сь о моих мыслях. Одна надежда
- на моего бывшего студента, который прикипел к Лене.
     А она - к нему?
     -  Работать с  ними  нелегко, - сказал Стив. -  Практически у  нас  нет
осведомителей в их структурах. Один раз удалось проникнуть, но это опять был
итальянец, а после истории с его  соплеменником,  к суперсейфу с информацией
его не допускали.  Вот  крупная рыба  и ушла. Чего нам не  хватает,  так это
eureka piece. Как это по-русски? - обратился он ко мне.
     Я сказал.
     - Теперь вы понимаете, почему мы заинтересовались вашим делом? Мы могли
бы зайти к ним с черного  хода, откуда они меньше всего нас ожидают. Девичий
трафик - пустячок для них, игра мускулами, ну натрясут они пару лимонов, это
при их-то обороте!  А что они  пользуют своих - вот  что интересно. Верхушка
айсберга.
     Стив выжидательно смотрел на меня.
     Я уже жалел, что обратился к ним за помощью через Жаклин и свел вместе.
Свалял  дурака,  переоценив  расположение  Бориса Павловича  ко  мне.  А  не
переоцениваю  ли  Жаклин?  Могла же  она  влюбиться  в  меня,  подозревая  в
убийстве.  Почему  тогда невозможен наоборотный вариант  -  спать  со мной и
использовать меня с Танюшей для своих полицейских надобностей?
     - У  вас разные  цели не  только  с Борисом Павловичем, но  со  мной, -
сказал я Стиву. - Я хочу защитить свою дочь, а вы - распутать клубок.
     -  Ситуация  полностью под  нашим  контролем, - сказал  Стив.  -  Самую
надежную защиту вашей  дочке мы сможем обеспечить, если  возьмем их всех под
колпак.
     -  А  пока что с  ее  помощью  надеетесь  выйти на мафию? Что  она вам,
подсадная утка? Достаточно, что я потерял жену.
     Нарочно употребил слово  "потерял" с его двояким значением, не вдаваясь
в подробности.
     Какими сведениями  и гипотезами поделились они  друг с  другом за  моей
спиной?
     Они знают о существовании злачных  мест для новых русских,  но  им пока
неизвестно, что Лена вынуждена была возвратиться к своей девичьей профессии,
а уж тем  более  не догадываются, что я  поимел собственную  жену в качестве
бляди в "Матрешках". Почему я промолчал об этом, исповедуясь  перед  Жаклин?
Что они знают и о чем только догадываются? И что им, наконец, надо от меня и
от Танюши? Меньше всего  я надеялся, что получу от них исчерпывающие ответы,
но  на последний  -  получил  и успокоился:  Танюшу  они  в  свои  планы  не
задействовали. Жаклин опровергла это со всей решительностью:
     - Помимо моральных соображений, это еще и не по правилам - использовать
ребенка в качестве приманки.
     Стив поддержал ее:
     - Охрана вашей дочери предоставлена, независимо от того согласны или не
согласны вы с  нами сотрудничать. Что меня больше всего интересует - так это
отношения вашей жены  и ее брата с мафиозными структурами.  Это  раз. Другой
вопрос  скорее  косвенный -  через  Куинс  колледж  прошло  несколько  новых
русских, которые у нас на заметке. Вот и ваша покойная жена - перед тем, как
ею стать - была вашей студенткой. Не приходилось ли ей или вам  сталкиваться
с такого рода людьми позднее?
     - Приходилось, - услышал я с удивлением собственный голос.
     Тут Борис Павлович вынул пачку фотографий и разложил на столе.
     - Это те, кто связан с сексуальным трафиком? - спросил Стив.
     -  Возможно.  Только  нас  не  это  сейчас интересует,  да простит  нас
профессор Кендалл. Это главные русские торговцы современным оружием, которых
разыскивает РУОП.
     - РУОП? - перепросил Стив.
     -  Ну   да.   Российское   управление   по   борьбе  с   организованной
преступностью.  Они обратились  в  наше  частное  агентство  за  помощью. Мы
отследили именно  этих людей, потому что  они  напрямую связаны  с офицерами
армии и госбезопасности.
     - Почему не арестованы?
     - Потому что в бегах. За границей. Скорее всего в Америке.
     Стив внимательно просмотрел фотографии, потом передал их мне.
     Особого интереса они у меня не вызвали, и я, не  взглянув, перефутболил
их Жаклин.
     Жаклин быстро вернула их Стиву.
     - Пропустим сквозь компьютер, - сказал он. - Может, кого и опознаем.
