ий стрелок должен тре-
нироваться постоянно без перерыва.
   Наверное, никогда еще Саше не приходилось вкалывать так, как  теперь.
Откуда только силы взялись у бывшего узника ИТУ?
   Подъем в четыре утра, легкий завтрак, относительно  легкий  трехкило-
метровый кросс, второй завтрак, поплотней. Затем спортивный зал, где од-
ни инструктора учили приемам рукопашного боя, другие проводили курс  ат-
летизма, третьи отрабатывали реакцию, четвертые учили группироваться при
падении с высоты...
   Затем еще один кросс, как сейчас, на десять километров (иногда вместо
него - полоса препятствий), потом отдых и теоретические занятия в  ауди-
ториях, так называемый спецкурс.
   Спецкурсу наверняка позавидовали бы агенты "Моссада", ЦРУ, АНБ и МИ-6
вместе взятые. Слушателей учили акциям по физической ликвидации, которые
никогда не будут раскрыты, производству взрывчатых веществ из,  казалось
бы, совершенно безобидных вещей, вроде тех,  что  продаются  в  магазине
"Бытовая химия", изготовлению одноразовых глушителей из подручных  мате-
риалов, от картона до капустной  кочерыжки,  методике  установки  и  ис-
пользования подслушивающих устройств, основам слежки и конспирации,  те-
атральному гриму, прикладной медицине, воздействию на  организм  медика-
ментов, наркотиков, лекарственных трав, радиоактивных и отравляющих  ве-
ществ. Большинство занятий  сопровождалось  учебными  фильмами,  отлично
срежиссированными и прекрасно снятыми.
   Правда, наука давалась далеко не всем, особенно на практических заня-
тиях. "Контингент" быстро сдыхал на кроссах, курсанты  кулями  падали  в
спортзале, заходясь в затяжном  болезненном  кашле.  Впрочем,  это  было
вполне объяснимо: прошлое у большинства отнюдь  не  свидетельствовало  о
законопослушании; у некоторых курсантов было немало татуировок, говорив-
ших о бурной молодости, некоторые имели по три-четыре ходки, и притом не
только на "общак", общий режим, и не только по бытовым статьям... Недав-
ний узник "строгача" неплохо разбирался в наколках, и мог с уверенностью
сказать: не менее половины курсантов в  свое  время  имели  отношение  к
блатному миру. Сложные композиции из "решек", то есть тюремных  решеток,
шприцев, православных крестов, игральных карт,  обнаженных  женщин,  гу-
сарских эполет и на первый взгляд неразборчивых аббревиатур  говорили  о
многом, - но, естественно, не о том, как и почему их  обладатели  очути-
лись тут.
   Несомненно было одно: все эти люди так или иначе сотрудничали с "кон-
торой". Кто-то начал раньше, кто-то позже. Все они были "замазаны" перед
законом, а это означало, что при случае ими достаточно легко можно мани-
пулировать.
   С момента бегства из Ульяновской "восьмерки" прошло более трех  меся-
цев и все это время Солоник, так же как и остальные, набирал форму. Дни,
как и там, за "решками", за "колючками" не отличались разнообразием,  но
наполнены были совсем иным - кросс, спортзал, кросс,  аудитории,  кросс,
тир... За бетонный забор никого не выпускали; по сути, это  была  та  же
тюрьма, только совсем с иным режимом.
   Иногда курсантов по одиночке выдергивали в небольшую комнатку на тес-
тирование. Очень вежливый сухонький старичок в тускло поблескивающих оч-
ках, в безукоризненно отутюженном белом халате (глядя на него, Саша  по-
чемуто вспоминал отмирающее выражение  "старорежимный")  раскладывал  на
столе бесчисленные странички с вопросами, на которые надо было  отвечать
не думая. Ответы тщательно фиксировались. Вопросы  выглядели  совершенно
идиотскими: "Кем бы вы хотели быть: лесником или  драматургом?  ";  "Что
лучше: быть богатым и больным или бедным, но  здоровым?  ";  "Всегда  ли
дурной поступок будет наказан?" После вопросов перед курсантом расклады-
вались другие листочки - цветные пятна, буковки, циферки, что-то наподо-
бие шарад из детских журналов, и старичок каждый раз  вежливо  интересо-
вался: что вы себе представляете?
