о тысяч,
пока мы сюда добирались, но никаких следов инклина..."
     "Значит, нужен поиск не простой, а  целенаправленный, -- отозвался Ким.
-- Вот завтра и займемся".
     -- Сюда, гость дорогой... -- Славик, придерживая за талию, вел его мимо
кухни  и кладовых с вместительными холодильниками,  мимо дверей с табличками
"Бухгалтерия", "Менеджер", "Душевая". -- Нам в этот коридорчик... аккуратно,
чтобы вписаться в поворот... и прямо в дверку, не спотыкаясь на пороге...
     --  Куда  ты меня тащишь? -- спросил Ким. --  И  почему вцепился в  мой
ремень?
     --  Провожаю  в  комнату отдыха  руководящих  кадров.  А  вцепился  для
гарантии. Все же изволили выпить немало.
     -- Мне, как слону дробина. Киммерийцы пьют не кружками, а бочками.
     И  правда,  шаг  его был  тверд, слух  ясен,  и перед  глазами  уже  не
кружилось  и  не  качалось. Славик  уважительно причмокнул,  подвел  Кима  к
стеллажу  в  комнате отдыха, что-то надавил,  и  полки бесшумно  отъехали  в
сторону. За ними темнела узкая лестница, ведущая вверх.
     -- Тайная явка? -- полюбопытствовал Ким.
     --  Вроде того.  Работаем  мы  заполночь, и  шум  беспокоил жильцов  со
второго  этажа. Кляузы пошли, жалобы, угрозы...  Дарья  этого  не любит, и с
первых  же  прибылей квартиру  откупила, еще до того, как... --  Слава кисло
ухмыльнулся. -- В общем,  место, не известное ее супругу. Как раз такое, где
прячутся зеленоглазые девы.
     Он  подтолкнул Кима к лестнице. Вспыхнула лампочка, стеллаж с негромким
шорохом закрыл проем, и  Кононов  начал  подниматься.  Наверху была  обычная
дверь, полуоткрытая,  за  ней  --  прихожая:  обои  под  мрамор, ковер цвета
морской волны, хрустальные светильники, встроенный в стену шкаф с зеркальной
дверцей. "Грот Дайомы!" -- озираясь, подумал Ким.
     Дайома тоже здесь была. Строгий темный костюм  и  туфли-лодочки, макияж
-- по минимуму,  волосы уложены узлом, на шее -- ожерелье из агата и никаких
других  украшений.  Бизнес-леди!  Деловая,  как Шерон  Стоун  при подписании
контракта.
     Зубы  ее  блеснули  в   улыбке,  и   впечатление   строгой  деловитости
рассеялось.
     -- Ким...
     -- Даша...
     Ее  рука  была одновременно  мягкой  и  твердой. Выпускать ее  Киму  не
хотелось. Они стояли и глядели друг на друга. Потом он сказал:
     -- Ты обещала, что найдешь меня.
     -- Вот... нашла...
     Она  потянула  его в  комнату. Тут  обстановка гармонировала  с Дашиным
костюмом: компьютер, факс и телефон на  черном офисном столе, напольные часы
и  телевизор,  полки  с папками и справочниками, диван и  рядом --  столик с
баром. Бутылка, два бокала... "Французское бордо", -- отметил Ким.
     Даша налила вина. Цвет  его был рубиновым, а аромат  такой, что мысли у
Кима снова смешались.
     -- За встречу!
     -- За встречу...
     Она  опустила  бокал.  Тонкие пальцы  скользнули  по  краю  хрустальной
посудинки.
     -- Варя мне звонила. Спасибо, Ким. Если  бы не ты... Правда, что в тебя
стреляли?
     -- Правда.
     -- И?..
     Дашина ладошка вдруг оказалась у него под грудью, рядом  с сердцем. Ким
выдохнул:
     -- И ничего. Даже царапин не осталось.
     -- Я хочу посмотреть!
     Он  расстегнул  рубашку.  На   щеках  Даши  выступил  слабый   румянец;
прикосновение ее руки было нежным, ласковым.
