полная ожидания. Это будет великолепно!
   Улыбаясь, Катерина натянула повыше простыню  и  стала  с  нетерпением
ждать, когда явится Кайлок.

***

   Кайлок был не так чист, каким желал бы быть  ради  Катерины.  Даже  и
теперь, когда его мать упокоилась в могиле, он не мог избавиться  от  ее
зловония. Из преисподней, в которую  она  низверглась,  его  по-прежнему
донимали ее зловоние, ее  скверна,  ее  грех.  Королева  Аринальда  была
шлюхой и умерла как шлюха - он нее позволит  ей  больше  грязнить  себя.
Этой ночью он наконец-то избавится от нее. Одной смерти  недостаточно  -
ему нужно омыться  чистотой  Катерины,  чтобы  отделаться  от  последних
следов материнского порока.
   Он - дитя греха, и этого уже не изменишь, но союз с Катериной сделает
его законнорожденным. Ее священное чрево возродит его.
   Охваченный нетерпением, Кайлок поспешно вытирал волосы.
   По его распоряжению на  стуле  было  приготовлено  чистое  белье.  Он
потрогал ткань своими обшарпанными пальцами. Шелк - это хорошо.
   Меньше чем за  минуту  он  был  готов  предстать  перед  новобрачной.
Взволнованный, возбужденный, он дышал легко  и  часто.  Он  вышел  из-за
ширмы и  оглядел  комнату.  В  ней  все  изменилось:  свет  стал  мягче,
приглушеннее, и удушающий запах духов стоял в воздухе,  а  Катерина  уже
легла и ждала его в постели.
   Она улыбнулась ему.
   - Сегодня вы, мой господин, сложили к моим ногам  Халькус,  а  я  еще
ничем не отдарила вас.
   Кайлок, уже улыбаясь ей в ответ, увидел вдруг, что  и  сама  Катерина
изменилась: она намазала красным свои губы и щеки. Как шлюха.  Маленький
мускул забился у него на виске. В  его  мечтах  о  возрождении  Катерина
виделась ему совсем не такой.  Он  подошел  поближе.  Запах  духов  стал
сильнее, и под ним чувствовался другой: запах  вина.  В  комнате  разило
борделем. Кайлок медленно покачал головой. Это было не правильно.
   Катерина улыбалась ему бесстыдно, как трактирная девка.
   - Идите же сюда, муж мой. Ваша жена хочет порадовать вас.
   Свечи горели у Кайлока за спиной, и тень его падала вперед.
   Она упала на Катерину, когда он подошел к постели. Катерина,  откинув
покрывало, прошептала:
   - Я готова, мой господин. Возьми меня.
   Кайлок смотрел на свою жену. Она лежала на постели,  раздвинув  ноги,
выгнув спину и выпятив бедра.
   Мир помутнел в его глазах. Боль, давящая висок изнутри, охватила весь
лоб, превратившись в тугой обруч. Зрение померкло, дыхание пресеклось, и
тело застыло как доска. Страшное давление распирало череп, сжимая мозг.
   - Что с вами, господин мой? - спросила, побледнев, Катерина.
   Желудок Кайлока выплеснул  желчь  ему  в  глотку.  Не  отрываясь,  он
смотрел на обнаженное тело Катерины. Ее соски багровели - еще ярче,  чем
ее губы. Он сделал глубокий вдох.
   - Нет, - пробормотал он. - Нет.
   Потом он увидел ее лоно,  вымазанное  той  же  мерзкой  краской.  Она
приготовилась, как продажная девка. Она вовсе не целомудренная, невинная
дева. Она наглая, распутная шлюха.
   В точности как его мать.
