эта влиятельная особа, отец?
   - Нечто  вроде  союза.  -  Мейбор  тщательно  подбирал  слова.  -  Он
намекает, что у нас общие  интересы  и  мы  могли  бы  многого  достичь,
объединив наши усилия.
   - Вы говорите загадками, отец.
   - Речь о Баралисе! - сердито воскликнул Мейбор. - Автор письма  хочет
поставить этого гнусного выскочку на место.
   - Полагаю, нам незачем заключать такой  союз,  отец.  Неужели  мы  не
сможем разделаться с Баралисом своими силами? Скажите лишь слово -  и  я
сам перережу его мерзкую глотку.
   - Нет уж, - поспешно сказал Мейбор, памятуя о судьбе наемного убийцы.
- Я приказываю тебе держаться от него подальше.
   Тон отца не допускал возражений, и сын отвел глаза.
   - Что же вы предпримете, отец?
   - Отвечу, что заинтересован в союзе. Но излишней прыти  проявлять  не
стану и настою на том, чтобы автор назвал себя.
   Кедрак кивнул в знак одобрения.
   - Но как вы узнаете, куда послать ответ?
   - Голубятник его отправит. Я сегодня же напишу письмо.
   - Должно быть, тот человек спешит, если прислал письмо с голубем.
   - С орлом, - поправил Мейбор, и оба помолчали. Как известно, только с
помощью чар можно заставить орла служить письмоносцем.  Мейбор  счел  за
благо переменить разговор:
   - Слышно что-нибудь о твоей злосчастной сестре?
   - За этим я к вам и пришел. Поиски не принесли успеха.  Уже  двадцать
четыре дня,  как  она  ушла,  и  след  уже  остыл.  Королевская  гвардия
прочесала весь лес и близлежащие селения - но она как в воду канула.
   - Не могла же Меллиандра раствориться в воздухе.  Где-то  она  должна
быть.
   - Ходят, правда, слухи...
   - Какие слухи?
   - Что девушку, похожую по описанию  на  нее,  подвергли  бичеванию  в
Дувитте.
   - Дувитт! Но этот подлый городишко в пяти днях быстрой езды  от  нас.
Не могла же она так скоро дойти туда!
   - Вы забываете, что она купила в Харвелле лошадь, как только ушла  из
замка.
   - И все же, Кедрак, никто не посмел бы сечь дочь  лорда.  Это  просто
досужие вымыслы. - Мейбор подумал немного. -  Однако  разберись  с  этим
делом. Не  поручай  гвардейцам  -  пошли  в  Дувитт  своего  доверенного
человека, и пусть выяснит, есть ли правда  в  этих  сплетнях.  Время  не
терпит - ее нужно найти.
   - Хорошо, отец, я тотчас же займусь этим.
   Когда за сыном закрылась дверь, Мейбор перечитал письмо еще раз. Тень
улыбки мелькнула у него на губах: события принимали  интересный  оборот.
Он уселся за письменный стол  и  принялся  за  нелегкое  дело  написания
ответа.
 
*** 
 
   Баралис шел от королевы. Он только что вручил ей лекарство для короля
- порядком разбавленное  -  и  был  весьма  доволен  развитием  событий.
Королева неохотно призналась, что розыски Меллиандры  пока  не  принесли
плодов, след ее потерян. Этого и следовало ожидать. Королевская  гвардия
способна лишь на то, чтобы красоваться в своих мундирах!
   Прошло уже много дней с тех пор, как они с королевой заключили  пари;
требуется только подержать у  себя  девушку  еще  пару  недель  -  и  он
выиграет спор. И какая награда его ждет! Наконец-то его  планы  начинают
осуществляться. Он вынудит королеву женить Кайлока на Катерине Бренской,
единственном дитяти герцога Брена. Это будет самый значительный  брак  в
истории Обитаемых  Земель.  Кайлок  станет  правителем  двух  крупнейших
держав севера. Объединив военную мощь Брена  и  Четырех  Королевств,  он
сможет покорить другие северные государства. Силы Халькуса уже подорваны
- он, Баралис, позаботился об этом. Аннис, Высокий Град, Несс на дальнем
востоке - все они падут. Кайлок будет править империей, не знавшей  себе
подобных. А  он,  Баралис,  крестьянский  сын,  станет  создателем  этой
империи.