   Затем наступал черед полной пожилой женщины. Она молча прикрепляла  к
телу какие-то микроскопические датчики с разноцветными проводками,  про-
пускала то через один, то через другой слабый электрический ток и, глядя
на экран осциллографа, что-то старательно  записывала.  Назначение  этих
процедур оставалось для курсантов полной загадкой.
   А через два месяца их распределили по учебным группам. Как понял  Са-
ша, разделение произошло по региональному признаку. Среднеазиаты  попали
в одну группу, выходцы с Кавказа -  в  другую,  прибалты,  которых  было
меньше всего, - в третью. Славяне - самые многочисленные в центре подго-
товки - составили сразу несколько групп.  Каждая  группа  готовилась  по
своей программе, с учетом особенностей дальнейшей деятельности.
   Какой именно? Этот вопрос задавал себе не один Солоник. Уж  наверняка
люди "конторы" организовали ему побег не для того, чтобы он набирал  тут
форму. И за побег, и за многое другое ему предстоит рассчитаться...
   Глядя в безоблачное небо, Саша, лежавший на спине, ощущал, как впива-
ются в поясницу и лопатки мелкие камешки, но  для  того  чтобы  перевер-
нуться, лечь в другое место, не оставалось сил. Дыхание понемногу  восс-
тановилось, по телу разлилась приятная истома, но двигаться все равно не
хотелось. Так и лежал бы, раскинув руки, дремал бы в тенечке, если бы  в
голову не лезли тревожные мысли, нагнетая напряжение...
   - Курсант Солоник, - обращение прозвучало резко, как удар бича, и Са-
ша открыл глаза: перед ним возвышался инструктор по физподготовке.
   Он поднялся, поднял взгляд.
   - Я, - по-уставному ответил он.
   - Иди в административный корпус, тебя начальство хочет видеть.
   Уже подходя к дверям, Солоник почему-то подумал: наверняка сейчас  он
и получит ответы на вопросы, которые его так тяготят. Если  не  на  все,
то, во всяком случае, на большинство...


   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Кабинет начальника  подготовительного  центра,  небольшая  квадратная
комнатка на третьем этаже, выгодно отличалась от унылой казармы, в кото-
рой жил Солоник и остальной "контингент". Стеллажи книг с  растрепанными
корешками, огромный телевизор, видеомагнитофон, по-домашнему урчащий хо-
лодильник и, что особенно приятно, огромный вентилятор. Большой  настен-
ный календарь с пушистыми кошечками навевал ощущение чего-то  домашнего,
уютного, но ощущение это было обманчивым...
   В кабинете сидели двое: знакомый  Саше  хозяин,  моложавый  начальник
центра подготовки, как всегда, вежливый, подтянутый, в  отглаженном  ка-
муфляже, и пожилой, дородный, с крупными и резкими чертами лица, на  ко-
тором особенно выделялись большие серые глаза. Казалось, они просвечива-
ли вошедшего насквозь.
   Строгий костюм дорогого серого сукна, ухоженные белые руки, наверняка
не знавшие тяжелого физического труда,  массивный  подбородок,  надменно
поджатые губы...
   Безусловно, этот, второй, был большим начальником, и из  самых  высо-
ких, заоблачных сфер. И звание его наверняка было серьезней, чем у мест-
ного. Чтобы определить характерные признаки  руководящей  популяции,  не
надо было обращать внимания ни на выражение лица, ни  на  костюм:  глаза
говорили о многом, если не обо всем.
   Распрямив плечи, вошедший привычной скороговоркой произнес:
   - Курсант Солоник по вашему приказанию прибыл...
   - Вольно, курсант. Прошу садиться, - начальник центра указал на стул,
и Саша невольно отметил, что там, где он был еще недавно, на слово  "са-
дись" было наложено негласное табу - за колючей проволокой  и  без  того
все сидели.
   Штатский пристально, не мигая, долго смотрел на недавнего  зека.  Как
ни странно, тот выдержал взгляд. Наконец, поняв, что  молчание  чересчур
затянулось, хозяин кабинета произнес, глядя почему-то не на Солоника,  а
на гостя:
   - Тут с вами один товарищ из Москвы хочет переговорить.
   Поднявшись, быстро вышел, закрыв за собой дверь.
   Товарищ из Москвы сразу же начал с  главного  -  без  дипломатических
прелюдий:
   - Итак: Солоник Александр Сергеевич, тысяча  девятьсот  шестидесятого
года рождения, уроженец города Кургана, бывший сотрудник  органов  внут-
ренних дел, осужденный к двенадцати годам лишения свободы...