   Кайлок сломался.  Хрупкое  звено,  связующее  его  с  миром  здравого
разума, лопнуло вмиг. Катерина завопила, и он ударил ее кулаком  в  рот,
чтобы заставить молчать. Ее голова упала на подушки. Кайлок  вскочил  на
кровать. Все здесь разило  ужасной,  удушливой  гнилью.  Он  должен  был
избавиться от этой вони. Катерина, вскинув руку, впилась ногтями  ему  в
щеку. Темный гнев поднялся в нем, и он схватил ее за горло.  Из  носа  у
нее текла кровь - такого же цвета, как ее губы, ее соски, ее лоно. -  Он
стукнул  ее  затылком  об  изголовье  кровати.  Что-то  хрустнуло.  Тело
Катерины застыло и тут же обмякло на простынях. Кайлок отпустил ее, и ее
голова упала на подушку под неестественным углом. На спинке кровати была
кровь, и кровь сочилась с двух сторон на подушку из-под головы Катерины.
   Кайлок не мог больше терпеть давления, терзавшего его голову. Желудок
сжался, как перед рвотой. Его жена недвижимо лежала перед ним.
   - Нет! - завопил он, и с этим словом наружу  вышло  нечто  осязаемое,
имеющее вкус металла.

***

   Баралис был в своих покоях, когда почувствовал это. Он втирал масло в
свои руки и замер вдруг, ощутив  волну  теплого  воздуха.  Колдовство  -
здесь, во дворце! Он взвился  со  стула.  Каждый  волосок  на  его  теле
поднялся дыбом, все  чувства  напряглись,  отыскивая  источник.  Глазные
яблоки мигом пересохли, и Баралис заморгал, стараясь вновь увлажнить их.
Он втянул в себя воздух и попробовал  отзвуки  чар  на  язык.  Вкус  был
знаком и в то же время незнаком ему. Знаком до  некоторой  степени  -  а
далее совершенно чужд.
   Это было нечто новое - и опасное. Баралис испугался.
   - Кроп, - позвал он. - Кроп!
   В ожидании слуги он метался по комнате, словно гончая, взявшая  след.
Волны шли с восточной стороны - от крыла вельмож...
   - О Борк, только не это! - еле слышно прошептал он.
   Вошел Кроп.
   - Пойдем со мной, - приказал Баралис.
   Страх холодил ему внутренности.  Нельзя  было  терять  времени  -  он
должен был узнать, что случилось. В развевающихся одеждах он  мчался  по
коридорам, а Кроп топотал за ним. Колдовские волны делались все  сильнее
и вели его прямиком к двери Катерины. Двое часовых охранявших ее  покои,
скрестили копья перед Баралисом.
   Ему некогда было с ними  возиться.  Он  пустил  струю,  усыпляющую  и
отводящую глаза. Глубинное чутье внушало ему не слишком расходовать себя
- один Борк знает, что он найдет там, за дверью. Лица стражей обмякли, и
Кроп, подойдя, опустил их на пол.
   - Молодец, - кивнул ему Баралис.
   Кроп вернулся к нему, и они вместе подошли к двери.
   Никогда в жизни Баралис так  не  боялся.  Каждая  частичка  его  души
возвещала о страшном несчастье. Он  набрал  в  грудь  воздуха  и  открыл
дверь.
   Отзвуки чародейства ударили ему в лицо. В  комнате  было  сумрачно  и
пахло чужестранными духами. В воздухе чувствовалась влага,  и  только  в
изножье кровати что-то двигалось. Кайлок стоял там на  коленях,  положив
руки на постель, будто гладил что-то. Баралис  не  хотел  подходить,  не
хотел смотреть, не хотел знать, что случилось - но  понимал:  он  должен
сделать это. Ведь он - творец судеб и обязан не только  созидать,  но  и
заглаживать последствия катастроф.
   Одного шага было довольно, чтобы увидеть  нагое  тело  Катерины.  Она
лежала на груде  простыней  и  подушек,  как-то  странно  откинув  назад
голову, и кровь была на подушке по обеим сторонам  от  ее  лица.  Кайлок
бормотал что-то, тихонько поглаживая ее ноги.
