й вовсе не
понравился, потому что она девушка принципиальная. Значит, надеяться на
тебя в будущем не следует?..
  - Ни в коем случае.
  - Ну, и на том спасибо, что для меня сделал. Куда же я расческу задевал?
  И тут же в руке Удалова обнаружилась расческа из черепахового панциря.
  - Это вам на память, - сказал Гарик, усаживаясь на бетонную трубу: ему
предстояло долго еще здесь торчать в ожидании Танечки Ветлугиной.
  - Спасибо, - сказал Удалов, причесался, привел лысину в официальный вид и
пошел к конторе.






  (с) Кир Булычев, 1974, 1992.
  (с) Дизайн Дмитрий Ватолин, Михаил Манаков, 1998.
  (с) Набор текста, верстка, подготовка Михаил Манаков, 1998, 1999.
  (с) Корректор Дмитрий Оленьков, 1999.
  Тексты произведений, статей, интервью, библиографии, рисунки и другие
материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ без согласия авторов и издателей.



Кир Булычев


                                  Ляльки

                                  Рассказ

                              Цикл - "Гусляр"

                              Написан - 1997



  Когда первая лялька появилась в Великом Гусляре, сказать трудно. Но,
видно, привез ее из поездки в Японию сын Савича, Аркадий, коммерсант.
Ляльки, как известно, неприхотливые, он привез ее в сумке, лялька молчала,
не шевелилась, словно понимала, что таможенный контроль пройти непросто.
  Потом лялька пропутешествовала через пол-России и оказалась в нашем тихом
городке.
  Аркаша Савич вошел домой и с порога сказал:
  - Индивидуальных подарков прошу не требовать. Есть один подарок на всех -
надеюсь, будете довольны.
  Он раскрыл "молнию" сумки, и оттуда высунулась очаровательная звериная
мордочка. Впрочем, никто не скажет, что у лялек звериные мордочки. Это
просто милые мордочки. Мордашки.
  Все смотрели на животное, затаив дыхание. Лялька тоже рассматривала новых
хозяев, потом высунула мордочку побольше, чтобы оглядеться.
  - Вылезай, тут все свои, - сказал Аркаша.
  И послушно, как домашний котенок, из дорожной сумки вылезла лялька.
  Ляльки ростом побольше кошки, ну, скажем, с бобра, если вам приходилось
видеть бобра. А скорее ее можно сравнить с лисичкой. Цвет у ляльки
золотистый, отлив шерсти атласный, глазенки голубые, как пуговицы, но
живые и сообразительные. Личико, вернее мордашка, подвижная, передние
лапки оканчиваются пальчиками - ручки, как у людей, но задние лапки
посильнее и снабжены коготками. Рот у ляльки узкогубый, чуть загнутый в
углах, так что она все время улыбается.
  Обычно ляльки бегают на четырех лапках, чуть приподняв зад и поводя, как
знаменем, пушистым беличьим хвостом. Но порой могут встать на задние лапки
и даже ходить на них - зрелище, скажу я вам, уморительное.
  Главное их качество - очарование.
  Второе главное качество - неприхотливость.
  Третье - привязчивость к хозяевам.
  Через пять минут после прихода Аркаши с лялькой все Савичи сгрудились
вокруг нее - всем хотелось ее погладить, взять на руки, потискать,
почесать ей за ушком, и лялька совершенно не возражала.
  - А что она ест? - спросила Ванда Казимировна.
  - Что и мы, - сказал Аркаша. - В этом был великий смысл эксперимента.
Неужели не читали?
  Но его родители не читали. Потому что великое открытие, приведшее к
появлению на свет лялек, совершилось сравнительно недавно - три года
назад. И лялек тогда на свете было еще маловато. О них писали, конечно, о
них говорили по телевизору. Но вы ведь знаете, сколько в мире новых
игрушек и развлечений!
  Хотя, конечно же, ляльки - не игрушки.
  Это - живые существа, но выведенные генными инженерами в Японии.
