го стоили.
   Элеонор почувствовала, как от облегчения задрожали ноги.
   - Элеонор, а что вы здесь делаете? - спросила Меган.
   - Ищу вас, - сказала она.
   - О, да? Мы так и думали, что вертолеты, летавшие в  последнюю  ночь,
как-то с нами связаны, -  улыбнулась  Меган,  а  потом  подняла  газету,
которую читала, и спросила; - Так что это за история с Роксаной Феликс?
 
*** 
 
   К тому времени, когда такси подвезло ее к дому, Элеонор чувствовала и
разницу во времени, и жуткую усталость.
   Она  дала  на  чай  двадцать  долларов,  поставила   свой   маленький
чемоданчик на крыльцо и полезла в  сумочку  за  ключами.  С  минуту  она
шарила там, потом подцепила ключи в глубине сумки. Она ужасно  устала  и
не обратила внимания на то, что  пытается  открыть  парадное  ключом  от
двери".
   "Посплю часа два, а потом на студию, - подумала она. - Сейчас от меня
никакой пользы ни Тому, ни кому другому".
   Прошлую  ночь  она  продержалась  на  кофе  и  каких-то  пирожках   в
"Меридиан-отеле", руководя поисками  с  воздуха,  принимая  нескончаемые
телефонные звонки с докладами. Кто-то  нашел  обрывок  рубашки  Мэйсона,
кто-то видел следы, но больше  ничего  существенного.  Несмотря  на  все
усилия, Элеонор  накануне,  перед  самым  восходом,  отключилась.  Когда
наконец телефон заверещал рядом с ее  кроватью  и  ей  сказали,  что  их
нашли, она провалилась в сон часа на три. Облегчение от новости, что Зак
и Меган живы и почти целы, помогло ей продержаться все  утро,  пока  она
расплачивалась с сейшельцами, искавшими пропавших, упаковывала свои вещи
и заказывала билет на первый рейс.
   Но возбуждение  не  длится  вечно,  и,  когда  самолет,  пробежав  по
взлетной полосе, взмыл в  ясное  голубое  небо  над  Индийским  океаном,
Элеонор Маршалл оказалась снова лицом к лицу со всеми проблемами.
   Том Голдман позвонил в восемь вечера накануне, то есть в восемь  утра
по  лос-анджелесскому  времени.  Самой  горячей  новостью  была  Роксана
Феликс. Итак, ее карьера оказалась похороненной в считанные часы. Он  не
преувеличивал. Элеонор нажала кнопки дистанционного управление, и  канал
Си-эн-эн вывалил на нее все новости.
   - На рынке считают, что скандал с Роксаной убьет наш фильм, -  сказал
Голдман; голос его был суровым и напряженным.
   - А что происходит с акциями?
   Голдман едко засмеялся:
   - Шутишь? Что происходит с акциями. Они опускаются. Вниз. И  быстрее,
чем обвал в горах.  Когда  такая  скорость  падения,  прекращают  торги,
прежде чем дело дойдет до нуля.
   - О Боже, - пробормотала Элеонор. -  У  меня  примерно  два  миллиона
долларов в акциях.
   - Ну что ж, теперь у тебя осталось около сорока тысяч.
   Если тебя это как-то успокоит, знай: у  меня  акций  гораздо  больше.
Хочешь, позвоню твоему брокеру и дам ему твой  телефон?  Может,  он  еще
что-то спасет?
   - Нет, спасибо. Два миллиона долларов. Как дым! Я же президент,  и  я
не хочу, чтобы все видели,  как  я  сбрасываю  акции  своей  собственной
компании.
   На другой стороне мира Том  Голдман  улыбнулся,  почувствовав  к  ней
очень сильный прилив нежности.
   - Знаешь, я сказал точно так же.
   - Конечно, ведь великие умы мыслят одинаково, - ответила Элеонор.
   - А дураки редко отличаются друг от друга.
   Она хихикнула:
   - Да, ты понял меня. Слушай, держи трубку, не клади.