   Спинка кровати в изголовье исчезла. Она не сгорела - ее точно взрывом
смело. Все стеклянные и металлические предметы в комнате  были  горячими
на ощупь, и некоторые светились. Испарения пеленой висели в воздухе.
   Баралис узнавал последствия плохо направленных чар:  горячий  металл,
испарившаяся вода, легкие разрушения.  Несмотря  на  подавляющую  власть
ивиша, Кайлок все-таки исторгнул из себя силу, грубую и  ненаправленную.
Баралис содрогнулся. Что же это за  мощь,  если  она  способна  прорвать
заграждение ивиша? Он до сих пор не  верил,  что  это  возможно.  Однако
сильные переживания творят странные вещи с человеческим телом и разумом.
   Баралис потряс головой, отгоняя непрошеные  мысли.  Сейчас  не  время
думать об этом. Есть  более  неотложные  дела.  Он  знаком  велел  Кропу
закрыть дверь и подошел к постели.
   Кайлок не обратил на него никакого внимания, продолжая  гладить  ноги
своей мертвой жены.
   Баралис приложил пальцы к шее  Катерины.  Она  уже  начала  холодеть.
Пульса не было. Он просунул руку ей под затылок.  Шейные  позвонки  были
сломаны, и череп треснул у основания. Баралис  покачал  головой,  отерев
окровавленную руку о край одежды.
   Он стоял, глядя на новопреставленную герцогиню Бренскую, и в уме  его
складывался план действий. Он думал,  а  тело  Катерины  между  тем  все
больше принимало вид трупа. Так прошло около двух минут - затем  Баралис
обернулся к Кропу и начал отдавать ему распоряжения.
   Час  спустя  Кроп  доставил  ему  снадобья,  травы  и   прочее,   что
требовалось. Баралис сделал так, чтобы  никто  не  заметил  передвижений
великана. Сейчас Кроп заменял сметенное изголовье - таким же, взятым  из
спальни Баралиса.
   Прежде всего следовало заняться  Кайлоком.  Баралис  стал  на  колени
рядом с ним и осторожно убрал его руки с ног Катерины.
   - Ш-ш-ш, - шепнул он, поднося чашу к губам короля. - Выпейте это, мой
господин. Пейте.
   Кайлок,  словно  послушный  ребенок,  выпил   лекарство.   Это   было
успокаивающее средство, которое воины за  Северным  Кряжем  пьют,  чтобы
отогнать страх перед боем и не уставать в битве. Не пройдет и часа,  как
Кайлок очнется освеженный, ясный разумом и  крепкий  телом.  Баралис  по
крайней мере надеялся на это  -  об  ином  исходе  ему  даже  думать  не
хотелось.
   - Кроп, уложи Кайлока отдыхать за ширмой.
   Лекарство действовало быстро - Кроп еще не  успел  подойти,  а  глаза
Кайлока уже закрылись.
   Баралис занялся комнатой. Ставни давно уже  стояли  открытыми,  чтобы
выпустить испарившуюся из ванны влагу.  Кроп  принес  свежее  постельное
белье и таз с теплой водой, чтобы смыть кровь  с  рук  Кайлока  и  волос
Катерины.  Пройдя  по  комнате,  Баралис  осмотрел.  все  стеклянные   и
металлические  вещи.  Заменить  требовалось  только  подсвечники   около
кровати: они так раскалились, что  оплавились,  и  весь  металл  стек  к
основанию, причудливо смешавшись с воском. Кропу  нужно  будет  принести
новые подсвечники и свечи.
   Кувшин с вином во время выброса чар стоял закупоренным, и на дне  еще
осталось немного жидкости. Баралис влил туда содержимое  своей  фляги  -
теперь казалось, будто из  кувшина  наполнили  только  одну  чашу.  Чаша
Катерины, необычайно красивая была выточена из шелкового дерева - стенки
у нее были тонкие, как пергамент, а днище тяжелое.