  Задача была поставлена простая: хватит нам искусственных игрушек! Создадим
по-настоящему живую игрушку для детей всей планеты! Идеальное домашнее
животное, которое не гадит, не капризничает, не царапает хозяйского
ребенка, красивое, ласковое и общедоступное.
  Конечно, опыт удался не с первого раза. Но какое великое изобретение
получается сразу? Это только наивные люди думают, что увидел Ньютон, как
яблоко с яблони упало, и тут же придумал закон тяготения. Ничего
подобного. Ньютон просидел в том саду два года, под дождем, солнцем и даже
снегом, ожидая, когда нужное яблоко упадет в нужном месте.
  - Как его зовут? - спросил старший Савич. - И вообще это он или она?
  - Это - лялька, - сказал Аркаша. И не потому, что ему подсказали так
назвать животное, а так, изнутри поднялась волна нежности к этому созданию.
  - А где она будет спать? - спросила Ванда Казимировна.
  Лялька, которая, конечно же, не понимала русского языка, но была, по
выражению профессора, эмфатом, почувствовала, чего от нее хотят, и резво
побежала на кухню, оттуда в переднюю - там она отыскала себе место в самом
укромном, непрестижном уголке, где никому не могла помешать. И хотя новые
хозяева предпочли бы более удобное место, лялька настояла на своем: легла
в уголке напротив вешалки, свернулась колечком - будто всю жизнь там
провела. Да и прочие свои житейские проблемы лялька решила так же просто -
ни одной кошке не догадаться. Пошла на кухню, остановилась, подняв
мордашку, выразительно поглядела на Ванду, и той захотелось поставить там
мисочку для животного. Что она и сделала. И налила туда молочка. Лялька
вежливо похлебала и тут же пошла в туалет, где на глазах у всех прыгнула
на унитаз, показав, что и этот человеческий обычай ей не чужд.
  Так началась жизнь ляльки в доме Савичей.
  Лялька поднималась первой, но хозяев не будила, а усаживалась в головах
постели супругов Савичей, которых признала за главных хозяев, и ждала,
пока они проявят признаки пробуждения. Тогда лялька поднимала лапку и
осторожно гладила мягкими подушечками лапки руку Никиты или Ванды - кто
раньше проснется.
  Охваченный чувством вины Савич вскакивал с постели и торопился налить
молочка в лялькину миску, а потом, уже за завтраком, делился с ней
кусочком омлета, яичком или кексом. Лялька и на самом деле была
неприхотлива: что ни давали, с благодарностью принимала.
  Поев и справив нужду, лялька шла гулять. Благо дом Савичей -
индивидуальный, за забором, по двору и палисаднику можно было гулять, не
опасаясь проезжего транспорта или злых прохожих.
  Лялька так забавно гонялась за насекомыми, что люди смеялись. Однажды она
принесла домой мышь-полевку, и Аркаша, который упустил бразды правления в
семье, сказал ляльке:
  - Это не в образе, старуха.
  Старуха склонила головку набок. Она старалась понять, чего же
неправильного она сделала, чем вызвала упрек хозяина. Но не поняла.
Оставила мышку лежать на полу и, опустив хвост, ушла. Она была сыта. А
если лялька ловила птичек, то никогда не приносила их хозяевам, и, только
увидев в очередной раз перышки на дворе или на подоконнике, Савичи
догадывались, что у ляльки снова была удачная охота.
  Избрав Ванду Казимировну любимой и главной хозяйкой, она дожидалась ее у
дверей, когда та уходила в магазин, и тихо скулила, если хозяйка
задерживалась. При виде Ванды лялька принималась забавно кататься по полу
- четыре лапки кверху, и мурлыкала, как котенок.
  В поведении лялька многое переняла у кошек, но, конечно же, она не была
кошкой: по развитию своему она где-то между кошкой и обезьянкой, но
преданность хозяевам и умение очаровать даже самого ярого ненавистника
