к  тем  приятным мелочам,
которые здесь не купишь ни за какие деньги. Тебе многого будет не хватать...
     - Да, я знаю, Кейт. Я знаю, что мне будет трудно. Знаю, что буду нарекать,
жаловаться,  капризничать.  Однако я не согласна,  что не смогу нормально здесь
жить.  Другие люди могут -  и  я  смогу.  Я постараюсь приспособиться к здешним
условиям,  привыкнуть к  здешнему быту,  смириться со  здешними порядками.  Ты,
конечно,  прав:  я тепличное растение, и мне многого будет здесь не хватать. Но
если  нам  прид„тся скрытно жить в  нашем мире,  мне  будет не  хватать гораздо
большего.
     - Чего же? Чувства безопасности?
     - Не только. Не это самое главное.
     - А что?
     Джейн взяла руку брата, поднесла е„ к своему лицу и прижалась к ней щекой.
     - Я люблю тебя,  Кейт, безумно люблю. Я не смогу без тебя жить. Но также я
не  смогу  жить  без  музыки.  Я  как-нибудь  проживу без  своего "порше",  без
электричества,  телефона  и  телевидения,  без  гамбургеров  и  кока-колы,  без
множества тех приятных мелочей,  которые здесь не купишь ни за какие деньги. От
всего этого я могу отказаться -  но только не от музыки. В ней вся моя жизнь. Я
хочу играть -  и для себя, и для других. Я хочу, чтобы люди меня слушали, чтобы
они наслаждались моей игрой,  хвалили меня,  аплодировали мне.  Не подумай, что
это тщеславие...
     - Нет,  Джейн,  я так не думаю.  Теперь я вс„ понимаю. Я должен был раньше
это  сообразить.  С  твоим  талантом просто недопустимо вариться в  собственном
соку,  играя только для  себя и  для  меня -  тем  более,  что я  совершенно не
разбираюсь в  музыке.  Это равносильно тому,  как если бы писатель -  настоящий
писатель,  а  не  графоман,  -  сжигал все свои рукописи,  даже не предлагая их
издателям.  Книги пишут,  чтобы их читали;  музыку играют,  чтобы е„ слушали. В
этом вся суть творчества.  А  в  нашем мире ты  не  сможешь играть на публике и
общаться с  другими музыкантами,  без того чтобы не "засветиться".  И тогда нас
быстро найдут.
     Джейн слабо улыбнулась:
     - Ты понимаешь меня, Кейт. Спасибо... Значит, ты согласен со мной?
     - Не знаю,  дорогая.  Тебе следует вс„ хорошенько обдумать.  В  отличие от
меня,  ты  не  совершила серь„зного преступления и  ещ„ можешь вернуться домой.
Тебя лишь отстранят от деятельности Хранителей -  но ведь ты и  прежде не очень
интересовалась ею.
     - Об этом и  речи быть не может,  -  тв„рдо заявила Джейн.  -  Я остаюсь с
тобой.  Даже  если  ты  решишь скрываться в  нашем мире,  я  скорее откажусь от
музыки, чем от тебя.
     - Я не могу требовать от тебя такой жертвы, - сказал Кейт. - Так что решай
сама...  Не  сейчас,  -  тут же добавил он,  увидев,  что сестра уже собирается
ответить. - У нас впереди шесть дней пути до Палланты. Думай, взвешивай, решай.
Я соглашусь с любым твоим решением. Договорились?
     - Да, - ответила Джейн и торопливо отстранилась от него. - К нам идут.
     Кейт повернулся и  увидел,  как по  трапу на  полуют поднимается щегольски
одетый юноша восемнадцати лет -  высокий,  смуглый, т„мноволосый, с удивительно
синими  для  такого  смуглого лица  глазами.  Это  был  их  спутник  в  морском
путешествии, ибрийский дворянин домул Октавиан Марку Траяну. (Приставка "домул"
приблизительно соответствовал славонскому "газда" или английскому "сэр",  а два
личных   имени   свидетельствовали  о   принадлежности  к   средней   прослойке
аристократии. Как выяснил Кейт, в Ибрии не было специальных дворянских титулов,
наподобие баронов,  графов,  герцогов и  т.  п.;  зато существовала иерархия по
количеству личных им„н -  одному, двум или тр„м. Право носить два или три имени
было  наследственным и  даровалось корол„м.)  Октавиан жил  в  столице Ибрии  и
занимал  при  королевском  дворе  какую-то  должность  -   по  всей  видимости,
незначительную,  раз путешествовал с небольшой свитой, состоявшей всего из тр„х
слуг и  оруженосца.  В Мышкович он ездил за невестой и теперь в„з домой молодую
жену.  Даже  слишком молодую на  взгляд Кейта  -  ей  лишь  недавно исполнилось
тринадцать лет.  Впрочем,  в средневековье такие ранние браки не были чем-то из
ряда вон выходящим, особенно в южных странах.
