ы еще не решили, чем будем заниматься вечером. Венарт,  -  сказала
она, бесцеремонно ткнув брата ребра, - мы свободны сегодня вечером?
   - А? Что? Нет, если ты собираешься  осматривать  Средний  город.  Ты,
кажется, хотела побывать в Академии?
   - В таком случае,  -  с  улыбкой  предложил  Алексий,  чувствуя  себя
марионеткой в детском спектакле, - позвольте  мне  сопровождать  вас.  Я
покажу вам ряд достопримечательностей, недоступных рядовым посетителям.
   - Ах, Венарт, соглашайся! - затараторила  девушка,  широко  распахнув
глаза. - Давай, Венарт! Это так мило с вашей стороны!
   Некоторое время спустя Алексий в сопровождении своих  новых  знакомых
прошел сквозь ворота Среднего города.  Каждый  шаг  отдавался  в  голове
Патриарха  какофонией  совершенно  непереносимых  звуков.   Единственным
утешением служила  мысль  о  том,  что  вскоре  Геннадий  тоже  испытает
прелести  чудовищной  головной  боли,  уже  несколько  часов   терзавшей
Патриарха. В данном случае, счел Алексий, ему она пойдет на пользу.
 
*** 
 
   После дня, проведенного в седле, мышцы одеревенели и отзывались болью
при каждом движении. Темрай как мог скрывал это - он все же  теперь  был
вождем народа всадников.
   - Заночуем здесь, -  объявил  юноша,  когда  боль  в  пояснице  стала
нестерпимой, - здесь есть вода и деревья.
   Журрай удивленно оглянулся.
   - Стемнеет только через час,  если  поторопимся,  успеем  до  темноты
миновать форт Окба, - попытался возразить он.
   - Заночуем здесь. Хорошо.
   Журрай осадил лошадь, скользнул по  крупу  и  плавно  приземлился  на
подушечки пальцев.
   "Я тоже так мог когда-то, испуганно подумал Темрай, - всего несколько
месяцев назад я тоже так мог!"
   Он дождался момента, когда проводник повернется нему спиной,  и  лишь
тогда осмелился спешиться, неуклюже припав на левую ногу.
   "Как интересно, - размышлял Темрай, - я  был  еще  мальчишкой,  когда
Журрай занимал должность Первого Всадника. Великие боги,  в  те  годы  я
взирал на него с благоговейным  трепетом,  а  теперь  он  беспрекословно
исполняет мои указания".
   Темрай решился на эксперимент.
   - Журрай, - позвал он самым обыденным тоном, на какой был способен, -
сбегай наполни мою флягу, она пуста.
   Юноша протянул флягу с полной уверенностью, что  ответом  на  дерзкие
слова будет увесистая затрещина. Ничего подобного. Журрай взял флягу  и,
не говоря ни слова, побежал - именно побежал, после дня, проведенного  в
седле, - вниз к ручью.
   "Забавно, - подумал Темрай, - я могу командовать им, словно отец.  Но
я могу - еще не значит я должен".
   - Оставь, - закричал он, видя, что Журрай принялся  собирать  хворост
для костра, - Я сам займусь этим. Присмотри за лошадьми.
   Спутник начал стреноживать лошадей, и Темрай заметил, как на его лице
мелькнула усмешка.
   "Естественно, он знает меня, не хуже, чем я сам. За исключением того,
что произошло, пока я был в городе. Но и произошло не так уж много".
   - Ну, - сказал молодой человек, когда костер  запылал  (слава  богам,
что хотя бы это искусство не было  утрачено  в  городе)  и  был  обложен
невысокой стеной торфа, - расскажи мне, что случилось за время,  пока  я
был в отлучке.
   - Не считая того, что ты уже знаешь,  немного,  -  ответил  Журрай  и
начал сжатый, но тем не менее нескончаемый рассказ о  состоянии  табуна,
включая потери от волков, болезней, отбившихся и унесенных течением  при
переходе через реки, об  умерших  от  старости  и  молодом  приплоде,  о
надоях, производстве сыра, количестве заготовленных шкур, леса,  оружия,
о числе пойманных шпионов, об  изменах,  помолвках,  результатах  конных
скачек, турниров в "клетки", состязаний в стрельбе из лука и музыкальных
конкурсов. Коротко поведал о состоянии главных дорог,  бродов  и  горных
перевалов, почивших  стариках,  рожденных  детях,  а  также  ранениях  -
тяжелых и не очень, болезнях; один воин ослеп, подрезая  соперника,  два
шатра унесло ураганом - урон покрыт за счет резерва;  мальчишка-дозорный
предупредил о надвигающейся банде мародеров, за что награжден  конем  из
личного табуна вождя. - В результате схватки потеряно несколько стрел, с
обеих сторон пострадавших нет, - заключил Журрай, делая глоток из фляги.
