Это  обстоятельство  серьезно  обеспокоило  аббатису. Приобщение матери
Терезы к  лику  святых  значительно  укрепило бы позиции босоногого ордена.
Конечно,  святые были и среди кармелиток, например оба основателя ордена, но
это  произошло очень  давно,  а люди  почему-то всегда чтили новых кумиров,
незаслуженно  забывая  старых. Аббатиса  не могла воспрепятствовать подъему
нового ордена,  но  тут  ей  предоставилась  возможность  выдвинуть  своего
кандидата   в небожители.   Провидение   указало   ей  правильный  путь, и
отказываться  от  такого  подарка  было бы грешно. Лазарь стал святым только
потому,  что  присутствовал  при  чудесах,  совершаемых Иисусом. А Каталина,
набожная   и  добродетельная  девушка, излечилась  милостью  святой  девы в
присутствии  не  двух-трех  полоумных  монахинь  и  ищущих собственных выгод
священников,   но  огромного  числа  верующих. Получив  знак  божественного
расположения,  она,  естественно,  всю оставшуюся  жизнь  должна  посвятить
служению  Иисусу.  Правда,  донья  Беатрис  краем  уха слышала, что Каталина
влюблена  в  какого-то юношу, но  сочла  эти слухи несущественными.  Ей не
верилось,  что девушка  в здравом уме могла выйти замуж за портного, вместо
того  чтобы наслаждаться благами духовными и материальными, предоставленными
ей  монастырем.  Каталина  прославила  бы  и саму обитель и весь орден. Дева
Мария, несомненно,  еще  не  раз  выразит  девушке  свое  благоволение,  ее
известность  будет  расти,  и  после смерти Каталина сможет занять достойное
место среди небожителей.
     Донья  Беатрис раздумывала над этой привлекательной идеей не один день,
но,  будучи  женщиной  осторожной, решила посоветоваться с духовником. Тот с
энтузиазмом  воспринял предложение  аббатисы  дать  господу  богу  невесту,
отмеченную    самой   богородицей.   В  разговоре   аббатиса упирала   на
благодарность,  которую  должна  испытывать  излеченная  девушка,  посчитав
ненужным  упомянуть  о скромных  мотивах,  которыми руководствовалась сама.
Духовник,   человек   набожный,   но   недалекий,   не  смог  разобраться в
хитросплетениях  интриг  доньи Беатрис.  Но,  тем не менее, и он нашел одно
серьезное возражение.
     - Статус этого  монастыря  требует,  чтобы монахиня была благородного
происхождения. А  семья  Каталины,  хоть  и  сохранила  чистоту  крови,  не
принадлежит к дворянству.
     Аббатиса, впрочем, без труда нашла обходной путь.
     - Мне  кажется,  что расположение пресвятой девы вполне может заменить
дворянскую грамоту. В моих глазах она равна самому гордому гранду.
     Услышав  такой  ответ  из уст  дочери  герцога,  бедный монах пришел в
восторг.  Теперь  оставалось  решить лишь техническую сторону дела. Аббатиса
предполагала  пригласить  девушку  к себе и предложить ей провести несколько
дней  в  монастыре,  чтобы  та могла должным образом выразить создателю свою
благодарность.  Предугадывая возможные   возражения Каталины,  вызванные
привязанностью к  юноше, донья Беатрис попросила монаха рассказать обо всем
исповеднику  девушки,  чтобы  тот  посоветовал Каталине,  а  если  надо - и
приказал,  принять предложение аббатисы. Тот с радостью обещал выполнить это
богоугодное поручение.
     На следующий день Каталину провели в молельню доньи Беатрис. Раньше она
едва  могла  отличить  девушку от десятка других, но сейчас аббатису приятно
поразила  красота  Каталины,  и  она  довольно улыбнулась. Донья Беатрис не
жаловала   уродливых   монахинь  и  считала,  что  невестами  Христа  должны
становиться   лишь  те,  кто  сочетал  в  себе ум  и  приятную  наружность.
Скромность,  нежный  голосок  и хорошие манеры Каталины также пришлись ей по
нраву. А  речь  девушки,  благодаря  урокам  Доминго, отличалась не только
правильностью  построения  фраз,  но  и  элегантностью. Аббатиса не могла не
подивиться,   обнаружив,  что  в  столь  невзрачном  окружении вырос  такой
прекрасный  цветок.  И последние  сомнения в правильности принятого решения
растаяли,  как дым.  Девушка, несомненно,  родилась для славных дел, а что
могло сравниться с честью посвятить жизнь служению господу богу?