     Знакомство Кейта и  Джейн с Траяну нельзя было назвать приятным.  Октавиан
считал само собой разумеющимся, что лучшая пассажирская каюта на корабле должна
быть предоставлена ему,  и  даже слушать не желал объяснения капитана,  что эта
каюта  уже  занята.  Первоначально Траяну  собирался плыть  на  другом корабле,
который,  однако,  из-за  проблем с  доставкой груза вынужден был задержаться в
порту  ещ„  на  целые  сутки.  Октавиан заявился на  "Одинокую звезду" в  самый
последний момент,  всего за  час до  е„ отплытия,  тогда как Кейт договорился о
проезде  и  уплатил  деньги  ещ„  накануне дн„м.  Отвед„нные знатным пассажирам
помещения почти не отличались размерами и обстановкой,  разве что каюта Кейта и
Джейн располагалась по соседству с капитанской, и заполучить е„ для себя и жены
было  для  Траяну  вопросом не  столько удобства,  сколько престижа.  Кейт,  не
желавший вступать в склоку с попутчиком,  предложил было обменяться каютами, но
тут уж капитан пош„л на принцип и заявил,  что никакого обмена не будет,  а вс„
останется, как он сказал.
     Октавиану пришлось смириться со  своим поражением и  весь  первый день  он
глядел на  Кейта  исподлобья,  словно тот  нан„с  ему  смертельное оскорбление.
Однако  к  вечеру  оказалось,  что  Джейн  не  теряла  времени даром  и  успела
подружиться с юной госпожой Траяну,  Боженкой.  Неизвестно, что произошло между
молодыми супругами ночью, но на следующий день утром, при первой же их встрече,
Октавиан извинился перед  Кейтом и  Джейн  за  свою  несдержанность и  попросил
забыть о  вчерашнем инциденте.  Они ответили,  что уже забыли,  и по сему между
ними  воцарился мир.  Для  Кейта  и  Джейн это  было  весьма кстати,  поскольку
выяснилось,  что  в  Канабре чету  Траяну  ожидает небольшой вооруж„нный отряд,
который должен сопровождать их в столицу. Узнав, что Уолши также направляются в
Палланту,  Октавиан любезно предложил им  ехать вместе.  Они  с  благодарностью
приняли его предложение.  Для Кейта и Джейн это была большая удача:  теперь они
могли  более или  менее спокойно смотреть в  ближайшее будущее и  не  опасаться
крупных неприятностей в пути.
     Поднявшись на полуют,  Октавиан Траяну галантно поклонился Джейн, хотя они
виделись меньше часа назад, за обедом, и с некоторым смущением произн„с:
     - Сударыня,  вы не могли бы прямо сейчас зайти к моей жене? - По-словенски
он говорил совершенно свободно,  как казалось Кейту, без малейшего акцента. - У
Боженки  какие-то  проблемы,  но  она  стесняется рассказывать мне  о  них.  Вы
поможете ей?
     - Разумеется,  господин Траяну,  -  кивнула Джейн.  - Сейчас я пойду. Одну
минутку.  -  Она повернулась к Кейту и произнесла по-английски:  -  По-моему, у
девочки начались месячные.  Надо  же:  стесняется говорить об  этом  мужу!  Ну,
ладно, я пошла.
     - Ступай.
     Джейн  быстро поцеловала его,  спустилась по  трапу  на  палубу и  вошла в
пассажирский трюм.  Октавиан  проводил е„  взглядом,  потом  с  виноватым видом
обратился к Кейту:
     - Право,  сударь,  мне очень неловко,  что я  помешал вам.  Но  у  Боженки
действительно проблемы, а е„ горничная совсем ещ„ реб„нок.
     - Вс„ в порядке,  -  ответил Кейт.  - Женщины должны помогать друг другу в
трудную минуту. Я очень рад, что наши ж„ны подружились.
     - Я тоже рад, - от всей души сказал Траяну. - Боженка в полном восторге от
вашей жены. Госпожа Джейн исключительная женщина, и это целиком е„ заслуга, что
мы  не  поссорились из-за  тех  кают...  Кстати,  вы  не  сочт„те меня чересчур
назойливым, если я спрошу, как долго вы женаты?
