Кервин
угрожающе махнул рукой.
   - Лежи, где лежишь, - приказал он, и Остер подчинился,  утирая  с  лица
кровь.
   Джефф подошел к окну. Рагана, разумеется, уже и след простыл;  отыскать
его в лабиринте этих переулков не было ни малейшего шанса.
   -  Ну  вот,  за  мной  еще  один  должок,  -  мрачно   сказал   Кервин,
поворачиваясь к Остеру. - Ну  что,  придумал,  почему  бы  мне  сейчас  не
вышибить тебе мозги?
   Остер покачал головой.
   -  Валяй,  землянин,  -  еле  слышно,   безнадежно   произнес   он,   -
прикидывайся, будто для тебя что-то значит  наш  кодекс  чести  и  кровной
мести!
   - Остер, - сказал  Раннирл,  -  Кеннард  одобрил  его  вызов,  дал  ему
право...
   -  Убрать  сообщника,  чтобы  мы  никогда  не   дознались   правды,   и
организовать для нас красивое представление. О-да, неплохо  придумано;  но
ты же сам видел, Раннирл, Джефф узнал его. Что ему еще оставалось  делать?
Я хотел взять этого _шаруга_ живым, чтобы мы наконец узнали правду.
   "Он врет, - безнадежно подумал Кервин, - он все врет".
   - Если бы ты не вмешался, Раннирл, - продолжал Остер, - мы бы наверняка
схватили его.
   Раннирл с сомнением покосился на Кервина.
   - Пошли, - устало произнес тот. - Делать нечего, пора  возвращаться.  -
Остер умудрился снова все запутать, извратить. И Раган ускользнул.  Кервин
страшно устал, и рука его начинала болеть там, где вошел нож Рагана.
   Теперь на улицах было уже не  так  пустынно,  и  немало  кому  довелось
подивиться на бредущих гуськом троих комъинов, у  одного  из  которых  все
лицо было в крови, а у  другого  рука  висела  на  сооруженной  наспех  из
разорванного  рукава  перевязи.  С  каждым   шагом   усталость   от   этой
нескончаемой ночи все тяжелей и тяжелей наваливалась на Кервина. Когда они
добрались до Башни и миновали Вуаль, электрическое покалывание,  казалось,
забрало последние силы;  не  глядя  по  сторонам,  Джефф  прошаркал  через
большую гостиную, поднялся по длинной лестнице, поплелся прямиком к себе и
громко захлопнул дверь.
   В шикарной ванной комнате  он  стащил  через  голову  импровизированную
перевязь и рубашку, неуклюже приподняв правую руку и скривившись в гримасе
боли. Кервин сунул голову под струю холодной воды, а когда,  отфыркиваясь,
выпрямился, усталость никуда не ушла, но в мыслях  прояснилось.  В  ванную
бесшумно проскользнул слуга-_кирри_ и в ужасе замер, уставившись на Джеффа
своими огромными зелеными глазами без  зрачков  и  неодобрительно  скривив
тонкие меховые губы; потом пробурчав что-то неразборчивое,  кирри  так  же
бесшумно удалился, чтобы вернуться с какой-то густой желтой мазью, которую
наложил на рану,  после  чего  ловко  перебинтовал  Кервину  плечо  своими
странными, без большого пальца ручками.
   Стоило ему закончить, в комнату без стука вошел  Остер;  Кервин  махнул
рукой на столик, где был брошен нож Раннирла.
   - Если у тебя очередная гениальная идея, вон нож, - сказал он.  -  Если
нет - убирайся к черту.
   Остер был бледен; он до сих пор не смыл еще с лица размазанную кровь  и
то и дело осторожно притрагивался к носу.
   - Кервин, я понимаю, тебе есть за что меня ненавидеть, но я должен тебе
кое-что сказать.
   Кервин хотел было пожать плечами, но обнаружил, что это слишком больно,
и передумал.