- А что у тебя? Если я правильно понял, ты выяснил все, что нужно?
   - Утверждать, будто  нет  ничего  проще,  значит  искушать  богов,  -
задумчиво  произнес  Темрай.  -  Скажем  так,  у  нас  есть  все,  чтобы
осуществить задуманное.
   -  А  город?  -  продолжал  Журрай,  избегая  встречаться  глазами  с
собеседником. - На что похож город?
   - Ну, - юноша нерешительно замялся, - Журран, ты не поверишь мне,  он
похож... Он, - повисла пауза,  -  он  отличается,  -  наконец  вымученно
сказал Темрай.
   - Просто отличается?
   - Действительно отличается, - юноша  неопределенно  махнул  рукой,  -
преимущественно в малом, но есть и очень большие отличия.
   - Владыка Темрай,  -  обратился  к  нему  собеседник  низким,  полным
сарказма голосом, - я не могу поверить,  что  за  каких-то  три  месяца,
проведенных в стане врага, вы позабыли искусство вразумительно  излагать
свои мысли.
   Темрай в ярости вскочил, и тут  же  его  охватило  чувство  глубокого
стыда за свою несдержанность. Слова, слетевшие  с  уст  Журрая,  звучали
по-отцовски - вкрадчиво и едко - и ранили больнее, чем  ореховая  розга.
Юноша коротко кивнул.
   - Ты прав. - Он  на  минуту  замолчал,  собираясь  с  мыслями,  затем
продолжил:
   - Стены Города Мечей, выходящие на дельту двух рек, составляют  сорок
два фута в высоту, восемнадцать футов в ширину у основания и  пятнадцать
у вершины, так что на них беспрепятственно могут разъехаться две телеги,
не задев друг друга. Через каждые полтораста ярдов расположены  дозорные
башни, которые возвышаются на двадцать четыре фута над  уровнем  стен  и
способны разместить внутри дюжину лучников,  осадную  машину  и  бригаду
обслуживающих механиков. Боевой запас каждой  башни  составляет  полторы
тысячи стрел и пятьдесят  метательных  снарядов.  Лестницы,  ведущие  на
землю,  пролегают  только  через   башни.   Четверо   ворот   охраняются
бастионами, способными разместить до двухсот лучников, пять  стандартных
осадных машин и  одну  тяжелую,  используемую  против  осадных  башен  и
стенобитных орудий.  Мосты  через  реку  с  обеих  сторон  заканчиваются
подъемными секциями, глубина реки в этих местах  около  двадцати  футов,
дно каменистое. Стены и башни находятся в прекрасном состоянии, механизм
разводных мостов надежно закреплен и защищен от атак противника,  боевые
машины регулярно проверяются специальными бригадами механиков.
   - Продолжай, - кивнул Журрай.
   -  Преодолев  стены,  захватническая  армия  столкнется  с  проблемой
продвижения, поскольку  Нижний  город  спланирован  так,  что  позволяет
быстро перегородить улицы и площади и окружить  силы  противника.  Затем
эта часть города поджигается, и армия  оказывается  в  ловушке.  Оборона
организована таким образом,  что  город  может  удерживать  сравнительно
небольшое число воинов, количество, превышающее оптимум, напротив, будет
скорее мешать организованным действиям, чем оказывать  реальную  помощь.
По моим подсчетам,  оптимальное  число  защитников  равно  пяти  тысячам
лучников  и  трем  тысячам  тяжеловооруженных   воинов,   что   примерно
соответствует постоянному  городскому  гарнизону.  Уже  спустя  двадцать
минут после объявления тревоги они находятся на своих позициях и  готовы
к бою. Также в городе существует резерв,  составляющий  примерно  десять
тысяч  боеспособных  мужчин,  прошедших  соответствующую  подготовку   и
имеющих необходимое снаряжение. Что касается  военных  складов,  мне  не
удалось найти никакой ясной информации по этому вопросу,  не  исключено,
что таковых  нет.  Впрочем,  в  качестве  склада  может  рассматриваться
арсенал, где хранится все производимое там оружие.
   - Хорошо, - вздохнул Журрай, - но будут ли они драться?