     - Я  бы все-таки  хотел, чтобы вы на них  тоже  глянули,  профессор,  -
сказал Борис Павлович. - Более внимательно.
     Подивился его настойчивости, а заодно и наблюдательности. Мы все дальше
и дальше отходили  от того, что меня волновало, и ради чего,  собственно, мы
здесь собрались. По крайней мере, мне так  казалось, когда  я отправлялся на
эту встречу.  Изначальную  цель  нашей тусовки мы потеряли  из виду,  если и
вовсе  не  утратили. Я, однако,  промолчал и  веером  разложил  перед  собой
снимки.
     Их  было  шесть. Мордовороты на  фотках были  мне неизвестны,  за одним
исключением:  в  обнимку  с  Леной  был  заснят  человек  в темных  очках. Я
вглядывался в фотографию, пытаясь отгадать, когда она сделана: до или  после
исчезновения?  Почему Жаклин  никак  не отреагировала? Кого-кого, а Лену она
могла опознать, будучи с ней хорошо знакома, пусть и заочно. Борис Павлович,
тот, конечно, заранее знал,  что за матрешку обнимает мой бывший студент. Но
как  ему удалось  этот  снимок раздобыть? У них  через  границу действуют не
только наемные убийцы, но и наемные фотографы?
     Не так  уж много у Лены  было одежд - слава  Богу, не модница, но  я не
узнавал  вязаной кофточки с  оленями, которая  очень ей шла, делала какой-то
иной, новой, незнакомой. Готов  поклясться, что не  из  домашнего гардероба.
Или  им  в  "Матрешках"  выдают дополнительную  спецодежду, помимо расписных
сарафанов? Выглядели если не счастливой парочкой - скорее супружеская пара с
давно  улаженным,  устоявшимся  статусом отношений. Похоже,  что  снимок был
сделан  тайно  -  они не видели,  что  их  снимают.  Фон -  щемяще  знакомый
городской  пейзаж:  горбатый  переулок,  газетный   ларек,  уличные  зеваки,
перспектива замкнута церковным куполом. Что я знал точно - сам никогда здесь
с Леной не бывал. Больше  всего  меня поразило ее спокойствие, я бы сказал -
покой. Укол даже не ревности, а чего-то другого. Пока мы здесь убиваемся...
     - Где это снято? Когда? - спросил я Бориса Павловича.
     - На обороте должно быть указано.
     Я перевернул  снимок  -  он  оказался  двухнедельной  давности.  Город,
который я узнал и не узнал, был  городом моей юности. Так я и не свозил ее в
Париж, хотя столько рассказывал. И теперь вот кто-то другой...
     Короче, нас тогда в Фанди замели.
     Или  она и не  скрывалась,  а  только  делала вид, продолжая дурить мне
голову? И не от них она сбежала,  а  от меня, предварительно сговорившись  с
Тарзаном? Ставлю вопросительный знак, хотя лучше бы точку -  прочь сомнения.
А дежурные у балетной школы, которых  заметила Танюша, были не соглядатаями,
а охраной. Все стало на свои места. Соскучилась по дочке, вот и явилась - не
запылилась,  как бы  выразился ее  брательник.  А  Тарзан приставил  к своей
присухе   стражу.   От  кого   стражу?   Да   хоть  от   меня,  недаром  так
закамуфлировалась. Либо от самой Лены, не полностью ей доверяя - коли она по
природе  лжица, его  могла надуть, как и меня. Нет худа  без добра: хоть  за
Танюшу можно теперь  не волноваться. Чтоб Лена  задумала  похитить Танюшу  -
исключено: материнский инстинкт в ней сильнее тоски по дочери.
     - Вам кто-нибудь знаком на этом снимке? - спросил Стив.
     Странно, что,  идя на  нашу  встречу,  этот  лопух  не удосужился  даже
глянуть на фотографии Лены.
     - Это его жена, - сказала Жаклин.
     - Выходит, она не утонула?
     -  Выходит,  - и  я рассказал  о  нашей  неудачной попытке скрыться  от
русских  мафиози, не посвящая  присутствующих  в мою  новую гипотезу.  Пусть
будут на  том уровне  знаний, на котором  я сам  находился  несколько  минут
назад.
     Я  уже не  сомневался, что  Лена обманула  меня ночью в  кемпграунде, а
действовала заодно с Тарзаном.
     Глянул  на Жаклин  -  готов  поклясться:  она обо  всем догадалась  еще
раньше.
