м
Уиллардом. Ясно это, Уайли?
  - Ослепительно ясно.
  - Что бы она ни делала, ею движет одно. Идет ли она по улице, ею
движет желание спать с Кеном Уиллардом; ест ли обед - ею движет желание
набраться сил для той же цели. Но нельзя ни на минуту создавать
впечатление, что она хотя бы в мыслях способна лечь с Кеном Уиллардом в
постель, не освященную браком. Мне даже неловко, что приходится сообщать
вам об этих вещах, ясных любому младенцу, но каким-то образом они
улетучились из сценария.
  Раскрыв сценарий, он стал разбирать его страница за страницей. Мисс
Дулан потом перепечатает запись в пяти экземплярах и раздаст им, но Джейн
Мелони все же делала свои отдельные заметки. Брока закрыл глаза, заслонил
их ладонью, - он еще помнил время, "когда режиссер был на студии фигурой",
когда сценаристы представляли из себя всего лишь гэгменов или
стеснительных, усердных и хмельных юнцов репортеров. Правил тогда режиссер
- ни Стара над ним, ни помощников Стара.
  Он встряхнулся, услыхав свое имя.
  - Было бы хорошо, Джон, если бы парень этот у тебя влез на крышу и
походил по скату под объективом. Славное бы могло возникнуть чувство - не
опасности, не напряжения, а просто так - утро, и паренек на крыше.
  Брока оторвался от воспоминаний.
  - Ладно, - сказал он. - И чуточку присолить опасностью.
  - И того не надо, - сказал Стар. - Он не скользит, не оступается. И
отсюда - прямо в следующую сцену.
  - Через окно, - предложила Джейн Мелони. - Он к сестре в окно влезает.
  - Переход неплохой, - одобрил Стар. - Прямо в сцену с дневником.
  Брока уже очнулся полностью.
  - Я его сниму чуть снизу, - сказал он. - Не с движения сниму, а с
места. Пусть уходит от камеры. Отпущу порядком, затем подхвачу близким
планом - и снова отпущу. Не стану его акцентировать, дам на фоне всей
крыши и неба. - Такой кадр был ему по душе - режиссерский кадр, какие в
теперешних сценариях по пальцам можно перечесть. А снимать - с крана;
строить крышу на земле и давать небо рирфоном обойдется в конечном счете
дороже. Но тут надо отдать Стару справедливость, у него потолок
постановочных расходов - небо, в самом буквальном смысле. Брока слишком
долго работал с евреями, чтобы верить басням об их мелочней прижимистости.
  - В третьем эпизоде пусть ударит патера, - говорил Стар.
  - Что? - воскликнул Уайли. - И чтоб на нас католики обрушились?
  - Я уже обсуждал это с Джо Брином. Бывает, священников бьют. Это не
наносит урона их сану.
  Негромкий голос Стара продолжал звучать - пока мисс Дулан не подняла
глаза к часам. Стар оборвал свою речь, спросил Уайта:
  - Успеете все это к понедельнику?
  Уайли взглянул на Джейн, а та - на него, не трудясь даже кивнуть.
"Прощай суббота с воскресеньем", - подумал Уайли. Но он был под сильным
впечатлением слов Стара. Когда тебе платят полторы тысячи в неделю, то от
экстренной работы бегать не приходится, особенно если твой фильм под
угрозой. Как "свободный" - незаконтрактованный - сценарист, Уайли потерпел
неудачу по своей излишней беззаботности, но теперь заботу о деле брал на
себя Стар. И созданную им настроенность Уайт сохранит надолго - она не
развеется ни во дворе, ни за обеденным столом, ни за рабочим. Уайли ощущал
в себе сейчас большую целеустремленность. Прозвучавшее в речах Стара
здравомыслие, сценическая выдумка, умное чутье в смеси с полунаивной
концепцией всеобщего блага - все это зажгло Уайта желанием внести и свою
долю, положить и свой камень в кладку - даже если труд заранее обречен, а
результат будет уныл, как пирамида.
  Джейн Мелони смотрела в окно на людскую струйку, текущую к кафе. Она
поест у себя в рабочей комнате, а пока принесут поднос, вывяжет на спицах
несколько рядов. В четверть второго придет тот человек с контрабандными
французскими духами, переправленными через мексиканскую границу. Брать их
не грех - это как спиртное при сухом законе.