     "Что она делает?" -- проснулся Трикси.
     "Исчезни!  --  мысленно  рявкнул  Ким. --  Заткнись, исчезни и носа  не
высовывай!"
     "У меня нет носа. Мы  диффундируем метан сквозь кожу, по  осмотическому
принципу", -- с достоинством проинформировал пришелец, однако замолк.
     Даша покачала головой.
     -- В  самом деле ничего,  ни шрамов, ни царапин... Варя сказала, что ты
учился у буддистов, у каких-то монахов  со странными  именами, да?  И  учили
тебя  странному  --  буси  или тайфэй...  Никогда  не  слышала!  Варя  такая
фантазерка!
     --  Никаких  фантазий, -- промолвил  Ким.  -- Сплошное  бусидо  фэншуй,
владение тонкой  энергией в  оборонительных и лечебных  целях. Еще  помогает
сделать жизнь счастливой и влиять на окружающих.
     Он  уставился  в зеленые  Дашины  очи, чувствуя,  что тонет  в них, как
песчинка в  Марианской впадине.  "Большой вопрос, кто  на кого  влияет",  --
мелькнула мысль.
     Даша вздохнула:
     --  Ты  меня  гипнотизируешь,  но  мне  не  страшно.  Даже  наоборот...
Давай-ка, пока не загипнотизировал совсем, я покажу тебе квартиру.
     Покажу  квартиру...  Сердце  Кима  сладко  дрогнуло.  Этого   чужим  не
предлагают! Не смотрят на них  с  таким восхищением и лаской! Значит, уже не
чужой...
     -- Главное я знаю, -- сказал он, -- знаю, как спуститься  вниз. Если на
тебя наедут...
     -- Наедут,  --  с внезапной грустью подтвердила Даша. -- Не завтра, так
послезавтра, не в июне, так в июле... Он от меня не отвяжется.
     "Супруг",  -- догадался Ким. Он  шел за Дашей, любуясь  ее  движениями,
стремительными  и легкими, будто она  скользила, не  касаясь пола. Колыхался
тяжелый узел волос  на  затылке, раскачивалась  юбка над стройными икрами, в
ритме танго постукивали каблучки... Дайома,  прекрасная фея! А может, Зийна,
пуантенка? Ким чувствовал, как эти женщины, переместившись из сказки в быль,
сливаются в одну,  живую, теплую и близкую.  В этом таилась  опасность -- не
для  влюбленного Кима, но  для  писателя Майкла  Мэнсона. Он  сотворил  двух
героинь,  но будут  ли  они различны,  непохожи, когда мечтаешь  о  реальной
девушке?  Ее  ведь не разделишь  по-халявински: эта -- рыжая стерва, а та --
блондинка с  нежной душой... "Печально, но Зийну придется  ликвидировать, --
подумал Кононов,  -- Дайома  все  же главный персонаж,  и  без нее  никак не
обойтись".
     Они миновали прихожую и коридор,  взглянули на непривычно большую кухню
и гостевую комнату и, наконец, очутились в спальне.
     --  Ты не спешишь?  -- спросила Даша,  распуская волосы. -- Может быть,
устал и хочешь спать?
     Дыхание  у  Кима  пресеклось.  Она  стояла  так  близко!  И  пахла  так
соблазнительно!
     --  Не спешу, -- хрипло выдавил он,  -- и спать  не хочу. Я  вообще-то,
Дашенька, сова, и ночь самое мое время.
     -- Что же ты делаешь ночью, милый?
     -- Работаю... роман пишу...
     -- Тот, где героиня похожа на меня? Он молча кивнул.
     -- Такой  роман лучше  писать вместе, -- сказала  Даша, придвинувшись к
нему совсем близко.
     Губы  у нее были  сладкими,  язычок  проворным,  груди  упругими, но  в
отличие от Дайомы вовсе не маленькими.
     * * *
     Плечо Кима затекло, он пошевелился,  и  лежавшая рядом девушка  глубоко
вздохнула. Веки ее поднялись.