     Зато Стив,  похоже, потерял всякий ко мне интерес, как  только выяснил,
что  я признал на снимке  Лену. И только Борис Павлович сверлил меня глазом.
Точно так же, как когда-то, в первую нашу встречу, когда  прощупывал меня на
предмет вербовки, пытаясь на глаз определить, в качестве кого - осведомителя
или консультанта.
     - А что за супермен  рядом? Знаете? - спросил он так, будто догадывался
об ответе.
     - Знаю.
     Здесь на меня вскинулись все трое.
     И дальше,  будто не я это говорил, а кто  другой, прослушал собственный
рассказ  о встрече  в  Саг-Харборе  с  бывшим студентом -  он же мой  гид  и
соперник,  а  если верить  Лене, хозяин  русских  притонов от  Нью-Йорка  до
Флориды.
     - Он меня туда и привел.
     О его эксклюзивных отношениях с Леной решил не упоминать. И так ясно.
     Странно,  но  никто  не  спросил,  было  ли  у  меня  что  с  тамошними
матрешками.
     - Знаете его кличку? - спросил Борис Павлович.
     - Тарзан.
     - Почему Тарзан? - удивилась Жаклин.
     -  Потому что не просто крутой, а дикий,  -  пояснил  Борис Павлович. -
Импульсивен,  неуправляем,  непредсказуем.  С   детства  такой.  Балованный.
Единственный ребенок в семье. Привык получать все что пожелает.
     - Семья с уголовным прошлым? - спросил Стив.
     -  Смотря как  считать, - усмехнулся  Борис Павлович. -  Отец - генерал
КГБ. Когда  организацию расформировали, застрелился. Почему, никто  точно не
знает. Вот с тех пор Тарзан и отбился от рук. Решил взять закон в свои руки.
Что  именно он преследует, трудно  сказать.  Но деньги для него не  главное.
Нечто среднее между капитаном Немо и графом Монте-Кристо. Не  хотел бы иметь
его  среди своих врагов. Опасен, потому что  сам страха не ведает.  А  также
из-за своих связей. Раздобыть ядерные чемоданчики ему сподручней  других. На
посылках у него бывшие субординаты его отца.
     -  Про "Матрешки"  нам известно, хотя ваши сведения  - из первых рук, -
сказал мне Стив. - И о том, что две соперничающие группы - "Бог в помощь!" и
"Братья Карамазовы" - тоже знаем. Но у нас нет штата пасти их всех,  следить
за русскими кабаками,  банями, клубами -  плодятся как  кролики. Особенно на
Брайтон-Бич  в  Бруклине  и  в  Рего-Парке  в  Куинсе.  Да  еще  парочка  на
Стейтен-Айленде. Время от  времени  мы их прочесываем, устанавливаем  жучки,
устраиваем шмон, но - никаких результатов. В  ресторане "Распутин" чуть было
не накрыли  с  дурманом, но кто-то их предупредил,  мы  опоздали на полчаса.
Обычная история: знаем больше, чем можем доказать. На том же Стейтен-Айленде
стоит, к  примеру, на  берегу  особнячок  с  белыми  колоннами и  китайскими
сфинсками,  настоящий  владелец,  итальянец,  подзалетел на семь  лет,  а  в
качестве сторожа  проживает  русский с  семьей, выдает себя за  хозяина и  в
бейсменте держит редакцию русскоязычного ежемесячника "Царский подарок". Еще
одно свидетельство союза  итальянских мафиози  и русских братков. Внешне там
вроде бы  все чин-чином. Но у нас есть точные  сведения,  что стебанный этот
журнальчик  -  только вывеска,  а его мнимый хозяин,  трепло и показушник  -
мелкая сошка, подставное лицо, шестерка, но через этот журнальчик отмываются
деньги от операций "наркотики - оружие", и сам этот особняк - еще одна явка,
наподобие  "Матрешек".  Мы  можем  хоть сейчас накрыть это  гнездо,  но  нас
интересуют его боссы, такие вот как ваш Тарзан.
     -  Тарзан, вроде бы, владеет и этим журнальчиком, - сказал я, припомнив
рассказ Лены о своем мачо, но тут же пожалел, что вмешался - не слишком ли я
радею за бывшего студента? В нише соперника Тарзан заменил Володю.
     -  А как до него дотянуться? - сказал Стив. - В "Матрешки" мы не вхожи.
А почему бы вам не побывавать у них еще разок? - спросил меня Стив.
     - Довольно одного раза. Тем более Лены там нет.
     -  Вы  уверены?  Сказать, что  ее там  нет, мы не можем, потому  что не
знаем, где она сейчас.