   О'кей? В ту же секунду, как я узнаю, что случилось с Заком и Меган, я
вернусь. Мы что-нибудь придумаем.
   - Ты надеешься? - Голос Тома звучал скептически. -  Я  позвонил  тебе
рассказать, что происходит, Элеонор. Не думаю, что застанешь меня здесь,
когда вернешься. У меня шестнадцать посланий от членов правления,  я  не
уверен, что они хотят поговорить со мной о погоде.
   - Ни в коем случае. Том. Ты никуда не поедешь. Они не  могут  уволить
тебя за то, что натворила Роксана Феликс.
   А если попытаются, просто назови им тот же номер телефона, что я дала
тебе раньше. Позвони своему личному адвокату и проверь  контракт.  Скажи
им, что ты потащишь правление в суд. Я уверена, сейчас  они  не  захотят
скандала.
   Том помолчал.
   - Возможно, ты права.
   - Да конечно, права. Ты сам, будь  у  тебя  время,  додумался  бы  до
этого, - сказала Элеонор. - Объяви всем, чтобы не трогали свои акции.  А
если цена еще упадет, то вообще нет смысла их продавать, так ведь?
   - Совершенно верно. Может, нам взглянуть на это с другой стороны?  Мы
сейчас в такой точке падения, откуда нет пути никуда, кроме как вверх?
   - Вот теперь я узнаю Тома Голдмана, - сказала Элеонор.
   Она опустила глаза и обратила внимание, что держит  руки  на  животе,
как бы оберегая его. Она не сомневалась, что скажет Тому  правду  о  его
ребенке, когда вернется домой. Интересно, что  он  ответит?  И  надо  ли
говорить об этом Полу? Что  лучше  для  ее  ребенка?  Господи,  как  все
закрутилось вокруг нее!  Элеонор  вдруг  показалось,  что  ее  подхватил
бурный поток и потащил, а ей надо грести против  течения,  напрягая  все
силы, не поддаваясь очередному новому несчастью.  Дитя,  росшее  в  ней,
давало силу, помогало постичь то, что на самом деле важно. У  нее  могли
отнять репутацию, работу, здоровье. Но его они отнять не  могли.  И  она
собиралась бороться,  как  тигрица,  прежде  чем  у  нее  вообще  что-то
отберут.
   - Есть еще кое-что, о чем ты не подумал, - добавила  она.  -  Сейчас,
когда акции упали ниже некуда,  Джейку  Келлеру  больше  нечем  угрожать
тебе. Так что ты можешь его спокойно уволить сегодня утром.
   - А ты не хочешь, чтобы я дождался твоего возвращения?
   - Нет, - сказала Элеонор. - Сэм Кендрик уже уволил Дэвида Таубера.  Я
думаю, тебе стоит последовать его примеру.  Никаких  вознаграждений  или
компенсаций. И придай этому как можно  больший  резонанс.  Унизь  сукина
сына.
   - Понял, - сказал Голдман и повесил трубку.
   Итак, теперь она возвращается. Обратно в компанию, которая  в  полном
кризисе, а  средства  массовой  информации  совершенно  обезумели  из-за
скандала с главной героиней их фильма и...
   - Где, черт побери, ты пропадала?
   Пол стоял в дверях спальни, уперев руки в бока  и  сердито  глядя  на
нее. На нем был  темно-синий  костюм,  и  он  благоухал  лосьоном  после
бритья. В глаза бросался  яркий  галстук  и  идеальный  пробор.  Элеонор
ненавидела в нем это -  прямо  настоящий  павлин.  Пол  казался  слишком
изнеженно-аккуратным. Том Голдман никогда бы не оделся столь безвкусно.
   - Пол, ты прекрасно знаешь, где я была.  Я  звонила  тебе  в  офис  и
оставила сообщение.
   - Ты пролетела полмира, чтобы  участвовать  в  каких-то  спасательных
работах, - сердито ответил он. - Что  ты  о  себе  воображаешь?  Что  ты
Рембо?