   - Кроп, - сказал Баралис, - когда закончишь с изголовьем возьми самый
острый нож и вырежи на дне вот  этой  чаши  два  кольца  -  одно  внутри
другого.
   - Как у  рыцарей,  хозяин?  -  возбужденно  прошептал  Кроп.  Баралис
улыбнулся, впервые за весь вечер.
   - Да, точно такие, как у рыцарей. - Он подумал и добавил:
   - А поперек их, прямо посередине, прорежь прямую  черту.  В  точности
как у того рыцаря, которого утром начнут разыскивать за убийство.  Когда
это сделаешь, пойди и принеси от меня свечи и подсвечники.
   Кроп закивал -  для  него  ничего  не  было  приятнее,  чем  угождать
хозяину.
   Теперь  дошла  очередь  и  до  самого  Баралиса.  Он  взял  маленький
флакончик и вылил то, что в нем было, себе на язык. От  вязкой  жидкости
защипало в горле. Она не то что придаст ему сил, а  просто  умножит  те,
которые у него есть. Он не должен ослабеть, когда прибегнет к чарам.  Он
расплатится за это потом: завтра он сляжет и  пролежит,  быть  может,  с
неделю. Но это не важно. Главное - не  оставить  ничего,  что  могло  бы
рассказать о происшедшем между Кайлоком и Катериной. Один неверный  шаг,
одна оставшаяся незамеченной  мелочь  -  и  все  пропало.  Тридцать  лет
вынашивал он  свои  планы,  и  ничто,  ничто  не  помешает  ему  обрести
господство над Севером.
   Глубоко вздохнув, он подошел к Катерине, тело которой уже посинело  и
застыло.
   - Переверни-ка ее, Кроп, - приказал он, - и принеси мне стул, чтобы я
мог сесть.
   Кроп все исполнил, и Баралис сел около кровати, разглядывая сломанную
шею Катерины. Трещина в черепе - это пустяки:  там  только  крови  много
вытекло, и заделать ее очень просто. Но позвоночник...  Баралис  покачал
головой - позвоночник потребует большого мастерства.
   У основания  Катерининой  шеи  торчала  под  кожей  сломанная  кость.
Баралис положил на нее ладонь.  Живя  на  равнинах,  он  повидал  немало
переломов. Пастухи умели сращивать пористое вещество  костей  с  помощью
разных снадобий, колдовства и жертвоприношений. Но он ни разу не  видел,
чтобы они наращивали позвоночник. Это очень сложная  операция:  при  ней
очень просто защемить нервы, повредить кровеносные сосуды и не правильно
сложить сами кости -  человек  будет  хромать  или  получит  еще  худшее
увечье. Баралис прикусил язык, приготовясь войти в  транс.  С  Катериной
ничего этого опасаться не приходится:  позвоночник  трупа  не  потребует
больших хлопот. Лишь бы выглядел как надо - этого довольно.
   Кроп подал ему чашку с листом, и кровь обильно стала капать в нее  из
прокушенного языка. Жертвы, чтобы помочь делу, у  него  нет  -  придется
положиться на собственные силы.
   Он направил свое сознание в мертвое тело.  Он  много  раз  работал  с
только что убитыми животными,  но  никакой  опыт  не  может  подготовить
человека к ужасу вхождения в труп - холодный и уже начавший разлагаться.
Чародей ни в коем случае не должен задерживаться в трупе надолго.
   Пальцы Баралиса уже делали свое дело, согревая, формируя,  перемещая.
Рука нажимала на кость, а сознание готовилось довершить  остальное.  Как
только обломки стали на место,  он  начал  сращение,  связывая  ткани  с
костью.  Для  филигранной  работы  у  него  не  было   времени,   и   он
сосредоточился на одном:  срастить.  Когда  он  закончил,  шея  Катерины
выпрямилась. Четыре верхних позвонка в смерти стали связаны крепче,  чем
были  при  жизни.  Баралис  переместил  сознание  на   череп   Катерины.