     - А парижский снимок?
     - Это  было две недели назад, - напомнил Борис Павлович. - А у балетной
школы она появилась вчера.
     - Танюша могла ошибиться, - сказал я, хоть так не думал.
     - А  кому принадлежат "Матрешки"? -  спросил Борис Павлович. - Какой из
двух организаций?
     - Какое это имеет значение? - удивился Стив самому вопросу.
     - Кто знает, - уклончиво сказал  Борис Павлович. - В таких делах  любая
мелочь может оказаться важной.
     - "Бог в помощь!" - сказал я.
     Я все еще ждал главного вопроса - был ли у меня в тот  день сексуальный
контакт с одной из матрешек,  понятно с какой, но его так и  не последовало,
что показалось мне подозрительным. Не исключено, что они догадываются о том,
что именно  я  скрываю.  В  том  числе  об особых  отношениях  между Леной и
Тарзаном? Что если они знают больше, чем говорят?  Как и я. Больше, чем я? И
тут вдруг, быстро пролистав страницы моей слабеющей памяти, я не обнаружил в
ней  ничего о том,  когда Лена сошлась с Тарзаном. Это  я сам так решил, что
все произошло в "Матрешках" - сама она ничего не говорила.
     Какое  мне  дело до дурь-наркоты, ядерных кейсов и борьбы ФБР с русской
мафией!  Чума  на оба  ваших дома, пропади все пропадом, коли у меня  самого
голова кругом идет от всей этой невнятицы вокруг Лены. Который раз пытался я
мысленно выстроить события -  от моего визита  в  их  хазу в Саг-Харборе  до
вчерашнего  видения Лены Танюшей, но все  выходило как-то  вкривь  и  вкось,
совсем  не  таким, как  казалось раньше, словно все  было  предписано кем-то
заранее,  и я играл  свою роль в чужой пьесе и был таким  же отчужденным  ее
персонажем, как и все остальные: Лена, Володя, Тарзан, Жаклин. За всей  этой
чередой  чрезвычайных  в  моей  жизни событий  я  подозревал теперь  тайного
режиссера, а  сам казался не только актером, играющим себя в чужой пьесе, но
также и зрителем, глядящим из зала на то, как нелепо и невнятно складывается
на сцене его собственная жизнь. Невнятица была сплошь, все шиворот-навыворот
и наперекосяк.  Вспомнил вдруг  туман  на  океане в тот день, когда  исчезла
Лена.  Теперь туман  стал  метафизическим. Одно  мне  ясно:  Лену я  потерял
окончательно. Навсегда. Бесследно.
     Если только не считать один оставшиийся от нее след - мою Танюшу.
     Готов  был   поклясться  впоследствии,   что   именно  на  этой   пусть
соглашательской, но успокоительной мысли о Танюше, раздался звонок  на столе
у Стива. Он снял трубку, с полминуты слушал, потом сказал:
     - Выезжаю.
     И встал из-за стола.
     - Мне очень жаль, Профессор. Пропала ваша дочь.







12.

     Теперь-то я понимаю изначальную причину обрушившихся на меня несчастий:
я  возжелал  невозможного  -  повернуть  время  вспять.  Ну а  как, скажите,
смириться  с  ускользающей  жизнью,  когда душой да  и телом  еще  молод,  а
анкетная циферь - год рождения - выводит тебя постепенно  в расход? Покончив
с формальностями последнего развода, я довольно долго не мог придти в себя и
отсиживался глубоко в норе, пока не выполз из нее, встретив Лену. Жалею ли я
сейчас? Не о том, что сидел в этой норе и перебивался случайными связями, но
о том, что выполз на свет Божий  и позарился  на  юную  плоть,  надеясь с ее
помощью  пробудить в  себе  прежние  инстинкты  и импульсы,  не  прибегая  к
медикаментам,  типа  вайагры.  Говорю не  только о сексуальных  побуждениях.
Сколько  зла  можно  было  избежать,  если  бы   я  не  взбунтовался  против
биологических  законов и остался со  своим сходящим со сцены, предпенсионным
поколением, которое давно уже перестало меня  интересовать,  и я даже как-то
тяготился  возрастной  своей  к  нему  привязкой.  Я не  давал  ему  присяги
верности, не клялся оставаться с ним до конца, а потому:
     - Здравствуй, племя младое, незнакомое...