   - Не говори глупостей,  Пол.  Двое  наших  людей  пропали  и  были  в
опасности.
   - Значит, для этого именно тебе понадобилось туда лететь.
   Элеонор слишком устала.
   - Да, надо было. И я слетала. Потому что эту часть работы я никому не
могу перепоручить. А сейчас,  если  позволишь,  я  хочу  лечь  спать.  Я
совершенно вымоталась.
   Пол не шелохнулся.
   -  Ты  соображаешь?  Ты  пропустила  тринадцатый,   четырнадцатый   и
пятнадцатый день! Дни нашего цикла! - с яростью воскликнул он. -  В  эти
дни ты обязана быть здесь.
   Она прикусила губу, чтобы не закричать и не вывалить ему всю  правду.
Если ему и предстоит об этом узнать, то не так. Не во время ссоры.
   - Слушай, я обязана была попытаться спасти  жизнь  Зака  и  Меган,  -
сказала она как можно спокойнее. - Давай поговорим позже, о'кей?  Сейчас
не слишком подходящее время. Я на самом деле валюсь с ног. Я устала.
   - Это я устал! - раздраженно  завопил  Пол.  -  Устал  от  того,  как
легкомысленно ты относишься к браку. А ты слышала о Роксане Феликс?
   - Да, я...
   Но он продолжал кричать:
   - Ты понимаешь, сколько и чего мне приходится выслушивать у  себя  на
работе? Эти насмешки наших аналитиков! Люди умолкают,  когда  я  прохожу
мимо. Разве ты никогда не проверяешь людей, нанимая на работу?
   - Но она не  нанята  на  работу.  Она  актриса,  -  сказала  Элеонор,
стараясь  держать  себя  в  руках.  -  "Артемис"  -  это  студия,  а  не
Федеральное правительство. Мы не обязаны звонить в ФБР.
   - "Артемис" была студией, если ты это имеешь в виду. - В голосе  мужа
Элеонор отметила неожиданную нотку удовлетворения. - Акции упали.  Почти
до нуля, им почти конец, Элеонор. Ты потеряла миллионы.
   Элеонор обратила внимания на "ты".
   - Ну что ж, меня по крайней мере есть кому кормить. У меня есть ты, -
саркастически заметила Элеонор.
   - Не время шутить! - Пол Халфин кричал. Он побагровел от негодования.
- Пока ты играешь в свои игры на  проклятом  тропическом  острове,  твоя
студия рушится! Твои акции превращаются в пыль! Бьюсь об заклад, ты даже
не попыталась освободиться от них! Ты совершенно не заботишься  о  нашей
репутации!
   - Ты хочешь сказать, теперь я  больше  не  респектабельный  президент
студии, на которой ты женился? - спокойно спросила его Элеонор.
   - Да! - взвизгнул Пол.
   - Пол, а ты меня любишь?
   Он глубоко вздохнул, немного отступив назад.
   - Конечно, люблю. Но так больше продолжаться не может.
   Элеонор кивнула:
   - Ты прав. Я хочу развода.
   - Ты говоришь это несерьезно. - Он неверяще посмотрел на  нее.  -  Ты
хочешь развестись со мной? Ты что, не понимаешь, что в этом городе твоей
карьере пришел конец? Ты потеряла работу, потеряла  деньги.  Что  еще  у
тебя осталось?
   - Моя гордость, - просто ответила Элеонор.
   Пол уставился на нее в немом удивлении. Под этим взглядом  она  взяла
свой чемодан, вышла в гостевую спальню  и  закрыла  за  собой  дверь  на
задвижку.