   - Сильно  болит?  -  поморщившись,  поинтересовался  Остер.  -  _Кирри_
проверили, не было ли на ноже яда?
   - У землян  такого  не  принято,  -  фыркнул  Кервин.  -  Это,  скорее,
даркованские фокусы. Да и не очень-то убедительно  звучит  -  с  чего  это
вдруг ты так забеспокоился о моем здоровье после того,  как  из  кожи  вон
лез, лишь бы подставить меня под нож?
   - Может, мне и поделом, - произнес Остер. - Верь себе  на  здоровье  во
все, что угодно. Но для меня в жизни существуют только две  вещи  -  и  ты
губишь обе. Возможно, ты сам того до сих пор не понимаешь - но  от  этого,
черт возьми, все только еще хуже!
   - Ближе к делу, Остер, или выметайся.
   - Кеннард говорит, что у тебя в памяти какой-то блок. Я же  не  обвиняю
тебя в намеренном предательстве!
   - Чертовски мило с твоей стороны.
   - Ты сам и не хотел бы нас предавать, - произнес Остер, и неожиданно  в
лице его словно лопнула какая-то струна, - и ты до сих пор  не  понимаешь,
что  это  значит!  Земляне  специально  подсунули  тебя  нам!   Подослали,
рассчитывая именно на то, что и произошло - что  мы  примем  тебя,  стажем
полагаться на тебя, потому что ты настолько  очевидно  один  из  нас...  -
Голос его оборвался. В ужасе  Кервин  осознал,  что  на  глазах  у  Остера
блестят слезы, и того трясет с ног до головы. - Так  что,  разумеется,  мы
клюнули на приманку - и как можем мы ненавидеть тебя после этого?
   Кервин зажмурил глаза. Это было  как  раз  то,  о  чем  он  старательно
пытался не думать.
   С  самого  появления  на  Даркоувере  им  манипулировали.  И  кто   мог
заниматься этим, кроме землян? И какая цель могла при этом  преследоваться
- кроме как заставить его теряться в догадках, выбить у него  из  под  ног
почву, толкнуть к комъинам?
   Мина с часовым механизмом - вот он кто! Арилиннские комъины приняли его
- и теперь он в любой момент может взорваться прямо у них в руках!
   Остер  осторожно  положил  руки  Кервину  на  плечи  -  так,  чтобы  не
потревожить раны.
   - Мне очень жаль, что мы не успели подружиться, - произнес он.  -  Хотя
ты, наверно, сейчас думаешь, будто я говорю это потому, что мы  все  время
были на ножах.
   Джефф покачал головой. В  искренности  переживаний  Остера  не  мог  бы
усомниться никто, обладающий хотя бы малейшими телепатическими задатками.
   - Нет, не думаю, - ответил он. - Но что я могу  поделать?  И  чего  они
хотели добиться?
   Голос Остера стал совсем неслышен.
   - По-моему, они надеялись, что с твоим появлением круг развалится.
   - А теперь, когда мы обнаружили шпиона и можем снова его поймать?
   - Если бы дело было только в этом! Но есть еще  одна  вещь;  я  пытался
этого не замечать, но... - Лицо его стало совсем бледным и застыло, словно
маска. - Джефф, что ты сделал с Элори?
   Сил ответить у Кервина не  нашлось.  Его  чувство  вины,  страх  Остера
наполняли комнату подобно отвратительным миазмам.
   - Оставь нас, Джефф, - глядя прямо ему в глаза, произнес Остер. -  Ради
всех ваших земных богов, оставь нас. Я понимаю, что ты сейчас  чувствуешь;
но если это правда, если мы тебе не безразличны - оставь нас, пока все  не
погубил. Пока еще не поздно.
   Он развернулся и вышел, а Кервин бросился ничком на кровать.