Повышенное окостенение можно будет приписать яду.
   Череп  по  сравнению  с  позвоночником  был  легкой  задачей  -   там
требовалось всего лишь срастить трещину.  Баралис  не  вкладывал  в  это
больших усилий - густые золотистые волосы Катерины скроют изъян. Лишь бы
череп был гладким, когда лекарь станет ощупывать его.
   Баралис работал  быстро  -  мозг  Катерины  был  рядом,  и  последние
содрогания нервной ткани тревожили мага. Завершив свое дело,  он  совсем
ослаб. Он вышел из трупа  и  был  ошеломлен  светом,  теплом,  свежестью
жизни. Это лишь утвердило его в убеждении, что главное - это жить,  жить
во что бы то ни стало. Посмертная слава никому не нужна.
   Он обмяк  на  стуле,  оглядывая  свою  пациентку.  Шея  у  нее  стала
стройной, как у лебедя, и череп теперь, когда кровь смыта с волос,  тоже
ни  у  кого  не  вызовет  подозрений.  Взглянув  на  свечи  в  настенных
светильниках, он увидел, что они  выгорели!  на  две  зарубки,  пока  он
работал. Кроп уже заменял поврежденные подсвечники новыми.  Увидев,  что
хозяин пришел в себя, Кроп подал ему стакан горячего сбитня.
   - Переверни герцогиню на спину и буди Кайлока, - велел Баралис.
   - Может, сперва простыни сменить, хозяин?
   - Нет. Это после. Я еще не закончил.
   Кроп скрылся за ширмой. Баралис так устал, что ему хотелось одного  -
отдохнуть. Он стал  массировать  свои  ноющие  пальцы.  Кроп  за  ширмой
уговаривал Кайлока пробудиться. Баралис  сделал  усилие  и  встал.  Ноги
затекли от слишком долгого  сидения,  но  он  заставил  себя  подойти  к
комоду. На нем стояла  деревянная  чаша  Катерины,  украсившаяся  теперь
двумя кольцами. Баралис плеснул в  нее  отравленного  вина,  вернулся  к
постели  и  уронил  несколько  капель  на  безупречно  вылепленные  губы
Катерины. Потом разжал  ей  зубы,  чтобы  жидкость  протекла  внутрь,  и
поставил чашу на сундук рядом с ней.
   Кайлок вышел из-за ширмы и спросил:
   - Что вы делаете?
   Баралис позволил себе едва заметный вздох облегчения:  король  был  в
здравом уме.
   - Я придал всему такой вид,  будто  ваша  жена  умерла  от  яда.  Все
выглядит так, как... - Баралис осекся, - как обычно.  Вы  скажете,  что,
когда вы отошли ко сну, Катерина  чувствовала  себя  хорошо  -  а  когда
проснулись, она была мертва. Она предлагала вам свою чашу, и  вы  сперва
отказались, а потом отпили чуть-чуть, чтобы сделать ей приятное.  Утром,
перед тем как поднять тревогу, выпейте вот это. - Баралис  подал  королю
флакон. - Это создаст видимость отравления, но  большого  вреда  вам  не
причинит. На днище Катерининой чаши вырезаны кольца Вальдиса, но  не  вы
должны обнаружить их - пусть это сделает  кто-то  другой.  Ваше  дело  -
скорбеть, бушевать и перерыть весь город в поисках человека, который это
сделал.
   - Что за человек?
   - Таул, герцогский боец.  Когда  кольца  на  чаше  будут  обнаружены,
допросят  всех  слуг.  Покинув  вас  теперь,  я  внушу  одному  из  этих
несчастных, что это он принес  сюда  вино  и  чашу,  подкупленный  неким
златовласым рыцарем. Вы все поняли?
   - Да.
   - Хорошо. Кроп останется с вами,  чтобы  сменить  простыни  и  помочь
уложить Катерину как надо. С тела нужно стереть все румяна - и, когда вы
закончите с ней, нужно надеть на нее ночную сорочку.