 
*** 
 
   Том Голдман выглядел плохо. Под глазами залегли  темные  круги,  и  у
него не было времени побриться. Выдавались в его жизни тяжелые  периоды,
но никогда  ничего  подобного  не  было.  Он  разрывался:  дистрибьюторы
требовали  информации  -  обанкротилась  студия  или   нет,   режиссеры,
продюсеры, актеры паниковали насчет  проектов,  связанных  с  "Артемис",
журналистам хватило ума и хитрости обмануть его помощников и  прорваться
к нему, агенты истерически кричали, что их клиенты  окажутся  в  больших
долгах, если компания пойдет на дно, а обезумевшие акционеры выкрикивали
всякие  обвинения.  Шея  Тома  болела  от  телефонной  трубки,   звонки,
казалось, никогда не иссякнут, ему приходилось отвечать сразу  по  шести
линиям.
   Марсия принесла ему на ленч пиццу, но у  него  не  было  паузы  между
звонками, чтобы ее съесть, и в четыре часа дня пицца, холодная, все  еще
лежала у него на столе.
   Элеонор встала в дверях кабинета  Голдмана,  наблюдая,  как  ее  босс
произносит какие-то успокаивающие заверения в  трубку.  Он  полулежал  в
кресле, закрыв глаза, будто ему больно было открыть их.
   - Я не  могла  просигналить  ему,  что  вы  здесь,  мисс  Маршалл,  -
призналась Марсия. -  Невозможно  пробиться.  Все  дни  телефон  напрочь
занят.
   - Все нормально, Марсия, - ласково сказала Элеонор.
   Секретарша  выглядела  совершенно  растерянной  и  потрясенной.   Она
терзала свои руки и готова была разразиться слезами в любую секунду.  На
ее столе четыре разных  телефона  звонили  не  унимаясь,  факс  работал,
сообщения медленно переползали через край подноса и  каскадом  ниспадали
на пол, соединяясь с бело-серой  кучей  бумаги.  Марсия  была  фанатично
аккуратной женщиной, и Элеонор  понимала:  ей  просто  некогда  собирать
сообщения.
   - О'кей. Слушай, вот что мы сейчас сделаем, - сказала Элеонор.  -  Ты
отключаешь все звонки мистеру Голдману, будто у  него  совещание  и  его
нельзя тревожить.
   Марсия неуверенно посмотрела на Тома, который  по-прежнему  сидел  за
столом с закрытыми глазами.
   - Но...
   - Да, у него совещание со мной, - твердо  сказала  Элеонор.  -  А  ты
можешь отдохнуть остаток дня. Это приказ.
   - Хорошо, мисс Маршалл, - сказала она с благодарностью и поспешила  к
своему столу.
   Элеонор тихо закрыла дверь кабинета Тома  и  на  цыпочках  подошла  к
нему. Потом взяла у него из рук трубку и сказала:
   - Он перезвонит.
   И положила трубку на аппарат.
   - Элеонор! - воскликнул Голдман, не веря своим глазам. - Что ты здесь
делаешь? Я не ожидал тебя до завтрашнего утра.
   - О, похоже все так рады меня видеть, - насмешливо сказала Элеонор.
   - Я правда рад тебя видеть,  ты  понятия  не  имеешь  как,  -  сказал
Голдман со слабой улыбкой.
   - Ну, очень плохо?
   Он поднял одну бровь.
   - Даже не буду напрягаться и отвечать на твой вопрос.
   - Я велела Марсии отключить телефоны, -  призналась  Элеонор,  -  нам
надо поговорить.
   - Хочешь холодную жирную пиццу? - спросил Том, отламывая неаппетитный
кусочек и отправляя в рот.
   - Ты меня сильно искушаешь, но нет. Ты разговаривал с правлением?
   Голдман кивнул:
   - Да. Я повторил им твои слова. Им не понравилось.
   Но они согласились вступить в  игру.  Руководство  пока  остается  на
месте, они сделают все от них зависящее,  поработают  с  банками,  чтобы
поддержать акции. Я думаю, у них просто нет  выбора.  Они  могут  вообще
потерять все вклады.
   Элеонор обошла комнату, быстро соображая.
   - Хорошо. А ты говорил с Роксаной Феликс?
   - Я оставил ей сообщение. Никакого ответа. Хотя ничего удивительного,
- сказал он, восхищаясь тем, как хорошо выглядит Элеонор.