животных были удивительны и вызывали умиление.
  Многие приходили посмотреть на зверька, благо он был в диковинку, даже
профессор Минц, большой ученый, посетил Савичей. Лялька терлась о его
ноги, но на колени взбираться не стала, словно почувствовала, насколько
Минц предубежден против любых близких контактов как с животными, так и с
людьми.
  Лялька покрутилась возле гостя - видно, надеялась на какой-нибудь вкусный
гостинец, но не дождалась. Минц присаживался перед ней на корточки,
заглядывал в глаза, вздыхал, но был скучен для ляльки, и она даже не пошла
провожать его до двери, как обычно провожала гостей. С лялькиной
удивительной памятью она знала в лицо и по запаху всех родных и знакомых
своего дома, и для каждого у нее были свои ужимки или прыжки, свое
мурлыканье или иной приятный звук, так что визитеров в доме Савичей
прибавилось.
  Так прошло месяца два, и лялька заскучала. Она стала плохо есть, забывала
о своей роли украшения дома, как-то раз даже убежала на улицу, и ее
отправились ловить, - правда, она сама нашла дорогу домой раньше, чем ее
выловили. Когда Минц об этом узнал, он сказал: "Хорошо, что она не начала
размножаться. Добро должно быть дозированным".
  Как видите, даже такой крупный ученый не смог предугадать будущего.
  Однажды вечером, глядя, как томится, бродит из комнаты в комнату,
потягивается, нервно зевает и вздыхает лялька, Никита Савич сказал:
  - Я понял.
  - Что? - спросила Ванда.
  - Ей нужен дружок, - сказал Никита.
  При звуке этих слов лялька, которая давно уже научилась понимать
человеческую речь, подняла остренькое ушко, удовлетворенно пискнула, а
потом бросилась к камину, над которым на полке стояла свадебная фотография
Савичей, встала на задние лапки и вытянулась что есть силы, чтобы достать
концом мордашки до края фотографии.
  Савичи, конечно же, посмеялись догадливости зверька и начали обсуждать
проблему, как быть. Аркаша вроде бы в Японию не собирался, по почте такое
ценное животное не выпишешь, в газетах объявлений не видать... И тут на
счастье пришло письмо из Японии из фирмы "Мицубиси энималз". Письмо было
вежливое, даже дружеское, и в нем говорилось, в частности, следующее: "...
Дорогой незнакомый русский друг! Вы приобрели чудесного друга - зверька
хонки, выведенного нашей фирмой. Мы не сомневаемся, что зверек вам
понравился, стал членом вашего семейства, и вы испытываете к нашей фирме
законную благодарность. Однако наступает день, когда все живое стремится к
любви. Случилось это и с вашим любимцем. Он расстраивает вас, он не столь
любезен вашему сердцу, как прежде. Поймите, это не его вина, а его беда.
Зная об этой вашей проблеме, мы готовы выслать вам в особой упаковке
средство для искусственного осеменения вашей хонки. Это надежное средство
нашей фирмы с гарантией положительных результатов. Вы сможете сделать
добрый подарок вашим близким или совершить выгодный бизнес. По получении
бандероли вы должны будете заплатить небольшую сумму в 98 долларов США, а
также подписать петицию о возвращении Японии островов Шикотан и Кунашир".
  Письмо вызвало радость в семействе Савичей, однако проблема южнокурильских
островов решилась не так быстро. В конце концов, подписала это письмо
только Ванда Казимировна - во-первых, потому, что более всех любила
зверька, а во-вторых, она не знала, где эти острова находятся.
  Посылка была получена, зверек с жадностью проглотил таблетки и через два
месяца произвел на свет четверых чудесных детенышей.
  И у дома Савичей выстроилась невиданная очередь на получение ляльки.
Некоторые радели о своих детях, другие хотели скрасить одиночество
