ять секунд, и за это  время
следовало поразить ее максимальное количество раз.
   Выстрел! - и пистолет пляшет в руке  неопытного  новичка.  Еще  один!
Еще!
   И, видимо, мимо...
   - Стоп-стоп-стоп... - к Саше подошел инструктор,  коротко  стриженный
плечистый коротышка, и курсант, как и положено  по  инструкции,  опустил
оружие. - Очень плохо: суетливо, судорожно. И не надо так сильно сжимать
рукоять. Ты что ее - раздавить хочешь? Больше уверенности,  больше  спо-
койствия, больше плавности. И почему вновь не регулируешь дыхание, как я
тебя учу? Так, еще раз... Дай пистолет.
   Солоник протянул ему "Макаров" - по правилам хорошего тона,  рукоятью
вперед.
   - А теперь дай руку. Ну, не бойся, распрями пальцы. Так, возьми  ору-
жие, ощути его вес, ощупай... Тебе должно быть приятно держать его в ру-
ках. Ты должен испытывать от этого физическое  удовольствие  -  ну,  как
красивую телку за сиську держишь. Не бойся, не взорвется.  Так,  хорошо.
Теперь взгляни вперед - туда, где должна появиться мишень. Вот так, пра-
вильно. Представь ее. А теперь быстро, но  без  суеты  поднимай  руку...
Быстро - это еще не значит судорожно. Опусти ствол. Еще раз,  еще.  Так,
лучше. Еще разок. А теперь потренируй дыхание - оно должно быть  спокой-
ным, очень ровным. Когда ты поднимаешь ствол, то уже в этот момент  дол-
жен быть уверен на все сто процентов, что попадешь в цель. Ты  и  оружие
должны составлять одно целое. Ствол надо воспринимать, как  естественное
продолжение руки. Понял?
   Саша кивнул утвердительно.
   - А теперь еще разок...
   В тот вечер он стрелял до  изнеможения,  до  мозоля  на  указательном
пальце - у "конторы" явно не было лимита на патроны. Начал с "Макарова",
затем перешел на "ТТ", потом - на старую, но проверенную винтовку "СВД".
Несмотря на оптический прицел, стрелять из нее оказалось делом нелегким.
Стрелять приходилось из разных положений: с упора, с колена, стоя, лежа,
даже в броске...
   То ли успехи Солоника действительно обнадеживали,  то  ли  инструктор
был докой в своем деле, но уже после занятий тот, аккуратно сложив  ору-
жие в сейф, принялся пояснять:
   - Оружие надо любить нежно и трепетно, как женщину. Правда, в отличие
от бабы, оно тебя никогда не обманет, никогда не продаст - если,  конеч-
но, будешь за ним ухаживать и правильно  выберешь.  А  выбирать  надо  с
умом, в зависимости от предстоящей акции. Из чего тебе больше всего нра-
вится стрелять?
   - Из "Макарова", - ответил Саша, с интересом глядя на инструктора.
   - Ну и дурак. Нет еще у тебя вкуса к настоящим  стволам.  "ПМ"  хорош
для ближнего боя. Старый "ТТ" - если, конечно, не  венгерский,  польский
или китайский, а наш - куда лучше. По сути - знаменитый "браунинг" номер
два, образца 1903 года. Сделан под ходовой  патрон  7,62.  В  бутылочной
гильзе мощный заряд пороха обеспечивает такую скорость удлиненной  пули,
что ее не держит ни один бронежилет. Чешская "шкода"  неплоха,  немецкий
"зауэр", "магнум" тоже ничего... А лучше всего, конечно, - "маузер". Не-
мецкая модель едва ли не начала века - любимое оружие чекистов и  комис-
саров. Кстати говоря, по скорости полета пули, дальности и точности рав-
ных "маузеру" нет. Правда, громоздкий, в карман не спрячешь. Для  таких,
как ты, лучше всего старый добрый "наган". Убойная сила, стартовая  ско-
рость пули - больше не надо. Зато гильзы не придется собирать - в  бара-
бане остаются, ни одна ментовская гильзотека для тебя  не  страшна.  Вот
так-то, оружейник Просперо... Давай, иди в казарму и до завтра. Тренируй
дыхание, без этого настоящим стрелком не станешь.  А  ведь  это  -  твой
хлеб...
   Может быть, инструктору и не стоило произносить последнюю фразу - она
вновь напомнила курсанту о дневном разговоре с московским  начальничком,
и от этого напоминания на лбу Солоника пролегла глубокая морщина...