   - Что значит - закончу с ней?
   - Насколько я понимаю, ваш брак не успел осуществиться? - Нет.
   - Стало быть, он не имеет законной силы. Чтобы сохранить  свои  права
над Бреном, нужно сделать так, как будто брак осуществился.
   - Нет, - потряс головой Кайлок. - Нет. Нет!
   - Да! - прервал его Баралис. - Я не для того так трудился, чтобы  все
пошло прахом. Лекарь первым делом посмотрит, есть в ней  семя  или  нет.
Они ухватятся за любую возможность, чтобы отвертеться от этого брака.  -
Баралис повысил голос. - Мне нет дела, как вы это  осуществите,  но  это
должно быть сделано.  -  Он  подошел  к  двери  и  взялся  за  ручку.  -
Приступайте же! - прошипел он с порога.

VI

   Тавалиск полюбил свою новую рыбку. Это  крохотное  зубастое  существо
вцеплялось во все, что бросали ей в банку. Сейчас Клык, как назвал рыбку
архиепископ, терзал неодушевленную, но не столь уж беззащитную  колбасу.
Одна ее величина чего стоила - ведь Клык, при  всем  своем  неистовстве,
был очень мал. Колбаса была вдвое больше его. Архиепископу  хотелось  бы
только, чтобы банка была чуть прозрачнее - густо-зеленая вода мешала ему
видеть все как следует.
   Как только Клык хорошенько вцепился в колбасу, вошел Гамил, без стука
и прочих церемоний, с клочком серой бумаги в руке.
   - Вот так новости, ваше преосвященство! - воскликнул он,  обмахиваясь
своей бумагой.
   Он запыхался, покраснел, и волосы у него растрепались.
   Тавалиск, точно священник, посещающий прокаженных, предпочитал, чтобы
Гамил к нему не приближался. Выставив вперед ладонь, он сказал:
   - Гамил, как  бы  я  ни  ценил  твою  быстроту  при  доставке  важных
известий, я просто не могу видеть тебя потным. Кто знает,  какие  миазмы
выделяются из твоих пор вместе с солью. -  Похоже  было,  что  секретарь
вот-вот лопнет, если ему не позволят говорить. - Ну  хорошо.  Только  не
подходи ко мне близко, и я позволю тебе рассказать твою новость.
   - Ваше преосвященство, Катерина Бренская умерла. Говорят, что от яда.
   - Когда это случилось?
   - Четыре или пять дней  назад.  Я  только  что  получил  донесение  с
птицей.
   Тавалиск, оставив недавние опасения, подошел к секретарю и выхватил у
него бумагу. Он уже не думал о том, что  на  ней  могли  остаться  следы
Гамилова пота.
   - Это все? - спросил он, прочитав письмо.
   - Да, ваше преосвященство.  Подробности  мы  узнаем  через  несколько
недель, когда прибудут гонцы.
   Тавалиск смял бумагу в кулаке.
   - Стало быть, яд?
   Тут не обошлось без Баралиса. И это он, Тавалиск, снабдил его нужными
сведениями, дав ему на пять лет свою библиотеку. Там были  дюжины  книг,
толкующих о ядах, и прелестная Катерина, несомненно, пала жертвой  одной
из них.
   Но если Катерину отравил Баралис, он обвинит в этом кого-то  другого.
Баралис не дурак и осуществит это так же легко, как  иной  переменил  бы
одежду. Кого же изберет Баралис для этой цели? Жителя Высокого Града или
Анниса, чтобы разжечь гнев бренцев  против  обоих  северных  соперников?
Возможно, Баралис предпочтет избавиться от более близкой угрозы:  дочери
Мейбора, которая  будто  бы  носит  ребенка  от  герцога?  Лорд  Мейбор,
согласно донесениям, наводняет город слухами, что нерожденное  дитя  его
дочери унаследует бренский престол. Если обвини