     Каталина поначалу держалась скованно, с почтением взирая на благородную
даму,  чьи  добродетели  славились  на весь  город, но донья Беатрис сумела
расположить  девушку  к себе. С ее лица не сходила улыбка, которую так редко
видели монахини,  и  Каталина даже  подумала,  не  преувеличены ли слухи о
суровости  аббатисы.  Скоро она рассказывала историю своей короткой жизни. К
неудовольствию доньи  Беатрис,  ничем, естественно, внешне не проявившемся,
девушка  расписывала  достоинства  и красоту Диего, с радостью сообщив,  что
его  родители, ранее относившиеся к ней крайне холодно, теперь дали согласие
на  свадьбу.  Аббатиса пожелала  из  ее  собственных  уст  услышать историю
появления  девы  Марии,  а  затем,  как  бы  невзначай,  заметила, что после
чудесного  исцеления Каталине следовало бы провести в монастыре пару недель,
чтобы, удалившись  от мирской суеты, в молитвах отблагодарить свою небесную
покровительницу.  Слова  доньи Беатрис  ужаснули  Каталину. Но она привыкла
говорить  то,  что  думала,  ее страх перед аббатисой уже пропал,  и девушка
ответила честно и откровенно.
     - Но, ваше преподобие, - вскричала она, - я не могу этого сделать. Мы с
Диего  так  долго  не  видели друг друга. Если я удалюсь в монастырь, у него
разорвется  сердце.  Он  каждый вечер говорит мне, что целый день живет лишь
ради того часа, когда мы можем побыть наедине у моего окна.
     - Я  не  собираюсь  принуждать  тебя, дитя мое. Пребывание в монастыре
пойдет тебе  лишь  на пользу,  если  ты  придешь  туда  из  любви к богу и
искреннего  желания  совершенствоваться.  И,  должна признать, меня удивляет
твое нежелание отблагодарить пресвятую деву за ниспосланную тебе милость. Не
думаю, что этот юноша, как ты говоришь, без памяти в тебя влюбленный, станет
возражать, что за добро ты отплатишь добром. Но довольно об этом. Я полагаю,
тебе  следует  посоветоваться  с  исповедником. Возможно он скажет,  что мое
предложение не имеет смысла, и тогда твоя совесть будет спокойна.
     И донья Беатрис отпустила девушку, подарив ей янтарные четки.

24

     Аббатиса ничуть не удивилась, когда два или три дня спустя ей доложили,
что  Каталина  ждет  в приемной  и  просит  разрешения провести в монастыре
несколько  дней.  Она  пригласила  девушку  к себе, поцеловала ее и передала
наставнице  послушниц. Каталине  отвели  келью со скромной обстановкой,  но
просторную,   чистую   и  прохладную,  с  окнами,  выходящими  на  ухоженный
монастырский сад.
     Доброта, очарование и простота Каталины немедленно покорили все сердца.
Монахини, послушницы, мирские сестры и благородные дамы, жившие в монастыре,
баловали    ее,   как любимого   ребенка.   Постель Каталины   полностью
соответствовала  уставу  ордена,  но по сравнению с той,  к которой привыкла
девушка, она казалась пуховой периной, а нехитрая еда монахинь - изысканными
яствами.  Рыба,  цыплята,  дичь  поставлялись  к  столу из обширных поместий
аббатисы,  и  вдобавок благородные  дамы зазывали Каталину к себе и пичкали
сладостями и деликатесами.
     Донья  Беатрис  с довольной улыбкой наблюдала, как девушке открывались
радости  монастырской  жизни,  надежно защищенной от хлопот и суеты внешнего
мира.  Некоторая ее монотонность оживлялась в час отдыха, когда монастырскую
приемную  заполняли знатные дамы и дворяне, и их разговоры не ограничивались
лишь религиозными темами. Каталине не в малой степени льстило оказываемое ей
внимание.  Она вошла  в  монастырь  в воинственном  настроении, по приказу
исповедника,  горячо  поддержанного матерью, но скоро поняла, что пребывание
там  не  лишено  определенных  преимуществ.  Счастливая, упорядоченная жизнь
монахинь  существенно  отличалась от той, какую вела она дома в непрестанной
утомительной  работе  и  постоянной нужде. Бывали же времена, когда никто не
приглашал мать и дочь вышивать дорогие одежды, и тогда они перебивались лишь
случайными заработками Доминго.