     Кейт лишь на секунду замешкался с ответом.
     - Уже десять лет. Нас поженили ещ„ детьми, это был брак по расч„ту.
     - Тем не менее,  он получился на редкость удачным,  -  заметил Октавиан. -
Это видно по тому, как вам хорошо вместе. Глядя на вас, можно подумать, что вы,
подобно нам, лишь недавно поженились. - Прислонившись к перилам, он вздохнул. -
Мы с  Боженкой дружны с самого детства,  наш брак заключ„н по любви,  и я очень
надеюсь, что и через десять лет мы будем так же счастливы, как сейчас.
     - Я в этом не сомневаюсь, - сказал Кейт.
     Он устремил взгляд в  безоблачное небо и  подумал о том,  что вряд ли их с
Джейн  ожидает  столь  же  безоблачное  будущее.   Несмотря  на  все  тяготы  и
неудобства,  связанные с  пребыванием в другом мире и в другой эпохе,  в данный
момент  они  чувствовали себя  счастливыми -  пусть  даже  их  счастье  было  с
привкусом горечи.  Но  такая горькая идиллия не  может длиться вечно.  Рано или
поздно их медовый месяц закончится,  начнутся суровые будни,  и  тогда наступит
время искупления...
     Кейт очень удивился бы,  если бы смог заглянуть в  мысли стоявшего рядом с
ним Октавиана.  Траяну думал о  предупреждении,  которое он  получил от  короля
Флавиана вечером накануне отплытия.  Речь  шла  о  какой-то  неясной угрозе  со
стороны чужеземных колдунов.  Король велел своим подданным-Коннорам внимательно
присматриваться к  каждому чужестранцу и немедленно сообщать о тех из них,  кто
внушал хоть малейшее подозрение.
     Чета Уолшей внушала некоторые подозрения.  Впрочем,  Октавиан отдавал себе
отч„т  в  том,  что  в  поведении любого чужака можно при  желании найти немало
подозрительного.  Однако его настораживала их  странная целеустремл„нность:  во
что бы то ни стало они хотели попасть в Палланту,  но ещ„ не решили,  что будут
делать  дальше,   и,   похоже,  не  очень  задумывались  об  этом.  Создавалось
впечатление, что столица Ибрии была конечным пунктом их странствий по Западному
Краю,  что  именно там  они  собирались осесть.  А  вчера вечером госпожа Уолш,
болтая с  Боженкой о разных пустяках,  как бы между делом,  пыталась выведать у
не„, насколько Октавиан приближ„н к особе короля...
     Хотя,  с  другой стороны,  это ровным сч„том ничего не значило.  Расспросы
госпожи Уолш могли быть продиктованы обыкновенным любопытством,  а  их с  мужем
нежелание задумываться над будущим имело простое объяснение: они были настолько
поглощены друг другом,  что до  всего остального им  просто не было дела.  А  в
искренности их чувств Октавиан не сомневался -  он сам был влюбл„н и знал,  что
это такое.  Правда,  то обстоятельство,  что двое людей,  состоящие в браке уже
много лет,  ведут себя,  как молодож„ны,  немного настораживало... или вызывало
элементарную зависть - ведь мало кому выпадает такое счастье.
     Как  бы  то  ни  было,  Октавиан решил сообщить королю о  своих спутниках.
Однако сделать это он мог не раньше, чем через четыре дня - поскольку ближайший
от  них  портал находился в  загородной королевской резиденции Флорешти.  Ни  в
Каннабре, ни на вс„м северном побережье порталов не было. Слишком мало Конноров
жило в Ибрии. По всей стране насчитывалось лишь восемьдесят два человека...
     "Нет,  уже восемьдесят три",  - тотчас поправил себя Октавиан, с нежностью
думая о своей молодой жене.

     Глава 21

     Уже  несколько дней  среди  Конноров  ходили  неясные  слухи  о  возможном
нашествии чужеземных колдунов.  Сотник городской гвардии Влад Котятко относился
к ним скептически, пока не узнал, что эти сведения исходят от таких серь„зных и
ответственных людей, как князь Стэнислав, король Флавиан, Анте Стоичков, Дражан
Ивашко и  прочие.  Лишь  тогда  Котятко задумался.  А  задумавшись,  вспомнил о
чужестранцах,  с  которыми он  имел  случай познакомиться пять дней назад после
ночного вторжения Рыжего Вепря в гостиницу "Красный бык".