   За мутными, пыльными стеклами окон казармы шумел ветер,  трепал  вер-
хушки чахлых деревьев, гонял по голому унылому  плацу  бурые  скрюченные
листья. Лето кончилось, до зимы остались считанные недели. Тут, в центре
спецподготовки, зима наверняка будет тоскливой - первая  свободная  зима
Саши после побега.
   По распорядку дня у курсантов было "свободное время".  Впрочем,  если
разобраться, ничего хорошего: всем друг о друге давно все известно - би-
ографии, привычки, пристрастия, даже излюбленные словечки и жесты.  Оби-
татели казармы почти не обращали друг на друга  внимания:  люди,  долгое
время ограниченные замкнутым пространством - будь то подводная лодка или
тюремная камера, перестают интересовать друг друга.
   Кто-то читал, кто-то играл с соседом в шахматы, кто-то молча  смотрел
в окно на серый плац...
   Правда, сегодняшний день обещал быть немного необычным: группа, в ко-
торой занимался Солоник, начинала совершенно новый  спецкурс,  названный
руководством достаточно туманно  и  размыто:  "Психологическая  устойчи-
вость". О том, что это такое и какого рода  занятия  ожидают  курсантов,
известно не было ничего - за исключением того, что занятия будут  прово-
диться индивидуально.
   Первым вызвали Сашиного соседа и, пожалуй, одного из немногих  ребят,
кому он тут симпатизировал, - Андрея  Шаповалова.  Питерец  отсутствовал
недолго, где-то с час, а когда вернулся, его нельзя было узнать:  остек-
леневшие глаза,  заостренные  черты  лица,  какая-то  общая  заторможен-
ность... Он напоминал заводную куклу, в которой что-то испортилось.
   Затем пришел черед следующего и еще одного: те  тоже  возвратились  в
казарму одинаково бледными и опустошенными. Не отвечая на вопросы, вали-
лись на койки и молчали...
   Наконец пришла очередь Солоника. Он ожидал  увидеть  и  услышать  что
угодно, но начало "спецкурса" повергло его в недоумение.
   Курсанта посадили в  глубокое  кресло  наподобие  стоматологического.
Напротив кресла стоял огромный японский телевизор  с  видеомагнитофоном.
Саша даже не успел подумать, при чем тут телевизор, как к его телу прик-
репили какие-то проводки с датчиками. Затем ему сделали какой-то укол  -
и по телу сразу разлилось тепло, потом на мгновение затошнило,  закружи-
лась голова. К креслу подошел невысокий мужчина в штатском. Саша никогда
прежде не видел его.
   Он задал какие-то вопросы - какие именно, Солоник, сколько ни вспоми-
нал, не мог воскресить в памяти. И свои ответы на них тоже.
   А потом ему показывали странные фильмы, один страшней другого. Разво-
роченные взрывами человеческие тела, сожженные  автомобили,  отрубленные
конечности, отпиленные ножовками головы... Фильмы сопровождались голосом
незнакомца: он долго, детально и красочно рассказывал, какие люди сдела-
лись жертвами трагедий, сколько семей остались без  кормильцев,  сколько
детей - сиротами, и кто именно их убил: какие бандиты.
   Кулаки Солоника невольно сжимались,  тошнота  тугим  резиновым  комом
подкатывала к горлу, а незнакомец все пояснял, пояснял, сыпал фактами, и
кадры на телеэкране менялись с ужасающим однообразием...
   Наконец фильмы кончились, и Саша как-то незаметно погрузился в глубо-
кий сон, точнее сказать, в забытье, потому что голос незнакомца  продол-
жал преследовать его - что-то внушал, убеждал, увещевал. Иногда в голосе
слышались доброжелательные интонации, но чаще - угрозы.
   Курсант очнулся, словно от толчка, - проводков с датчиками на его те-
ле уже не было. Поднялся с кресла и, чувствуя слабость и гудящую тяжесть
в голове, сделал несколько шагов вперед. Незнакомец исчез, а в комнатке,
закинув ногу за ногу, сидел начальник центра подготовки,  как  всегда  -
моложавый, выбритый, благоухающий хорошим одеколоном,  подчеркнуто  кор-
ректный.
   - Извините, что это было?.. - Саша провел рукой по липкому от испари-
ны лбу.
   - Спецкурс, направленный на выработку у вас психологической  устойчи-
вости, - вполне дружелюбно ответил начальник.