   Кайлок -  его  творение.  Он  вылепил  его  с  изяществом,  достойным
придворного. Немного соблазна, немного слов о грядущем величии,  немного
чар - и мальчик стал его единомышленником. Кайлок, как и Баралис, жаждет
познать  силы,  которые   нельзя   ни   увидеть,   ни   потрогать.   Все
предопределено заранее: мальчик  одинок  от  рождения,  он  не  способен
завести себе друзей и обречен на мучительное погружение в  себя.  Сейчас
он на грани безумия. Его будет легко направить в нужную сторону  -  ведь
он рожден для этого!
   Баралис вышел во двор и, убедившись, что  за  ним  никто  не  следит,
нырнул в тайный ход, ведущий к убежищу. Думать о будущем  -  одно  дело,
воплощать его в жизнь - другое. Он никому не позволит,  сколь  мелким  и
незначительным ни был бы этот кто-то, стать на своем пути. Пришло  время
допросить мальчишку.
 
*** 
 
   Джек сидел на скамье, подтянув колени к груди, чтобы согреться.  Свой
плащ он изорвал на бинты для Мелли. В последние дни у  него  было  много
времени для раздумий - никто не нарушал его одиночества, кроме часового,
изредка приходившего его поддразнить.
   Сколько всего случилось с того рокового утра  сгоревших  хлебов!  Что
проку оправдываться: он, и только он, повинен в том, что произошло в  то
утро. Разные люди отнеслись бы к нему по-разному. Одни,  следуя  обычаю,
назвали бы его  демоном.  Фальк  же  считает  его  человеком,  способным
выбирать между добром и злом.
   Слишком много раз он ощущал в себе неведомую силу, чтобы отрицать ее.
Это отделяет его от других - но значит  ли  это,  что  он  призван?  Или
жребий коснулся его случайно, как летящий по ветру осенний лист?  Что-то
в нем всегда знало,  что  он  не  такой,  как  все.  Долгое  время  Джек
приписывал это полному незнанию своего происхождения. Мать  унесла  свою
тайну в могилу, отец неизвестен  -  что  ему  еще  оставалось,  если  не
воображать себя каким-то особенным? В мечтах Джек делал отца то шпионом,
то рыцарем, то королем. А мать была цыганской принцессой,  убежавшей  от
своих сородичей. Подобные вымыслы очень утешали его в детстве.
   А на самом деле кто-то из родителей передал ему свой дар. Связано  ли
это с какими-то обязательствами? Как ему быть -  использовать  этот  дар
или укрывать его?
   Джек пять лет проработал писцом у Баралиса и знал кое-что о вещах, на
которые тот способен. Неужели и ему суждено стать  таким,  как  Баралис?
Человеком, который скрывает больше, чем показывает,  кого  боятся  малые
дети и за чьей спиной люди делают знаки, охраняющие от сглаза?
   Дверь заскрипела, и на пороге возник он, Баралис.  Джек  не  удивился
ему - даже почувствовал облегчение от того,  что  тот  пришел.  Ожидание
хуже всего. Джек хотел встать, но Баралис остановил его.
   - Сиди, Джек, - спокойно и властно  произнес  он.  -  Тебе  известно,
зачем я пришел?
   - Чтобы допросить меня. - Джек встал вопреки  приказу,  не  глядя  на
Баралиса. Это вызвало легкое раздражение лорда, однако он промолчал.