   Остер был прав. Сумрачным эхом в голове у Джеффа отдались слова женщины
- бывшего матричного механика из Старого города, жизнью заплатившей за то,
чтобы приоткрыть Кервину хоть частицу  его  прошлого:  "_Ты  найдешь  свою
любовь и погубишь ее, но вместе с тем спасешь_".
   Пророчество сбылось. Он нашел свою любовь - и уже подошел очень  близко
к тому, чтобы погубить ее. Может, он действительно спасет ее, если  сбежит
из Арилинна?
   Кервин поднялся с кровати;  на  лице  его  застыла  мрачная  решимость.
Теперь он знал, что делать.
   Медленно, избегая заглядывать в украшающие стены  великолепной  комнаты
зеркала, он  стянул  замшевые  бриджи  и  зашнуровал  низкие  сапожки.  Он
облачился в черный кожаный мундир, снятый в день прилета в Арилинн.
   Джефф замялся, когда взгляд его упал на матричный камень, и  выругался;
ему хотелось вышвырнуть кристалл в окно, но  в  конце  концов  он  засунул
матрицу в  карман:  "Она  принадлежала  моей  матери;  она  отправилась  с
Клейндори в ссылку. Может отправиться и со мной".
   Он снова замялся, когда взгляд его упал на вышитую,  отороченную  мехом
даркованскую накидку, с которой все и началось, но в конце концов набросил
ее  на  плечи.  Это  его  собственная  вещь;  за  нее  заплачены   деньги,
заработанные на других мирах; да и черт  с  ней,  с  романтикой,  в  конце
концов - это единственная его защита от ночного дождя  и  снега.  Вряд  ли
есть смысл мерзнуть, с двумя ножевыми ранами-то.  И  -  в  высшей  степени
практическое соображение - на улицах Арилинна землянин  будет  выделяться,
как одинокий эдельвейс на  голых  вершинах  Хеллерса;  накидка  может  ему
сохранить анонимность, пока он не уберется подальше.
   Он подошел к двери. Откуда-то доносился приятный запах готовящейся еды;
драки на ножах, кровные раздоры, бесконечные  телепатические  операции  на
матричных кольцах, при одной мысли о которых мурашки по коже бегают -  все
это приходит и уходит, но практичная Месир так  и  будет  составлять  меню
обеда, покрикивать на _кирри_,  чтобы  те  ничего  не  перепутали,  журить
Раннирла  за  то,  что  он  только  портит  аппетит  перед  обедом   таким
количеством вина, пришивать новые ленточки к воздушным платьям  Таниквель,
упрекать Коруса, что, мол, сколько раз говорить, нельзя отряхивать  сапоги
в обеденном зале... Издалека донесся ее бодрый, спокойный голос, и Кервина
кольнула ностальгическая боль. _Это его дом:  единственный  его  настоящий
дом_.
   Джефф миновал приоткрытую  дверь;  до  него  донесся  свежий,  цветущий
аромат Таниквель, и он услышал, как  она  что-то  напевает.  На  мгновение
перед глазами у него промелькнула  ее  хорошенькая,  -  ладная  фигурка  с
кудрями, собранными в пучок на затылке, в  наполненной  зеленоватой  водой
ванне. Нежность подступила к горлу комом;  Таниквель  еще  не  знала,  чем
кончился поединок с Раганом. Она выспалась после ночного сеанса и  еще  не
говорила ни с Остером, ни с Раннирлом, ни с Кеннардом...
   Он замер ледяным изваянием. Очень скоро между ними начнет - если уже не
начала - виться паутина раппорта, и все узнают, что он задумал. Он  должен
уйти немедленно, не тратя времени на прощания и прочие  сантименты  -  или
они  обязательно  догадаются,  что  он  задумал   ("О   Боже,   если   они
догадаются!"), и ему снова придется выдержать настоящую битву.
   Кервин набросил на голову капюшон, молча спустился по лестнице; миновал
Вуаль, отделяющую Башню  от  внешнего  мира.  Решительной  походкой,  гоня
усталость,  обогнул  скопление  строений  у  подножия  башни  и  крошечный
аэродром и направился в город.