   Сознание Солоника работало ясно, но чтото в нем изменилось - он и сам
не мог сказать, что именно. Словно какой-то инородный  предмет  засел  в
мозгу, и извлечь его оттуда не было никакой возможности. Да еще неприят-
ное, гадливое чувство, которое должен испытывать  человек,  после  того,
как его использовали в качестве подопытного кролика.
   - В вашей дальнейшей деятельности не исключены самые неожиданные  си-
туации, в том числе - и внештатные, - продолжил начальник. -  Поэтому  в
программу вашей подготовки входит принудительная психокоррекция. Вы что,
неважно себя чувствуете?
   - Не в своей тарелке, - признался Саша.
   - Ничего страшного, - начальник центра позволил себе сдержанную улыб-
ку. - То, чему вы тут учитесь, - своего рода искусство, а искусство, как
известно, требует жертв...
   Конечно же, тогда, серым ноябрьским днем, начальник центра подготовки
был прав, но банальная фраза о том, что искусство требует  жертв,  имеет
свой перевертыш: жертвы тоже требуют искусства.
   Человека можно убить множеством способов: сжечь на костре, утопить  в
реке, сварить в подсолнечном масле, выбросить с  крыши  высотного  дома,
положить на рельсы перед мчащимся поездом, расстрелять,  зарыть  живьем,
повесить или отрубить голову, растворить в серной кислоте.
   Человечество всю свою сознательную историю изыскивает способы все бо-
лее совершенного уничтожения самого себя,  и  весьма  преуспело  в  этих
изысканиях. Людей, умеющих убить искусно,  называют  по-разному:  палач,
снайпер, по новой моде - киллер. Но суть от названия не меняется.
   Итак, жертва требует искусства - Саша Солоник понял это за время уче-
бы. Из него планомерно делали убийцу и добились своего. Теперь он знал и
умел все, что касалось искусства умерщвления. Или почти все.
   Это был его последний день в центре. Казарма опустела -  "контингент"
разъехался по тем регионам, где ему предстояло работать, и  на  террито-
рию, огороженную трехметровым серым бетонным забором опустилась непривы-
чная тишина; видимо, до прибытия следующей  партии  кандидатов  в  госу-
дарственные палачи.
   Саша, стоя в ванной, критически рассматривал собственное отражение  в
зеркале. Он старался найти в себе те черты, которые хорошо помнил по ар-
мии, Кургану, пермской и ульяновской зоне, и - почти не находил их.
   От былого Саши Солоника - провинциального паренька не осталось и сле-
да. На выпускника секретного центра подготовки смотрело его  собственное
отражение: невысокий, словно вылитый из упругого материала, без  единого
грамма ненужного жира, с холодным взглядом глубоко посаженных глаз...
   Настоящая машина смерти. Ему оставалось лишь гадать, как он будет ис-
пользован.
   Да и останется ли он - живой человек со своими желаниями, амбициями и
постоянной неудовлетворенностью жизнью - бездушной машиной, бездумно вы-
полняющей чужие приказы?!


   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   - ...руки прошу держать на столе. Записывать мои слова строго  запре-
щается, а потому слушайте внимательно и запоминайте. Значит,  так:  Ржа-
вый, он же Титенков Иван Иванович, тысяча  девятьсот  пятьдесят  второго
года рождения, относится к лидерам тюменской организованной  преступнос-
ти. Имеет две судимости, по двести восемнадцатой  и  сто  сорок  седьмой
статьям, в местах лишения свободы в общей сложности  провел  шесть  лет.
Строго придерживается так называемых воровских понятий, среди криминали-
тета пользуется большим уважением и  влиянием.  Авторитет  регионального
масштаба. Под началом - пятнадцать-двадцать человек,  в  основном  ранее
сидевшие. Люди Ржавого занимаются рэкетом, выбиванием долгов, составляют
так называемую "крышу", то есть платное прикрытие бизнесменам.  В  сфере
интересов - предприятия нефтедобывающей промышленности. Привлечь гражда-
нина Титенкова к уголовной ответственности  не  получается,  потому  что
многие ответственные чины милиции и прокуратуры, по  сути,  находятся  у
него на содержании, да и инкриминировать  ему  совершенные  преступления
крайне тяжело...
   Солоник, тяжело вздохнув, потянулся к остывшей чашечке кофе. Вот  уже
полчаса он сидел на конспиративной  гэбэшной  квартире  в  самом  центре
Свердловска, выслушивая своего куратора.