   - Я пришел, чтобы выяснить правду. - Баралис ступил  вперед,  и  тень
его упала на Джека. - Кто ты, Джек?  Кому  ты  подчиняешься?  -  Баралис
говорил тихо, почти шепотом. - И что случилось в то утро на кухне?
   Джек пожал плечами. Он боялся, но ни за что на свете  не  показал  бы
этого Баралису.
   - Ты отказываешься отвечать мне, мальчик?
   - Я не могу сказать вам того, чего сам не знаю.
   - Не играй со мной, иначе пожалеешь. Хлебы, Джек, - продолжал Баралис
угорожающе тихо. - Мы оба знаем, что эти хлебы..,  преобразились.  Скажи
мне, что случилось? Ты пробовал ворожить  и  утратил  власть  над  своей
силой?
   - Не знаю, - стараясь говорить твердо, ответил Джек. - Если я  что-то
и сделал, то помимо своей воли. - Он сказал правду, но знал, что она его
не спасет, и страх еще сильнее овладел им.
   Баралис помолчал в раздумье - его серые глаза были точно булат.
   - А раньше с тобой случалось такое? - Нет.
   - Полно, полно. - Голос Баралиса был точно шелковые ножны, скрывающие
кинжал. - Никаких штучек, чтобы позабавить  девушек?  Никаких  шалостей,
чтобы досадить Фраллиту? Ну, признавайся!
   - Ничего такого я не делал. Да и с хлебами все вышло случайно.
   Джек ощутил знакомый напор - но не совсем такой, как прежде, - и  миг
спустя понял, что он исходит от  Баралиса,  не  от  него  самого.  Страх
овладел Джеком полностью - лишь воля к жизни  еще  противилась.  Баралис
теперь  говорил  громче  -  Джек  никогда  еще  не   видел   его   таким
рассерженным.
   - Смотри на  меня,  мальчик.  -  Под  давлением  воли  Баралиса  Джек
взглянул ему в глаза. - Говори правду: откуда у тебя дар?
   У Джека отяжелела голова - в нее вливалась сила, не имеющая имени. Он
знал, что может потерять себя, что воля Баралиса способна сокрушить  его
разум.
   - Я не знаю.
   Голове стало чуть легче, и Джека затошнило. Баралис давил на него, не
отпуская.
   - Знаешь, Джек, знаешь. Ответ там, у тебя внутри. И если ты вздумаешь
противиться, мне придется вырвать его из тебя.
   Несмотря на охватившее Джека смятение,  слова  Баралиса  вспыхнули  у
него в уме, как горящие в темноте  угли:  неужели  это  правда  и  ответ
где-то внутри?
   Острая  боль,  сопровождаемая  невыносимым  давлением,  оборвала  эту
мысль. Мозг Джека словно взрезали сразу в сотне  мест,  и  хирургом  был
Баралис.
   - На кого ты работаешь? Говори.
   - Ни на кого. - Боль придала Джеку сил. - Оставьте меня в покое! -  В
нем  нарастало  что-то  свое.  Желчь  подступила  к  горлу,   и   голова
закружилась.
   Баралис внезапно попятился - а в следующий миг жестокая боль пронзила
Джеку  позвоночник.  Глаза  провалились  в  глазницы  -  Баралис   точно
высасывал из него силу.
   - Я вырву у тебя ответ.
   Он рылся у Джека в мозгу. Боль полыхала огнем,  обжигая  душу.  Мысли
Джека ушли глубоко, туда, где еще не  бывали,  и  вслед  за  страданиями
пришел покой. Все прояснилось. Он понял, кто он  и  что  должен  делать.
Мать наконец открыла ему свои тайны, оказавшись куда умнее - и смелее, -
чем он полагал. Отец таился в тени, и Джек напрягся, стараясь различить,
кто он. Судорога прошла по его телу, и он воспротивился ей - нет, он  не
поддастся Баралису.
   Боль была так ужасна, что дыхание Джека пресеклось  и  яркие  видения
исчезли, оставив его  в  темноте.  Он  боролся  сколько  мог,  но  скоро
сознание покинуло его.
