На такого человека  бу-
дет работать вся "С-4": разведчики, аналитики, другие ликвидаторы. У не-
го будет свой, хорошо узнаваемый почерк, который, при желании, можно бу-
дет легко подделать. Еще раз подчеркиваю:  работа  целого  подразделения
будет фокусироваться именно на нем одном. С другой стороны, такой  чело-
век идеален как ширма, как прикрытие. Представьте, что за короткое время
происходит пять... десять... пятнадцать ликвидации лидеров  криминалите-
та. Но вешаются они на него одного. Купленные журналисты раздувают  вок-
руг него истерию, народ трепещет, бандиты одновременно и  понимают,  кто
он, и не понимают, кто за ним стоит и почему ему все удается. А вдруг  -
действительно "тайная организация", подконтрольная ФСБ? Улавливаете  мою
мысль?
   Заместитель позволил себе улыбнуться.
   - А вы не боитесь, что он выйдет из-под контроля?
   - Вы сами сказали, что с таким контингентом можно договориться, - на-
помнил хозяин офиса.
   - Остановка за малым - подобрать такого человека. - Бывший  полковник
МВД уже понял, что эта задача скорее всего будет возложена на него.
   И не ошибся.
   - Вот вы этим и займетесь. Фактуру и особенности контингента, в отли-
чие от меня, знаете, материалом, как говорится, владеете. -  Координатор
пододвинул к себе все ту же копию личного дела, перечеркнутую диагональ-
ной красной полосой. - Вот рекомендую, например,  этого:  Солоник  Алек-
сандр Сергеевич, бывший работник МВД, осужден по сто пятнадцатой статье.
Даже по этим материалам видно, что его следственное дело грубо сфабрико-
вано. Бывший сотрудник милиции, осужденный по такой статье - на зоне ему
прямая дорога в опущенные. Пытались - не получилось. В одиночку  успешно
противостоял кодле блатных. В контакты с  администрацией  ИТУ  принципи-
ально не вступает. Не пьет, не курит, старается поддерживать  спортивную
форму. Заключенные его не любят, но относятся с опаской. Но главное - не
это: обостренные комплексы, неудовлетворенные амбиции, невысокий общеоб-
разовательный уровень, провинциальные запросы, отсутствие четко выражен-
ной жизненной установки. Короче, осознанное несоответствие  реального  и
умозрительного. Теперь он деморализован, загнан в угол, надеяться ему не
на что. И он это прекрасно понимает. Сейчас в ИТУ в Ульяновской области.
   Собеседник с сомнением пролистал личное дело.
   - Ну, допустим, я с ним побеседую, предложу продать  нам  свою  душу.
Допустим, он даже согласится, потому как надеяться ему действительно  не
на кого и не на что. Но как мы его из зоны-то выдернем? На  условно-дос-
рочное он не подходит юридически, амнистия для таких, как он, не предус-
мотрена. Пересмотреть дело в порядке прокурорского надзора  и  назначить
пересуд? Тоже незаконно - он же бежал, и это доказанный факт.
   Координатор улыбнулся - несколько высокомерней, чем требовалось.
   - Не забывайте, кто мы и для чего созданы. И кто за нами стоит. Да мы
сами, если начистоту, незаконны. И "С-4" незаконна.  Но  полномочия  нам
даны самые широкие. Вы ведь в милиции служили и  прекрасно  знаете,  что
даже из самых страшных зон можно убежать. Особенно, если есть  помощь  с
воли. - Поднявшись из-за стола, хозяин дал понять, что беседа закончена.
Когда заместитель стоял уже в дверях, хозяин кабинета как  бы  невзначай
добавил: - Получится из него что-нибудь, не получится - ничего  страшно-
го. Время терпит, а выбирать у нас есть из кого...
   Свет заходящего солнца, пробиваясь через забранное  толстой  решеткой
пыльное оргстекло, ровными прямоугольниками ложился на письменный  стол,
стоявший у самого окна, и эти прямоугольники казались  нарисованными  на
его поверхности. Так хотелось смахнуть, стереть их, чтобы геометрическое
перекрестье не напоминало о неволе! Пахло пылью, лежалыми бумагами,  мы-
шами, плесенью, хлоркой и сгоревшей проводкой - последний запах был осо-
бенно сильным.
   Сидевший за столом пожилой мужчина с круглым лицом и небольшими  чер-
ными усиками внимательно изучал невысокого  зека,  одетого  в  зоновский
бушлат, именуемый тут обычно "клифтом". Смотрел долго, не  мигая  -  так
биолог рассматривает в микроскоп какое-то мелкое насекомое.