  Брока смотрел, как Рейнмунд увивается около Стара. Брока чувствовал -
Рейнмунд идет в гору. Рейнмунду платят семьсот пятьдесят в неделю, а
режиссеры, сценаристы и звезды, хоть и в полуподчинении у Рейнмунда,
получают гораздо больше. Рейнмунд носит дешевые английские туфли,
купленные в лавке близ отеля "Беверли Уилшир", - дай ему бог хорошие от
них мозоли. Но скоро он станет заказывать себе обувь у Пила и спрячет
подальше свою зеленую тирольскую шляпенку с пером. На жизненной дороге
Джон Брока шел впереди Рейнмунда на много лет. Брока прекрасно проявил
себя на фронте, но так и не оправился духовно с тех пор, как снес пощечину
от Айка Франклина.
  В комнате было накурено, и за облаком дыма, за своим столом Стар
уходил теперь от них все дальше, хотя и дослушивал еще с обычной
учтивостью Рейнмунда и мисс Дулан. Совещание кончилось.
  - Мистер Маркус звонит из Нью-Йорка, - сказала мисс Дулан.
  - То есть как? - удивился Стар. - Вчера вечером я видел его здесь.
  - „Но звонок от мистера Маркуса - на проводе Нью-Йорк, и голос мисс
Джейкобс из его конторы.
  - Мы с ним сейчас вместе завтракаем, - усмехнулся Стар. - Самый
быстрый самолет не успел бы его доставить.
  Мисс Дулан вернулась к телефону. Стар ждал, чем кончится.
  - Все разъяснилось, - сообщила мисс Дулан чуть погодя. - Произошла
накладка. Мистер Маркус утром позвонил в Нью-Йорк, сказал им про
землетрясение и что залило площадки, и вроде бы велел выяснить у вас
детали. Секретарша новенькая, не поняла мистера Маркуса. Не разобралась,
видимо.
  - Видимо, так, - сказал Стар сумрачно. Сидевшему в приемной принцу
Агге был неясен подтекст диалога, но, падкому до экзотики Нового Света,
ему почуялось в этом нечто сногсшибательно американское: желая выяснить у
Стара подробности о наводнении, Маркус звонит своей нью-йоркской
секретарше, хотя находится от Стара в двух шагах по коридору. Принц
вообразил некие сложные, запутанные взаимоотношения, - не подозревая, что
вся путаница возникла в мозгу мистера Маркуса, прежде срабатывавшем с
четким блеском стального капкана, а теперь дающем временами сбой.
  - Совсем новенькая, видимо, там секретарша, - повторил Стар. - А еще
что у вас?
  - От мистера Робинсона сведения, - сказала мисс Дулан. - Одна из тех
женщин называла ему свою фамилию - Смит, или Браун, или Джонс. Он не
помнит точно.
  - Ценные сведения, что и говорить.
  - И еще она ему сказала, что поселилась здесь в Лос-Анджелесе всего
лишь на днях.
  - Помнится, на ней был серебряный пояс, - сказал Стар, - с прорезами в
виде звезд.
  - Я продолжаю выяснять относительно Пита Завраса. Я разговаривала с
его женой.
  - Что же она вам сказала?
  - О, Заврасы настрадались - им пришлось отказаться от дома - она
заболела.
  - А у Пита в самом деле безнадежно с глазами?
  - Она ничего об этом, по ее словам, не знает. Впервые слышит о
грозящей ему слепоте.
  - Странно.
  Идя с принцем завтракать, Стар не переставал думать о Заврасе, но
проблема тяготила той же беспросветностью, что и беда, постигшая актера
Родригеса. Нет, людские недуги не по его части - Стар и о собственном
здоровье не слишком заботился. В проулке у кафе он посторонился - мимо
катил электрокар со съемочной площадки, набитый статистками в ярких
костюмах эпохи Регентства. Платья трепетали на ветру, нагримированные
молодые лица смотрели на Стара с любопытством, и он улыбнулся проезжавшим
девушкам.
  В отдельном зале студийного кафе завтракали двенадцать человек, считая
гостя, принца Агге. За столом сидели денежные тузы - сидели заправилы; без
гостей они обычно ели молча, лишь время от времени обмениваясь вопросами о
жене и детях или роняя что-нибудь неотвязчиво-деловое, освобождая мозг.
Восьмеро из них были евреи; пятеро - уроженцы других стран, в том числе
грек и англичанин; все они знали друг друга давно. Внутри группы
существовала градация значения и веса - от старого Маркуса по нисходящей к
старому Линбауму, сумевшему когда-то купить выгоднейший пакет акций
компании. На постановочные расходы Линбауму выделялось не больше миллиона
в год.