   - О да, - ответил Темрай, - в этом  нет  никакого  сомнения.  Они  не
любят воевать, но их история знает немало вооруженных столкновений,  как
со стороны суши, так и моря. Он с детства приучены к ожиданию нападения,
последняя попытка состоялась не далее, как  тридцать  лет  назад,  когда
внушительная армада, отряженная союзом объединившихся  против  Перимадеи
западных государств, подошла к стенам города. Ее уничтожили раньше,  чем
корабли смогли приблизиться на расстояние полета стрелы: расстреляли  из
дальнобойных орудий, расположенных  на  башнях  морских  стен.  Горожане
хвастаются,  будто  в  тот  день  потопили  более  двадцати   судов,   и
хвастовство это звучит вполне правдоподобным, когда видишь те машины.
   - Ладно, - перебил Журрай,  -  предположим,  что  нам  удалось  взять
Нижний город. Что дальше?
   - Стена, отделяющая Средний город от Нижнего, - продолжил  Темрай,  -
не так высока и широка, как внешняя, но уступ,  на  котором  она  стоит,
настолько крутой, а здания у его основания построены в таком беспорядке,
что это препятствие выглядит еще более  неприступным,  чем  два  первых.
Дозорные башни  сконструированы  по  той  же  модели  и  расположены  на
расстоянии сотни ярдов друг от друга.  Гарнизон  небольшой,  но  отлично
обучен  и  экипирован.  В  Среднем  городе  расположена  большая   часть
зернохранилищ и цистерн, откуда Нижний город берет воду для своих  нужд.
В случае опасности  все  население  может  укрыться  в  стенах  Среднего
города,  планы  эвакуации  разработаны  давно  и  хорошо  известны  всем
гражданам, хотя уже  много  лет  не  возникало  такой  необходимости.  О
Верхнем городе мне не  удалось  узнать  ничего,  кроме  того,  что  туда
позволено входить немногим высокопоставленным чиновникам. Говорят, будто
там находятся огромные запасы воды и  хлеба  и  расквартированы  элитные
войска, составляющие личную гвардию императора.
   - Ясно, - пробурчал Журрай, вороша костер длинной веточкой.  -  И  ты
утверждаешь, что нашел способ вскрыть эту шкатулку?
   - Не я, - на лице Темрая мелькнула усмешка, -  они  сами  разработали
его много лет назад, а затем забыли о нем, - вздохнул он, откидываясь на
седло. - В этом все перимадейцы, слишком умны, и это доведет их до беды.
   - Раскроешь тайну, или мне придется ждать до совета?
   - Тебе придется ждать значительно дольше, - зевая, ответил Темрай.  -
Скоро ты все узнаешь, поверь мне. По правде  сказать,  все  до  смешного
просто.
   Журрай буркнул что-то и отломил горбушку хлеба.
   - Убей меня боги, не понимаю, как они могут жить на этом, -  ворчливо
сказал он, - набьешь брюхо, а не пройдет и часа, как снова хочешь есть.
   - К этому привыкаешь, - сонно ответил Темрай, - только  богатые  едят
мясо чаще одного-двух раз в месяц, но оно ужасно -  они  кладут  в  него
соль и травы. За два медяка можно купить сыра, сколько  сможешь  съесть,
но он совершенно безвкусный. Ах да, еще они едят рыбу.
   - Я так и думал, - вздохнув, ответил  Журрай.  -  Я  как-то  пробовал
рыбу, до смерти не забуду этой мерзости.
   - Они едят только морскую, - пробормотал Темрай, не открывая глаз,  -
обычно ее сушат и солят. И коптят. К этому привыкаешь. Рыба дешева.
   - Как насчет питья? Вино и сидр, так?
   - С этим нужно быть осторожным. В них зло.
   - А женщины?
   Ответом Журраю был заливистый храп.
 
*** 
 
   - Хорошо, - скрывая негодование, буркнул  Бардас  Лордан,  -  давайте
посмотрим, на что вы способны.
   Зрелище оказалось малоутешительным: долговязый взъерошенный подросток
с клоком волос на подбородке вместо бороды; такой же,  но,  по  счастью,
безбородый,    объемистый    угрюмый    юноша    лет    шестнадцати    в
совсем-чуть-чуть-тесноватом  костюме,  какие,  по  мнению   процветающих
фермеров Луссы, были в моде в этом сезоне; маленький гибкий мальчишка  с
лицом младенца - из него мог бы выйти толк, будь он на шесть дюймов выше
и на сорок фунтов тяжелее; девушка, не спускающая с него глаз, и молодой
человек из  хорошей  семьи  двадцати  четырех  лет  от  роду,  а  потому
совершенно бесперспективный. Просто потрясающе. Лордан  сделал  глубокий
вдох.