   Даже в атмосфере полной катастрофы  она  умудрялась  быть  спокойной,
элегантной, держаться с царственной осанкой. На ней был яркий костюм  от
Донны Каран,  он  видел  Элеонор  в  нем  несколько  дней  назад,  когда
произошел тот неприятный разговор. Смелый, уверенный цвет и  безупречный
крой  подчеркивали   стройность   фигуры.   Элеонор   выглядела   просто
замечательно.
   Да, у нее есть стиль. Несмотря ни на что, она всегда  так  грациозна,
подумал Голдман, пытаясь не вспоминать вчерашний вечер дома и свою жену,
которая выла и кричала в ярости на него за то, что он не  продал  акции.
Черная тушь текла с ресниц по сильно накрашенному лицу, она скандалила с
ним, как самая избалованная дрянь. Как ты мог со мной такое сделать? Как
будто он специально разорил себя, разрушил карьеру с  одной  лишь  целью
позлить ее. В этой ситуации она  могла  думать  только  о  своем  глупом
аукционе. "На него теперь никто не придет!" - вопила она.
   - А как Сэм? - спросила Элеонор.
   - Сэм позвонил и сказал, что "Эс-Кей-ай"  больше  Роксану  Феликс  не
представляет.
   - Не похоже на Сэма. Обычно он не выкидывает своих клиентов.
   - Он не обсуждал со мной этот вопрос. Но казался очень взволнованным,
правда, - продолжил Том. - Но может, он такой из-за развода?
   - Сэм тоже?
   - Что?
   Элеонор замотала головой:
   - - Ну ладно, про это после. Перво-наперво  я  хочу  рассказать,  что
собираюсь делать.
   Он откинулся на спинку кресла и улыбнулся:
   - Ну  давай,  ты  единственный  человек,  у  которого  остались  силы
бороться. Элеонор,  клянусь.  Я  не  знаю,  что  случилось  с  тобой  за
последнее время, но как бы мне  хотелось,  чтобы  и  со  мной  такое  же
произошло.
   - Я намерена поговорить с Роксаной Феликс и убедить ее  вернуться  на
съемочную площадку. Доделать фильм.
   - Да ты просто сумасшедшая! - воскликнул Том.
   - Выслушай меня, Том. Зак и Меган в  порядке.  Доктора  сказали,  Зак
может вернуться на съемки через день-два. Занимаясь поисками,  я  велела
Фреду работать, продолжать съемки. Многое из отснятого я смотрела, Том.
   "Увидеть  свет"  -  замечательный  фильм.  Его   производство   почти
завершено. Нужна Роксана на неделю  или  чуть  больше.  Ты  сам  знаешь,
Флореску  монтирует  быстро.  -  Она  подняла  руку.  -  Нет,  дай  мне,
пожалуйста, закончить.
   Ясно, что ты собираешься сказать: Роксана не согласится.
   А если и согласится, то потом никто  не  захочет  брать  этот  фильм.
Продавать его.
   - Правильно.
   - Не правильно. Уверена, я сумею убедить Роксану вернуться на съемки.
Ей нечего терять. Именно потому, что она такая первоклассная  сука,  она
не захочет, чтобы мир увидел, как она убегает, поджав хвост. Я  поеду  к
ней сегодня же. А  что  касается  дистрибьюторов,  то,  как  только  все
уляжется, они будут с ума  сходить,  лишь  бы  заказать  наш  фильм.  Мы
получили сейчас паблисити, стоящее миллионы долларов.
   - Даже если ты права насчет Роксаны, я вот что тебе скажу:  никто  не
захочет иметь дело с обанкротившейся компанией. Если акции...
   Элеонор нетерпеливо подняла руку:
   - Акции не лопнут. Через день-два люди поймут: на самом  деле  у  нас
кое-что есть...
   - Это правда.
   - Единственный способ погибнуть - это отказаться от  "Увидеть  свет".