     И  возликовал  в душе своей,  скинувшей груз прожитого,  и  присосался,
подобно вурдалаку, к совсем еще юной женщине - о, моя солнечная батарея, мой
Мефисто, Елена Прекрасная. Да, племя младое, незнакомое, я в срочном порядке
осваивал его новоречь - сначала в общении с студентами, а потом в  постели с
Леной. Они будут жить в следующем  столетии, а мне суждено доживать в своем,
как  донашивают  старое платье, даже  если  физически  я  и  перешагну  этот
условный рубеж вместе с ними.
     Так я и застрял между  небом  и  землей,  выпав из своего времени и  не
попав в чужое, путь  в которое мне заказан. Самый раз  заняться банальнейшей
из проблем -  откуда  берется  время и куда оно  истекает? Лучше  Блаженного
Августина, который понимал время на уровне ребенка, все равно не скажешь: из
будущего, которого еще нет - в прошлое, которого уже нет - через  настоящее,
а у того нет  длительности. Вот  и  выходит, что не только я, но само  время
навсегда  застревает  между  небом  и  землей.  Но  разве  утешает  всеобщая
смертность, когда ты оказываешься  лицом к лицу с собственной смертью? А тут
еще Жаклин  - стоило только исчезнуть Лене. Ох, эта моя ненасытная стареющая
плоть...
     Зло, однако, творит  добро: Танюша.  Утешение на  старости лет.  И  тут
поток моих мыслей  был резко оборван жуткой реальностью, которая ускользнула
от  меня, пока я праздномыслил: какое же  утешение,  когда  ее нет  рядом, и
неизвестно, есть ли она  где на этом свете? Господи, что бы я дал, только бы
цела-невредима, пусть никогда больше не увижу. Никогда: прижизненная смерть.
Молю Бога,  в  которого давно уже не верю.  Даже  не  молитва, а предложение
сделки: жертвую своим отцовством  ради ее  жизни. И только когда я предложил
себя взамен Танюши, до меня дошло, что торгуюсь не с Богом, а со смертью.
     Осталось  досказать немногое - печальная моя повесть  близится к концу.
Не  стану останавливаться на моих переживаниях в связи с похищением Танюши -
пишу сухой отчет  о событиях, а не психологический роман. Если  это и проза,
то лысая, без  украшений, без ответвлений, без объяснений. Да и что  я  могу
объяснить,  коли под  старость  меня  занесло в  лабиринт, из  которого  нет
выхода. Он же вход. Какой идиот приравнял старость к мудрости? Разве что под
мудростью разуметь осознание собственной  немощи, жалкости и  растерянности.
Одно скажу: не знаю, что бы и делал в эти дикие дни, если б  не Жаклин, хотя
сама она горевала не меньше меня. А что крепче связки, чем совместное горе?
     Перед моим мысленным взором проносились этапы недолгой танюшиной жизни,
да еще с такими подробностями, что выть хотелось. Живые картины истязания  и
смерти Танюши преследовали  меня днем и ночью.  Не исключая  худший вариант.
Жаклин  терпеливо втолковывала мне,  насколько он маловероятен,  и были иные
возможности,  более правдоподобные, она перечисляла  по пальцам.  Да,  в том
числе  похищение  Танюши  самой Леной,  истосковавшейся  по  дочери.  Я было
ухватился за этот спасительный вариант, и злоба против Лены так и вскипала в
сердце, но спустя мгновение я  снова впадал в тихое отчаяние, и надруганное,
искромсанное  тельце моей Танюши стояло у меня перед  глазами. Были моменты,
когда я  ненавидел Жаклин за  ее терапевтическую  тактику вытеснения меньшим
злом большего  - если представить,  как страдает или отстрадала  уже Танюша,
пусть это единственный, маловероятный, да хоть невероятный вариант,  нулевая
вероятность, все равно я  должен сострадать ей непрерывно, не отлынивая и не
успокаиваясь,  хотя все  равно  не  искуплю  никогда  своим  страданием  ее.
Перестал принимать каптоприл, нитроглицирин, валиум и лоразепам, полагая это
бесчестным по отношению к Танюше бегством от ее  трагедии -  что ж, ей одной
что ли! Предложил еще одну жертву - если  Танюша  жива, я умру. Решил  также
умереть, если узнаю, что она  погибла.  То есть в любом случае.  Но  что моя
жертва?  Пшик. Зачем смерти жизнь старика, который  и  так уже ею помечен. А
больше платить мне нечем.
     Ждал  смерти как  нирваны,  чтобы освободитьтся  от  земных  страданий.
Вспомнил про страх индуса прожить еще сто долгих зим.
     Слово свое не сдержал.
     Иногд