     Каталина  наслаждалась  богослужениями,  которые  посещала с остальными
монахинями.  И хотя  ей  недоставало Диего, она не могла не признать, что в
будущем будет с радостью вспоминать дни, проведенные в монастырской тишине.
     Каждый вечер донья Беатрис посылала за Каталиной и проводила с ней час.
Она  ни  разу  не  упомянула,  что  хотела бы видеть Каталину монахиней, но,
беседуя с девушкой, скоро поняла, что та не только добродетельна, но и очень
умна,  обладает  твердым  характером  и  со  временем  может стать гордостью
ордена.   Донья   Беатрис   говорила   с   ней  не   как  гордая  дама  или
мать-настоятельница,  но  как близкая подруга. Она прилагала все силы, чтобы
подчинить  девушку  своему  влиянию,  но чувствовала, что действовать надо с
предельной  осторожностью.  Она рассказывала о жизни различных святых, чтобы
расширить  кругозор  Каталины, и придворные сплетни, чтобы показать ей, что,
будучи монахиней,  можно  играть  важную  роль в государственных делах. Она
говорила об управлении монастырем и многообразных обязанностях аббатисы,  не
без  намека,  что  при благоприятном стечении обстоятельств и Каталина может
занять этот  важный  пост.  Такая  перспектива,  без  сомнения, не могла не
поразить дочь вышивальщицы.
     В монастыре  тайное  быстро  становилось явным, и, хотя донья Беатрис
никому не  говорила  о  своих планах,  монахини скоро поняли, что означало
повышенное  внимание  аббатисы к  этой  симпатичной  девушке. И одна из них
сказала  Каталине,  что  они  будут  счастливы,  если  она  останется с ними
навсегда.  А  благородная дама, жившая в монастыре, потому что ее муж воевал
где-то за  морями, поведала Каталине, что с радостью стала бы монахиней, не
связывай ее узы брака.
     - На  твоем  месте, дитя, - продолжала она, - я бы попросила аббатису,
чтобы она взяла тебя послушницей.
     - Но я собираюсь замуж, - удивленно ответила Каталина.
     - И всю жизнь будешь сожалеть об этом.  Мужчины по своей природе грубы,
злы, эгоистичны и неверны женам.
     Взглянув  на серое морщинистое лицо дамы и ее оплывшую фигуру, Каталина
подумала,  что ее муж, возможно, действительно не лишен недостатков, но мог
привести аргументы, говорящие в его пользу.
     - Как  ты  можешь  колебаться,  когда  небесный жених открыл тебе свои
объятья? - и дама положила в рот очередную конфетку.
     В другой раз,  в час отдыха, высокородная гостья ущипнула Каталину за
щечку и, улыбнувшись, сказала:
     - Я  слыхала,  в нашем  монастыре скоро появится маленькая святая. Ты
должна поминать меня в молитвах, ибо я большая грешница и могу попасть в рай
лишь с твоей помощью.
     Каталина  испугалась.  Она  не  хотела становиться ни монахиней, ни тем
более  святой. Она  начала  вспоминать как бы невзначай брошенные фразы, на
которые  ранее не обращала внимания. И с ужасом поняла, что все ждут от нее
вступления  в  монастырь.  В  тот  вечер  она  вошла  в молельню аббатисы со
смятенной душой. Волнение девушки не укрылось от глаз доньи Беатрис.
     - Что  случилось,  дитя? - спросила она, неожиданно прервав Каталину,
которая что-то рассказывала. Та вздрогнула и покраснела.
     - Ничего, ваше преподобие.
     - Ты  боишься  сказать  мне? Разве ты не знаешь, что я люблю тебя, как
родную дочь. Я надеялась, что ты питаешь ко мне хоть каплю привязанности.
     Каталина разрыдалась, и аббатиса протянула к ней руки:
     - Подойди  ко  мне  и расскажи, что беспокоит тебя. Каталина подошла и
села у ног аббатисы.
     - Я хочу домой, - всхлипывая, прошептала она. Донья Беатрис замерла, но
тут же взяла себя в руки.
     - Разве ты не счастлива здесь? Мы делаем все, чтобы ублажить тебя. Ты -
всеобщая любимица.
     - Эта любовь связывает меня по рукам и ногам. Я - как кролик, попавший
в силок. Монахини, благородные дамы, все воспринимают как должное мой уход в
монастырь. Я этого не хочу.