  Старик Маркус упрямо до сих пор не выходил из строя, удручая партнеров
своей жизнестойкостью. Какой-то неслабеющий инстинкт держал его начеку,
позволял разгадывать интриги - Маркус бывал особенно опасен именно тогда,
когда другие думали, что взяли его в кольцо. Черты его землистого лица
застыли окончательно, и нельзя было теперь узнать его реакцию даже по
рефлекторному подергиванью век - седые брови раскустились, прикрыв
внутренние уголки глаз; броня стала сплошной.
  Маркус был здесь патриархом, а моложе всех был Стар - теперь-то не так
уж разительно. Ведь еще будучи двадцатидвухлетним чудо-мальчиком, он сидел
среди них - финансист среди финансистов. У них захватывало дух от быстроты
и точности, с какой он производил тогда в уме стоимостные подсчеты, - ибо
сами они не были в этом отношении ни волшебниками, ни даже искусниками,
вопреки общему представлению об евреях-дельцах. У большинства из них
успеху способствовали другие качества, плохо сочетающиеся с искусством
калькуляции. Но в деловых сообществах традиция вывозит и тех, кто менее
сведущ, и они спокойно полагались на Стара в расчетах высшей сложности,
испытывая при этом радостное чувство сопричастности, точно болельщики на
футболе.
  Как мы сейчас увидим, финансовые расчеты отступили теперь у Стара на
второй план, хотя способность к ним осталась.
  Стар сидел рядом с принцем Агге, по другую руку принца помещался Морт
Флайшэкер, юрист компании, а напротив - Джо Пополос, владелец сети
Кинотеатров. Принц Агге питал к евреям смутную враждебность, от которой
старался отучить себя. Человек бурной жизни, служивший одно время в
Иностранном легионе, он считал, что евреи слишком избегают физического
риска. Впрочем, он допускал, что в Америке, в других условиях, они другие,
а уж Стар - определенно человек достойный, с какой стороны ни подойти. Что
же до остальных, то дельцы - народец, в общем, серый, считал принц;
окончательный вердикт здесь выносила кровь Бернадотов, текшая в его жилах.
  Что-то связанное с выпуском картины беспокоило сейчас моего отца
(дальше здесь я буду называть его Брейди, как называл принц Агге,
рассказывая мне о завтраке). Линбаум, сидевший напротив Стара, скоро ушел,
и Брейди пересел на его место.
  - Как обстоит дело с тем фильмом на южноамериканский сюжет? - спросил
Брейди.
  Принц Агге заметил, что при этих словах два десятка глаз нацелились на
Стара, дружно мигнув ресницами, точно крыльями взмахнув все сразу. И -
тишина.
  - Фильм сейчас в работе, - сказал Стар.
  - А смета прежняя? - спросил Брейди. Стар кивнул.
  - Она несоразмерно велика, Монро, - сказал Брейди. - Времена сейчас
трудные, чуда не произойдет - такого, как с "Ангелами ада" или "Бен
Гуром", когда ухлопанные деньги возвращались с лихвой.
  Вероятно, атака на Стара была согласована заранее, потому что грек
Пополос тут же заговорил витиевато:
  - Это неприемлемо теперь, Монро. В смысле, надо прилаживаться к
временам, которые меняются. В смысле - что допускаемо в диапазоне
процветания, то неконцептуально теперь.
  - А ваше мнение, мистер Маркус? - спросил Стар. Взгляды остальных тоже
направились на Маркуса, но тот, словно заранее предвидев вопрос, сделал
уже знак, и стоявший позади официант подхватил его под локти, поднимая,
как корзину за оба ушка. В этом корзинном положении Маркус смотрел на них
с такой беспомощностью - трудно было и представить, что вечерами он"
случалось, вставал танцевать со своей молодой канадкой.
  - Монро - наш постановочный гений, - сказал Маркус. - Я на него
надеюсь, как на каменную стену. Сам-то я и наводнения не видел.
  Все проводили уходящего Маркуса молчанием.
  - Нет такого фильма, чтобы дал сейчас два миллиона валовых, - сказал
Брейди.
  - - Нету, - подтвердил Пополос. - Никак нету, хоть ты бери их за
шиворот и толкай на сеансы.
  - Пожалуй, что и нет, - согласился Стар. Он сделал паузу, как бы
приглашая всех слушать. - Думаю, большой прокат сможет дать миллион с
четвертью. Максимум же по стране - миллиона полтора. И четверть миллиона
от проката за границей.