     Эта  молодая  пара  пришлась  ему  по  душе,  особенно понравилась сотнику
госпожа Уолш.  Он не хотел думать об этих людях плохо,  а тем более подозревать
их  в  злокозненных намерениях,  однако долг  повелевал ему  быть объективным и
беспристрастным и не поддаваться эмоциям.  К тому же с тем ночным происшествием
была  связана одна  странность:  Рыжий Вепрь долго провалялся без  сознания,  а
когда очнулся,  то  был как пьяный,  еле держался на  ногах,  с  трудом ворочал
языком и  что-то  невнятно бормотал о  нечистой силе.  Его горячечному бреду не
придавали никакого значения,  решили, что он просто повредился умом после удара
по голове, и в полдень, как и было намечено, взд„рнули на виселице.
     "А стоило бы сперва допросить", - с некоторым опозданием подумал Котятко.
     Он  пров„л небольшое расследование,  спросил у  Франя  Вуйко,  когда точно
прибыли  Уолши  и  на  каком  корабле,  потом  сверился с  книгами  в  портовой
канцелярии и выяснил,  что корабль с таким или похожим названием ни в тот день,
ни в  течение последнего месяца в Мышковиче не появлялся.  Следовательно,  если
только Франь Вуйко ничего не  напутал,  его постояльцы солгали ему.  Также Влад
Котятко узнал,  что Кейт Уолш встречался со Славомиром Ковачом - будущим первым
министром княжества.  О том, что указ о его назначении уже подписан и находится
в пути,  знали все мышковицкие Конноры.  Сам же Ковач не был Коннором, и сотник
решил не обращаться к нему по поводу супругов Уолш.
     Поскольку  связаться  с  князем  Стэниславом в  настоящий момент  не  было
возможности,  а  подозрительные чужестранцы отправились на  "Одинокой звезде" в
Ибрию,  Котятко сч„л наиболее разумным сообщить о них своему ибрийскому коллеге
и сородичу, центуриону королевской гвардии Титу Рэдэчану.
     Каково же было изумление сотника,  когда всего через полчаса к нему явился
Флавиан собственной персоной. Король Ибрии был в ярости...

     Глава 22

     Армия противников Чеслава вошла в Инсгвар пополудни. Этот крупнейший город
юга Немета находился в  стороне от  первоначально проложенного Стэном маршрута;
однако утром на  восьмой день  после выступления из  Црвенеграда было  получено
известие,  что верные узурпатору войска изменили направление своего продвижения
и  шли уже не  навстречу сводной дружине южан,  а  наперерез основной армии под
предводительством Стэна.  Военачальники самозванного императора поняли,  что их
хитрый ман„вр разгадан,  и  оказались перед  нел„гким выбором:  либо  вернуться
обратно в  Златовар (что  было  позорно),  либо продолжить поход и  сразиться с
объедин„нными  силами  противника  (что  было  неразумно),  либо  навязать  бой
основной армии ещ„ до  того как подоспеют южане (что при благоприятном стечении
обстоятельств  давало  неплохие  шансы   на   успех,   поскольку  превосходство
противника в  численности было  не  очень  значительным).  Предводитель войска,
старший сын Чеслава и,  по иронии судьбы,  т„зка отца Стэна, двадцатисемилетний
княжич  Всевлад Вышеградский,  выбрал последнее и  отправил к  отцу  курьеров с
просьбой выслать подкрепление.
     В  свете изменившихся обстоятельств Стэн  тоже  изменил свои планы.  После
короткого совещания с  союзниками-князьями  и  их  воеводами он  приказал армии
повернуть на северо-восток,  к Инсгвару,  с тем чтобы занять этот стратегически
важный пункт и получить дополнительное преимущество перед противником. А Дражан
Ивашко обещал позаботиться о  том,  чтобы  ни  один  из  посланных за  подмогой
курьеров не добрался до столицы.