   - Представьтесь, - бросил он.
   На самом деле мог бы и не спрашивать -  догадаться,  как  зовут  этих
недорослей,  не  составляло  большого   труда.   Массивный   крестьянин,
естественно, именовался дюк Валери - брось пригоршню камешков в базарный
день на ярмарке в Луссе и непременно попадешь в  трех  Валери,  один  из
которых наверняка окажется дюком. Долговязый детина с козлиной  бородкой
звался Мена Кристом - мещанин из квартала  горшечников  или  каменщиков,
младший отпрыск разбогатевшего во втором поколении семейства, одержимого
идеей дать любимому чаду хороший старт  в  жизни.  Его  безбородая  тень
принадлежала к той же породе ремесленников: Корреров в  плавильнях  было
не меньше, чем шлака и металлических стружек  на  полу,  и  как  минимум
четвертая часть населения его возраста  носили  имя  Фол  в  честь  Фола
Манхурина, пятикратного  чемпиона  рукопашного  боя  лет  двадцать  тому
назад. Гибкий  мальчик  из  респектабельных  южных  предместий  оказался
Стасом Тьюделом, а богатого двадцатичетырехлетнего  недоросля  не  могли
звать иначе, как Тео-кто-то - Лордан лишь отметил необычную вариацию,  -
Теоблет Ювен. Услышав фамилию, фехтовальщик невольно поморщился: сто лет
назад Ювены владели пятью десятками лучших  торговых  судов,  стоящих  в
городской гавани, - сейчас  семейство  продолжало  обитать  в  роскошных
апартаментах Среднего города, но портные требовали плату вперед,  прежде
чем приступить к раскройке платья. Что касается девушки... Вместо  имени
она выдала череду  совершенно  непроизносимых  звуков,  которая  тут  же
вылетела из головы. Впрочем, какая разница.
   - Деньги.
   Из складок одежды, карманов,  поясов  на  свет  показались  кошельки.
Мастер Ювен протянул  золотой  полуквотер  и,  высокомерно  извинившись,
сказал, что не нашел более мелких денег. Лордан великодушно простил его,
и записал остаток на баланс.
   - Прекрасно, - заявил наставник. - К делу. Кто имеет собственный меч?
Никто?
   К  его  прискорбию,  оказалось,  что  все,   кроме   девушки.   Такое
разнообразие железного лома  не  увидишь  больше  нигде,  разве  что  на
свалке. Крестьянин держал в  руках  огромный  палаш,  изготовленный  лет
двести назад, когда в атаку шли, надев на себя два пуда  стали  и  кожи.
Коллекционер, наверно, предложил бы ему за эту диковинку хорошие деньги,
несмотря на обилие коррозийных пятен и отсутствие острия.  Трое  горожан
гордо продемонстрировали дешевые блестящие поделки  последней  модели  -
юный Тьюдел чуть не расплакался, когда Лордан взял предмет его  гордости
и восхищения и дважды обернул вокруг колена, не прилагая к  тому  особых
усилий.  Благородный  отпрыск  имел  настоящий  Фаскан,  который  Лордан
приказал  немедленно  уложить  в  чехол  и  на  полгода  забыть  о   его
существовании.  Экс-адвокат   до   сих   пор   помнил   выражение   лица
Лордана-старшего, когда такая  вот  семейная  реликвия  вернулась  домой
после первого дня практических занятий с полудюжиной свежих зазубрин  на
каждой стороне.
   - По счастью, - заявил Бардас, закончив осмотр, -  я  приготовил  для
вас  несколько  учебных  мечей,  которые  вы  получите,  когда  пройдете
определенную подготовку. А пока будем работать с деревянными, которые, -
добавил он жестко, - с легкостью оставляют без глаз тех, кто  обращается
с ними небрежно или невнимательно.
   Инструктор раздал  снаряды,  деревянные  копии  настоящих  клинков  с
круглым набалдашником на конце -  на  случай,  если  кто-нибудь  из  них
умудрится   нанести   спарринг-партнеру   настоящий   удар.    Удрученно
разглядывая учеников, Лордан внутренне  радовался,  что  приобрел  целый
ящик дешевых деревяшек: наверняка один  из  этих  идиотов  сломает  свой
снаряд в первый же день. В холодные утренние часы ухо, по которому попал
кулак наставника Грамина за подобный проступок, до сих пор болело.
