м  течении.
Каждый из  этих  городов  охраняет  полулегион  морской  стражи.  Из  чего
следует, что все четыре города, снабжающие четыре  военных  округа,  могут
прислать самое большее солдат морской пехоты. Устойчивых к морской болезни
и незаменимых в абордажных схватках с пиратами.
   Тишина. Подсотники, похоже, пытались понять,  говорит  сотница  всерьез
или шутит. Амбеген с трудом сдерживал улыбку.
   - Однако округа - это не только большие города, - помолчав,  продолжала
Тереза.  -  Кроме  морской  стражи  во  всех  округах   размещаются   силы
Армектанского Легиона. В округе Рапа - полулегион, а в округе Рина - целых
два полулегиона. Это настоящие боевые подразделения - в  отличие  от  тех,
что стоят в других частях Империи. Дело  все  в  том,  что  лишних  солдат
оттуда направляют к нам, для возмещения понесенных потерь.  За  городскими
стенами  разбросаны  небольшие  гарнизоны  пехоты   и   конницы,   которых
достаточно для поддержания мира  и  обучения  соответствующего  количества
солдат для застав, однако в сумме конница  составляет  меньшинство  войск.
Однако сейчас речь идет не о пополнении, а лишь о том, чтобы направить  на
Северную Границу все имеющиеся в распоряжении силы. Так  что  сюда  придет
пехота из городских патрулей. Не только она,  но  в  основном  она.  Кроме
того, полулегион моряков из Рины... так,  господин?  -  обратилась  она  к
надсотнику. - Ты говорил о двух полных легионах, а также о том, что  часть
морской стражи из Рапы переброшена в Рину?
   Амбеген кивнул.
   - Именно так, - сказал он. - Конечно, приходящее на заставы  пополнение
- солдаты новые, необстрелянные, - продолжил он, видя неуверенные  взгляды
подсотников. - Военный опыт можно приобрести  только  в  сражениях.  Но  в
состав вышеперечисленных сил входят также несколько  добровольных  отрядов
Армектанской Гвардии. Это клинья, состоящие в основном  из  тех,  кто  уже
сражался здесь и достойно завершил службу  на  границе.  Кроме  того,  Три
Порта предоставили легион, подкрепленный колонной Имперской Гвардии. Когда
я уезжал из Тора, конница из Трех Портов уже была там.  Вместе  Три  Порта
присылают  тысячу  двести  человек.  Кроме  того,  мы,  возможно,  получим
несколько отдельных клиньев конницы, собранных из  разных  округов.  Вроде
тех, что я привел сегодня. - Он кивнул в ту сторону, где сидели  командиры
названных отрядов. - И это все. До весны.
   Некоторое время царило молчание.
   - А что весной? - спросил кто-то.
   - Это нас пока не волнует, - вежливо ответил надсотник. -  Потому  что,
подсотник, нам еще предстоит сражаться всю долгую зиму.
   Молчание затягивалось. Среди собравшихся в комнате  офицеров  мало  кто
имел хоть какое-то представление о стратегии.  Однако  не  нужно  обладать
особыми знаниями, чтобы понять: столкнувшись с тысячами серебряных воинов,
эти три легиона рассыплются, как песочный замок от пинка ногой.
   - Ну ладно, хватит, - сказал Амбеген, вставая. - Независимо  от  вашего
мнения я все равно считаю, что  с  такими  силами  можно  сделать  немало.
Основная проблема заключается не в том, как их использовать, но в том, где
их разместить... Не у нас же в Эрве, - закончил он полушутя, полусерьезно.
- На этом совещание закрывается, всем  спасибо.  Тереза,  -  остановил  он
сотницу, - ты задержись.
   Вскоре они остались одни.


   Амбеген устал, но старался того не показывать. Он  справился  с  самыми
срочными делами, поставил заставу на ноги - теперь  можно  посвятить  себя
другим занятиям. Оставалось лишь следить, чтобы каждый занимался тем,  что
от него требуется.
   - Итак, сотница, - начал он. - Говори.
   Комендант внимательно выслушал рассказ о том, что предпринял Рават.
   - Шесть дней, говоришь, прошло? - пробормотал  он.  -  И  что?  Никаких
вестей?
   - Никаких, - словно эхо, откликнулась она.
   Он подал ей несколько исписанных страниц.
