копьем, отступая шаг
за шагом в глубь гарта. Стрелки пришли в себя и встали на ноги в тот
момент, когда Вульф и его люди были уже рядом с ними. Они не успели
вытащить оружия - меч и секира со свистом рассекли воздух и два
разрубленных тела упали на землю. Без всякого промедления Вульф и его
витязи бросились на подмогу воину, который стремительно отступал под
ударами двоих противников. Эта схватка также не заняла много времени.
Секира Асмунда снесла голову одному из них, а другой успел лишь
повернуться лицом к пятерым атакующим его сзади и занести топор над
головой. Он замер в таком положении, а затем медленно повалился на землю
лицом вниз. Из его поясницы торчало копье.
   Воин вырвал свое оружие из тела поверженного врага и снял шлем. Длинные
кудри рассыпались по узким плечам и огонь ярости заиграл в воинственном
взоре гаутской девы.
   - Сигрун?! - изумленно воскликнул Вульф, обнимая жену. - Откуда ты здесь
взялась? Ты же должна была наступать вместе с твоим отцом, когда мы дадим
вам знак.
   - Ха! - криво усмехнулась девушка, - Та часть нашего плана, в которой
участвовал ты и твои люди, показалась мне интересней и рискованней, потому
я последовала за вами. И потом, я же говорила, что не буду сидеть где-то,
когда мой супруг сражается!
   - Вульф, я искренне завидую тебе, - сказал Асмунд и протянул руку
Сигрун, - Благодарю, ты спасла наши жизни, по крайней мере двоих из нас.
   Сигрун пожала ему руку, а затем обратилась к Вульфу:
   - Что мы будем делать теперь?
   Словно в ответ на ее вопрос, они услышали крики и звон металла и
увидели мелькание горящих факелов. Где-то в стороне возле главных ворот
шла схватка.
   - Сигурд! - воскликнул Вульф.
   Он вместе с Сигрун, Асмундом, Эйнаром, Кари и Гейрером побежал вдоль
стены к тому месту, где шло сражение. Как и предположил Вульф, Сигурд и
его люди дрались возле ворот, где их видимо заметила охрана, когда они
пытались открыть их. Сигурд, Айвимундр, Сигбрехт и Хьяльмар встали
полукругом, отбиваясь от шести херулийских стражников. Стражники заметили
приблизившуюся подмогу и быстро перегруппировались, чтобы не подпустить
противника себе в тыл. С самых первых ударов Вульф ощутил, как волчье
бешенство начинает закрадываться в его рассудок, заглатывая клетку за
клеткой его мозга, окутанного чарами шлема-страшило. Все меньше его
движения направлялись разумом, и все больше инстинктами и яростью, которая
закипала в нем, словно вода в огромном котле. С каждым разом удары его
меча становились все сильнее, а быстрота его движений начинала
превосходить скорость лучших бойцов Мидгарта.
   Вскоре на шум схватки стали появляться новые воины, выбегавшие из своих
домов полураздетые, и присоединяться к своим товарищам. Поняв, что время
пришло, Сигурд отступил за спины дравшихся плечом к плечу воинов и стал
снимать засов с ворот. Распахнув высокие дубовые двери, он снял висевший у
него на поясе рог и приставил его кончик к своим губам. Низкий протяжный
рев зазвучал в ночи, достигая слуха стоявших начеку гаутов.
   - Ворота открыты! Вперед! - воскликнул Сиггейрер и побежал вверх по
склону холма. Его дружина, покинув свои укрытия, бросилась вслед за своим
князем.
   Вульф и его люди тем временем сдерживали натиск пятнадцати херулийцев,
которые пытались пробиться к воротам, чтобы закрыть их и не дать основным
силам ворваться в гарт. С каждым мгновением херулийцев становилось все
больше и больше. Шум битвы будил спящих и они вставали, чтобы
присоединиться к своим товарищам. Дружинники Вульфа понимали, что им надо
продержаться до прихода гаутов. Встав плечом к плечу, они отважно отражали
яростные удары озверевших херулийцев.
   Несмотря на то, что Вульф, окутанный дурманящим сознание бешенством,
потерял разумный контроль над собой, он все же понимал, что и как нужно
делать.