     -- Ты...
     Это "ты" было  таким выразительным и  значило так много!  Ты  здесь, ты
рядом со  мной, ты никогда меня не покинешь... День за  днем, год за годом я
буду просыпаться  и смотреть в твои глаза,  в твое лицо -- вот первое, что я
увижу в синем утреннем сумраке, увижу раньше, чем свет за окном и чем детей,
которых подарю тебе. И ты меня увидишь и улыбнешься, не замечая, что за ночь
я изменилась, что  я не так молода и прекрасна, как вчера или месяц назад...
Мы с  тобою -- два  путника,  которых  уносит  потоком времени  к водопадам;
чей-то ближе,  чей-то дальше,  но  мы плывем и плывем,  не расставаясь ни на
миг, согревая друг друга, не думая о неизбежном.
     -- Ты...
     Ким поцеловал ее. Даша  взъерошила ему волосы, прикрыла  ладонью глаза,
выскользнула  из  постели. Он  лежал с зажмуренными веками,  прислушиваясь к
наполнившим  комнату таинственным шорохам и шелестам -- она одевалась. Потом
раздался  звук  шагов, скрипнула дверца шкафа на  кухне, с шипением зажглась
горелка, что-то еще негромко застучало, зазвякало, и в воздухе поплыл аромат
свежего кофе.  Прошло шесть  или семь минут -- Ким отсчитал их  по  вдохам и
выдохам, -- и снова послышались шаги, а вслед за ними Дашин голос:
     -- Открой глаза, лежебока.
     Он выполнил приказ.
     Это  была незнакомая Даша, не бизнес-леди в  строгом костюме и не нагая
фея,   дарившая  его  любовью,  но   Даша-хозяйка  --   правда,   не   менее
очаровательная,  чем  в  предыдущих  ипостасях.  Она стояла  перед  Кимом  в
легкомысленных брючках и топике на  бретельках; в руках ее был поднос,  а на
подносе -- две дымящиеся чашки, печенье и стаканы с соком.
     Кофе в постель! Душа Кима сейчас растаяла  бы, но это случилось раньше,
ночью, и потому растаявшее испарилось. Он сел, потянулся к  чашке, глотнул и
одобрительно промолвил:
     -- Правильный кофе! Крепкий, ароматный... Только несладкий.
     -- Сейчас подсластим, -- сказала Даша и поцеловала его в губы.
     Завтракали они на кухне. Ким, исправно поглощая бутерброды, смотрел  на
Дашу, думал о прошлых своих увлечениях  и размышлял,  чем отличается любимая
женщина от просто  женщины,  с  которой  можно  переспать.  Конечно, любимая
женщина красивее, и запах от нее приятней, и звук ее голоса нежней, и  пища,
которой  она  касалась, имеет  необычайный  вкус...  А кроме того --  кофе в
постель! И поцелуи вместо сахара! Сколь помнилось Киму, ни одна подружка так
его не баловала. Выходит, не подружку он нашел!
     -- Я вниз пойду, к Славику в кабинет, -- сказала Даша, -- проверю с ним
отчетность. А ты чем займешься, милый?
     -- Не знаю. Четверть  десятого, и  бодрствовать как-то  непривычно... Я
ведь, солнышко, по ночам сочиняю, а утром сплю. Часиков этак до двенадцати.
     -- Теперь ты будешь днем сочинять, а ночью спать, -- распорядилась Даша
и уточнила: -- Со мной.
     Ким расплылся в счастливой улыбке.
     --  Еще  вечер  есть  Ты  не  против, чтоб вечерами я  поиграл в Конана
Варвара? Сяду за стол в твоем заведении, у ноги --  кувалда, под  руками  --
кружка, а рядом -- Рыжая Соня... То есть ты.
     -- В зале  мне лучше не показываться, -- возразила  Дарья, и на лицо ее
набежали тени. Ким тоже помрачнел и буркнул:
     -- Век взаперти не просидишь.