   Саша смотрел на него исподлобья. Неужели он специально его  выдернул,
чтобы биографию рассказывать? Он ее и без тебя знает...
   Тем не менее гость  не  без  очевидного  удовольствия  перечислил  не
только этапные факты биографии курсанта, но и все, что касалось  ближай-
ших родственников. Перечислял скрупулезно, со вкусом, с мельчайшими  де-
талями, и это не могло не настораживать.
   - ...больше трех месяцев вы находитесь тут, в секретном центре специ-
альной подготовки Комитета Государственной Безопасности. Вы  -  один  из
немногих, хорошо зарекомендовавших себя в новом  качестве.  Командование
вами довольно. И потому, - штатский закурил и тяжело откинулся на спинку
стула, прищурился на собеседника, - мне интересно было бы узнать, что вы
вообще думаете о своем теперешнем статусе?
   - В каком смысле? - осторожно поинтересовался Солоник.
   - В самом прямом. Для чего мы пошли на явное нарушение закона,  орга-
низовав вам побег, для чего тратим на вас силы, деньги и время...
   Впрочем, он мог и не продолжать: недавний узник ИГУ  прекрасно  пони-
мал, что побег с зоны ему организовали не  для  душеспасительных  бесед,
которые так любил зоновский "кум", чтобы -  "на  свободу  с  чистой  со-
вестью". Правда, конечная цель спецподготовки по-прежнему  была  тайной,
но он уже о многом догадывался...
   - Видимо, для участия в каких-то силовых акциях, - ответил курсант.
   - М-да, - штатский поджал губы. -  Стрельба  из  всех  видов  оружия,
спецкурсы по ликвидации, пиротехника, прикладная медицина, гримировка  и
конспирация, вождение автомобиля,  физическая  подготовка,  выживание  в
экстремальных ситуациях... Участие в силовых акциях? - Он невольно восп-
роизвел интонацию собеседника. - Что ж, эта догадка делает честь  вашему
уму. Ну и в каких именно акциях? На чьей стороне? Против кого?  С  какой
целью?
   - Вам видней, коли вы в меня вкладываете силы, деньги и время, - Саша
был предельно уклончив; при беседах с подобными  людьми  такая  уклончи-
вость более чем оправданна.
   - Хорошо, давайте по порядку. Для ликвидации, для физического  устра-
нения... Правильно?
   - Ну да...
   - То есть вы ликвидируете того, на кого я или кто-нибудь из наших лю-
дей пальцем укажут?
   - Наверное...
   - А если я ошибусь, если лично вас чем-то не устроит кандидатура  бу-
дущей жертвы? - вопрос был явно провокационным, и потому  курсант  дели-
катно промолчал.
   - Зря отмалчиваетесь. - Московский  начальник  затушил  окурок,  снял
пиджак, аккуратно повесив его на спинку стула, и,  облегченно  вздохнув,
продолжил: - Впрочем, ваше право. Знаете, в чем ваша главная ошибка?  Вы
хотели получить от жизни максимум удовольствий при минимуме  затрат.  Вы
были чересчур самостоятельны, свободны - от всего, от всех сразу. А  так
не бывает. Свобода, как учил классик, есть осознанная  необходимость.  И
вот теперь, чтобы действительно стать свободным, вам следует эту необхо-
димость осознать. Итак, что вы имеете на сегодняшний день? Малопочтенная
служба в милиции - раз. Срок лишения свободы - два, - говоривший принял-
ся загибать пальцы, - побег из зала суда - три. Второй  срок  -  четыре.
Еще один побег - пять. Короче говоря, одни минусы, плюсов -  никаких.  А
главное - вы не удовлетворены своим теперешним  положением.  Мечтали  об
одном, получилось совсем другое...
   - Ваш человек сам предложил, - напомнил Саша, взглянув не на собесед-
ника, а на висевший за его спиной календарь.  Глаза  Солоника  сузились,
зрачки превратились в крошечные точки; ему было очень неприятно выслуши-
вать последние замечания, но, увы, они показались достаточно  справедли-
выми.
   - У вас был выбор, и вы его сделали сами, - резонно заметил его собе-
седник. - Пожалуйста, хоть сейчас можем устроить вам  явку  с  повинной.