старости, а дальний родственник Пупыкин хотел даже создать небольшой
питомник и торговать ляльками...
  В тот день, когда Савичи вне себя носились по дому - одни помогая ляльке
кормить малышей, другие доставая ей витамины, третьи отбиваясь от
родственников, - профессор Минц призвал к себе соседа Удалова и показал
ему газету "Сенсации недели", выходившую в Вологде. Его внимание привлекло
сообщение из американского штата Калифорния, власти которого запретили
ввоз из Японии животных хонки, известных в Штатах под именем "долли", так
как они вытесняют из сердца людей всех иных живых тварей, заставляют
пренебрегать заботой о собственных детях и, не исключено, нарушают
экологический баланс в штате.
  - Ну, нам это не грозит, - сказал Удалов. - Это как СПИД: пугают им,
пугают, а эпидемии у нас не получается.
  - Ох, не скажи! - вздохнул Минц.
  У Родионовых, которые выпросили ляльку у Савичей, был обожаемый кот
Васька. Он не полюбил ляльку, ревновал, шипел и делал вид, что хочет
растерзать японского зверька, но так как уступал ему размером и резвостью,
то ограничивался угрозами и попытками сожрать все из лялькиной мисочки,
прежде чем она успеет к обеду.
  Это было поводом для смеха и шуток в семействе, пока Васька не пропал.
Вроде из дома не выходил, был осторожный, кастрированный и умудренный. А
вот пропал.
  Все расстроились, и тетя Шура вдруг сказала, что ей не нравится улыбка
этой ляльки. Остальные, конечно, накинулись на тетю Шуру с упреками, а
лялька - милая и робкая - от обиды ушла под диван и не выходила до ужина.
  Обглоданные кости кота нашли под лестницей. Видно, пошел гулять да
встретился с какой-то собакой...
  Профессор Минц вырезал заметки о ляльках. Эти заметки все чаще мелькали в
газетах, хотя лялек в нашей стране было меньше, чем в капиталистически
развитой Америке или в Швейцарии. И именно профессор Минц вычитал статью в
"Нейчур", где с цифрами в руках доказывалось, что, будучи идеальным
домашним животным, хонки (они же долли, они же ляльки) не выносят никакой
конкуренции со стороны иных животных. И потому генетически
запрограммированы на их уничтожение. Фирма "Мицубиси энималз" подала на
"Нейчур" в суд, но пока суд тянулся, в Великом Гусляре пропал карликовый
пудель Бим, живший в одной квартире с новой лялькой. А надо сказать, что к
тому времени в городе развелось десятка три лялек - третье и четвертое
поколения образовались без помощи японских пилюль, то есть естественным
путем.
  Ну пропал пудель и пропал - однако хозяйка увидела, вставши на рассвете,
что ее любимая лялька что-то копает в палисаднике, на клумбе с флоксами.
Она заинтересовалась и очень удивилась, что лялька при виде ее умчалась.
  В ямке, полузасыпанный, лежал обглоданный собачий скелетик. Так окончил
жизнь пудель Бим...
  - Этого следовало ожидать, - сказал профессор Минц и написал статью в
газету "Гуслярское знамя", где объяснил, что японские ученые достигли даже
лучших результатов, чем те, к которым стремились. Судя по всему, они
достигли идеального "эффекта кукушки" - ради сохранения своего места в
семействе, в стае, зверек лялька способен на любое преступление, ибо он не
воспринимает его как преступление. Ведь кошка, нападая на гнездо
малиновки, не думает, что она убийца.
  Статью напечатали под странным заголовком "Берегите собак", и никто не
принял ее всерьез.
  Да и как примешь такую статью всерьез, если ты сидишь в кресле, перед
тобой журчит телевизор, а на коленях у тебя пригрелось любимое
очаровательное существо, чудо, которое позволяет тебе отдохнуть после
отвратительного трудового дня и свары в автобусе?