     -- Не просидишь, -- согласилась она.  --  Тем  более, что он уже знает,
где  меня  искать.  Пришел  Селиверстов,  выкинул  его  "шестерок",  коленом
вдогонку  наподдал...  Не  сам  же  до  этого  додумался!   Значит,  хозяйка
вернулась...
     -- Но не одна, --  сказал Ким, накрывая ладонью ее руку.  -- Не одна! С
защитником!
     Она одарила его долгим, ласковым, тревожным взглядом.
     -- Милый ты мой! Не понимаешь, что мне с тобою еще страшнее?
     -- Это почему?
     -- А потому, что я за тебя боюсь...
     -- Зря. Бусидо  не выдаст, черт  не съест. -- Кононов встал и молодецки
повел плечами. -- Если позволишь, я на твоем компьютере поработаю. Роман мне
надо сдавать недели через две.
     Даша тоже поднялась, чмокнула его в щеку и сказала:
     -- За кухней  есть  еще  одна  прихожая,  и  там  выход  на  лестничную
площадку.  Ключи  на гвоздике...  Только, если  куда  пойдешь,  записку  мне
оставь. Проголодаешься, еда в холодильнике. Я к трем вернусь, обедать будем.
     Зацокали  каблучки,  стукнула дверь,  и Ким  остался  в  одиночестве --
вернее, с неразлучным Трикси. Вопросы буквально распирали пришельца.
     "Твой гормональный  баланс  в  течение ночи резко менялся.  Я  наблюдал
выброс   адреналина,  кортизона  и   других  гормонов.  Еще   --   учащенное
сердцебиение. Почему?"
     -- Разве у финнов бывает иначе? -- спросил Ким.
     "У финнов я в такие ситуации не попадал. Скажи, вы всегда размножаетесь
в таком критическом режиме?"
     -- Мы не  размножались. До этого дело, конечно, дойдет, но в отдаленном
будущем.
     "Не размножались? Но те процессы, что я зафиксировал..."
     --  Это любовь, -- пояснил  Ким, --  любовь,  горнило  страсти.  Власть
Эроса, мой экзоплазменный друг.
     "Не понимаю.  У  тех,  кто дышит метаном, каждый акт спаривания ведет к
размножению".
     -- А спариваетесь вы часто?
     "Раз в столетие, если найдутся подходящие собрачники".
     -- Бедняги! А мы -- каждую ночь. Кислород, знаешь ли, возбуждает.
     С этими словами  Ким  направился в  кабинет,  присел к столу и  включил
компьютер. Машина была  у Даши навороченная: конечно, пентиум, плюс  плоский
монитор на  двадцать  инчей, видеобластер,  стример, DVD-ром  и, разумеется,
выход в Интернет. Глаза у Кима разбежались, и минут пятнадцать он знакомился
с этим богатством, тыкая пальцами в клавиши и бормоча: "А  если вот так... а
если этак...  а тут  у нас что?..  ну и  ну, вот это хренотень!..  прям-таки
полный отпад!"
     Натешившись вволю, он произнес:
     -- Сейчас поползаем  по сайтам экстрасенсов  и паранормальных новостей.
Вдруг чего и обнаружится.
     "Что ты хочешь найти?"
     --  Владельца  твоего  инклина.  Или  владелицу.  Представь,  жила себе
женщина, жила и вдруг превратилась в ведьму, ровно год назад. С чего бы?
     "Насколько  я ориентируюсь в  вашей  психоэмоциональной  сфере,  поводы
могут  быть  разными.  Болезнь, финансовые неудачи,  семейная драма,  кризис
среднего возраста".
     -- Все  это  так,  --  согласился Ким. -- Может, дамочку муж бросил или
нагрела  фирма  "Мани  ваши  будут  наши".  Однако  мы   поищем.  Не  всяких
обездоленных,  а  ведьм-удачниц, а  также колдунов, целителей  и  телепатов.
Что-нибудь яркое, чудесное и странное.