Ваша драма даже не в том, что вы хотели стать свободным и от всего  сра-
зу. Вы - бывший милиционер, мент... Бывший. От своих отбились, к  другим
- не прибились. И никогда уже не прибьетесь. А мы вас подобрали. И  даем
вам шанс. Единственный в своем роде... Александр Сергеевич, скажите, вам
нравится, когда вас боятся? - неожиданно спросил он; настолько неожидан-
но, что Саша невольно вздрогнул. - Ну вспомните - может быть,  в  школе,
может быть, в армии или потом, в милиции... Или в Ульяновской ИТУ.  Ваше
имя внушает страх - пусть не сильный, но все-таки страх. Вас сторонятся,
с вами не хотят встречаться взглядом, и прежде чем что-нибудь  вам  ска-
зать, люди долго думают... Вам это приятно?
   Саша пожал плечами.
   - Наверное... Я как-то не думал...
   - Но все-таки, положа руку на сердце.
   Их беседа напоминала разговор опытного врача с несговорчивым  пациен-
том: доктор просит рассказать больного о симптомах, которые, может быть,
больной не хочет открыть, стесняется, но врач настаивает - из чисто  ме-
дицинских соображений, для его же пользы...
   - Ну?
   - Ну, наверное, да, - угрюмо ответил Солоник, почему-то вспомнив, как
изменилось к нему отношение в зоне после драки с кодлой блатных.
   - И почему? - не отставал собеседник.
   - Не знаю...
   - А я знаю. Появляется ощущение собственной значимости, чувство неза-
висимости - скорей даже не чувство, а иллюзия. Вокруг вас образуется не-
видимая оболочка, вы сильно возвышаетесь в глазах окружающих... Вы  ведь
человек тщеславный, не правда ли?
   Саша промолчал. Следующий вопрос удивил его еще больше:
   - Скажите, а как вы относитесь к блатным? К  лидерам  так  называемой
организованной преступности? Ко всем этим паханам, авторитетам, ворам  в
законе, жуликам и тому подобным, кто живет по этим своим...  пресловутым
понятиям?
   - Терпеть их не могу. - Конечно же, курсант был несколько удивлен не-
ожиданным поворотом беседы, но виду не подал.
   - Почему?
   - Потому что для таких человечество делится на блатных и на всех  ос-
тальных - "фраеров",  "карасей",  "бобров",  "терпил".  Блатной,  в  его
собственном понимании, - человек, а "фраер", кем бы он ни был, - его за-
конная добыча, которая создана лишь для того, чтобы ее  дербанить  почем
зря. Это и есть их главный закон, но мне такие законы не нравятся.
   - А как вы думаете, почему огромный аппарат  милиции,  прокуратуры  и
прочих органов не может раз и навсегда покончить с преступностью? -  Го-
лос москвича сделался вроде бы нейтральным, словно у телевизионного дик-
тора, сообщающего об атмосферных осадках. - В конце концов, кто сильней:
государство или какие-то уголовники?  Возможностей  у  государства  куда
больше: следственный аппарат, оперативные работники, суды,  пенитенциар-
ная система... Да и, по логике, государство должно само  себя  охранять.
Почему не охраняет?
   - Потому что все менты куплены, - в сердцах ответил Солоник.
   - Так... - столичный начальник взглянул на курсанта доброжелательно -
впервые за всю беседу. - Уже ближе. Уже веселей. А еще почему?
   - Потому что законы не позволяют. Потому что их слишком легко обойти,
эти законы. Потому что судьи выносят такие приговоры, которые нужны тем,
кто их судьями сделал. Потому что у них там - круговая  порука,  -  лицо
Саши исказила болезненная гримаса - он вспомнил курганскую бабу-следова-
теля и свой первый срок...
   - Тоже верно. - Московский начальник  поднялся,  подошел  к  окну  и,
взглянув на полосу препятствий, продолжал: - Значит, законными средства-
ми с криминалом покончить не удается. Остается второй вариант - незакон-
ный. В сложившихся условиях бороться с мафией можно и должно  только  ее
же методом - черного террористического беспредела. Государственный бесп-
редел против бандитского... Понимаете? Для того мы вас тут и готовим.  А
теперь главное, - приезжий гость  резко,  словно  рапирист  при  выпаде,
обернулся в сторону курсанта. - Ликвидировать будете  тех,  на  кого  мы
укажем. И делать вам придется то, что вам скажут. Никакой рефлексии, ни-
какой самодеятельности. В противном случае... -  говоривший  сделал  не-
большую, но значительную паузу. - Вы ведь понимаете, что мы не  какая-то
там милиция. Мы-то вас всегда найдем,  из-под  земли  достанем,  со  дна
морского, и тогда "Белый Лебедь" для вас раем покажется. За второй побег
вам еще лет пять навесят, а уж мы постараемся, чтобы из зоны вы  никогда
не вышли.