   С некоторым удивлением для себя он обнаружил, что его инстинкты
управляют не только его мышцами, но и его разумом. Видимо это и было
причиной того, что он дрался не в одном ряду со своими дружинниками, а
чуть впереди. Иначе он наверняка задел бы их длинным клинком своего
смертоносного оружия, которое металось из стороны в сторону, словно
молния, срывающаяся с небес в штормовую ночь. Его противники падали к его
ногам обезглавленные, или с рассеченными телами, или с отрубленными
конечностями. Ему стоило больших трудов не подскользнуться на их крови,
которая стеклась в большие лужицы вокруг него.
   Но врагов было уже слишком много и ряд Ильвингов и Хордлингов дрогнул.
   Вульф краем глаза заметил, что упал один из его воинов. Ряд вынужден
был отступить на несколько шагов, чтобы снова встать плечом к плечу. Но
Вульф остался стоять на месте.
   - Вульф! - услышал он женский голос за спиной. Сигрун отчаяно дралась,
пытаясь пробится сквозь ряд врагов к своему мужу. Отпихнув одного и вонзив
копье в грудь другого, она наконец встала рядом с ним, продолжая схватку.
С некоторым испугом посматривала она на рычащего и без устали махающего
мечом Вульфа, сознавая, что она встала рядом с ним сейчас на свой страх и
риск. Он даже не видел ее и тем более не смог бы защитить. Но она не
думала об этом. С самого детства она делала лишь то, что хотела, и ничто
не могло устоять на ее пути.
   Сейчас она хотела сражаться рядом с супругом, и она сражалась.
   Вульф конечно знал, что Сигрун сейчас рядом с ним в самой гуще
сражения, окруженная, как и он сам, десятком врагов. Но он продолжал бой,
не обращая внимание ни на что, кроме вражеских клинков и своего меча.
Вдруг его внимание привлек рослый воин с длинной темно-каштановой бородой
и златокованном шлемом на голове.
   - Дорогу! Дорогу! - орал он, распихивая своих дружинников локтями и
приближаясь к Вульфу.
   - Храбанахельм!! - завопил Вульф, - Ты подохнешь, как и твой брат,
которого я убил!
   Он повернулся к вождю херулийцев и стал расчищать себе путь Кормителем
Воронов, двигаясь ему навстречу.
   То ли испуганный страшным хриплым голосом Вульфа, то ли скованный
ужасом, внушенным свирепым взглядом сияющих волчьих глаз, Храбанахельм
застыл на месте, безвольно опустив свой меч, и смотрел на приближающегося
к нему Вульфа. Сквозь красный туман ярости могучий Ильвинг разглядел
скачущую с неба валькирию, и услышал дикий хохот, прозвучавший в его ушах,
словно раскаты грома. На мгновение суровое лицо Одноглазого всплыло в
тумане и исчезло, уступив место искаженному ужасом лицу Храбанахельма.
   Вульф подпрыгнул высоко в воздух и опустился вниз, вложив всю свою силу
в удар, который разрубил херулийского вождя от макушки до паха. Две
разрубленные половины его тела повалились в разные стороны, оставив между
собой лужу крови и обломков костей.
   Из охрипшей глотки Вульфа вырвался победный клич, который подхватили
десятки вбегающих в гарт гаутов. Ильвинги и Хордлинги, воодушевленные
долгожданной подмогой, с новыми силами ринулись в бой, тесня херулийцев в
глубь гарта. Теперь, когда гауты под предводительством Сиггейрера,
проникли за стены, окружающие селение, численный перевес оказался не в
пользу херулийцев. Но тем не менее они и не думали о том, чтобы сдаться. С
крыш домов на атакующих посыпались стрелы, копья и дротики. Женщины, взяв
в руки оружие, выступили на помощь своим мужчинам, которые продолжали
драться с непоколебимой решимостью, несмотря на то, что их вождь пал.
Мальчишки восьми - десятилетнего возраста сновали незамеченными среди
сражающихся мужчин, вонзая кинжалы в спины врагов. Тем не менее херулийцы
продолжали отступать.
   Битва кипела уже по всему селению. Херулийцы дрались за каждый дом, за
каждое дерево, за каждую пядь земли, умирая там, где стояли. Если они
отступали, то лишь только для того, чтобы собрать вместе пять-шесть
человек и броситься снова в бой.
   Вульф бился, не обращая внимания на валькирий, которые спускались с
небес и скакали обратно, унося с собой души погибших воинов с обоих
сторон. Он рубил направо и налево и его рука не знала отдыха. Лезвие меча
стало бурым от крови, которая покрывала его от самого кончика до рукоятки.