     Но ничего необычного он не нашел. Ведьмы, колдуны  и экстрасенсы дружно
предлагали  отремонтировать  карму,  заштопать дыры  в  ауре  и  обрести  по
доступным расценкам  мистическую  мощь.  Новых  персон  в этой  компании  не
прибавилось,  никто не теснил  конкурентов, не поражал невиданными чудесами,
не  обнаруживал  необъяснимых талантов.  Словом,  в  сферах  паранормального
бизнеса сенсаций не наблюдалось, равным образом как и внезапных исцелений от
диабета, лейкемии или болезни Паркинсона. Не прибавилось  в Питере и святых;
ни один из чиновников и олигархов не испытал внезапного приступа совести, не
поделился  имуществом  с ближним, не  одарил  убогого, не  продал  виллу  на
Лазурном берегу,  чтоб посодействовать  больным  детишкам.  Наоборот,  все с
неприличной поспешностью гребли и богатели, богатели и гребли,  но это никак
не относилось к чудесам. Это была суровая реальность.
     После   недолгих   попыток  Ким  мрачно  насупился   и  хмыкнул.   Идея
целенаправленного поиска терпела катастрофу -- то ли ввиду отсутствия чудес,
то  ли  от  того,  что  за год о  прошлых чудесах  забылось. "Нужно в старых
газетах  пошарить", -- пробормотал он  и  ужаснулся, подумав об  этом унылом
занятии. Сейчас ему  не до того -- роман, и Даша, и разборки с ее неприятным
супругом... Это с одной стороны, а с другой -- имеется соглашение с Трикси о
дружбе и взаимовыручке. И Трикси не нарушает обязательств! Где бы он был без
помощи пришельца? Лежал бы под батареей в подвале или валялся в лесу, кормил
бы мух да муравьев!
     "Не  печалься,  --  послышался  бесплотный голос Трикси. --  Сейчас  не
вышло,  так  что-нибудь  еще  придумаешь.  Я  в  тебя  верю.  Ты  человек  с
воображением и творческой потенцией".
     -- Потенция есть, -- печально согласился Ким. -- Еще бы ума прибавить!
     "Ты   успокойся   и   не   дергайся.  Хочешь,  поговорим  о  чем-нибудь
нейтральном? О тепловой смерти Вселенной или о  том,  что приключилось у вас
когда-то с динозаврами?"
     -- Лучше попишем, -- сказал Ким.  -- Халявин ждать не любит. Напомни-ка
последний эпизод... Куда мы въехали?
     "В битву с пиктами. Лес вокруг,  а больше никого и ничего. Только трупы
в ало-сизом вереске, только вороны в вышине да конь в  хлопьях  пены, только
женщина  под волчьим  плащом да двое  мужчин,  пристально  глядящих друг  на
друга. И голем говорит..."
     -- Хватит, я все припомнил, -- отозвался Ким. Пальцы его затанцевали по
клавишам, и вскоре сцена, пригрезившаяся в смертном забытьи,  была  облечена
словами и упокоилась в Дашином компьютере.
     "Что дальше?"
     -- А дальше они перебрались  в Ванахейм, к северу от Пиктских Пустошей,
-- пояснил Ким. -- Шагают вдоль побережья прямо в тундру, к ледяным пустыням
и замку Кро Ганбор. Пока еще втроем. Ночуют у костра, беседуют...
     "Беседуют?"
     --  Не  только,  --  сказал  Ким,  вспомнив  Дашины  поцелуи,  и  вновь
забарабанил по клавишам.
     * * *
     -- Не могу, -- шепнула Зийна, -- не могу, милый! Он смотрит...
     -- Он спит, -- сказал Конан, лаская упругую грудь  девушки. -- Спит, не
видит и  не  слышит ничего.  Он -- камень, и ему  нет  до нас дела,  клянусь
Кромом!