     Князь  Антал  Инсгварский  не  был  сторонником Чеслава,  но  также  и  не
поддерживал выступивших против  самозванного императора  князей.  Будучи  самым
влиятельным князем Южного Немета,  он  явно рассчитывал воспользоваться смутой,
чтобы  укрепить сво„  влияние  в  регионе и,  быть  может,  под  шумок  создать
собственное  королевство.   Присутствие  на  его  землях  многочисленной  армии
поборников   единства   Империи   чувствительно   мешало   осуществлению   этих
честолюбивых планов.  А  когда  выяснилось,  что  с  северо-востока к  Ингсвару
движутся верные Чеславу войска,  и  предстоящее сражение под  стенами города из
нежелательной перспективы превращается в неизбежную реальность,  то князь Антал
оказался  перед  трудным  выбором,  на  чью  сторону  ему  встать.  По-прежнему
соблюдать  нейтралитет уже  не  представлялось возможным:  если  он  впустит  в
Ингсвар Стэна и его союзников,  значит поддержит их,  а если закроет перед ними
врата города,  то  тем самым объявит себя сторонником Чеслава.  Горожане же,  в
большинстве сво„м равнодушные к  княжеским междоусобицам и  не  разбиравшиеся в
тонкостях политики,  тв„рдо знали,  что осада им ни к чему,  и считали,  что их
князь  вполне может позволить войску войти в  Инсгвар,  сохраняя при  том  свой
нейтралитет. В противном случае они были готовы взбунтоваться.
     В  этой ситуации князь Антал попросту смалодушничал и,  вместе с  дочерью,
зятем,  внуками и несколькими приближ„нными, бежал под покровом ночи из города,
переложив  бремя  ответственности  за   дальнейшие  события  на   плечи  своего
племянника и наследника, двадцатидвухлетнего княжича Предрага.
     Проснувшись утром полновластным хозяином города,  Предраг недолго пребывал
в растерянности.  Он понял,  что дядя крупно подставил его;  но,  вместе с тем,
сразу  сообразил,  что  ему  предоставляется великолепный  шанс  укрепить  свои
позиции,  как наследника княжества,  которые в последнее время заметно ослабли.
Предраг  был   заинтересован  в   единстве  Империи  из   чисто   эгоистических
соображений:  имперские законы предусматривали наследование княжеского престола
только по мужской линии,  а  князь Антал,  у которого была лишь дочь,  с самого
начала смуты исподволь принялся вбивать в головы своим подданным,  что по праву
первородства  его  наследником  должен  быть  его  старший  внук,  а  никак  не
племянник.
     Поэтому Предраг,  временно встав  во  главе  княжества,  решил покончить с
нейтралитетом Инсгвара и  оказать  поддержку тем  силам,  которые  выступали за
сохранение  единого  государства западных  славов.  Он  встретил  Стэна  и  его
союзников,  как  своих  лучших  друзей,  пообещал  им  всяческое  содействие  в
подготовке к сражению и предложил высоким гостям поселиться в княжеском дворце.
Это  любезное приглашение Стэн вежливо отклонил под  тем предлогом,  что дворец
вс„-таки  принадлежит князю  Анталу,  который не  пожелал иметь  с  ними  дела.
Остальные князья  признали  разумность его  доводов  и  решили  воспользоваться
гостеприимством богатых горожан.  В качестве своей резиденции Стэн выбрал дом в
центре   города,   принадлежавший  Ладиславу  Савичу,   самому  зажиточному  из
инсгварских Конноров.  Со  стороны его  выбор  выглядел вполне естественным:  в
Црвенеграде он  жил у  Арпада Савича,  и  тот,  ясное дело,  порекомендовал ему
своего  инсгварского родственника.  Сейчас  Стэн  очень  нуждался  в  свободном
доступе к порталу.  Помимо борьбы за императорскую корону, у него были и другие
дела - как личные, так и затрагивавшие интересы всех потомков Коннора МакКоя...
     Шесть  дней  назад  Марике стало известно об  исчезновении Кейта -  парня,
который,  судя по всему,  был нанят Хранителями,  чтобы шпионить за ней. Прич„м
исчез он вместе со своей сестрой Джейн,  давней подругой Алисы.  (Стэн с самого
начала подозревал,  что Джейн также была связана с Хранителями, и они уже давно
использовали е„  для  слежки за  Алисой -  представительницей рода  МакКоев,  у
которой  через  много  поколений  после  загадочного Запрета  возродился живой,
полноценный дар. Марика разделяла подозрения брата, зато Алиса относилась к ним
скептически - скорее всего, не хотела плохо думать о своей подруге.)
     Уже  само  по  себе  одновременное  исчезновение  двух  человек,   имевших
отношение к  Хранителям,  не могло не настораживать.  А тут ещ„ оказалось,  что
мать Кейта и Джейн была убеждена, что они бежали и что им помогла Марика. И эта
уверенность была  настолько сильной,  что  даже  после всех отрицаний Марики во
время их телефонного разговора,  госпожа Уолш не изменила своего мнения.  Через
четыре дня  (тамошних дня,  как выраз