дели  назад  со
мной случилось нечто ужасное.  По  моей  вине  сгорел  хлеб.  Я  потерял
сознание от страшной боли в голове, а  когда  очнулся,  то  увидел,  что
хлебы едва-едва подрумянились. - Джек почувствовал  облегчение,  наконец
высказав это вслух. Случившееся утратило часть своей власти, когда  Джек
поделился им с другим.
   - Так вот почему ты ушел из замка?
   - Да. - Фальк не выказал никакого потрясения, и это порадовало Джека.
- Вдруг кто-то узнал бы о том, что я сделал. Меня забросали бы камнями.
   - Обитаемые Земли населены дураками, готовыми истребить все,  что  им
непонятно!  -  гневно  воскликнул   Фальк.   -   Называя   себя   людьми
просвещенными, они ничего не смыслят в самых важных вещах. Ворожба - а я
нисколько не сомневаюсь, что это ворожба, - никакой не дьявольский  дар.
Сама по себе она ни хороша, ни дурна - все зависит от человека,  который
ею занимается.
   - Но в замке все говорят, что это злое дело и  занимаются  им  только
дурные люди.
   - Они и правы,  и  не  правы  одновременно.  К  ворожбе  прибегают  в
основном дурные или, скорее, жадные  люди.  Но  так  бывает  не  всегда.
Когда-то, много веков назад, ворожба в  Обитаемых  Землях  была  обычным
делом. Она уходила корнями в седую древность. Но  позднее  власти  стало
тревожить то, как распределяется магическая сила: простой  работник  мог
быть одарен ею точно так же, как и вельможа. И тогда  властители,  чтобы
покончить со столь опасным  положением  вещей,  решили  искоренить  всех
чародеев разом. Мечом править проще, чем волшебством.
   Лишь очень немногие чародеи пережили Великую Чистку, и теперь ворожба
встречается скорее в слухах, чем на самом деле. Ее  время  прошло,  и  в
нынешнем мире ей существовать трудно. О ней почти забыли, как и о многих
старых искусствах.
   Однако еще есть места, где она процветает. Места, которых не коснулся
бег времени и где земля наделена такой же волшебной силой, как и те, кто
живет на ней.  Но  таких  мест  становится  все  меньше,  как  и  людей,
способных почерпнуть из волшебного источника.
   У Джека в голове все смешалось. Неужели  то,  что  говорит  Фальк,  -
правда? Всю жизнь Джеку внушали, что колдовство идет от дьявола, а  этот
человек вывернул все наизнанку.
   - Так во мне нет зла?
   - В каждом человеке есть и свет, и тьма - так же,  как  в  мире  есть
день и есть ночь. Не думаю, что ты дурной человек, хотя ты  многого  мне
не рассказываешь. - Фальк посмотрел Джеку в глаза. - Так ты и не  сказал
мне, кто ты. А твои родители? Откуда они родом?
   Джека охватил гнев. Вот так всегда - все задают одни и те же вопросы,
не задумываясь над тем, как тяжело ему на них отвечать.
   - Я - ублюдок! Доволен теперь? Моя мать была шлюха  и  потеряла  счет
своим хахалям! - Джек вскочил и швырнул свою чашку в огонь.
   - Где твоя мать теперь?
   Неужто конца не будет его  расспросам?  Джек  смотрел  на  деревянную
плошку, охваченную пламенем. Гнев покинул  его  так  же  быстро,  как  и
пришел. Он повернулся к Фальку:
   - Она умерла восемь лет назад. В груди у нее выросла опухоль и  съела
ее.
   - Как же ты жил один? - В невероятно синих глазах Фалька было столько
сочувствия, что Джеку вдруг захотелось рассказать то, чего он еще никому
не рассказывал.
   - Да неплохо. В каком-то смысле мне стало даже легче. После ее смерти
меня перестали дразнить и можно было делать вид, что  я  такой  же,  как
все.
   И снова Джек не получил осуждения, которого ожидал.
   - Стыдиться  своих  родителей  -  еще  не  грех.  Не  следует  только
принимать на веру то,  что  говорят  другие.  Если  твою  мать  прозвали
шлюхой, это еще не значит, что она была ею на деле.
   - Но почему... - встрепенулся Джек.
   - Почему люди  любят  чернить  других?  Тут  все  так  же,  как  и  с
колдовством. Тот, кто непонятен, кто чем-то отличается от них,  вызывает
ненависть.
   - Да, она была не такой, как они! - Джека охватило волнение. Фальк не
только помог ему высказаться, но представил все совсем в ином  свете.  -
Она была чужестранка и пришла в Королевства, будучи уже взрослой.