     По правде говоря, киммериец лишь пытался  успокоить Зийну. Их серокожий
спутник,  хоть  и  сидел  неподвижно, с опущенными  веками, не пропускал  ни
шороха лесного, ни  тени  в  ночном сумраке. Впрочем,  их  шепот и возня под
накинутым плащом его не интересовали; вряд ли Идрайн  даже  понимал, чем они
занимаются и что означают поцелуи, объятия и тихие стоны Зийны.
     Второй день они пробирались вдоль побережья,  в приграничной местности,
разделявшей Ванахейм и Пустоши Пиктов. Здесь, на севере, во владениях Имира,
подтаявшие  морские  льды  еще дышали  холодом, под низкорослыми  елями  еще
лежали груды  снега,  а  чахлые  корявые  березы,  торчавшие  среди  трясин,
только-только начали  пробуждаться  к  жизни  после  зимних метелей и  вьюг.
Путешествовать в  этих краях  было  нелегко: заваленный буреломом болотистый
лес подступал к самым береговым утесам, отвесным и обрывистым,  каменный щит
материка взрезали шхеры, иногда рассекавшие сушу на многие тысячи локтей. Но
между  лесом  и  скалами тянулось сравнительно открытое  пространство, узкая
полоска  земли,  покрытая   осыпями   и   желтой  прошлогодней  травой;  эту
естественную дорогу, уходившую к северу, к равнинам Ванахейма, Конан и решил
использовать.
     После  битвы с пиктами они потратили день или два на отдых, в основном,
из-за  Зийны, так  как  ранения киммерийца  были не  столь  серьезными  и не
помешали  бы  ему продолжить путь. Но  удар  дубины, которую  метнули в ноги
девушке, не прошел бесследно. Кости ее,  к счастью, остались целы, однако на
голенях вспухли огромные синяки, причинявшие боль при  любом движении. Конан
лечил ее примочками из листьев папоротника да горьким отваром из мха и хвои.
Один  Митра  ведал,  какое из этих средств  оказало  целительный эффект,  но
вскоре  опухоль спала, и Зийне удалось  взгромоздиться на  жеребца  Идрайна.
Путники тут же тронулись в дорогу: мужчины -- пешком, девушка -- на коне.
     Когда они  пересекли  лес и вышли  к  побережью, скакун начал  хромать.
Копыта его  были  сбиты  о  камни,  вдобавок  он  непрерывно  дрожал  -- для
зингарской лошади суровый северный климат был непривычен так  же, как жалкие
сухие  стебли,  которые приходилось  жевать  вместо  сочной  зеленой  травы.
Возможно, сказывалась и недавняя бешеная скачка, когда Идрайн гнал коня днем
и  ночью,  пытаясь настигнуть  своего  сбежавшего господина;  так  или иначе
каменные осыпи и холод доконали жеребца. Конан забил его и оставил на поживу
волкам, ибо в мясе путники нужды не испытывали -- на болотах было достаточно
уток и гусей, а в лесу встречались  кабаны и лоси. Арбалет Конана вполне мог
прокормить его и  Зийну, а Идрайн не нуждался в  пище. Одно это  вызывало  у
девушки суеверный страх и  неприязнь. Серокожий исполин  пугал ее -- и своей
полной  нечувствительностью  к  холоду,  и  тем,  что  не испытывал  никаких
человеческих  потребностей, и  бездушным ледяным  взглядом, и даже негромким
своим голосом, от которого за десять локтей веяло дыханием Серых Равнин. Она
никак  не  могла привыкнуть  к тому,  что Идрайн  всего лишь оживший камень,
равнодушный  к  тяготам нелегкого  пути, преследующий  только одну  цель  --
выполнить приказ волшебницы, вдохнувшей в него жизнь. Она...
     * * *
     Телефон пронзительно заверещал, вырвав Кима из стылой ванахеймской ночи
и переправив в теплое июньское утро. Он поднял трубку.
     -- Конан Варвар у телефона. Бывший король Аквилонии.
     -- Кимчик, ты? А где Дашутка?
     --  На  боевом посту,  Варвара  Романовна. Сидит в кабинете у Славика и
производит ревизию.
     -- Так я ей