   - Это копия письма от мудреца из Громбеларда, - сказал он. - Ознакомься
как можно быстрее. Не знаю, почему комендант Мивен держал его у  себя  так
долго, вместо того чтобы сразу разослать по  заставам.  Хотя...  возможно,
оно и к лучшему. Это письмо содержит мало  полезной  информации  -  только
сейчас мы можем кое в чем разобраться. Три месяца назад  никто  бы  вообще
ничего не понял. Знаешь ли ты, - неожиданно спросил он,  -  что  у  Равата
очень  серьезные  проблемы?  Личного  характера.  Служебные   ему   только
предстоят...
   Он заметил, что девушка неподвижно застыла.
   -  Знаю,  -  негромко  промолвила  она.  -  Тебе,  господин,  он   тоже
рассказывал?..
   Вопрос был, что называется, наивным, и Амбеген лишь покачал головой.
   - Так или иначе, мне это известно, - уклончиво  ответил  он.  -  Но  ты
говоришь, что тебе он доверился?
   - Нет, - солгала Тереза, сильно покраснев. - Да, -  тут  же  призналась
она. - Мы разговаривали.
   Подробности разговора он выспрашивать не стал.
   - Ты сказала, что Дорлот?..
   - Все разведчики. Они пошли следом за Раватом. И это меня больше  всего
беспокоит, поскольку от них тоже  нет  никаких  известий.  Такая  зима  не
слишком  хорошее  время  для   кота?..   -   отчасти   спросила,   отчасти
констатировала она. - Наверное, зря я согласилась...
   - Напротив, - возразил комендант, - это лучшее, что ты могла сделать. У
этого кота есть голова на плечах, хорошо, что ты послушала его совета.  Ты
ведь задержала Агатру?
   - Ясное дело, что задержала... - Тереза помрачнела еще больше. - И дело
не только в...  На  заставе  десять  лучниц,  три  девушки-курьера  и  еще
несколько - для помощи на кухне. Вот только после  того  Эрву  разграбили,
травок у нас не осталось. И зачем алерцам эти снадобья понадобились? - Она
со злостью посмотрела на него.  -  Уже  четверо  ходят  беременные!  Одной
войско вообще разонравилось. - Тереза скривилась. - Будет  теперь  рожать,
нянчить... а, меня это уже не касается! Но остальные  три  будут,  видимо,
прыгать со стола, ведь средств для изгнания плода у нас  нет!  Так  оно  и
получается, господин: теплые куртки ты привез, прекрасно, но о том,  чтобы
забрать из Тора мешочек сушеных листьев, которые почти ничего не весят, не
подумал... В Торе наверняка это есть.
   Амбеген прикусил губу: в самом деле, это он как-то упустил из виду.
   - Что, Агатра тоже? - спросил он.
   - Агатра - прежде всего. Но для этой девушки легион - все,  что  у  нее
есть в жизни, и я по-настоящему за нее боюсь. А еще больше за ту  малышку,
даже не знаю, как ее  зовут...  -  Она  задумалась.  -  Девочка  с  трудом
пробилась в легион, едва успела попасть сюда с последним пополнением  -  и
всему конец. Возвращайся, малышка, к себе в деревню, о всех  своих  мечтах
можешь забыть... Она обязательно что-нибудь с собой сделает, я  знаю,  что
говорю. - Тереза серьезно глянула на Амбегена. - Я попала в войско,  когда
была немногим старше, и родом происхожу из такой же точно деревни. Если бы
со мной случилось нечто подобное, я бы перерезала себе вены.
   Амбеген нахмурился. В разговоре была поднята тема, которой  он  никогда
не принимал во внимание. Впрочем,  хорошо,  что  об  этом  заговорили.  Он
внезапно  осознал,  сколь  поверхностно  разбирается  в  проблемах   своих
подчиненных. Вроде бы ему всегда было что-то такое известно, но...
   - А та, что  хочет  рожать...  -  сказала  Тереза.  -  Нужно  побыстрее
отправить ее отсюда. Остальные девушки могут дурно с ней обойтись.
   - Ты не преувеличиваешь? - язвительно заметил комендант.  -  Не  помню,
чтобы мне приходилось с таким сталкиваться.
   - Зато  мне  приходилось,  -  спокойно  ответила  Тереза.  -  Комендант
заставы, и вообще командир, никогда ни с чем подобным не сталкивается.  Он
узнает лишь о том, что лучница больна и ее нужно отправить в тыл. Но он не
знает, что больна она из-за того, что другие избили  ее  ногами  в  живот.
Сейчас я, к сожалению, не могу участвовать в подобных штучках, но когда-то
охотно прикладывала руку.
   Комендант остолбенело смотрел на нее.
   - Что ты несешь? - пробормотал он.