   - Откуда же она пришла?
   - Не знаю, - потряс головой Джек. - Она никогда мне не говорила.  Мне
кажется, она кого-то или чего-то боялась.
   - Ага. -  Фальк  поразмыслил,  поглаживая  бороду.  -  Возможно,  она
боялась не столько за себя, сколько  за  тебя.  Если  бы  дело  касалось
только ее одной, почему бы ей было не посвятить тебя в свои  тайны?  Мне
кажется, она скрывала свое прошлое лишь для того, чтобы уберечь тебя.
   Что  же  это   за   человек   такой,   с   необыкновенной   легкостью
опрокидывающий все, во что Джек верил всю  свою  жизнь?  Джек  обратился
памятью в детство, к утрам на крепостной стене. Вспомнил  слова  матери:
"Пригнись, Джек, вдруг тебя заметят". Кто мог его заметить? Голова Джека
бурлила от новых мыслей. Ему казалось, что до  разговора  с  Фальком  он
смотрел на мир сквозь пивоваренное сито, а  теперь  все  стало  ясным  и
четким.
   - Что касается твоего  незаконного  происхождения,  Джек,  то  многие
большие люди Обитаемых Земель начинали так же. Сам архиепископ  Рорнский
родился без отца - а теперь об этом никто и не ведает. - Фальк  встал  и
положил руку на плечо Джека. - Мой тебе совет -  не  питай  ненависти  к
своему отцу.
   Джек отпрянул:
   - Почему вы думаете, будто я его ненавижу?
   - Я сам  испытал  подобное  чувство  -  ведь  и  меня  тоже  дразнили
ублюдком. По собственной глупости я позволил злобе погубить мою жизнь. А
ведь до двадцати трех лет все у меня шло хорошо. У меня была жена и трое
детей, была своя земля. Но однажды ночью я услышал в  таверне  разговор.
Один человек помянул мое имя и сказал, что дела мои идут хорошо.  Другой
только хмыкнул: "Ублюдок всегда останется ублюдком". Я  вцепился  ему  в
горло, и потребовалось четверо мужчин, чтобы  оттащить  меня  прочь.  Он
чуть не умер, а меня приговорили отработать год на  сланцевых  рудниках.
Все это время,  вместо  того  чтобы  думать  о  семье,  я  гнил  в  луже
ненависти. Я клял своего отца за то, что он сделал меня предметом общего
презрения, и винил его во всем.
   В отличие от тебя я знал, кто он. Отбыв свой  срок,  я  отыскал  его,
затратив на это много лет. Я кипел гневом и готовился к бою -  а  увидел
перед собой жалкого, скрюченного ревматизмом старика.
   Я поднес к его лицу кулак, и он взмолился о пощаде. Я и по  сей  день
благодарю судьбу за то, что внял его мольбе.
   Мы вместе поужинали и вдоволь наговорились. Он  сказал  мне,  что  не
женился на моей матери только потому, что  она  происходила  из  знатной
семьи и ей лучше  было  остаться  незамужней,  -  ему  не  на  что  было
содержать жену и ребенка. Сам не знаю, поверил я ему или нет, - это  уже
не имело значения. Он оказался самым обыкновенным человеком -  не  злым,
не коварным, не заслуживающим кары.
   Я оставил его и вернулся домой. Но моя жена с детьми уехала  куда-то,
оставив письмо с просьбой их не искать. Дальнейшая моя история  чересчур
длинна, чтобы ее рассказывать. Я повидал множество  городов,  говорил  с
множеством людей, был известен под многими именами. А  теперь  вот  живу
здесь один. Я говорю это тебе, Джек, к тому, чтобы ты не  повторил  моей
ошибки. Не трать  свое  время  на  выдумку  изощренных  способов  мести.
Подобные замыслы в конце концов приведут тебя к гибели. - Фальк поставил
чашку и вышел из шалаша, предоставив Джеку поразмыслить над его  словами
наедине.
 
*** 
 
   Баралис вызвал к себе наемников, чтобы послать их за девушкой. Как  и
в прошлый раз, они встретились за  воротами  замка.  Баралис,  повинуясь
какому-то смутному предчувствию, всякий раз  брал  с  собой  Кропа  -  в
присутствии великана-слуги ему было спокойнее. А вот наемникам при  виде
Кропа сделалось явно не по себе.
   - Я хочу,  чтобы  вы  доставили  девушку  ко  мне.  Она  находится  к
юго-востоку от  Харвелла,  в  четырех  сутках  быстрой  езды.  -  Взгляд
Баралиса давал понять, что ему это известно доподлинно и  возражений  он
не потерпит.