Три древнейшие руны, вырезанные Всеотцом в давние времена, горели алым
пламенем, чувствуя мощь и ярость того, кто владел великим клинком, щедро
насыщая его вражеской кровью. Три другие руны, выцарапанные на лбу
волчьего черепа на шлеме, также светились в темноте, словно заряженные
зверинным бешенством, которое цепко держало в своих когтях разум могучего
воина.
   Все это время Вульф краем глаза видел серебристое сверкание кольчуги то
справа, то слева от себя. Куда бы он не шел, с кем бы он не бился, Сигрун
всегда была рядом, сражаясь, словно разъяренная волчица. Ее на вид слабые
и тонкие руки сжимали древко копья также крепко, как это делали руки
мужчин, а в ее худощявом теле жила сила, которая, будучи не в состоянии
проявиться в полной мере в супружеской постели, находила свой выход на
поле брани, унося жизни врагов одну за другой.
   Начинался рассвет, когда Вульф и его люди вместе с гаутами добивали
последних сражающихся херулийцев. Небо светлело, а восточный горизонт
зажегся алым, словно отражая залитое кровью поле битвы. Стая воронов
кружилась над трупами в предвкушении обильного завтрака. Вульф начал
постепенно приходить в себя. Этому способствовала утренняя прохлада,
которая приятно освежала разгоряченное битвой тело.
   Его люди и гауты окружили последних херулийцев. Это были четыре женщины
с секирами и пиками в руках, один раненный мужчина с топором и двое
пацанов, сжимавших окровавленные кинжалы. Они встали бок о бок рядом друг
с другом, затравленно озираясь по сторонам. Их изнуренные битвой лица
скривились в гримасе ненависти и презрения, когда они смотрели на вставших
со всех сторон врагов.
   Вульф сделал шаг вперед и обратился к ним, тяжело дыша:
   - Сдавайтесь! Возможно, мы пощадим ваши жизни!
   Херулийцы молчали, не двигаясь с места. Ответ горел в их глазах.
   - Сдавайтесь! - повторил Вульф, - Иначе мы все равно убьем вас, а затем
мы перережем всех ваших детей и прочих жителей этого гарта! Пожалейте
своих детей!
   Одна из женщин с огромным сочащимся кровью порезом на лице оскалила
сломанные зубы в усмешке и сказала:
   - Наших детей и всех, кто не мог драться, мы давно уже убили сами. Здесь
больше никого нет, кроме нас... Мы тоже умрем, но... но сначала мы
прикончим нескольких...
   В этот момент один из гаутов набросил на сбившихся в кучу херулийцев
сеть, а другой бросил на них одеяла. Херулийцы принялись отчаянно
выпутываться, но гауты навалились на них и после небольшой потасовки
обезоружили и связали.
   Вульф стоял и смотрел на плененных врагов, чувствуя, что силы покидают
его с каждым вздохом. Ярость берсеркера исчезала, а ее место занимала
усталость. Его рука едва удерживала меч, колени дрожали под весом его
тела, а в голове гудело.
   Глаза отяжелели и закрывались против его воли. Тут ему показалось, что
кто-то с силой дернул его, и он закачался. В спине он почувствовал легкое
покалывание.
   Звонкий голос Сигрун привлек к себе его расслабленное внимание.
   - Вот это торчало у тебя в спине! - произнесла он, держа в руках
небольшой кинжал, с которого капала кровь.
   Вульф хотел было сказать что-нибудь по этому поводу, но на это не
хватило сил. Темнота окутала его мозг мягким покрывалом спокойствия и
забвения.
 
 
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
 
 
   Когда Вульф приоткрыл глаза, яркий солнечный луч, проникавший в комнату
сквозь щели в ставнях, заставил его зажмуриться. Он попытался
приподняться, но приступ острой боли сковал его мышци и вынудил вновь
опуститься на бок. Рана на спине возле правой лопатки пульсировала болью,
отчего создавалось впечатление, будто кто-то колит его иглой в спину.
   Вульф не знал, сколько времени прошло с тех пор, как сознание покинуло
его, но он чувствовал себя совершенно разбитым. Мышци рук и ног болели от
перенесенного чудовищного, нечеловеческого напряжения, горло побаливало
всякий раз, как он сглатывал слюну, а головокружение не отпускало его.
Окружающий мир двоился в глазах и раскачивался из стороны в сторону,
вызывая приступы тошноты.