 
*** 
 
   - Говорил я тебе, что Тутовая - улица богачей?
   - В самом деле.
   В этой части Рорна Таул еще не бывал.  Вдоль  улицы  стояли  красивые
дома со стройными колоннами, облицованные мрамором или  блестящим  белым
камнем. Мостовую окаймляли деревья и кусты, отбросов не было и в помине,
даже пахло здесь хорошо. Таул только что доставил первое из своих писем,
и ему не терпелось доставить второе.
   - Архиепископский дворец тоже поблизости - камнем добросить можно.  -
Юный Хват оказался настоящим кладезем  знаний  обо  всем,  что  касалось
Рорна. По дороге на Тутовую улицу он здоровался со  всеми  сомнительными
личностями, которые им встречались. - Ты думаешь, что дом, куда ты отнес
письмо, сильно роскошный, - но поглядел бы ты на дворец! Я  сведу  тебя,
если хочешь.
   - В другой раз, а пока что веди меня в Рюмочный переулок. - Таул  сам
не знал, почему ему так не терпится освободиться от своего  долга  перед
Ларном. Ему казалось, что, пока  письма  у  него,  Ларн  имеет  на  него
какие-то права. - Далеко ли до него?
   -  Недалеко,  но  там  такой  красоты  не  увидишь.  -  Таул   только
порадовался этому: Тутовая улица нисколько ему  не  понравилась.  За  ее
великолепием ему мерещились какие-то отвратительные тайны.
   Они шли, и город вокруг менялся. На улицах кишели прохожие,  торговцы
предлагали свои  товары:  жареные  каштаны,  луковые  оладьи,  ароматную
молодую баранину в тесте. Таул видел, что  Хват  голоден,  и  восхищался
безразличием, с которым мальчик смотрел на еду: он давал  понять  Таулу,
что выполнит свою часть сделки, а уж потом потребует плату.
   - Вот он, Рюмочный, - объявил мальчик, повернув за угол.  Здесь  было
темно - меркнущий дневной свет не проникал сюда. В  переулке  гнездилось
множество ремесленников: сапожник,  маляр,  пишущий  вывески,  несколько
шорников, - и, похоже, дела у них шли не слишком бойко.
   Таул,  велев  мальчику  подождать  на  углу,  углубился  в  переулок.
Ларнский жрец  наказал  ему  доставить  письмо  человеку,  живущему  над
маленькой булочной. По-видимому, он ошибся - Таул прошел почти до конца,
но ничего похожего не нашел. Однако последний перед тупиком дом в  самом
деле оказался булочной. Таул  вошел  в  лавчонку,  предлагавшую  скудный
выбор не слишком свежего и аппетитного товара.
   Усталая женщина за прилавком с неприкрытой враждебностью спросила:
   - Чего надо?
   Странный способ обращения с покупателями, подумал Таул.
   - У меня письмо к человеку, который живет наверху.
   - Да ну? Это от кого же?
   - Боюсь, что не могу вам этого сказать, сударыня. - Женщина фыркнула,
и Таул решил, что ей письмо отдавать  нельзя.  -  Я  был  бы  вам  очень
благодарен, если бы вы указали мне дорогу.
   Женщина снова фыркнула, однако предложила Таулу следовать  за  ней  и
проводила его по узкой лестнице в короткий коридор,  куда  выходили  три
двери.
   - Вам во вторую.
   - Почем вы знаете, кто мне нужен? Я не назвал вам его имени.
   - Вторая дверь, - повторила она. - Письма только туда и носят.
   Таул постучал, и ему открыл худощавый жилистый человек. В его  глазах
было  что-то  странное,  помимо  настороженности.  Таул  произнес   имя,
названное ему жрецом, и человек, слегка вздрогнув, кивнул.