   - А мальчишка? - спросил предводитель. Баралис не собирался говорить,
что о мальчике ему ничего не известно. Он не  любил  показывать  другим,
что его всеведение имеет свои пределы.
   - Мальчишкой я займусь сам. Он  больше  не  сопровождает  Девушку.  -
Баралис веселился, глядя на наемников, которые не могли  понять,  откуда
он все это знает. Чтобы добить их окончательно, он сказал:
   - И на сей раз, когда  схватите  девушку,  не  смейте  и  пальцем  ее
тронуть. Она не трактирная потаскуха, чтобы ее  насиловала  солдатня.  -
Баралис с  удовлетворением  отметил  проявившиеся  на  лицах  изумление,
чувство вины, ненависть и страх. -  Ступайте  -  да  не  подведите  меня
снова.
   Наемники, сев на коней, тронулись  в  путь.  Баралис  сомневался,  не
слишком ли долго он тянул. Девушка вскоре выберется  из  леса  и  пойдет
через города и деревни. Ну да пусть - пока ее нет  при  дворе,  помолвка
все равно не состоится. А когда  ее  благополучно  доставят  в  убежище,
Баралис вплотную займется поисками Джека. Голубь слабеет и скоро  умрет.
А ученик пекаря, возможно, ушел уже за много лиг, и новая птица  его  не
найдет. Но Баралис не слишком беспокоился -  у  него  имелись  и  другие
способы розыска.
   - Давай-ка скроемся от этого студеного ветра, Кроп. У меня еще  много
дел.
   - А мне что прикажете, хозяин? - Кроп держал руку  за  пазухой,  где,
конечно, покоилась его драгоценная коробочка. Интересно, что у него  там
- зубы его покойной матери, что ли?
   -  Что-нибудь  да  прикажу  -  без  работы  не  останешься.  -   Кроп
ухмыльнулся. - Что-нибудь подберу по твоим блестящим способностям.
   На обратном пути к замку Баралис размышлял о королеве. Всем уже стало
известно, что здоровье короля улучшилось.  Скоро  королева  обратится  к
Баралису снова - и тогда они заключат сделку.
   Подойдя к дальнему углу наружной  стены,  Баралис  нащупал  крошечный
выступ на камне, легонько нажал его - и стена открылась. В ноздри ударил
запах сырой земли. Хозяин и слуга вошли в проем, Баралис закрыл за собой
стену и углубился в темные подземелья замка.
 
*** 
 
   Убийца видел, как стена сомкнулась за Баралисом  и  Кропом.  Терпение
всегда вознаграждается. Проследив, как Баралис и  его  слуга  потихоньку
покинули замок, Скарл решил, что они  вернутся  тем  же  путем.  Но  они
свернули с дороги и зачем-то направились к глухой стене.
   Скарл обычно не проявлял своих чувств внешне, но, увидев, как Баралис
прошел в стену, не сдержал довольной  улыбки.  Убийца  засел  в  высокой
траве и стал ждать, жуя длинный стебель.
   Выждав время, показавшееся ему достаточным, Скарл  подошел  к  стене.
Будучи человеком дотошным, он удостоверился, что выбрал место правильно.
В этом ему помогли оставшиеся  в  грязи  отпечатки  ног:  легкие,  будто
крадущиеся следы Баралиса и глубокие рытвины Кропа.
   Скарл провел  пальцами  по  гладкому  камню.  Безуспешно.  Скарл,  не
сдаваясь, продолжал шарить по стене, предусмотрительно  встав  на  следы
Баралиса. Холодный серый камень по-прежнему не уступал  ему.  Убийца  не
падал духом - его отличало терпение, необходимое в его  ремесле.  Теперь
он ощупывал каждый камень в  отдельности,  вглядываясь  в  стену  своими
зоркими глазами, но так ничего и не нашел.
   Скарл отошел от стены  и  задумался.  Он  был  уверен,  что  вход  не
защищен: такие вещи он чуял нутром. Нет, войти  в  стену  можно  -  надо
только подумать. И Скарл, жуя свою горьковатую  травинку,  воззрился  на
стену. Ему отчаянно хотелось проникнуть внутрь. Замок, должно быть, весь
пронизан потайными  ходами  и  комнатами.  Эти  старые  замки  строились
людьми, которые понимали, как полезно иногда скрыться незаметно. Скарлом
двигало не только желание подобраться к своей жертве. Он любил  секреты,
действия исподтишка, обманы, тайные побуждения - все, от чего попахивало
плутнями.