   Сказал - и внимательно взглянул на Солоника, ожидая его реакции.
   - Я понял, - тихо сказал тот, припоминая давнюю беседу  со  столичным
гражданином начальником, напомнившим ему кота.
   - Это хорошо. Мы уже знаем, что вы понятливы. Мы вообще много  о  вас
знаем - наверное, больше, чем вы сами о себе. Да, вот еще что, - тон вы-
сокопоставленного собеседника сделался нарочито-небрежным. - Ваша работа
будет оплачена. Хорошо оплачена. Думаю, что мы останемся друг другом до-
вольны. А пока - тренируйтесь, - добавил он на  прощание.  -  Для  того,
чтобы стать тем, кого мы хотим из вас сделать, времени у вас в избытке.
   Уже закрыв за собой дверь, Саша почему-то еще раз  вспомнил  висевший
за спиной гражданина начальника календарь с котиками, и число  сегодняш-
ней беседы, выделенное передвижным пластмассовым окошечком,  кстати  или
некстати засело в памяти: двадцатое июля...
   После ухода Солоника в Координаторе окончательно  созрело  чувство  -
этот человек, как никто другой, подходит на уже придуманную и написанную
роль.
   С одной стороны, считать так давала скрытая канва недавней беседы: по
всему было видно, что этот человек честолюбив, тщеславен, донельзя обоз-
лен на жизнь, к тому же он прекрасно понимает, что замазан  перед  зако-
ном, и у него нет и не может быть иного выхода, кроме того, который  ему
укажут.
   А с другой... За время службы в органах  экс-генерал  повидал  немало
людей и, естественно, научился в них разбираться. Работа  на  Лубянке  у
него была отнюдь не бумажная, а с людьми. Уже в начале беседы  Координа-
тор отлично понял: перед ним - цельная, сильная и волевая  натура.  Этот
человек прекрасно знал, чего хочет от жизни, и для достижения  желаемого
он пойдет на все. Он слишком заземленный, слишком предсказуемый, к  тому
же - ярко выраженный прагматик. Такие долго, скрупулезно взвешивают плю-
сы и минусы, и действуют в зависимости от полученной арифметической сум-
мы. Равнозначные "плюсы" и "минусы", по законам арифметики,  взаимоунич-
тожаются, но в жизни, супротив этих законов, что-то остается.
   Координатор щелкнул  кнопкой  портативного  магнитофона,  разумеется,
включенного во время беседы на запись, перемотал  пленку,  нашел  нужный
фрагмент беседы:
   "Александр Сергеевич, скажите, вам нравится, когда вас боятся?"
   "Ну, наверное, да..."
   Бывший генерал жестко улыбнулся.
   - Ничего не скажешь: рыцарь без страха и упрека, - произнес он вслух.
- Ликвидатор. Карающая десница. Бич Божий. Человек-легенда. "Крошка  Ца-
хес". - Недавнее литературное сравнение постоянно вертелось на языке.  -
Ничего, мы тебя научим Родину любить... А не научим - так сам полюбишь.
   Как ни странно, но Саша забыл об этой беседе уже к  вечеру.  Конечно,
не совсем забыл, но старался не думать о ней. Будут его  использовать  в
качестве внештатного убийцы КГБ против блатных или для чего-то другого -
какая разница?! Разумеется, этот гражданин начальничек в чем-то  прав  -
особенно в том, что касается острого несоответствия между желаемым и ре-
альным. А если его будущая деятельность даст возможность приблизить вто-
рое к первому? Пока есть преступники, должен быть и палач, и кто сказал,
что палачом быть хуже, чем вором?
   Как бы то ни было, но уже в тире Солоник практически не думал  о  не-
давней беседе. Искусство стрельбы - слишком серьезное дело,  чтобы  зах-
ламлять голову.
   Огромные наушники закрывали почти  полголовы  курсанта  и  напоминали
шлемы инопланетян из фантастических фильмов. Мишень - ломкий черный  си-
луэт на молочном фоне, - появлялась лишь на п