   Определенных планов у Джеффа не было; и даже намеков на планы. Куда ему
податься? Земля  давно  отвергла  его;  теперь  и  на  Даркоувере  ему  не
находилось места. Впрочем, в конце концов, может, это самый лучший выход -
вернуться в Земной сектор;  пусть  себе  депортируют.  Хватит  противиться
судьбе...
   Хотя, если земляне подослали его к комъинам как живую  мину  с  часовым
механизмом... И если теперь он действительно возьмет да вернется и  сорвет
им этот план саботажа - наверняка ведь  вынашивавшийся  много  лет...  Что
тогда?
   _Какая разница?
   Какая теперь, черт возьми, разница?_
   Джефф поднял голову и вперился прямо в огромный  красный  глаз  солнца.
Тот медленно опускался  за  нависающую  над  городом  громаду  Арилиннской
Башни; а из-за горизонта накатывались темнота, промозглый холод и  тишина.
Последний  отблеск  Кровавого  Солнца  померк.   На   внутренней   стороне
зажмуренных век Кервина в бледном ультрафиолете отпечатался  на  мгновение
силуэт башни - и растворился в мелком дождике. Единственный огонек пытался
еще доблестно пронизать лучиками туман, но потом и  он  потускнел,  истаял
совсем, Кервин стряхнул с ресниц дождевые  капли,  решительно  развернулся
спиной к башне и направился вглубь города.
   Он отыскал такое место, где в нем  не  признали  бы  ни  землянина,  ни
комъина - где смотрели  только  на  цвет  его  денег,  зато  предоставляли
уединение, койку и достаточно вина, чтобы нереальными казались возникающие
картинки, когда  он  неотвязно  и  тщетно  прокручивал  в  памяти  события
последних недель. Планы на будущее могли подождать. В настоящий момент ему
хотелось  одного  -  отучиться  думать.  В  конце  концов  он  заснул,  но
по-прежнему в темноте неясно звучали голоса, возникали расплывчатые лица и
туманные воспоминания, кошмарные и болезненные.  Потом  он  вроде  бы  как
очнулся от долгого забвения (скорее ступора, чем сна),  с  немалым  трудом
осознал, кто он и где находится  -  и  увидел  их  всех,  плотным  кольцом
окруживших кровать.
   Сначала он подумал, что это отходняк после скверного виски, или что его
перегруженный мозг не выдержал напряжения. Но тут Таниквель,  не  в  силах
сдерживаться, отчаянно всхлипнула и рухнула ничком на кровать рядом с ним,
и тогда он понял, что они действительно здесь. Он протер глаза, в  которых
все по-прежнему расплывалось, облизал пересохшие губы и потряс головой.
   - Джефф, неужели ты думал, будто мы позволим тебе так вот взять и уйти?
- сочувственно поинтересовался Раннирл.
   - Остер... - с трудом выдавил Кервин.
   - ...не знает всего, даже о нас, - закончил за него Кеннард.  -  Джефф,
ты можешь нас спокойно выслушать?
   Кервин приподнялся и сел. Убожество его убежища, пустая бутылка посреди
перекрученных простынь, боль в раненой руке  -  все  казалось  фрагментами
одной и той же картинки, и присутствие комъинов в картинку  эту  никак  не
вписывалось. Держащая его за руку Таниквель; озабоченно хмурящийся  Корус;
дружелюбный, но остерегающийся выносить суждение ввиду  недостатка  данных
Раннирл; Остер с выражением отстраненной горечи.
   Элори - не лицо, а белая маска; веки покраснели  и  припухли.  Элори  в
слезах!
   Кервин приподнялся и сел, мягко высвободив руку из ладони Таниквель.
   - О Боже, ну сколько можно! - проговорил он. - Разве Остер не рассказал
вам все?