   - У меня письмо для вас. - Таул достал письмо из-за пояса, и  человек
с прояснившимся взглядом схватил его и захлопнул дверь. Таул  оглянулся,
ища женщину, но она уже ушла.  Он  спустился  вниз  и  вышел  из  лавки,
стараясь понять, что же такое увидел он во взгляде незнакомца.
   - А я уж думал, ты от меня сбежал, - сказал Хват. - Тебя так долго не
было - с голоду можно помереть. - Таул  улыбнулся,  поняв,  что  мальчик
напоминает ему о плате.
   - Тогда пошли есть пирог с рыбой  и  угриные  хвосты.  -  Оба  весело
засмеялись. Таул освободился от долга перед Ларном.
 
*** 
 
   Бринж еще раз провел  топором  по  камню.  Скрежет  точильного  круга
ласкал ему слух. Он попробовал пальцем широченное острие. Мечи и ножи  -
это для слабаков. Топор - вот оружие настоящего  мужчины.  Какому-нибудь
дохлому лорду его не поднять.  Бринж  презрительно  сплюнул  и  принялся
натирать топор свиным жиром, макая тряпицу в горшок. Немного жира он  на
всякий случай захватил и с собой.
   Он мог не соблюдать тишину, выходя из дома. Жена, пьяная и к тому  же
крепко им избитая,  лежала  без  памяти.  Проходя  мимо  своей  супруги,
распростертой на грязном полу, Бринж пнул ее в  грудь,  и  она  ответила
слабым стоном.
   Ночь казалась Бринжу прекрасной, когда он шел вниз по холму, держа на
плече тяжелый топор. Месяц слабо светил в холодном небе, давая  как  раз
столько света,  сколько  требовалось  Бринжу.  Полная  луна  светила  бы
слишком ярко: человек с хорошим зрением в  полнолуние  видит  как  днем.
Бринж  шел  легкой   поступью,   мурлыча   песенку.   Славную   песенку,
повествующую о прелестях юной  девицы.  Бринж  всегда  вспоминал  Герти,
когда слышал ее. У Герти, правда, не было золотых кудрей и нежной  кожи,
как у девушки в песне, но она была теплая и податливая - большего  Бринж
от женщины не требовал. Ждать недолго - скоро он ее заполучит. Когда  он
избавится от жены и набьет карман  деньгами,  Герти  будет  принадлежать
ему.
   Вскоре Бринж добрался до своей цели - большого  участка,  засаженного
яблонями. Сад помещался в уютной долине между холмами. Бринж  знал,  что
ближайшая крестьянская усадьба находится далеко за холмом. Никто его тут
не увидит. Считать Бринж не умел, но полагал, что  в  долине  растет  не
меньше сотни деревьев. Нелегкая работа ему предстоит.
   Он засучил рукава, и лунный свет лег на его  бугристые  мышцы.  Ближе
всех к нему стояла кряжистая яблоня с толстым стволом - на вид  ей  было
больше сорока лет. Бринж взмахнул своим огромным топором и что было силы
обрушил его на ствол. Жестокая  сталь  глубоко  вошла  в  дерево.  Бринж
замахнулся снова, пригнулся и нанес удар уже под другим углом.  Еще  два
взмаха - и в стволе изувеченного дерева осталась глубокая  рана.  Нежный
внутренний слой древесины теперь  обнажен,  а  впереди  грядут  дожди  и
морозы. Дождь вымочит дерево, а мороз скует влагу в поврежденном стволе.
Даже если яблоня не засохнет и не сгниет, пройдут годы, прежде  чем  она
опять даст хороший урожай.
   Бринж перешел к следующему дереву.  Он  полагал,  что  подрубка  всех
деревьев  в  долине  займет  у  него  почти  всю  ночь,  и  мешкать   не
приходилось.
 
Глава 17 
 
   Таул проснулся  как  от  толчка.  В  комнате  кто-то  был,  и  рыцарь
схватился за нож, но ножа на месте не оказалось.