   Осужденный выглядел предельно настороженным. Старался не  встречаться
взглядом с человеком за столом. По всему было видно, ему очень  хотелось
побыстрей отсюда уйти. Но в то же время сделать это он не мог: для любо-
го осужденного всякий "вольняшка", то есть неосужденный, - начальник.  А
тем более - такой: с пристальным, откровенно изучающим взглядом,  вкрад-
чивыми манерами, многозначительным молчанием...
   Что-что, а начальственный вид тут, на "строгаче", сразу  бросается  в
глаза.
   - Ну, присаживайся, - наконец получил предложение зек.
   Тот присел на хромоногий табурет.
   - Курить не предлагаю, потому что знаю - не  куришь,  -  сидевший  за
столом чиркнул зажигалкой, закурил, на  мгновение  окутываясь  сероватым
дымом. - А лихой ты, однако... Саша.
   Названный Сашей поднял на говорившего взгляд, в котором явственно чи-
талось: ну чего тебе от меня надо? Зачем с "промки"  выдернул?  Если  ты
опер - то пустая затея: не буду стучать. Если какая-то проверка из Глав-
ного Управления Исправительно-Трудовых Учреждений - не по адресу. Я  тут
кто - "бугор", то есть бригадир, и начальства надо мной - выше крыши...
   - А я к тебе, Саша Солоник, по делу. Специально  из  Москвы.  Кстати,
вот мои документы, - говоривший привычным жестом развернул корочку алого
сафьяна, явно не ментовскую.
   - Что надо, гражданин начальник? - нарочито грубо спросил Солоник.
   - Да ничего не надо, - пожал плечами визитер.
   - Если стукачом хотите предложить - не пойду, - голос зека  прозвучал
на редкость категорично.
   - И правильно, - лучезарно улыбнулся москвич. - Ты на себя посмотри -
какой из тебя стукач? Слишком заметен, слишком на виду, к тому же еще  -
"бугор" и мусор, пусть даже и бывший. От ментов ты отбился,  ни  к  чему
другому не прибился. Потому что не возьмут. Доверия к тебе и  так  ни  у
кого нет, запалишься враз, - несомненно, этот человек неплохо  знал  ла-
герную фактуру. - К тому же проблем у тебя из-за милицейского прошлого и
нехорошей статьи было немало. А будет еще больше.
   - Вы спецом из самой Москвы прибыли, чтобы о моих проблемах говорить?
- перебил зек с едва заметной издевкой.
   - Не только о них, - обладатель ксивы из алого сафьяна нимало не оби-
делся, хотя по интонации и понял вызов. - О тебе, о  планах  твоих...  О
том, как дальше жить собираешься.
   Наверняка в этот момент Саша подумал - такое нехитрое начало  беседы,
такой простенький с виду вопрос "как дальше жить собираешься?" - все это
сильно смахивает на  тот,  памятный  разговор  с  лагерным  авторитетом,
"смотрящим" Корзубым. А потому ответ прозвучал почти  такой  же,  как  и
тогда, в каптерке:
   - Как раньше жил, так и буду.
   - Ну, как раньше, жить у тебя больше не получится,  -  гражданин  на-
чальник небрежно струсил в пепельницу сигаретный пепел.  -  Но  об  этом
позже. Давай лучше о тебе поговорим. - Не дождавшись ответа, он  продол-
жил: - Биография самая обыкновенная - точней, ее  начало.  Замечательный
областной центр, золотое детство, пионерские горны, техникум, повестка в
военкомат. После дембеля в милицию пошел. И чего ты там забыл?
   - Был маленький и глупый. Думал, с преступностью бороться, - признал-
ся Саша, соображая, какой же в этом вопросе подвох.
   - И что?
   - Да сами они беспредельщики. Те же бандиты, только в форме, и  ноше-
ние оружия у них узаконено, - для человека, попавшего на зону из-за  не-
желания сучиться, ответ был предельно искренним.
   - Вот-вот, - согласился собеседник. - Гниды они. Мусора - одно слово.
Та-а-ак. Там, значит, у тебя не заладилось, выгнали, затем вновь  взяли,
после выгнали окончательно. Накрутили статью по "мохнатке"  из-за  "реш-
ки", за колючки. Ну и что теперь делать собираешься?
   - Срок тянуть, - кивнул Солоник, не понимая, к чему вообще разыгрыва-
ется этот спектакль.