Но я этого не собираюсь делать.  -  Элеонор  подошла  к  своему  старому
другу, глаза ее горели. Она оперлась руками о стол и наклонилась к нему.
- Том, слушай, нам терять нечего. Все растаяло как  дым.  Наша  карьера,
наш банковский счет - все. Но я хочу, чтобы хоть что-то осталось от того
времени, когда я была президентом студии. Чтобы  я  могла  сказать:  вот
этот фильм делали при мне.
   Я пришла в этот бизнес пятнадцать лет назад, Том. Я хотела работать с
кино. "Увидеть свет" - замечательная картина.
   Я поверила в нее сразу, прочитав сценарий. И до сих  пор  верю.  Если
это успех - мы выиграли. Если нет - что ж, нам, я  уже  сказала,  нечего
терять. Но я должна закончить дело. Это мой фильм.
   Том Голдман посмотрел на Элеонор. В глазах ее стояли слезы.
   - Поезжай и поговори с Роксаной, -  тихо  сказал  он.  -  Я  еще  раз
позвоню адвокатам. Мы завершим наш фильм, а потом уйдем.
   - Спасибо. Спасибо тебе, Том.
   Голдман потянулся и накрыл своей рукой ее руку.
   - Мы начали вместе и, я думаю, закончим вместе. Мне очень  жаль,  что
все так вышло.
   - Мне тоже, - прошептала Элеонор, закрыв глаза.
   Она должна открыть ему свою тайну  именно  сейчас.  Том  имеет  право
знать. Если ждать момента более подходящего, она не дождется.  Не  будет
хорошего момента. Она отняла свою руку.
   - Я должна тебе сказать еще кое-что, Том. Я развожусь.
   И я беременна.
   Он уставился на нее, совершенно ошарашенный.
   - Ты разводишься? Не понимаю. А что Пол говорит?
   - Не знаю, как тебе это объяснить, - начала  она,  -  но  с  Полом  я
всегда предохранялась. Мы не  занимались  любовью  без  контрацепции  до
свадьбы. А я беременна уже два с половиной месяца.
   - Что ты говоришь? - прошептал Том.
   Элеонор посмотрела ему прямо в глаза.
   - Это твой ребенок, Том, - сказала она.
 
Глава 35 
 
   Роксана Феликс открыла  дверь  и  с  вызовом  посмотрела  на  Элеонор
Маршалл. Было четыре часа утра -  достаточно  рано,  и  поэтому  зеленый
"лотос" Элеонор смог прокрасться через полицейские кордоны, не привлекая
особого  внимания.  Эта  женщина  оставила  тридцать  два  сообщения  на
автоответчике,  стоявшем  в  спальне  Роксаны.  Наконец  Роксана  Феликс
согласилась ее принять. В тоне Элеонор не было  упрека,  но  Роксану  не
обманешь. Эта стерва наверняка будет бесноваться,  кричать  и  угрожать.
Пусть только посмеет. Ей падать некуда, она уже внизу.
   - Роксана, спасибо, что согласилась встретиться со  мной,  -  ласково
сказала Элеонор. - Я могу войти?
   Роксана отступила в сторону.
   - Прошу. Скажите, что вам надо, и уходите. Я не хочу тратить время на
разговоры.
   - А ты, я смотрю, не отключила телефоны? - удивилась Элеонор,  слушая
перезвон в доме.
   Роксана была одета в костюм из  ярко-голубой  ткани,  длинные  волосы
стянуты в узел, на лице умело нанесенная косметика: мягкие,  яркие,  как
ягоды, губы, румянец на острых скулах. Она даже не забыла о паре золотых
серег.  Кроме  того,  от  нее  пахло  нежными  духами.   Выглядела   она
потрясающе, словно только что сошла с подиума.
   Я не ошиблась на ее счет, порадовалась Элеонор.  Роксана  не  захочет
проявить передо мной слабость, она скорее умрет.
   Через меня она собирается  заявить  миру,  что  ей  на  все  плевать.
Главное для нее - собственная гордость.
   Вчерашняя сц