   День тянулся на редкость долго, но ко времени закрытия Классов Лордан
сумел обучить своих незадачливых подопечных основным шагам  обоих  типов
защиты, наступательной и оборонительной позициям,  разворотам  вперед  и
назад вдоль прямой линии классической школы и по  кругу  ортодоксальной.
Несмотря на врожденную  неуклюжесть,  к  концу  занятий  они  уже  могли
изобразить некое подобие движений настоящих фехтовальщиков. В престижных
заведениях за приемы ортодоксальной школы не  брались  до  конца  первой
недели, но даже тогда  большинство  студентов  двигались,  как  старухи,
захваченные врасплох посреди ночи.
   Опустившись на  скамью  в  ближайшей  таверне  (правило  Новой  Жизни
гласило: "Никаких таверн!", но сегодня можно сделать исключение), Лордан
задумался о своих учениках. Два долговязых костлявых подростка оказались
способными выполнять более или менее точно то, что  им  говорят.  Бардас
знал этот тип: немало таких парней он отправил на тот свет за  последнее
десятилетие. Крестьянин оказался совсем  не  глупым  или  неуклюжим,  и,
учитывая его силу, из него мог бы выйти хороший защитник, но Лордан  был
почти уверен, что он бросит занятия через неделю, максимум  две.  Гибкий
мальчик из южных предместий несмотря на  многообещающую  внешность,  был
бесперспективен: он легко запоминал и повторял приемы, но совершенно  не
умел думать. Позволить ему заниматься  судебной  практикой  в  Перимадее
значит совершить хладнокровное убийство. Мастер  Ювен  продемонстрировал
неплохое мастерство, когда снизошел до того, чтобы обратить внимание  на
инструкции наставника, но экс-адвокат знал, что тот никогда не выйдет на
арену зала суда по причине трусости или, как еще говорят, благоразумия.
   Оставалась как бишь ее там? Девушка.
   В подавляющем большинстве слащавых романов на  судебную  тематику,  в
несметном количестве сочиняемых авторами всех мастей,  главной  героиней
являлась прекрасная фехтовальщица, гибкая, как ветка ивы, и быстрая, как
молния, сокрушающая могучего адвоката и прокладывающая себе путь  сквозь
толпы бандитов, пиратов и варваров.
   Как-то раз Лордан долго объяснял своим знакомым,  почему  поэтическая
фантазия не может существовать  в  реальности:  не  обладая  достаточным
ростом, весом и сильным запястьем, чтобы отразить прямой  мужской  удар,
ни скорость ни атлетическая  подготовка  не  спасут  женщину  от  ранней
смерти. Он рассказывал, как быстро  устают  колени  и  руки,  и  хрупкая
девушка  просто  не  может  противостоять  мощным  ударам   пятипудового
мужчины, даже если ее техника совершенна. Арена зала суда - не место для
женщины, не место для любого приличного  существа,  по  большому  счету.
Бардас и сейчас верил в это. Тем не менее девушка обладала талантом.
   Она вовсе не походила на ветку ивы, хотя и  не  имела  лишнего  веса.
Девушка была сильна, двигалась уверенно и свободно, очевидно, привыкла к
физическому труду, скорее всего ремесленному, судя по ладоням.  По  всей
вероятности, предположил Лордан, единственный ребенок в семье,  которому
пришлось выполнять работу сыновей, поскольку должен же кто-то ее делать.
Хотя в таком случае непонятно, как ее принесло в школу.
   От остальных девушку  отличала  непреклонность.  В  ней  не  было  ни
мальчишеского  рвения  долговязых  близнецов,  ни  желания   реализовать
детские мечты, ни стремления позабавиться. Она относилась  к  фехтованию
как к чему-то, что ей обязательно нужно освоить,  словно  вся  жизнь  ее
зависела от этого. Подумав  об  ученице,  Лордан  непроизвольно  покачал
головой и сделал долгий глоток сидра. Его  отношение  к  девушке  носило
характер чего-то большего, чем привычной неприязни к женщинам-адвокатам,
оно было личным.
   Бардас зевнул, неожиданно осознав, как сильно он  устал  за  минувший
день. Завтра ему предстоит научить этих скучных детей правильно  держать
меч, показать элементарные шаги и основы защиты. Послезавтра  отработать
простейший