   - А на себе, значит, крест поставил?
   - Крест мне на могиле поставят.
   - Вот-вот. Недалек тот день... И похоронят тут же, на зоновском клад-
бище. Как ты знаешь, трупы родственникам не выдаются.
   - Спасибо за информацию, - Саша метнул в москвича взгляд, полный отк-
ровенной неприязни.
   - Рано благодаришь. А я приехал сюда, чтобы дело тебе предложить...
   - И какое? - насторожился заключенный, поняв, что  беседа  подошла  к
кульминации.
   - ...и изменить твою жизнь, - закончил гражданин начальник.
   - Мою жизнь теперь только Верховный Суд может изменить.
   - Ну зачем так? Судьба любого человека в его руках.  На  свободу  хо-
чешь?
   Зек вопросительно взглянул на человека, сделавшего  ему  столь  дикое
предложение.
   - Кто тут не хочет...
   - Я тебя спрашиваю - хочешь?
   - Ну, хочу. А за что? Не за просто же так!
   - Эта догадка делает честь твоему уму. Бесплатно только птички  поют.
Я тебе дело говорю... А теперь - слушай.
   Они говорили долго - точней, говорил в основном приезжий, а зек  слу-
шал, стараясь найти в предложении выгоду - впрочем, она была,  несомнен-
но, на поверхности.
   Предложение гражданина начальника сводилось к следующему.  Он,  Алек-
сандр Солоник, будет топтать "строгую" зону долго, очень  долго.  Бывший
мент, осужденный по  паскудной  статье,  рано  или  поздно  найдет  себе
смерть: или на "промке" головой кирпич поймает, или оголенный  электроп-
ровод зубами прикусит, или с верхнего яруса шконок головой вниз  упадет.
В лучшем случае - актировка и инвалидность, жизнь в серости  и  безвест-
ности, неизбежное воровство, естественно, неудачное, и вновь  зона,  где
он сгинет окончательно. В худшем - скорое  "опущение",  кровавая  драка,
заточка в печень и - участок два на три на зоновском кладбище.
   Блатные все равно завалят его: тут, на зоне есть сотни способов изба-
виться от человека - медсанчасть по приказу "хозяина" оформит  как  нес-
частный случаи на производстве. Обеспечить его  безопасность  органы  не
могут - не поселишь же в бараке охрану! Надеяться на  УДО,  условно-дос-
рочное или амнистию не приходится по понятным причинам. Короче говоря  -
хреновые дела у осужденного бывшего мента Солоника, и солнце ему не све-
тит.
   Гражданин начальник повествовал так, как может говорить лишь человек,
уже уверенный в ответе собеседника. Категоричность тона, веские  интона-
ции, подкрепленные напряженным прищуром и скупой, но выразительной  жес-
тикуляцией.
   - Единственное, что тебе может помочь, - побег, - закончил он.
   - Отсюда? Со "строгача"? Невозможно, - зек поджал губы.
   - А что - уже думал?
   - А кто бы не думал!
   Следующий вопрос прозвучал в устах обладателя сафьяновой ксивы  столь
же неожиданно, сколь и неправдоподобно.
   - А если мы тебе поможем?..
   Солоник подумал, что он ослышался.
   - Поможем, говорю... Я серьезно. Да не смотри ты на меня так!
   Мысли Саши работали напряженно - в предложении бежать было столько же
плюсов, сколько и минусов. Точней, плюс был только один - та  самая  же-
ланная свобода, о которой, как поется в известной еще со  времен  ГУЛАГа
песне, "так много говорят в лагерях".
   А с другой... Побег, даже удачный (что маловероятно), неминуемо  пос-
тавит его в зависимость от "конторы", потому  как  Солоник  окончательно
ставит себя вне закона. И неизвестно, какую роль уготовят ему после  по-
бега. Известно одно: он становится невольной марионеткой в руках  струк-
туры, которая при малейшем проколе от него откажется.
   - Даю тебе ровно сутки на размышление, - москвич говорил веско, слов-
но вбивал в сырую доску толстые гвозди. - Только размышлять тебе нечего.
Это - твой единственный шанс, подарок судьбы. Другого не будет.  Свобода
плюс удовлетворение твоих амбиций.
   - Я не могу ответить сразу, мне надо все взвесить. Я подумаю, -  дро-
жащим от напряжения голосом произнес осужденный.