   - Он много что нам порассказал,  -  ответил  Кеннард.  -  Но  это  одни
домыслы, проистекающие из его страхов и предубеждений.
   - Я и не собираюсь этого отрицать, - произнес Остер. -  Я  только  хочу
спросить: разве эти страхи и предубеждения ни на чем не основаны?
   - Мы не можем отпустить тебя, Джефф -  сказала  Таниквель,  -  ты  стал
частью нас самих; да и куда ты пойдешь? Чем собираешься заняться?
   Кеннард дал ей знак замолчать.
   - Кервин, - произнес  он,  -  привезя  тебя  в  Арилинн,  мы  пошли  на
сознательный риск. Это был удар по темной магии и системе табу, первый шаг
к тому, чтобы сделать из матричной механики науку, а не... жречество.
   - Пожалуйста, говори только за себя, -  вмешался  Раннирл.  -  На  этот
счет, Кервин, я с Кеннардом не согласен, но в одном он безусловно прав: мы
понимали, что это риск, и сознательно пошли на него.
   - Ну как втолковать вам -  я-то  не  хочу  рисковать!  -  Голос  Джеффа
сорвался. - Я ведь сам понятия не  имею,  что  могут  они  заставить  меня
сделать - и как погубить вас.
   - Может, именно так ты и должен был погубить нас, по их  замыслу,  -  с
горечью сказал Корус.  -  Сделать  так,  чтобы  мы  стали  доверять  тебе,
поверили в тебя - а потом бросить.
   - Черт побери, это нечестно, - хрипло произнес Кервин. - Ну как  вы  не
понимаете, я же пытаюсь спасти вас. Я не могу позволить себе такого  риска
- оказаться орудием вашей погибели.
   Таниквель склонила голову и прижалась щекой к его ладони; ее  сотрясали
беззвучные рыдания. Лицо Остера застыло жесткими складками.
   - Кеннард, он прав, и ты сам это  прекрасно  понимаешь.  Затягивая,  ты
делаешь всем нам только хуже.
   Кеннард мучительно медленно поднялся на ноги и обвел всех  взглядом,  в
котором смешивались презрение и с трудом сдерживаемый гнев.
   - Трусы, все до единого! Теперь,  когда  у  нас  появился  шанс  что-то
противопоставить всей этой чертовой чуши...
   - Ты так защищаешь его, Кеннард,  потому  что  у  тебя  самого  сыновья
полукровки, - произнес Остер. - Тебя видно насквозь.
   Кервин спрятал лицо в ладони. Ну как мог  он  сказать:  "_Я  люблю  вас
всех. Не мучьте меня, пожалуйста!_"
   - Теперь, когда понятно, что со  мной  ничего  не  вышло,  -  с  трудом
выговорил он, - вы сумеете найти вместо меня кого-нибудь другого.
   - Нет! - рванулась к нему Элори; машинально - иначе она просто упала бы
- Кервин подхватил ее,  и  девушка  приникла  к  нему,  крепко  вцепившись
ручками ему в плечи, уткнув ему в грудь мертвенно бледное личико. - Нет! -
снова прошептала она. - Нет, я не могу отпустить тебя.  Останься  с  нами,
Джефф, что бы там ни было, останься с нами... - Голос ее оборвался.
   - О Боже, - прошептал Кервин, крепко сжимая ее дрожащую  мелкой  дрожью
фигурку. - Элори, Элори!
   Потом, собрав волю в кулак, он мягко отстранил ее.
   - Теперь, Элори, понимаешь, почему я должен уйти? - еле  слышно,  почти
шепотом спросил он. - Мне и так уже хуже некуда. Пожалуйста, не делай так,
чтобы мне стало еще тяжелее.
   На  лицах  окружающих  его  отразились  потрясение,  понимание,   гнев,
сочувствие. Таниквель,  что-то  неслышно  бормоча,  обняла  Элори,  но  та
вырвалась от нее.