   - Наконец-то! - услышал Вульф резкий голос, который казалось зазвучал
откуда-то издалека. Он с трудом повернул голову и увидел Сигрун, сидящую
на табурете возле его кровати. Ее узкое лицо нависло над ним, словно морда
стервятника, собирающегося насладиться плотью своей добычи. - Долго же ты
отлеживался!
   Вульф огляделся по сторонам, пытаясь сфокусировать свое зрение и
остановить непрерывное движение всего, что его окружало. Когда это ему
частично удалось, он разжал слипшиеся губы и произнес:
   - Где мы?
   - Бедняга, он уже забыл, как выглядит его спальня! - прозвучал
насмешливый голос Сигурда. Он стоял в стороне, облакотившись спиной о
стену, и с приветливой улыбкой смотрел на раненного брата.
   - Мы в Гаутланде? - недоверчиво спросил Вульф.
   - Разумеется. Мы прибыли сегодня на рассвете. - сказала Сигрун.
   - Не может быть! - не поверил Вульф.
   - Да, это так, - подтвердил Сигурд. Он подошел ближе и сел на краешек
кровати. - В этот раз ты был в отключке довольно долго.
   Вульф промолчал, думая о том, что последнее сражение буквально
вывернуло его наизнанку. Вспоминая то, что творилось в гарте херулийцев,
он осознал, что одержимость, которая обуяла его на поле битвы, была во
много раз сильнее, чем во всех предыдущих сражениях. Сравнивая ощущения,
он понял, что с каждым разом сила его бешенства росла, но вместе с нею
росла и цена, которую надо было платить за победу. Если так будет
продолжаться и дальше, то однажды он вообще не очнется.
   Но в то же время Вульф чувствовал - и сейчас, и тогда на поле битвы -
что с каждым разом бешенство, охватывающее его, становиться все более
управляемым. В отличии от прочих берсеркеров, он мог контролировать себя в
какой-то мере, но контролировать инстинктивно. Ему казалось, что он
становиться куклой в чьих-то руках. Он делал все правильно и принимал
правильные решения, даже не задумыаясь об этом и не тратя времени на
размышления. Чья-то умелая рука направляла его энергию, бющую из него
ключом, неизменно приводя его к победе.
   Вторя его мыслям, Сигурд сказал:
   - Ты знаешь, братец, мне кажется, твой берсеркерганг не доведет тебя до
добра. Он высасывает из тебя жизнь, словно паук из мухи.
   - Наплевать! Главное - это победа! - хмуро ответил Вульф, - До последней
битвы я доживу, а дальше...
   Сигурд покачал головой, обеспокоенно разглядывая впалые щеки и мутные
глаза своего брата. Его обычно бледное лицо казалось серым и каким-то
неживым, будто лицо выползшего из кургана драугра*.
   - Песни о тебе будут слагать еще многие столетия спусти, - мечтательно
произнесла Сигрун.
   Сигурд улыбнулся и вышел из комнаты, а Вульф прикрыл глаза, позволяя
водовороту огней унести его в необозримые просторы забвения.

                                    ***

   На следующий день Вульф уже смог встать. Хотя рана в спине еще
беспокоила его, он все же мог ходить по гарту и говорить с местными
жителями, позволяя себе раслабиться и ни о чем не думать. Гарт был
переполнен людьми, которые съехались сюда со всех краев Гаутланда на зов
Сиггейрера. Когда Вульф встретился с князем, тот сказал, что сможет повести
с собой не более семи тысяч восьмисот человек, так как было необходимо
оставить по меньшей мере тысячу воинов для защиты жителей гарта. Вульф
решил не спорить и согласился с этим. Лишние почти восемь тысяч человек
были солидным пополнением к его армии. Сиггейр предложил отправляться в
Уппланд через три дня, когда по его мнению Вульф полностью придет в себя
после сражения. Но Вульф категорически возразил и сказал, что надо выезжать
завтра на рассвете, так как время не терпит. А восстановить силы он успеет
и в дороге.
   Оставшееся время Вульф решил уделить своему оружию и доспехам, а также
одежде. Все это было запятнано кровью, смешанной с грязью. Он тщательно
вымыл и насухо вытер меч и шлем, а затем выстирал свою одежду.
Завернувшись в простыню, он разложил одежду сушится на траве на берегу
ближайшего ручья, а сам принялся затачивать клинок.