   Комитетчик был доброжелателен, подчеркнуто корректен и вежлив. Навер-
няка, кроме своей "вышки", Высшей школы КГБ, он закончил еще  и  гумани-
тарный вуз, возможно, филологический факультет - у  него  была  интелли-
гентная речь, выверенные  жесты...  Правда,  внешность  невзрачная,  се-
ренькая, без запоминающихся деталей; встретишь  такого  на  улице  и  не
вспомнишь его лица. Голос лишен какихлибо характерных  интонаций,  прямо
автоответчик. Ровно и буднично, словно повествуя о каких-то рутинных ве-
щах, куратор инструктировал Сашу перед поездкой в Тюмень. Слушать прихо-
дилось внимательно: информация дорогого стоила. И не только о количестве
судимостей и потенциальной силе окружения клиента, но и о  его  мельчай-
ших, казалось бы, незначительных, никчемных привычках.
   Гэбэшник пригубил кофе из своей чашки и продолжал:
   - Свободное время Титенков обычно проводит в ресторане "Красный мак".
Это - одно из мест сбора тюменских бандитов. Бывает  там,  как  правило,
каждую субботу, после семи вечера. Вот его фотографии...
   Перед; Сашей легли несколько фотоснимков - анфас, в профиль, явно  из
ментовского досье. Грубые черты лица, тупой жирный подбородок,  надбров-
ные дуги, невольно воскрешающие в памяти энциклопедические статьи о  не-
андертальцах да питекантропах...
   Еще одна фотография - Ржавый в обнимку с двумя телками: даже на сним-
ках видно, что это типичные ресторанные б... и.
   Еще одна - на фоне капота новенькой белой "девятки":  видимо,  только
что купил и решил сфотографироваться на память.
   - Так, теперь следующий. Гаврилов Геннадий  Евгеньевич,  в  уголовном
мире известен как Гаврила. Тысяча девятьсот пятьдесят шестого года  рож-
дения. Судимостей и даже приводов в милицию не имеет.  Лидер  бандитской
группировки, по мнению многих, в последнее время превратился в  неуправ-
ляемого "отморозка". Не признает никаких авторитетов. Под началом - око-
ло трех десятков бывших спортсменов, в основном  силовиков:  штангистов,
борцов, боксеров. В его "бригаде" около двух десятков  стволов,  включая
автоматы "Калашникова". Жесток, коварен, изворотлив, тщеславен.  Поддер-
живает тесные связи с коррумпированным руководством тюменского  Управле-
ния МВД, прокурорскими чинами. Любит показуху, красивую жизнь, ни в  чем
себе не отказывает. Свободное время проводит или на своей  даче,  или  в
казино. С Ржавым отношения натянуты до предела - никак не  могут  разде-
лить сферы влияния. Пахнет большой войной.
   На последних словах куратор сделал едва  заметное  ударение  -  голос
стал тверже, и Саша сразу же понял, почему:  безусловно,  смерть  одного
неминуемо спишут на другого. Как следствие -  среди  тюменских  начнется
вендетта, но кровь, помноженная на кровь, будет лишь  на  руку  его  на-
чальству. Какая разница, кто ликвидирует бандитов: МВД, КГБ или они друг
друга сами?
   Важен конечный результат...
   - Просмотрите еще раз личные дела. Фотографии я вам с собой не  отдам
- у вас, судя по характеристикам, отличная зрительная  память,  -  голос
гэбэшника вновь стал будничным. - Обратите внимание на описание татуиро-
вок, на некоторые черты биографии... Вот отсюда, - тонкий  ломкий  палец
куратора уперся в последний абзац: - Титенков Иван Иванович крайне недо-
верчив, постоянно ездит с охраной из одного-двух человек. Понятно?
   - Поня-ятно, - протянул Саша, уже прикидывая будущие действия. - Спо-
соб ликвидации?
   - Сообразно ситуации, выбирайте сами, - поморщился гэбэшник, как  мо-
жет морщиться человек, чем-то явно брезгующий. - Максимум  осторожности.
Будете жить там на трех квартирах - Одна - основная, две другие - запас-
ные варианты. В случае форс-мажора немедленно переходите с одной на дру-
гую. Квартиры уже сняты на подставных лиц. Помните, вас постоянно  будут
подстраховывать и... - он выразительно взглянул  на  недавнего  курсанта
спеццентра, - и контролировать. Легенду вы знаете. В случае, если о  вас
наведут справки, все совпадет. Ну, желаю удачи...