   Она спокойно посмотрела ему в глаза:
   - Нет, это я спрошу: а  что  ты  себе  воображаешь,  господин?  Хочешь,
расскажу тебе, как все выглядит? - Она откинула  волосы  со  лба.  -  Тебе
четырнадцать, и ты живешь в деревне. Все, что  тебя  окружает,  -  свиньи,
коровы и пятеро братьев и сестер, из них половина несмышленыши.  И  вот  в
один прекрасный день в  деревню  приезжают  солдаты...  -  Она  уставилась
куда-то в угол комнаты. - А с ними десятница, ей, может, лет двадцать  или
и того меньше. На ней синий мундир со звездами на груди, она сидит  верхом
на великолепном коне, и солдаты обращаются  к  ней  "так  точно,  госпожа;
никак нет, госпожа".  Они  ищут  место  на  постой.  Потом  приезжают  еще
солдаты, а с ними офицер, но какой! Какой мужчина!  Ты  такого  никогда  в
жизни не видела! И он разговаривает с  этой  десятницей,  они  над  чем-то
смеются, шутят, она что-то ему советует, он  слушает,  она  от  его  имени
начинает отдавать приказы... А вечером ты слышишь, как десятница  беседует
с твоими дядей и отцом. Оказывается, что это такая же девушка, как  и  ты,
которая еще недавно пасла свиней! Ты не в  силах  в  это  поверить!  Утром
солдаты едут дальше, а ты находишь маленький, плохонький лук, из  которого
отец научил тебя пускать стрелы,  чинишь  его  и  стреляешь  в  дерево  на
пастбище, у тебя только две стрелы, а потому приходится больше бегать, чем
стрелять... Потом ты просыпаешься посреди  ночи,  выбираешься  из  дому  и
снова стреляешь - при свете луны, на рассвете, на закате. У тебя  поранены
тетивой пальцы, ты постоянно не высыпаешься, проходят месяцы,  потом  год,
но ты постоянно думаешь о прекрасной десятнице. Наконец ты стреляешь лучше
всех в деревне. И тогда дядя приносит какое-то  грязное,  измятое  письмо,
прошедшее через множество рук, они совещаются с отцом, видно, что  они  не
слишком довольны, но вместе с тем горды...  Они  зовут  тебя,  совместными
усилиями читают его, и ты узнаешь, куда и  когда  следует  явиться,  чтобы
быть принятой в войско!
   Сотница встала. Она была взволнована, возбуждена и разгорячена. Амбеген
молча смотрел на нее.  До  сих  пор  ему  не  приходилось  слышать  ничего
подобного.
   - А там толпы, - помолчав, продолжала она уже тише.  -  Десятки,  сотни
таких, как ты... Больше всего парней, но есть и девушки. Приходят офицеры,
ты идешь, куда тебе велят, сначала надо стрелять из лука, с тобой даже  не
разговаривают. Потом качают головой и говорят: "Нет, девочка, стрелять  мы
здесь не учим. Да, мы можем показать, как метко попасть в  цель,  сидя  на
несущемся галопом коне, но сначала ты убеди нас в том, что всегда попадешь
в цель, стоя на месте".
   Она сделала паузу.
   - Ты боишься вернуться в деревню. И все же возвращаешься, но не  можешь
спать, не можешь есть, только плачешь. Отец сжимает  зубы,  куда-то  идет,
что-то продает и однажды приносит лук, настоящий  военный  лук  с  запасом
стрел. И ты неожиданно видишь, что этот добрый,  усталый  человек,  ничего
хорошего от жизни не получивший, хотел бы иметь дочь-легионерку, в  облике
которой воплотились бы  его  собственные  потаенные  мечты...  Как  бы  он
гордился, имея  такую  дочь,  один-единственный  во  всей  деревне!  И  ты
стреляешь, стреляешь, стреляешь, стреляешь, пока руки у тебя не становятся
твердыми, словно куски дерева! И в следующий раз тебя принимают в  легион!
Ты приходишь домой в мундире лучницы, и отец при виде тебя плачет!
   Девушка взволнованно замолчала.
   - А некоторое время спустя  в  отряде,  -  наконец  продолжила  она,  -
появляется девушка, которая  только  и  хочет,  что  рожать  детей.  Стать
матерью-армектанкой. Может, это именно из-за нее тебе  в  прошлый  раз  не
хватило места -  тебе  или  другой  девушке,  которая  теперь,  как  и  ты
когда-то, изо всех сил натягивает лук, купленный  ей  отцом  на  последние
сбережения. Ты хочешь стать  матерью  -  зачем  же  лишать  других  мечты?