  Опять молчание - на этот раз недоуменное, слегка растерянное. Стар
повернул голову к официанту, попросил соединить его с секретаршей.
  - Но смета как же? - спросил Флайшэкер. - Расход по смете, как я
понял, миллион семьсот пятьдесят тысяч. И эту же цифру, я слышу, составит
приход. Где же прибыль?
  - Я и на эту цифру не рассчитываю, - сказал Стар. - Уверенно
рассчитывать можно лишь на полтора миллиона.
  Тишина напряглась - принцу Агге слышно было, как с чьей-то замершей в
воздухе сигары упал на пол серый нарост пепла. Флайшэкер, с застывшим на
лице изумлением, открыл было рот снова, но тут Стару подали через плечо
телефонную трубку.
  - Ваша секретарша, мистер Стар.
  - Да, да. Алло, мисс Дулан. Я насчет Завраса. Я пришел к выводу, что
это подленькая сплетня, - голову готов прозакладывать... А, вы уже
связались с ним. Хорошо... хорошо. Сейчас надо действовать так: пошлите
его сегодня же днем к моему окулисту - к доктору Джону Кеннеди, - пусть
засвидетельствует письменно, и надо будет сделать фотокопии - понятно?
  Он отдал трубку и разгоряченно повернулся к сидящим.
  - Наверно, и до вас доходили слухи, будто Пит Заврас слепнет?
  Двое-трое кивнули, но остальных безраздельно занимало другое: неужели
Стар допустил в своей смете просчет?
  - Чистой воды брехня, - продолжал Стар. - Пит говорит, ему ни разу в
жизни не приходилось обращаться к окулисту. Он понятия не имеет, почему
студии перестали его брать. Кто-то по злобе или просто так наболтал - и
Пит уже год без работы.
  Послышался стандартно-сочувственный бормоток. Стар расписался на
поданном счете и сделал движение, чтобы встать.
  - Прошу прощенья, Монро, - заговорил Флайшэкер настойчиво; Брейди и
Пополос сидели наготове. - Я здесь на Побережье новичок и, быть может, не
уловил всех импликаций и коннотаций. - Он произнес это скороговоркой, но
жилки у него на лбу гордо вспух ли - знай, мол, воспитанников
Нью-йоркского университета. - Так ли надо вас понимать, что вы заранее
рассчитываете на убыток в четверть миллиона?
  - Фильм ведь не кассовый, а престижный, - возразил Стар невинным тоном.
  Присутствующие начали уже понимать, куда гнет Стар, но все еще
надеялись, что это розыгрыш, что на самом деле Стар рассчитывает на доход.
Никто, будучи в здравом уме...
  - Мы два года уже даем сплошной "верняк", - сказал Стар. - Пора и
убыточную картину сделать. Отнесем ее в графу расходов на престиж - она
привлечет нам новых зрителей.
  Кой-кому все еще казалось, что Стар считает постановку авантюрой, но с
шансами на прибыль. Однако Стар тут же рассеял иллюзии.
  - Убыток обеспечен, - сказал он и встал, слегка выпятив подбородок и
блестя, улыбаясь глазами. - Будет чудом большим, чем с "Ангелами ада",
если нам удастся хотя бы вернуть свое. Но у нас перед зрителем
нравственный долг, как неоднократно заявлял Пат Брейди на обедах Академии
киноискусства. Включение убыточной картины оздоровит план постановок.
  Он сделал приглашающий кивок принцу Агге, и тот не мешкая откланялся,
стараясь напоследок оценить впечатление, которое произвели на всех слова
Стара. Но ничего нельзя было прочесть в глазах - они были не то чтобы
опущены, а устремлены горизонтально и невидяще куда-то поверх скатерти и
учащенно мигали, и не было слышно ни звука.
  Выйдя из комнаты, Стар с Агге прошли краем главного обеденного зала.
Принц Агге приглядывался с жадностью. Зал пестрел цыганками, горожанами,
военными - в бакенбардах, в галунных мундирах Первой империи. С расстояния
казалось, это дышат и движутсялюди, жившие сто лет назад, и Агге подумал:
"Забавно бы поглядеть на статистов, переряженных нами, нынешними, в
каком-нибудь будущем историческом фильме".