   - Нет, - пронзительным голосом произнесла она. - Если Джефф так  решил,
то и я так решила; все, хватит. Я...  я  больше  не  могу  отдавать  этому
жизнь.
   Она волчком развернулась к комъинам; ее била дрожь, на бледном лице под
глазами залегли глубокие тени.
   - Элори, - умоляюще произнесла Таниквель. - Ты не знаешь...
   - Ты... да как ты можешь... ты ведь знала его любовь! - В голосе  Элори
появились истерические нотки; она была вне себя.
   - Элори, ты... ты сама не понимаешь, что  говоришь,  -  мягко  произнес
Кеннард. - Ты же прекрасно знаешь, кто ты такая.
   - Я прекрасно знаю, кем я должна быть, - обрушилась  на  них  Элори.  -
Хранительница, _леронис_, марионетка, священная девственница -  без  души,
без сердца, без личной жизни!
   Изрезанное морщинами лицо потрясенного Кеннарда побелело.
   - Мы приняли тебя как своего, - негодующе повернулся он к Кервину, -  и
вот как ты с нами; вот как ты с ней! - Его трясло от  бешенства.  -  Такое
предательство и земляне вряд ли смогли б измыслить!
   - А я еще защищал его! -  хрипло  произнес  Раннирл.  -  Итак,  история
повторяется. Новая Клейндори, и опять с грязным землянином!
   - Да! - выкрикнула Элори на грани истерики. - Ибо теперь и я  знаю  то,
что знала Клейндори!
   - Сука! Шлюха! - Раннирл  наотмашь  хлестнул  Элори  по  губам.  Кервин
вскочил и удержал  его  вторично  занесенную  руку,  но  комъин  брезгливо
высвободился.
   - В старые времена за такое, - мрачно произнес он, - тебя, Элори, ждала
бы смерть, а его - смерть под пытками!
   В шоке и замешательстве Кервин осознал, какую  ошибку  они  делают.  Он
порывисто шагнул вперед защитить Элори.
   "_Я ее и пальцем не тронул, клянусь, она была для меня как святая_".
   - Бесполезно, Кеннард, - с вызовом откинула  голову  Элори.  -  Я...  я
больше не могу быть Хранительницей. - Она  развернулась  и  обвила  руками
Джеффа, беспомощно приникнув к нему и с отчаянной силой вцепившись  ему  в
плечи.
   Кервин увидел,  как  потрясение  на  лицах  окружающих  уступило  место
отвращению. Элори била дрожь от  стыда  и  ужаса.  Не  в  силах  стряхнуть
оцепенения, Джефф заторможенно осознал, что скажи он сейчас хоть  слово  в
защиту Элори - и это будет равносильно подаче на развод.
   Картинно, в знак признания  он  заключил  Элори  в  объятия  и  склонил
голову.
   - Они умрут за это!
   - Что толку? - сплюнул Раннирл. - Они подвели под  монастырь  всю  нашу
работу. Что бы мы ни сделали - ничего уже не изменить. С  тем  же  успехом
можно пожелать им счастья! - Он развернулся и вышел.
   За ним последовали Остер и Корус; Кеннард замешкался  в  дверях;  таким
несчастным Кервину еще не приходилось его видеть; казалось, старший комъин
хочет что-то сказать - но в конце концов он тряхнул головой  и  последовал
за остальными. Ошеломленный такой чудовищной ложью, Кервин воспринимал все
как в тумане; дверь за вышедшими  захлопнулась.  Это  прозвучало  грохотом
задвинувшейся крышки гроба.
   Элори затрясло в рыданиях. Безутешно, как  ребенок,  плакала  она,  что
есть силы приникнув к Кервину. Тот оцепенело сжимал ее в объятиях, все еще
ничего не понимая.
   - Элори, Элори, - умоляюще произнес он, -  ну  зачем  ты  это  сделала?
Заче