     Аббатису  охватила  ярость  на этих глупых женщин, предавших ее в своем
усердии, но ничего не отразилось на ее холеном лице.
     - Никто не хочет совершить над тобой насилие. Ты можешь стать монахиней
лишь  по  своей  воле. И не стоит винить их в том, что, полюбив тебя, они не
хотят, чтобы  ты  покинула монастырь. И я была бы рада, если бы святая дева
разбудила в твоем сердце желание стать одной из нас,  тем самым отблагодарив
небо  за  оказанную  великую  милость. Ты  прославила бы нашу обитель. Мне
знакомо  не  только  твое  смирение и благочестие, но и то, что у тебя ясная
голова. Слишком редко в невестах Христа ум сочетается с добротой. Я - старая
женщина  и  мне уже тяжело нести груз моих обязанностей. Возможно, думать об
отдыхе и  грешно,  но я испытала бы огромное облегчение,  будь ты рядом со
мной, а в должное время, когда наш создатель призовет меня к себе, смогла бы
занять мое место.
     Она замолчала, и в ожидании ответа нежно погладила щеку девушки.
     - Ваше преподобие очень добры ко мне. Не знаю, как отблагодарить вас за
столь  щедрое  предложение.  У меня разорвется сердце, если вы сочтете меня
неблагодарной, но я недостойна такой чести.
     Хотя  слова  Каталины  и  не  содержали  прямого отказа, от аббатисы не
укрылся  истинный смысл ответа. И ее настойчивость, чувствовала она, вызовет
лишь  возрастающее  противодействие. Донья Беатрис не признала поражения, но
сочла необходимым пойти на временное отступление.
     - Решение можешь принять  только  ты  сама,  прислушавшись  к  голосу
совести, и я далека от мысли оказать на тебя какое-нибудь давление.
     - Так я могу вернуться домой?
     - Ты  свободна  в своих  поступках.  Я лишь прошу тебя,  из уважения к
исповеднику,  провести в  монастыре  назначенный им срок. Я уверена, что ты
позволишь нам наслаждаться твоим очарованием несколько оставшихся дней.
     Каталина  не  могла  не согласиться. Аббатиса отпустила ее, поцеловав в
лоб,  села  в  кресло  и  глубоко  задумалась. Она не привыкла к тому, чтобы
кто-то брал  над  ней верх,  тем более какая-то девчонка. Но донья Беатрис
подавила  бушующие  в ней страсти, ибо такое важное дело требовало холодного
рассудка,  и  скоро  в ее изобретательной голове созрело несколько возможных
вариантов.  Она  тщательно  взвешивала их преимущества и недостатки, считая
себя  вправе  использовать  любые  средства,  не  содержащие в себе элемента
греха, чтобы, обеспечив благополучие девушки в этом мире и прямую дорогу в
рай  в следующем,  достигнуть желанной  цели и прославить орден. В первую
очередь  следовало  предпринять еще одну попытку и все-таки убедить Каталину
уйти  в  монастырь.  И сделать  это  мог  лишь один человек - дон Бласко де
Валеро, епископ Сеговии. Он совершил чудо, излечив Каталину, его высокий сан
и  святость вызывали необходимое благоговение. Донья Беатрис подошла к столу
и написала епископу письмо с просьбой прийти к ней, так как ей необходим его
совет.

25

     Епископ  обещал прийти на следующий день и с пунктуальностью, необычной
для Испании, явился в точно назначенный час. Аббатиса сразу перешла к делу.
     - Я хотела поговорить с вашей светлостью о Каталине Перес.
     Епископ  присел  на  краешек  предложенного  аббатисой  кресла  и ждал,
опустив глаза.
     -  По   совету   исповедника   она  удалилась  в наш  монастырь.  Мне
представилась возможность   поговорить  с  ней.  Она образованней  многих
благородных  дам.  Ее манеры и поведение безупречны. Она искренне любит нашу
госпожу,  пресвятую  деву,  и  достойна  стать невестой Христа.  Мне кажется
вполне естественным, если, в благодарность за проявленное к ней милосердие,
она  посвятит  жизнь  служению господу  богу. Она могла бы стать гордостью
нашего ордена, и я не колеблясь приняла бы ее в этот монастырь, несмотря на
низкое происхождение.
     Епископ молча кивнул.