  Но тут он увидел Авраама Линкольна и сразу посерьезнел. Детство принца
совпало с зарей скандинавского социализма, когда биографическая книга
Николея о Линкольне была в большом ходу. Принцу внушали, что Линкольн -
великий человек, достойный восхищения, и Агге терпеть его не мог,
навязанного в образцы. Но теперь Линкольн сидел за столиком, положив ногу
на ногу, - добродушное лицо нагнул к обеду ценой в сорок центов, включая
десерт, а на плечи накинул свой плед в защиту от вентиляторных сквозняков,
- и теперь принц Агге, добравшийся до сокровенной Америки, глядел во все
глаза, как турист в музее. "Так вот он. Линкольн". Стар отошел уже далеко,
оглянулся на Агге, а тот все медлил и глядел. "Так вот она, американская
суть".
  Неожиданно Линкольн взял с тарелки треугольный кусище торта, сунул
себе в рот, и, слегка оторопев, принц Агге поспешил за Старом.
  - Надеюсь, вы находите здесь то, чего ищете, - сказал Стар, чувствуя,
что уделил принцу недостаточно внимания. - Через полчаса у меня просмотр
текущего съемочного материала, а потом милости прошу на все площадки, где
вы хотите побывать.
  - Я бы предпочел побыть при вас, - сказал Агге.
  - Сейчас взгляну, что меня тут ожидает, - сказал Стар. - Мы еще
встретимся попозже.
  Стара ожидал японский консул в связи с выпуском фильма о шпионах,
который мог задеть национальные чувства японцев. Ожидали телеграммы и
телефонограммы. Ожидали новые сведения от Робби.
  - Он припомнил. Ее фамилия определенно Смит, - сказала мисс Дулан. -
Он предложил ей зайти в костюмерную, взять туфли взамен промоченных, но
она отказалась - так что иск предъявить нам не сможет.
  - Какая неудачная фамилия! Пока переберешь всех Смитов... - Стар
подумал с минуту: - Попросите-ка телефонную компанию дать нам список
Смитов - абонентов, подключенных в прошлом месяце. И обзвоните их всех.
  - Хорошо.



  Глава IV

  - Здравствуй, Монро, - сказал Ред Райдингвуд. - Рад тебя видеть у нас
в павильоне.
  Не останавливаясь. Стар прошагал мимо него, направился к роскошно
обставленной комнате, которую предстояло снимать завтра. Режиссер
Райдингвуд последовал за Старом и тут же убедился, что. как ни убыстрять
шаг, все равно Стар на ярд, на два его опережает. Ему стало ясно - Стар
дает понять, что недоволен им. Этим приемом Ред и сам пользовался в былые
времена. Тогда в его распоряжении была собственная киностудия и вся
клавиатура приемов. На какую клавишу Стар теперь ни нажимай, Райдингвуда
не удивишь. Построение мизансцен - его родное дело и стихия,
переэффектничать его тут Стару не удастся. Как-то сам Голдвин вмешался в
его хозяйство, и Райдингвуд втравил его поглубже, дал побарахтаться в роли
перед полестней зрителей - и в итоге, как и предвидел Райдингвуд,
режиссерский авторитет его был восстановлен.
  Стар подошел к роскошной комнате.
  - Декорация ни к черту, - сказал Райдингвуд. - Никакой фантазии. Все
равно, как ее ни освещай...
  - Но мне-то зачем звонишь? - приблизился к нему вплотную Стар. -
Почему не обратился с этим делом к художникам?
  - Я звонил не затем, чтобы вызывать тебя сюда, Монро.
  - Ты ведь заявлял, что хочешь снимать самостоятельно.
  - Виноват, Монро, но я звонил не затем, чтобы вызывать тебя сюда, -
повторил Райдингвуд терпеливо.
  Круто отвернувшись. Стар пошел назад, к кинокамере. Группа гостей
перевела на Стара глаза и раскрытые рты, обозрела его тупо и снова
приковалась к героине фильма. Гости были из католического общества "Рыцари
Колумба". Им привычны были шествия, в которых несут хлеб, пресуществленный
в святые дары, - но здесь перед ними сидела Греза осуществленная, одетая в
плоть.
  Стар остановился возле героини. Она была в вечернем платье, ее
декольтированную грудь и спину покрывала яркая сыпь экземы. Перед каждым
эпизодом эту сыпь замазывали густым кремом; отсняв же эпизод, крем
немедленно удаляли. Волосы ее цветом и жесткостью напоминали запекшуюся
кровь, но зато глаза умели сиять с экрана звездным светом.
  Стар не успел еще и слова сказать, как услышал позади себя услужливый
голос:
  - Лучезарна. Ну просто луч-чезарна. Это помощник режиссера во
всеуслышание делал тонкий комплимент. Актрисе не надо было тянуться ухом,
напрягать свою бедную кожу. Комплимент относился и к Ст