   - Думай, думай... Ну все. О нашем разговоре, естественно, никто знать
не должен, прежде всего из администрации. Запомни то, что они уже знают:
я - следователь военной прокуратуры, занимаюсь делом  твоего  армейского
командира. Протоколы уже составлены... На,  подпиши,  что  отказываешься
давать показания, - он пододвинул бланк. - Ну, до завтра, осужденный Со-
лоник. На размышления у тебя ровно сутки, - гражданин начальник взглянул
на часы. - Время пошло...


   ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Блеклое поволжское солнце, медленно поднимавшееся из-за кромки темно-
го, почти что синего хвойного леса, рельефно  высвечивало  геометрически
правильный силуэт вышки с охранником. Солнце било в  глаза,  слепило,  и
осужденный Александр Солоник, отвернувшись в сторону, невольно прищурил-
ся. Унылая картина, виденная им на утренних разводах сотни раз: перечер-
кивающая волю колючая проволока, чернеющие клифтами ряды  сумрачных  зе-
ков, ватная спина бушлата переминающегося с ноги на ногу "мужика" из его
бригады...
   Даст Бог - видит он это сегодня, холодным утром, в последний  раз,  и
никогда больше не увидит.
   Развод начался минут на десять позже положенного - стоило только уви-
деть помятую физиономию начальника отряда, чтобы  определить:  вчера  он
вновь нажрался, как последняя свинья. Рожа у мента - ну будто бы на  ав-
томобильном протекторе заснул, взгляд - мутный, мертвый. И не до развода
ему теперь - пива бы холодненького, компресс на лоб и - спать. Да, тако-
ва вот тяжелая и опасная ментовская служба...
   - Отряд для развода на работы построен, - произнес старшина.
   Спустя несколько минут осужденные, а вместе с ними и Солоник,  двину-
лись на "промзону". Глядя в ватную спину, маячившую впереди, Саша  вновь
и вновь воскрешал подробности последнего разговора с хитрожопым  москви-
чом, спрашивая себя - правильно ли он сделал, что согласился? - и не мог
ответить на этот вопрос однозначно.
   С одной стороны, воля, конечно же, дорогого стоит, тем  более  в  его
незавидном положении.
   А с другой - не попадет ли он в кабалу худшую, нежели теперешняя?!
   Но он уже все решил. Это должно произойти сегодня.
   Уже назначено и рассчитано время, и он знает, как именно это произой-
дет. На "промке" кем-то неизвестным подготовлен сварочный аппарат, кото-
рым надлежит вырезать крышку канализационного люка, чтобы  спуститься  в
него, пройти по коллектору и выйти за пределы зоны. Ничего форс-мажорно-
го произойти не может - вроде бы тот гражданин начальник из столицы пре-
дусмотрел все. Или почти все...
   Глухое топанье "прохарей", густые  ряды  колючей  проволоки,  унылые,
постные лица конвоиров - и ворота промышленной зоны.
   Перед началом работы "бугор" Солоник, собрав "мужиков" своей бригады,
объявил:
   - То, что вы напортачили вчера, я не принимаю. Если такое повторится,
буду засчитывать за отказ или невыходы на работу.
   Тут, в "восьмерке", в ИТУ N 8 Ульяновской области, к нему  относились
совершенно иначе, чем под Пермью. Давешняя драка с кодлой жутких и  без-
жалостных блатных уже была занесена в неписаные зоновские анналы, обрас-
тая все новыми и новыми подробностями. В глазах "мужиков", то  есть  ос-
новной массы осужденных, Саша  приобретал  черты  воистину  легендарные:
кровь татуированных врагов лилась ручьями и реками, руки-ноги  ломались,
как спички, головы под его ударами разлетались, как гнилые арбузы, а по-
бежденные исчислялись десятками.
   Именно поэтому никто спорить не стал - не с  руки.  Таких,  как  этот
"бугор", не уважают, но боятся. И только один из зеков, недавно  прибыв-
ший, бросил недовольно:
   - Мало того, что "кумовья" с "хозяином" да начотряда гнут, так  и  ты
еще...
   - Молчать, - бригадир едва повысил голос. - С меня тоже три шкуры де-
рут.
   Солоник вовсе не хотел ругаться с этими серыми людьми, многие из  ко-
торых, как и он, попали за "решки" в результате ментовской подставы. Это
был верный тактический ход - пусть разойдутся по своим местам,  чтобы  к
нему в ближайшее время не подходили...