   Ну конечно! И как он не подумал об этом раньше? Баралис ведь на целый
фут выше его. Ноги-то стоят на верном месте, а вот руки ищут  ниже,  чем
следует. Скарл сообразил, почему ему это не пришло в голову сразу: рядом
со здоровенным Кропом все  кажутся  маленькими,  даже  высокий  Баралис.
Скарл едва заметно сжал свои тоненькие губы,  ничем  больше  не  проявив
снедавшего его волнения.
   Вернувшись к стене, он ощупал ее повыше.  Пальцы,  найдя  на  гладком
камне чуть заметную неровность, вернулись к ней  -  и  стена  отворилась
перед отступившим в сторону Скарлом.
   Он  вошел  внутрь,  вдохнув  затхлый,  сырой  воздух.  Тьма  казалась
непроницаемой еще не привыкшим к ней глазам. Пошарив  в  кармане,  Скарл
нашел огниво и свечку - он ко всему приготовился заранее.  Твердой,  как
подобает при его занятии, рукой он зажег  свечу  и  при  слабом  огоньке
осмотрел стену изнутри. Обнаружив такой же,  как  снаружи,  бугорок,  он
закрыл потайную дверь.
   Глаза уже немного привыкли к темноте, но без свечи он  ничего  бы  не
увидел. Ход вел в обе стороны, и Скарл повернул налево. Коридор,  идущий
под уклон, скоро превратился  в  туннель  с  закругленными  стенами.  На
мокрых стенах рос бледный мох - такой разновидности Скарл никогда еще не
встречал. Скарл потрогал мягкую упругую поросль, и  на  пальцах  остался
легкий след. Скарл старательно вытер липкую  руку  об  одежду:  кто  его
знает, что это за мох. Не будучи знатоком ядов, он тем  не  менее  знал,
что мох иногда используется при их изготовлении.
   Туннель еще какое-то  время  шел  вниз,  а  потом  опять  раздвоился.
Коридор, выбранный Скарлом, привел его к каменной  лестнице.  Теперь  он
наверняка находился под замком.  Лестница  обещала  многое:  она  винтом
вилась вверх, и на каждом ярусе от  нее  отходило  множество  коридоров.
Поднявшись немного вверх, Скарл наудачу углубился в один из них. Коридор
шел прямо, и в него выходило много  дверей,  частью  опечатанных.  Скарл
начал понимать, сколь велика и сложна сеть тайных переходов.
   Он восхищался людьми,  придумавшими  и  построившими  ее,  и  немного
завидовал Баралису, изучившему эти ходы в совершенстве. Скарл тоже желал
бы знать, куда ведут все эти двери и коридоры.  Пока  что  он,  судя  по
всему, видел лишь малую их часть. Они наверняка обеспечивают доступ и  в
спальни, и в кладовые, и в залы собраний. Скарл хорошо  понимал  пользу,
которую дает такой лабиринт. Убийца пересмотрел свое отношение к жертве:
магия  -  не  единственное  средство,  которое  Баралис  имеет  в  своем
распоряжении.
   Как бы проникнуть отсюда в замок? Открыв наугад одну из дверей, Скарл
оказался в тупике. Полагая, что ход все  же  должен  вести  куда-то,  он
ощупал переднюю стену и  скоро  наткнулся  на  знакомый  бугорок.  Скарл
отошел, чтобы дать открыться каменной стене.
   Часть замка, в которой он оказался, была ему  незнакома,  и  Скарл  с
удивлением сообразил,  что  по-прежнему  находится  в  подземелье,  хотя
рассчитывал выйти на первый или второй этаж. Дверь, похоже, вывела его в
заброшенный застенок - вот и орудия пыток: прогнившая  деревянная  дыба,
колесо, тиски и прочее.
   Скарл осмотрел их как знаток: перед тем как стать наемным убийцей, он
одно время служил подручным палача. Всеми  этими  вещами  давно  уже  не
пользовались, притом они безнадежно устарели. Недавно  Скарл  побывал  в
Рорне - вот там знают толк в таких  инструментах.  Рорн  -  он  во  всем
впереди.
   Скарл стал искать выход из темницы,  дав  себе  клятву  изучить  сеть
тайных ходов досконально. Она могла сослужить ему хорошую службу.
 
*** 
 
   Мелли заметила, что лес начал редеть: в  нем  попадалось  все  больше
полян и проплешин. Мелькнула даже крыша какого-то домика. Мелли потянуло
к жилью, но осторожность пересилила любопытство.
   Мелли шла по лесу уже десять дней и сама удивлялась тому, как  быстро
приспособилась к походным условиям.  Ей,  госпоже  Меллиандре  из  замка
Харвелл, доставляло удовольствие спать под звездами и пить  из  бурлящих
ручьев.
