребята с "Лондона", что вчера стал на рейде. И сейчас они тебе
покажут, как надо уважать Home Fleet...
  Брэнгвин развернулся лицом к драчунам с крейсеров.
  - Ну что, консервные ребята? - подзадорил он англичан. - Как вам нравится
американская сельдь в томате, которую вы жрете согласно ленд-лизу?..
  Очнулся он от голоса своего друга.
  -  Такси подано,-сказал ему в ухо Сварт...
  Потом трое суток Брэнгвин валялся в каюте, а Хриплый Дик уснащал его лицо
примочками собственного изготовления.
  - Кажется, пойдем двадцать седьмого,- передавал он новости. - Электрика
уже списали с сотрясением мозга... Великолепный праздник. День
независимости нации, будем отмечать в море. Представляю, какой сумасшедший
фейерверк устроят нам немцы!
  На соседнем транспорте начался очередной бунт команды. В белых шлемах,
опоясанная белыми ремнями, там белыми дубинками уже вовсю трудилась судовая
полиция, загоняя матросов в тесноту трюмов. Теперь их будут держать
взаперти, пока корабль не выйдет в море... Брэнгвин в иллюминатор видел
мощный линкор "Вашингтон", на юте которого, под разворотом башен, с песней
строилась бравая бейсбольная команда; далее угадывался силуэт крейсера
"Лондон" под вымпелом сэра Хамильтона. С рейдов Хвальфьорда, взметая тучи
брызг, поднимались в небо крутобокие "каталины"; однажды стали звонко
хлопать зенитки.
  - Говорят,- сообщил боцман,- сегодня летал "адольф".
  - Откуда он взялся? Разве у немцев есть авианосцы?
  - Да нет. Но ходят слухи, что "адольф" построил тайные аэродромы на
Шпицбергене. В море сейчас погано. Говорят еще хуже: будто у немцев имеются
секретные стоянки для подлодок на Земле ФранцаИосифа и даже на русской
Новой Земле...
  Скоро прислали нового электрика - Сварта; печальный, он втащил в каюту
длинный, как колбаса, мешок с вещами.
  - Твой корабль,- сказал Брэнгвин,- кажется, назывался "Винстон-Саллен"...
где же он?
  Не отвечая, Сварт разбирал вещи из мешка. Из банки с кофе он вынул
черного, всего в кофейной пыли, таракана.
  - Бедный мой! Неужели ты, бродяга, плывешь со мной от самого Галифакса?..
Вот ему можно позавидовать, - сказал Сварт, пустив таракана гулять по
переборкам. - Вот его никто не обманывает...
  -  Тебя обманули, Сварт?
  - Конечно! Я шел только до Скапа-Флоу, потому что я не последний мужчина
и такому всегда нужны деньги. И сам не пойму, как забрались в этот
холодильник. Теперь вдруг узнаю, что мой паршивый банановоз, загруженный
танками, тоже идет в Россию. Меня обдурили ради секретов военного
времени... Ну, не сволочи ли все эти люди в мундирах? И я решил: лучше уж
буду рядом с тобой... Здравствуй, Брэнгвин!
  - Здравствуй, Сварт... Но тебя никто не обманывал. Корабельные пути во
время войны неисповедимы, как и пути господни. Сварт! Вон крючок - можешь
вешаться сразу. Но даже твой труп все равно поплывет до Мурманска.
  - Выходит, что идиоты растут не только в Техасе, - ответил Сварт. - Что я
там не видел, в этом русском Мурманске? Может, ты думаешь, нас там ждут? И
поставят выпивку?
  - Ждут, Сварт, и поставят нам выпивку, Сварт, это верно. Пойми: не мы
первые, не мы последние. Война продолжается, и Россия еще долго будет
воевать... Если мы даже отправимся на дно, все равно: караваны поведут
другие. Как-нибудь проскочим,- утешил его Брэнгвин. - Эскорт у нас что
надо! Одна бейсбольная команда с "Вашингтона" берется со своими битами
гнать "Тирпица" до самого Берлина... Дай-ка сюда бутылку.
  Брэнгвин отпил виски и заткнул бутылку пробкой.