     -  Девушка  молода,  -  продолжала  аббатиса,  - она  не  знает,  как
распорядиться  своей  жизнью,  ее  влечет  мирская суета. Я слишком грешна и
невежественна, чтобы  говорить  с  ней  об  этом  деликатном  деле.  И  мне
подумалось,  что  кто, как не вы, сможет помочь ей найти себя и объяснить, в
чем состоит ее долг и где она обретет счастье и покой.
     - Я стараюсь не иметь дела с женщинами, - сказал, наконец, епископ. - И
никогда не исповедую их.
     - Мне  хорошо  известно, что  ваша  светлость  сторонится нас, но тут
совершенно  особый  случай.  Вы  вернули  ее  к жизни, и теперь вы не можете
бросить  на  распутье. Это  равносильно  тому, чтобы вытащить утопающего из
ледяной воды и оставить на берегу умирать от голода и холода.
     - Если  девушка  не  видит своего призвания в служении богу, я не могу
заставить ее уйти в монастырь.
     - Вашей  светлости, несомненно, известно, что многие женщины уходили в
монастырь, потрясенные смертью близких, потому что не нашли подобающего мужа
или  из-за  неразделенной  любви.  Тем не менее они становились прекрасными
монахинями.
     - Я  не  собираюсь  с вами спорить, но не пойму, какое отношение имеют
приведенные  вами  примеры  к  Каталине  Перес.  И  посмею  напомнить вашему
преподобию, что дорога в рай открыта не только монахам, но и мирянам.
     - Но насколько тернистей путь последних. Разве святая дева даровала бы
вам  силу  совершить  чудо  в ее честь, если б не хотела, чтобы в дальнейшем
девушка стала светочем, ведущим к покаянию тысячи грешников.
     - Не нам, грешным, вдумываться в мотивы действий небожителей.
     - Но, по меньшей мере, мы можем быть уверены, что они служат добру.
     - Мы можем.
     Донье  Беатрис  не  нравилась  сдержанная лаконичность епископа, и в ее
голосе появились резкие нотки:
     - Я прошу вас оказать эту маленькую услугу за все хорошее, что сделала
моя  семья ордену доминиканцев. Так вы отказываетесь встретиться с девушкой,
поговорить  с  ней  и, если ваше мнение совпадет с моим, объяснить, где она
найдет счастье?
     Епископа  удивляла  настойчивость доньи  Беатрис. Он не верил, что эта
поднаторевшая в   интригах   гордая женщина  действительно заботилась о
благополучии  дочери  вышивальщицы.  Тут  он  вспомнил слова доминиканского
аббата,  рассказавшего ему, что она изо всех сил боролась с матерью Терезой,
чтобы  помешать  той  основать обитель босых кармелиток в Кастель Родригесе.
Ненависть,  которую  питали  кармелитки  к  новому  ордену,  ни  для кого не
составляла  секрета. И у епископа зародилось подозрение, что уход Каталины в
монастырь,  на котором  настаивала  донья  Беатрис,  имел  отношение к этой
смертельной  борьбе  и аббатиса обратилась к его помощи, потому что сама не
смогла сломить  сопротивление девушки.  Он  поднял голову, и пронзительный
взгляд его  темных  глаз  обратился  к  донье Беатрис.  Ее лицо напоминало
каменную маску.
     - Допустим,  я  встречусь  с  девушкой и сочту своим долгом убедить ее
посвятить  жизнь  богу.  Но  я склонен думать, что ей будет спокойнее среди
босых  кармелиток,  чем  в монастыре, предназначенном только для благородных
дам.
     Неожиданный  всплеск  ярости,  на мгновение сверкнувший в глазах доньи
Беатрис  и  тут  же  погашенный  усилием  воли,  подсказал епископу, что его
догадка верна.
     - Мне  кажется,  что  нам  не  следует  полностью  лишать мать девушки
возможности  общения  с  ее  единственным  ребенком,  -  вкрадчиво  заметила
аббатиса. - В этом городе нет монастыря босых кармелиток.
     - И  только  потому,  если  меня правильно  информировали,  что ваше
преподобие  убедили  епископа  провинции отказать матери Терезе в ее просьбе
открыть тут обитель нового ордена.
     - В  Кастель Родригесе предостаточно монастырей. Если бы епископ пошел
на поводу у де Сепеды, городу пришлось бы взвалить на себя непомерное бремя.
     - Ваше преподобие не слишком уважительно отзывается о святой женщине.
     - Она низкого происхождения.
     - Вы ошибаетесь, сеньора. Она - благородная дама.
     - Какой вздор, -