Подставь задницу - и все дела.  А  потом  воспитывай  хоть  пятерых,  хоть
семерых. Воспитывай как умеешь, пусть даже кто-то умрет с голоду -  ничего
страшного,  мало  ли  щенков  подыхает!  Надеюсь,  теперь  ты,   господин,
понимаешь, почему девушки избивают таких сук. И не осуждаешь меня,  что  я
им не мешаю.
   Амбеген потрясенно молчал. Ему вдруг открылась темная сторона жизни.  А
ведь ему казалось, что в этой жизни все так хорошо знакомо... Хотя так  ли
уж темна эта самая сторона? Ведь это было рядом, на  расстоянии  вытянутой
руки. Он ничего не знал о страстях и переживаниях своих людей, в то  время
как первая же  остановленная  на  плацу  солдатка  наверняка  бы  ему  все
рассказала, стоило лишь спросить. Но он не спросил. За целых двадцать  лет
службы не спросил ни разу... Да,  ему  не  приходилось  видеть  беременных
солдаток - ни раньше, в бытность простым легионером, ни  позже,  когда  он
стал  командиром.  Поэтому  Амбегену  казалось,  что  такой  проблемы   не
существует. Пару раз он слышал что-то о бабских снадобьях, иногда отпускал
лучницу, чтобы та пошла в деревню, к какой-то знахарке... Вроде бы он даже
подозревал зачем. Ну и что? Только однажды возникли серьезные  хлопоты:  у
какой-то лучницы пошла кровь, но тогда у него были  дела  посерьезнее:  на
заставе лежало столько раненых, что одна внезапно заболевшая девушка... Ее
отправили в тыл вместе с другими ранеными. Честно говоря, он даже не знал,
чем все закончилось. Несколько выздоровевших вернулись на заставу.  Она  -
нет... Но не вернулись и многие, многие другие.
   - Агатра, во всяком случае, осталась. - Сотница неожиданно вернулась  к
сути дела, прервав размышления командира. - То, что о  ней  мне  рассказал
Дорлот, я никому не говорила,  -  продолжала  она,  словно  чувствуя,  что
сейчас не самое подходящее время для обсуждения женских проблем. - Сказала
только тебе, господин. Рават и Астат об этом понятия не имеют;  я  убедила
их, что хорошо разбираюсь в подобных вещах, и все. Агатра призналась...  и
не пошла. С тех пор я несколько раз  беседовала  с  ней.  Все  то,  о  чем
твердил Рават, она видит совершенно иначе. Хотя снится им одно и то  же...
Ты понимаешь, о чем я, господин. Она видит то же самое, но иначе.
   - Что значит - иначе? - рассеянно уточнил Амбеген. Он все еще размышлял
над гневной речью Терезы.
   - Не знаю. - Тереза прикусила губу. -  И  она  тоже  не  знает.  Просто
утверждает, что договориться с Серебряными Племенами нельзя, а кроме того,
считает, что их бог... ну та статуя, которую они там откопали, - это нечто
очень плохое. С Агатрой трудно  разговаривать  на  эту  тему,  она  боится
статуи столь панически,  что...  даже  не  знаю,  что  и  подумать.  Такое
впечатление... - Она многозначительно постучала себя по голове. -  Немного
похоже на вот это.
   - А лучник? Тот, который пошел с Раватом?
   - Он согласен с Раватом.
   Амбеген вздохнул и потер лицо ладонями.
   - А ты, Тереза? Я хочу знать твое  мнение.  Вся  эта  история...  -  Он
тряхнул  головой.  -  Я  еще  не  говорил,   что   Рават   послал   письмо
непосредственно в Тор? Уже в том письме он широко распространялся на  тему
договора с алерцами. Встречи, переговоры, перемирие... И так далее.  Почти
все письмо посвящено только этому. Я его читал.
   - И какова реакция Тора? - неуверенно спросила она.
   - А как ты думаешь?
   - Думаю, что... - Она поколебалась.
   Он снова вздохнул.
   - Я хочу узнать твое мнение, - снова потребовал он. -  Говори,  Тереза.
Мы остались вдвоем именно затем, чтобы поговорить.
   - По-моему, господин, чушь все это, - рассудительно и  коротко  заявила
она. - Я считаю, что нужно перебить как золотых, так  и  серебряных.  Если
возможно - всех до единого. Истребление этих тварей - единственное, в  чем
я вижу хоть какой-то смысл. Враг есть враг.  Договариваться  с  ним  можно
только тогда, когда он лежит на земле с приставленным к спине копьем. И не
раньше.