  - А тебе не стоит, совсем раскиснешь... Вон наш старый Дик: второй раз
шлепает в Советы, и ничего: у него пятки и затылок в порядке... Не возьмешь
ли ты пример с него, Сварт?
  - Дерьмо! - ответил ему Сварт и лег на койку.

  Двадцать седьмого июня под яростным проливным дождем караван PQ-17
тронулся в путь.
  На кораблях эскорта долго трубили медные боевые горны.
  Один очевидец оставил нам запись: "Словно большая стая неряшливых уток,
корабли миновали боны, следуя в океан. Никаких почестей и салютов уходящим
не оказывали. Но все до единого, кто провожал корабли в этот путь, каждый
молча благословил их". Была как раз молитвенная суббота...
  После выбирания якорей Брэнгвин заступил, на вахту. Отлично выбритый,
по-мальчишески дурачась на трапах, на мостик поднялся штурман. Он весело
сообщил:
  -  Имею неплохую новость, Брэнгвин.
  -  Мне позволено знать ее, сэр?
  - Конечно! В этом году прекрасная -ледовая обстановка. Граница паковых
льдов отодвинулась намного дальше, и мы пойдем вокруг Исландии, огибая ее с
севера. А это безопаснее для нас... Вы не находите, Брэнгвин?
  Тяжело взрывая воду винтами, следовал в лучистый океан британский линкор
"Дюк-оф-Иорк"; за ним, вкруговую вращая громадные крылья радаров, удалился
американский линкор "Вашингтон"; высоко неся взлетную палубу, с шумом
пролетел авианосец "Викториуз". Это были силы главного прикрытия, которые
пойдут теперь в отдалении от каравана, всей своей мощью вселяя спокойствие
в души слабых.
  Брэнгвин поплевал на ладони, чтобы удобнее было держать рукояти штурвала.
  - Никогда, сэр, - сказал он, - я не испытывал особого почтения к этим
джентльменам-линкорам, на которых полиции полно, как на Бродвее. В церкви
там идет служба, скупердяи матросы сдают деньги в банк, а лавки торгуют
конвертами, расческами и презервативами. Все линкоры кажутся мне плавающими
казармами, только без окошек. Я много бы дал, чтобы посмотреть, как они
тонут. Ох, и пузырей же после них, наверное!..
  - А вам не хочется домой? - вдруг спросил штурман.
  - Сэр! - отвечал Брэнгвин, задетый за живое. - Если бы я хотел сидеть
дома, я бы не выбрал профессии, которой сейчас горжусь. Так уж случилось,
что мне с детства не сиделось у родного порога...
  На кораблях разом защелкали наружные динамики общего оповещания. Нервы
многих тысяч людей довольно напряглись, ибо из этих рупоров человек редко
слышит что-либо приятное... Сейчас ошарашат их всех каким-нибудь
"Тирпицем".
  - Доброй удачи всем нам! - возвестили динамики, трясясь над мостиками
кораблей. - Задраить люки, клинкеты и горловины, проверить крепления
трюмов. Мы выходим в открытое море, и... да благословит нас всемогущий бог,
наш заступник!
  - Выходит, линкоры уже не заступники,- хмыкнул Брэнгвин. - Я так и думал:
на эти казармы рассчитывать не стоит.
  Три часа хода, и штурман оторвал листок календаря. Он упорхнул из пальцев
в иллюминатор. Первый день умер. Следующий день возник. Так будет всегда,
пока человек жив.
  За день до этого Шнивинд сказал:
  - Эфир возле Рейкьявика подозрительно затих, зато сразу оживилась работа
русских радиостанций возле Мурманска. Кажется, выбирают якоря. Теперь надо
подождать, когда PQ-17 сам проболтается о себе...
  Ждать ему пришлось недолго. При построении каравана в походный ордер один
корабль коснулся банки, не отмеченной на картах, и получил пробоину. Боясь,
что в тумане никто не заметит его аварии, он панически выпалил в эфир
пышный букет сигналов бедствия, которые тут же перехватили немецкие
радиостанции Тромсе и Нарвика.
  - Вот и все!- сказал Шнивинд, срывая с телетайпа донесение об этом
случае. - На первое в