   Сигрун застала его за этим занятием. Она подошла к нему и присела
рядом, обняв свои колени руками. Вульф посмотрел на ее резкий профиль, на
точенный нос и острый подбородок, слегка приподнятый к верху. Ее маленькие
светлые глаза устремили свой взор куда-то вдаль в сторону лилового
горизонта, за которым зашедшее солнце гасило свои лучи.
   Вульф вернулся к своему мечу, а когда закончил работу, то отложил его в
сторону и сказал:
   - Благодарю тебя.
   - За что? - не поняла Сигрун, вопросительно взглянув на него.
   - Ты очень помогла мне вчера..., я имею в виду битву...
   - Помогла? Я никому не помогала! Я участвовала.
   - В любом случае, спасибо.
   Сигрун пожала плечами и отвернулась.
   - Ты великолепно сражалась, - сказал после некоторого молчания Вульф.
   - Я не раз участвовала в сражениях, - ответила она. Ее глаза загорелись
воспоминаниями о многочисленных стычках с херулийцами, Скъ„льдунгами и
прочими соседями, которые не прекращали свои набеги на богатые земли
гаутов на протяжении многих лет.
   - Ты очень необычная, - заметил Вульф, разглядывая жену с нескрываемым
интересом, - Но скажу тебе откровенно, мне это начинает нравится.
   Сигрун улыбнулась и ответила:
   - Ты знаешь, несмотря на то, что ты не молешь муку и не печешь хлеб, я
могу сказать о тебе то же самое. - а затем добавила: - Иначе я не вышла бы
за тебя замуж.
   - Рад это слышать. По правде сказать, мне иногда казалось, что я тебе
противен.
   - Если бы это было так, - усмехнулась Сигрун, - то ты проснулся бы с
перерезанным горлом в первое же утро.
   - Спасибо. Приятно услышать такое от любящей жены.
   Они весело расхохотались, после чего Сигрун взяла его за руку и сказала:
   - Не стоит тебе переживать. До тех пор, пока ты будешь оставаться
хорошим мужем, тебе ничего не грозит.
   Вульф продолжал смеятся, а когда успокоился, он обнял ее за плечи и
притянул к себе, коснувшись губами ее уха. Но Сигрун мягко, хоть и
решительно отстранилась и сбросила с плеча его руку. Ее лицо приняло
серьезное выражение, она повернулась к Вульфу и сказала:
   - Не надо... когда я захочу, я... ты узнаешь... пока не надо.
   - Хорошо. - бесстрастно ответил Вульф. Ему почему-то показалось, что он
услышал в ее голосе мольбу и отчаяние. Это едва заметно промелькнуло в ее
голубых глазах и исчезло за маской железной неприступности и суровой
решимости женщины-воина.
   Некоторое время они сидели молча, глядя на темнеющее небо, и
прислушиваясь к беспрестанному журчанию ручья. Вульф размышлял над словами
Сигрун, пытаясь понять, или скорее почувствовать их истинный смысл. Ему
очень не хотелось обидеть ее своей жалостью, поэтому он решил пока не
касаться этой темы.
   Вскоре Сигрун нарушила молчание.
   - Расскажи мне про троллей. - попросила она, - Я слышала много всяких
историй по них и про всякую нечисть, но никогда бы не подумала, что они
способны собрать большую армию и захватывать земли людей.
   - Все не так просто, - сказал Вульф, - Они - не самые страшные наши
враги в этой войне. До сих пор нам удавалось избегать крупных столкновений
с их союзниками - хримтурсами и „тунами. Они и есть наши самые опасные
враги.
   Хримтурсы сильнее людей и деруться они не хуже, если не лучше. А „туны
- великаны, и владеют умением колдовства. И насколько нам известно, их
становиться все больше и больше.
   - Их армия большая?
   - Их армия громадная! Десятки тысяч троллей, сотни хримтурсов и „тунов.
Но все это еще не самое страшное.
   - А что же самое страшное? Неужели с ними кто-то еще?
   - Да. Их ведет великан Трюм.
   - Трюм... - повторила Сигрун, словно пробуя это страшное имя на слух - Я
слышала о нем. Этот великан - один из самых ненавистных врагов великого
Тонараза.
   - Это правда. Все начилось с того, что проклятому Трюму удалось каким-то
образом похитить Молот Мь„лльнир. В результате и Асы и люди остались по
существу безоружн