  ... Это случилось в английском городке Бромли под Лондоном.
  Миссис Мэри Вайкаунт беспокоилась о здоровье своего малыша, который
перенес жестокую простуду. Она проводила у его постельки дни и ночи,
отрываясь лишь по крайней необходимости. Жила Мэри одна, муж ее служил на
Фолклендских островах.
  Домашняя долли в это время линяла и на два или три дня могла стать
источником аллергии. Понятно, что миссис Вайкаунт не пускала животное в
детскую спаленку.
  Утром в пятницу Мэри обратила внимание, что долли сердится, отказывается
принимать пищу и даже скалится, чего раньше с ней никогда не случалось. А
когда, проходя мимо, Мэри рассеянно хотела приласкать зверька, долли
отпрыгнула в сторону, чем вызвала лишь улыбку хозяйки, не придавшей этому
событию значения.
  Покормив малыша, Мэри отправилась на кухню и взяла там мешок с мусором,
чтобы отнести его в палисадник к урне. Отсутствовала она не более двух
минут, а когда возвратилась в дом, ее насторожил неясный шум наверху.
Движимая материнским инстинктом, Мэри кинулась наверх - и вовремя. Она
застала свою любимицу долли, когда та, вспрыгнув на кровать, впилась
острыми зубками в горло малышу.
  Мэри принялась отрывать долли от жертвы, та сопротивлялась, распорола до
локтей руки Мэри острыми когтями задних лап, но, когда, оторвав ее от
малыша, Мэри с отвращением отбросила долли в угол, та вдруг утратила
агрессивность и совсем по-человечески, виновато прикрыла лапкой мордашку и
залилась неудержимым плачем.
  Когда приехал домой вызванный Мэри муж, он пришел в бешенство. Он хотел
немедленно отдать долли в клинику, где бы ее усыпили, но та как будто
поняла, что ей грозит, легла на спину, подняв кверху лапки, и стонала от
горя. Она лизала пол, пыталась целовать ноги хозяевам, а пришедший
ветеринар объяснил поведение зверька ревностью, которая, оказывается,
свойственна всем животным, а наиболее ласковым и привязчивым - в
наибольшей степени.
  Ветеринар согласился увезти с собой несчастную долли, и Мэри, хоть и была
согласна с мужем, что нельзя подвергать опасности жизнь ребенка,
переживала, наверное, не меньше зверька.
  Ветеринар, как стало известно впоследствии из газет, не отдал животное в
клинику, а, охваченный симпатией к зверьку, решил отвезти долли домой,
чтобы усыпить ее там. Но чем ближе он подъезжал к дому, тем более
проникался сочувствием к несчастному зверьку. Ведь долли действовала
инстинктивно, она старалась сохранить любовь к себе. В конце концов, люди
поступают и хуже.
  Привезя долли домой, холостой ветеринар накормил ее и вместо того, чтобы
усыпить, разрешил ей улечься у него в ногах, пока смотрел телевизор. Потом
они с долли поужинали - долли ластилась, она была благодарна ветеринару, и
тот решил оставить зверька себе.
  Ночью долли устроилась в ногах ветеринара, и тому было как никогда уютно и
спокойно.
  Он не мог сказать, покидало ли животное свое ложе, но, когда его разбудил
звонок полицейского, долли мирно посапывала в ногах.
  Той ночью кто-то загрыз малыша - ребенка миссис Вайкаунт.
  По следам зубов и когтей сомнений не оставалось: это могла сделать только
долли. А когда ветеринар сознался в том, что не выполнил обещания и
пожалел животное, все всем стало ясно.
  Эта история, разумеется, попала в газеты и вызвала грандиозный шум, ибо
она относится к разряду сенсаций, наиболее близких сердцу альбионца.
  Разумеется, всплыли и другие случаи, - правда, они были не столь очевидны
и доказуемы, как первый. Но отношение к долли изменилось, и некоторых
зверьков изгнали из дома. Они были вынуждены скрываться на пустошах и в
перелесках и перешли к полудикому существованию.
  Кстати, фирма "Мицубиси энималз" категорически отказалась верить в
агрессивность долли, или хонки, ибо таковое качество генетически в них не
закладывалось. Фирма была готова компенсировать любой случай
документированного нападения хонки на человека или другое животное, но
документированно доказать это оказалось нелегко.
  История семьи миссис Вайкаунт докатилась до Великого Гусляра, где к тому
времени проживало несколько десятков очаровательных лялек. Но надо
сказать, что почти все эти животные достались владельцам недешево, а
любовь к ним была беспредельна. Так что лишь пара лялек, изгнанных
хозяевами, попала в лес, а остальные жили как и прежде, - зачем верить
этим англичанам, которые спят и видят, как бы нагадить русскому человеку?


  Однажды Минц и Удалов отправились вечером погулять на набережную, а потом
Минц повел Удалова в слободу, за Гуслярку. Дело было весной, ближе к лету,
вечер выдался теплым. Они гуляли, обсуждали разные проблемы, потом Минц
спросил:
  - Тебе ничего не кажется странным?
  - Ничего.
  - И тишина тебя не смущает?
  - Какая тишина?
  - Подумай. Сейчас самое время заливаться соловьям. Соловьи - гордость
гуслярского заречья. Положено котам кричать - у них еще не кончились
брачные игры. Положено собакам брехать...
  Удалов был умен, он сразу сообразил, куда клонит друг.
  - Ты видишь связь между этими явлениями, - спросил он, - и изобилием наших
любимиц - лялек? Неужели и собаки от них могут пострадать?
  - Собаки... не знаю. Пока, наверное, нет. Но собаки чуют неладное,
прячутся в будках - зубы наружу. Не веришь, загляни через забор - ни одна
собака не носится вдоль забора, пугая прохожих.
  - А коты?
  - Боюсь, что котов в городе почти не осталось.
  - Как же так? Неужели люди этого не заметили?
  - Когда ты получаешь молодую пре