   - Зря перед "хозяином" жопу рвешь! Все равно на "химию" и УДО тебя не
выпустят, - в сердцах огрызнулся вновь прибывший.
   - Работать, кому сказано!.. Труд освобождает.
   "Мужики", недовольно перешептываясь и бросая на бригадира полные  не-
нависти взгляды, разошлись по рабочим местам, а Саша, на  всякий  случай
оглянувшись по сторонам, пошел в небольшой  коридорчик,  заканчивающийся
тупичком.
   Сердце стучало пойманной птицей - сейчас,  сейчас  это  произойдет...
Да, тот столичный тип  из  "конторы"  оказался  прав:  это  ему  подарок
судьбы, который нельзя не использовать.  Сказочно  повезло  -  наверное,
единственный раз в жизни.
   Под ногами шуршала битая штукатурка, какой-то мусор, гремели, перека-
тывались осколки кирпича, тонким льдом хрустело стекло, глухо позвякива-
ли трубы, положенные вдоль коридора. Шаг, еще шаг, еще один,  заколочен-
ная дверь, яркая лампочка в ржавом конусе, поворот в тесный  закуток,  и
тут же - обыкновенный канализационный люк: на городских улицах обычно не
обращаешь на них внимания, но сейчас это была дверь на желанную волю.
   Дверь на волю, как и следовало ожидать, Оказалась приваренной, но тут
же кто-то неизвестный предусмотрительно оставил сварочный аппарат,  мас-
ку, брезентовые рукавицы и даже небольшой ржавый ломик типа "фомки" - он
лежал между ржавыми трубами и вполне мог сойти за одну из них.
   Мозг работал четко и уверенно, мысли не путались, не блуждали - Соло-
ник четко понимал, что и в какой последовательности надо делать.
   Положил на половинку кирпича ржавую водопроводную трубу - так, словно
бы собирался ее резать. Теперь, если нечаянно  появится  начальство  или
кто-то из сук (а отрядные стукачи, несмотря на глубокую законспирирован-
ность, всем хорошо известны), оправдание налицо.
   Неторопливо подкрутил форсунку, поджег, мгновенно отрегулировал  дав-
ление - пламя сделалось острым, жадным, как кошачий  язычок,  и  пронзи-
тельно-голубым, словно майское небо. Надел маску и, склонившись,  напра-
вил огненное сопло на металл. Спустя несколько секунд плотный огонь омы-
вал сварной шов.
   Ему повезло: люк, вопреки специальной инструкции, был заварен  не  по
всему периметру, а лишь в двух местах, на ушках - чтобы невозможно  было
открыть голыми руками. Ровно гудело пламя горелки, расплавленный  металл
натекал в щель между люком и полом, беспорядочные искры сыпались во  все
стороны, прожигали клифт, но Саша не обращал на это внимания - следовало
торопиться, счет шел на секунды: сюда могли войти в любой момент.  Нако-
нец последнее движение, огонь с шипением гасится, срывается маска и сва-
рочный аппарат отодвигается в сторону. Поискав  глазами,  Солоник  нашел
какую-то грязную лохань с водой - немного, но достаточно, чтобы плеснув,
остудить горячий металл.
   Спустя несколько секунд беглец прилаживал в щель между люком и  полом
тупой ломик. Все-таки он немного волновался - блестящее острие несколько
раз соскальзывало с края люка, и мерзкий  металлический  скрежет,  каза-
лось, разносился по всей "промзоне". Наконец люк с трудом поддался, при-
поднимаясь; еще несколько секунд - и он лежал рядом с черной скважиной.
   Саша наклонился - в лицо пахнуло сыростью  и  зловонием.  Беглец  не-
вольно поморщился, сплюнул: там, на глубине всего лишь  нескольких  мет-
ров, медленно переваливаясь безразмерной живой змеей, проходила  главная
канализационная артерия "строгача".
   Скинул с себя прожженный клифт, бросил рядом с люком - ватник  навер-
няка будет обильно вбирать в себя влагу, сковывать движения. Пусть оста-
нется на память о бывшем бригадире.
   Наконец, набрав в легкие побольше воздуха, Солоник принялся  медленно
опускаться в подземное чрево, по шею погружаясь в дерьмо...
   Темно-зеленый "уазик" с надписью "Рыбнадзор" на дверцах, описав  пра-
вильный полукруг, остановился на берегу неширокого мутного ручейка.  Пе-
редние дверцы открылись почти синхронно, и из машины вышли двое рослых в
темно-зеленой камуфляжной форме. Они были похожи друг