   - Ты не это, случаем, ищешь? - спросил Хват, подав Таулу его оружие.
   - Во имя Борка! Как ты сюда попал? - Таул был раздражен тем, что  его
застали врасплох, и кто - какой-то мальчишка.
   - Очень просто.  После  вчерашнего  обеда,  расставшись  с  тобой,  я
смекнул, что мне и ночевать негде, ну и  решил,  что  ты  не  откажешься
приютить меня. Вот и залез сюда. Ты уже дрыхнул без задних ног,  поэтому
я устроился и тоже мигом захрапел.
   - Но дверь была заперта.
   - Да ты, никак, совсем прост.
   Таул не нашел слов. В самом деле, глупо было полагаться  на  запертую
дверь. Он всегда считал, что сон у  него  чуткий,  однако  мальчишка  не
только проник в комнату, но еще и нож у него стянул.
   - Который час? - раздраженно спросил он.
   - Скоро светать начнет. Самое время завтракать.
   - О завтраке мы не договаривались.
   - Теперь я угощаю. - Мальчишка с ухмылкой показал Таулу золотой.  Тот
пошарил за поясом - и утвердился в своем подозрении.
   - Это мои деньги, парень.
   - Разве на них написано, что они твои?  -  Хват  осмотрел  монету.  -
Вроде бы нет.
   Таул, подскочив к нему, вывернул ему руку.
   - Отдай сейчас же, ворюга.
   Мальчик выронил монету, и она покатилась по полу. Таул отпустил его и
поднял золотой. Хват с показным старанием растирал руку.
   - Нечего притворяться, что тебе так  уж  больно.  Я  сжал  твою  лапу
совсем легонько. Не хочешь же ты, чтобы я считал тебя плаксой.
   - Мне вовсе не больно, - с величайшим достоинством ответил Хват. -  А
руку я тру, чтобы кровообращение восстановилось.
   Таул, не обращая больше на него внимания, осмотрел  свои  вещи  -  не
стащил ли  Хват  что-нибудь  еще.  Убедившись,  что  все  на  месте,  он
направился к двери.
   - Эй, постой-ка. - Хват устремился за ним.
   - Отвяжись. У меня много дел, и в компании  я  не  нуждаюсь.  -  Таул
спустился по лестнице в таверну, и женщина средних лет спросила:
   - Что прикажете подать, сударь? - Она зазывно улыбалась  и  оправляла
рюши вокруг выреза платья. Но Таулу было  не  до  ухаживания  -  ему  не
терпелось отправиться в путь. Он расплатился  с  Ларном  -  теперь  пора
последовать указанию оракула. Надо ехать в Четыре  Королевства  и  найти
мальчика.
   - Горячего сбитня и свиной грудинки с грибами. - Таул знал,  что  это
дорого, но он хотел сегодня же покинуть город и нужно было  как  следует
подзаправиться на дорогу.
   - А для вашего сынишки? - Таул оглянулся - Хват стоял сзади.
   - То же самое, - сдался Таул. - Половину порции. - Женщина отошла.  -
Садись, парень, и ешь. Это последняя твоя еда, за  которую  я  плачу.  -
Хват уселся, разломив свежий, еще теплый хлеб.
   - Пока ты спал, я позволил себе взглянуть на твои кольца. Я не  хотел
быть нескромным - просто проверил, вправду ли  ты  рыцарь.  Не  понял  я
только, почему их пересекает шрам.
   Таул хлебнул эля.
   - Это не твое дело, парень.
   Хват открыл было рот,  но  промолчал,  и  они  продолжили  трапезу  в
молчании.
   Когда Хват принялся подчищать тарелку хлебом, Таулу  показалось,  что
он был чересчур резок, и он решил  дать  мальчику  возможность  блеснуть
своим знанием Рорна.
   - Скажи-ка, Хват, сколько может стоить в  твоем  городе  какая-нибудь
дряхлая кляча?
   - Два золотых, - с набит