   Спустя полчаса, когда гэбэшник покинул  конспиративную  квартиру,  на
столе перед ликвидатором лежали билеты до Тюмени, деньги - довольно при-
личная сумма, ключи от квартир и чистый паспорт  на  фамилию  гражданина
Максимова, но с его, Сашиной фотографией.
   - Сообразно ситуации, - процедил Солоник сквозь зубы, вспоминая  гла-
денького, аккуратненького гэбэшника, как тот  брезгливо  поморщился  при
вопросе о способе ликвидации. - Только и можете, что чужими  руками  жар
загребать. Коз-злы...
   Ресторан "Красный мак" пользовался в Тюмени репутацией достаточно не-
завидной. И не потому, что обслуга вела себя по-хамски, а  повара  -  из
рук вон плохи, метрдотель неприступен и официанты немилосердно  обсчиты-
вали. Не потому даже, что вечером в ресторан было  трудно  попасть.  Как
раз наоборот: кухня "Красного мака" отличалась даже  некоторой  изыскан-
ностью, сервировка - как в лучших домах, официанты вежливы до приторнос-
ти, а гардеробщик, едва заметив уважаемого завсегдатая, сразу же выбегал
из-за стойки гардероба, профессионально  подставлял  руки  под  небрежно
сброшенное пальто, и походя сообщал, какие проститутки сегодня за столи-
ками и как они соскучились по дорогому гостю.
   Тем не менее даже состоятельные по местным понятиям граждане  предпо-
читали не ходить в "Красный мак", особенно в выходные  дни  по  вечерам,
потому что в городе всем, от мала до  велика,  было  известно:  "Красный
мак" - типично бандитский кабак.
   Есть заведения, где собираются преимущественно нефтяники да  геологи,
есть рестораны, любимые фарцовщиками, недорогие вечерние кафе, где коро-
тает время безденежное студенчество... Почему бы не  быть  своеобразного
клуба для бандитов? Как ни крути - тоже профессия,  трудная,  нервная  и
куда более опасная, чем у геологов, нефтяников и фарцовщиков, не  говоря
уже о студентах...
   В тот погожий вечер "Красный мак" был заполнен меньше чем  наполовину
- видимо, часть постоянных посетителей отдыхала в других местах или  за-
нималась профессиональной деятельностью. Приятная полутьма, кабацкие ла-
бухи, настраивающие свои инструменты на подиуме, хрустящие  накрахмален-
ные скатерти, вышколенные официанты в белоснежных рубашках и бабочках...
   Саша сидел у окна лицом к выходу. Он проводил в  "Красном  маке"  уже
второй вечер - вчера сидел тут же.  Позиция  была  выбрана  на  редкость
удачно: в полутьме никто не мог рассмотреть его лица,  зато  он  сам  не
пропускал ни одного входящего и выходящего. Солоник уже внимательно  ос-
мотрел зал - какая-то компания подвыпивших мужичков, попавших сюда  явно
по ошибке, несколько коротко стриженных  мужчин  атлетического  сложения
ничего не выражающими лицами, пара молоденьких телок, неумеренная косме-
тика и вызывающие мини-юбки которых не оставляли  сомнений  относительно
их ремесла...
   Никого, похожего на Ржавого, не было ни вчера, ни  сегодня  -  равно,
как и людей, которые, согласно словам куратора, должны  его  прикрыть  в
случае форс-мажора.
   Подошел официант. Саша, для приличия полистав  меню,  заказал  салат,
бифштекс и минералку.
   - Что пить будем? - развязно спросил "халдей".
   - Я же сказал - боржоми.
   Официант едва заметно улыбнулся - в его понимании слово "пить"  имело
однозначный смысл, без всяких разночтении.
   Тем временем лабухи настроили инструменты, и негромкий гул зала  про-
резал надтреснутый голос вокалиста, многократно усиленный динамиками:
   - А теперь для нашего дорогого гостя  Вити,  недавно  вернувшегося  в
родные края, прозвучит его любимая песня...
   Зафонил микрофон, душещипательно всхлипнула электрогитара, и кабацкий
менестрель, сжимая шейку микрофона, трагически зашептал:
   Это было давно, это было весной, Шел этап, окруженный штыками.
   На разъезде одном я увидел ее. Полных слез голубыми глазами.
   И, увидев этап, к нам она подошла, Подарила платочек шелковый.