   Предстоящий выход из леса и радовал ее,  и  тревожил.  Лес  по-своему
защищал ее от треволнений большого мира. Все было просто: она шла, ела и
спала. Теперь она выйдет к людям, и понадобятся деньги и кров. С погодой
ей повезло: было, правда, холодно,  но  снег  не  падал,  а  густой  лес
прикрывал от ветра. Но скоро настанет снежная зима,  для  которой  Мелли
слишком легко одета.
   Ах, если бы тот мальчишка не отнял у нее кошелек! Она купила бы седло
и путешествовала бы куда быстрее. И что она будет делать,  когда  у  нее
кончатся припасы? Оставалась лошадь, но Мелли  подозревала,  что  больше
пары  серебряных  монет  за  нее  не  выручит.  Да  ей  и  не   хотелось
расставаться со старым конем.
   В  ярком  свете  холодного  утра  Мелли   стала   замечать   признаки
человеческого  жилья:   далекий   дымок,   коротко   объеденную   траву,
расчищенную канаву с водой.  Мелли  прибавила  шагу  -  лес  мало-помалу
сменялся  открытой  местностью.  На  взгорке   показалась   крестьянская
усадьба, за ней еще одна. Мелли вышла с лошадью на проселочную дорогу.
   К полудню она добралась до небольшой деревушки - там был трактир,  но
кузницы не имелось. Появление Мелли привлекло внимание поселян:  женщины
глазели на нее недоверчиво, а мужчины - оценивающе. Она  сознавала,  что
являет собой странное зрелище в мешке поверх платья и  в  одеяле  вместо
плаща. Лицо у нее, может, и не такое уж грязное - она  умывалась,  когда
могла, - а вот на голове наверняка воронье гнездо.
   Видя враждебные взгляды, она решила, что  в  этой  деревне  лучше  не
задерживаться. У последнего дома пронзительный женский голос крикнул ей:
   - Иди, иди подобру-поздорову. Нам тут  таких  не  надобно.  Ступай  в
Дувитт - там тебе самое место.
   Мелли ушам не поверила -  неужели  это  к  ней  так  обращаются?  Она
привыкла только к учтивым, уважительным речам.
   От слов этой злой женщины Мелли стало так горько, как ни разу не было
в лесу. Но она решила не ронять  достоинства  и  вышла  из  деревни,  не
оглядываясь назад.
   Весь день она шла по дороге, которая постепенно становилась все более
широкой и ухоженной. С приходом сумерек вдали показались огни  какого-то
городка.  Чтобы  не  повторять  ошибки,  Мелли  сняла  с   себя   мешок,
пригладила, как могла, волосы и вскоре вступила в город Дувитт.
   Город  переживал  времена  своего   расцвета.   Расположенный   между
Харвеллом и рекой Нестор, он  был  как  нельзя  лучше  приспособлен  для
извлечения выгоды из войны Четырех Королевств с Халькусом. За  пять  лет
через городок прошли сотни солдат, значительно обогатив его. Хотя Дувитт
входил,  вне  всяких  сомнений,  в   черту   Четырех   Королевств,   его
предприимчивые обыватели  и  халькам  не  отказывались  услужить.  Город
негласно стал как бы ничейной землей, где усталый  солдат,  к  какой  бы
армии он ни принадлежал, мог  найти  приют  и  чашу  холодного,  хотя  и
дороговатого, эля.
   Такой статус имел, конечно, и  свои  недостатки.  Пьяные  солдаты  не
могли долго  соблюдать  перемирие  и  постоянно  вступали  в  потасовки.
Считалось, однако, что мелкий ущерб и несколько мертвых тел -  не  столь
уж большая плата за процветание. В городе насчитывалось  больше  таверн,
чем где-либо еще в Королевствах, и не один трактирщик,  ложась  ночью  в
постель, молился о том, чтобы война длилась вечно.
   Мелли вошла в город с опаской. На улицах толпился народ, но никто  не
обращал на нее особого внимания. Она с трудом представляла,  что  станет
делать дальше. Может, продать котелки и сковородки, которыми снабдил  ее
мастер Траут? Дувитт на вид  побольше  Харвелла,  и  торговля  тут  явно
бойчее. Мелли заметила, что среди прохожих много солдат, - значит она не
слишком сбилась с дороги.
   Мелли не знала, куда бы поставить лошадь, и жалела, что не догадалась
привязать ее к  дереву  где-нибудь  за  городом.  Наконец  Мелли  решила
оставить коня у деревянной уличной коновязи - не уведут же его вот  так,
у всех на гла