   - О Шернь... - беспомощно покачал головой комендант. -  Что  за  чудеса
творятся. Ты играючи схватываешь суть, а такой офицер, как Рават... Да что
с ним произошло? Да, ты абсолютно права,  -  подытожил  он.  -  Могу  лишь
сказать: самый великий стратег или политик Империи не высказался бы лучше,
чем ты... Переговоры с алерцами? Пожалуйста! Хотя бы даже вечный мир, если
такое возможно. Но не сейчас же! Я  не  слышал,  чтобы  кому-либо  удалось
договориться с противником, который бьет его под ребра.  А  нас  пока  что
бьют. Как собак.
   Он снова вздохнул.
   - Я... - Тереза сглотнула слюну. - У меня просьба, господин.
   - Хочешь вытащить Равата из того дерьма, в которое он вляпался?
   - Да, - прошептала она, отводя взгляд.
   - Нет, - коротко ответил комендант.
   - Рават...
   - Нет, и все. Я сказал, Тереза.
   Внезапно он встал и прошелся по комнате.
   - Зачем тебе это? - спросил  он.  -  Искать  его  неведомо  где,  среди
алерских стай! Ты пойдешь одна? Или с теми людьми, которые сейчас  спят  и
которые за  просто  так  будут  рисковать  своими  шеями?  Рават...  -  Он
замолчал. - Послушай, сотница. Рават - мой друг... Как считаешь,  много  у
меня друзей? - Он развел руками, словно показывая  пустую  комнату.  -  Но
именно поэтому я не могу и не хочу рисковать жизнью солдат,  чтобы  спасти
человека... близкого мне человека. Нет, эти солдаты  здесь  не  для  того.
Неужели каждый может послать сотню человек, чтобы  спасти  друга,  который
сам накликал на себя беду? Нет, не каждый. Собственно  говоря,  это  может
сделать только комендант Амбеген. - Он положил руку  на  грудь.  -  Именно
поэтому он этого не сделает.
   Опершись руками о массивный стол, он наклонился к ней:
   - Помнишь, он попал в тот переплет? Я ведь сразу  послал  тебя  ему  на
помощь и всех конников дал в придачу! Считаешь меня дураком? Думаешь, я не
знал, что ты совсем  не  в  разведку  отправилась?  Я  нарушил  приказ  из
Алькавы, но мой офицер оказался в безвыходном положении. Он выполнял  свою
работу, тяжелую работу! Если бы и сейчас было то же  самое...  Но  это  не
так! Я не могу губить собственных солдат, посылая  их  на  помощь  каждому
чокнутому.
   Он отступил, подняв ладони, словно в жесте отчаяния.
   - Не могу, Тереза. Мы даже понятия не имеем, где его искать. И  вообще,
жив ли он...
   Тереза кивнула:
   - Да, господин.
   Она подняла взгляд, и он увидел в ее глазах искреннюю грусть.
   - Вот только он остался один, совсем один. Все его предали... И он ушел
- не ради выгоды, не  ради  славы,  но  ради  добра,  в  которое  искренне
верит... И даже если у него все получится, даже если ему удастся заключить
некое перемирие - другие порубят  это  перемирие  мечами...  Жаль  его,  -
негромко сказала она. - Он хороший солдат... в самом деле хороший человек.
   Комендант прикрыл глаза.
   Оба молчали.
   - Дай мне хотя бы призрачный шанс, - сказал он. -  Доказательство,  что
он еще жив. Место, где можно его найти.  Тогда...  Тогда  -  не  знаю.  Но
сейчас - нет.


   Что-то разбудило ее под утро - что именно, Тереза  сначала  не  поняла.
Она лежала с открытыми глазами, вслушиваясь в ночь. Наконец до нее донесся
неясный, сдавленный крик, звучавший подобно вою дикого зверя. Именно  этот
крик вырвал ее из сна, в этом она была почти уверена.
   Она отбросила одеяло и  встала.  В  комнате  царила  глубокая  темнота;
медленно горевшая, почти не дававшая  пламени  свеча,  от  которой  всегда
брали огонь для других, погасла, а  кремень  и  трут  куда-то  подевались.
Дрожа от холода, она на ощупь искала какую-нибудь одежду.
   Нечеловеческий крик раздался снова. Сразу же за  ним  послышался  скрип
снега под окном. В дверь заколотили кулаком.
   - Госпожа, проснись...
   - Входи! - крикнула она; дверь была не заперта.
   Какая-то лучница (из-за темноты Тереза не  могла  понять,  кто  именно)
вошла в комнату.
   - Это Агатра, госпожа. Она...
   - Что с ней? - Сотница отыскала сапоги и с трудом пыталась натянуть  их
на ноги.