ть организовать  оборону  в  другом
месте? Где-то должна быть карта, но Темрай не помнил, у кого видел ее  в
последний раз. Он и без карты должен помнить...
   Вождь обернулся и яростно закричал  на  своих  воинов,  не  способных
мало-мальски  держать  строй.  Правый  фланг  отстал,  центр,  напротив,
вырывался вперед. Боги, если бы на них сейчас напали...
 
*** 
 
   - Сюда, - пробормотал Лордан себе под нос,  проходя  мимо  конюшен  и
кабачка, где пекли такие дешевые пироги с бараниной. - Так мы  выйдем  к
дому гильдии кожевников, все правильно. Конечно, при расчете,  что  враг
движется не быстрее, чем я предположил, и что я не пропустил  в  темноте
нужный поворот.
   Вот мы и пришли - но слишком рано. Ладно, пускай пока  разбираются  с
отрядом, держащим арку свечников. Тогда навалимся на них с обеих сторон,
не давая развернуться или использовать  луки.  По  крайней  мере  такова
теория схватки.
   Отличная штука - теория.
   Лордан остановился и поднял руку, и отряд, который он  вел,  послушно
замер. Медленно он сосчитал до пятидесяти (почему именно до  пятидесяти?
Ладно, число не хуже  других)  и  уронил  руку,  давая  знак  продолжать
движение - за угол, на главный проспект, заполненный народом.
   Это напоминало  парад  в  праздник  морехода,  если  смотреть  сзади.
Огромные волны людей накатывались друг на друга, поднимаясь  и  падая  в
некоем ритме. "В любом случае они от нас не  ушли",  -  подумал  Лордан,
срываясь на бег и стремительно выбирая первого противника.
   Кто бы это ни был, драться  он  не  умел.  Когда  враг  упал,  Лордан
перешагнул  через  него,  а   сзади   катилась   новая   волна   солдат,
распространяясь  по  ширине  улицы.  Только  несколько   врагов   успели
обернуться, чтобы встретить их лицом к лицу, когда  те  приблизились  на
расстояние удара. Пришло время тяжелой работы - трудиться рукой, едва не
вывихивая плечо, как при копании глубокой ямы в торфе  или  рубке  дров.
Можно   было    почувствовать    носящуюся    над    схваткой    панику,
распространяющуюся к центру от краев, где люди Лордана рубили и  кололи,
прокладывая себе дорогу. В гуще схватки  было  так  тесно,  что  в  ряду
копейщиков сталкивались локтями при  попытке  ударить  копьем.  Все  это
походило на что-то  плавящееся,  медленно  становящееся  из  твердого  -
жидким.
 
*** 
 
   "Боги, это-таки оказалась ловушка, и я дал себя поймать".
   Темрай попробовал взглянуть назад, на источник неприятностей,  но  не
разглядел ничего из-за многих голов.  Все,  что  было  видно,  -  плечи,
головы и лес копий. Но он чувствовал страх,  распространявшийся  волнами
по его войску; люди проталкивались вперед, стараясь оказаться как  можно
дальше от невидимой вождю опасности. Выхода видно  не  было;  разве  что
остальная часть армии каким-то чудом узнает о происходящем и в мгновение
ока примчится на помощь.
   Перед внутренним взором Темрая проскользнуло жуткое видение - главный
проспект, плотно набитый трупами, как  бычья  кишка  -  колбасой;  трупы
лежат слоями, лицами вниз, слой горожан перемежается со слоем кочевников
- и только когда вся улица будет забита по самые крыши, по  верху  будут
бежать, сталкиваясь в схватке, оставшиеся в живых.
   Кто-то потянул его за рукав. Вождь обернулся.
   - ...через дома, - быстро говорил человек. - Сломать стены домов, они
же деревянные...
   Это прозвучало как дурная шутка, пока Темрай  наконец  не  сообразил,
что имеется в виду. Примерно напротив места, где они  стояли,  по  левой
стороне улицы шел целый ряд обветшавших особнячков. Он вспомнил - о  них
некогда говорили, что домишки предназначены на слом, что владелец  купил
их только ради выгодного расположения... Если он  правильно  помнил,  по
другую сторону домов была улица - длинная,  выгнутая  и  обоими  концами
примыкающая к главному проспекту, как плечи лука соединяются с  тетивой.
Людей более чем достаточно, чтобы проломить деревянные стены и проложить
себе путь наружу,  и  тогда  -  девяносто  процентов,  что  битва  будет
выиграна. Могло даже появиться пространство для собственных маневров.
   - Ломайте, - крикнул он, возвышая голос над общим шумом.  -  Возьмите
столько людей, сколько потребуется, - и спешите, ради богов!
   Без всякого специального оборудования или хотя бы представления,  что
именно происходит, они бросались на деревянные стены всем телом, вышибая
ногами двери и ставни, всаживая топоры глубоко в дощатые  панели.  Когда
стена начала поддаваться, толпа ломанулась вперед, как  табун  коней  на
равнине, испугавшийся грома.  Несколько  человек,  может  быть,  дюжина,
погибли под развалинами, остальные  могучим  потоком  проложили  себе  и
другим путь наружу. Как только люди начали выливаться с  противоположной
стороны, Темрай вздохнул с облегчением - для его войска нашелся выход из
ловушки. У него не было выбора, кроме как последовать  в  общем  потоке,
размышляя на ходу, сколько его людей, брошенных позади, будет перебито в
тщетной попытке бежать через дыры в стенах. Много, решил он,  и  оставил
это как есть. Простая  арифметика  -  не  важно,  что  скажет  численный
результат, все равно ответ один: много.
 
*** 
 
   Патриарх Алексий  проснулся  от  криков  и  топота  ног.  Сначала  он
подумал, что в доме пожар - такое уже случалось не единожды,  -  но  шум
чем-то отличался от тех случаев.  Патриарх  попробовал  разобрать  среди
криков какие-нибудь слова.
   Что бы ни происходило, это казалось важным. Здравый  смысл  советовал
встать и одеться, но по некоей причине  Алексий  остался  лежать.  Среди
криков не получалось различить  чего-нибудь  осмысленного,  кроме  того,
Патриарх проснулся с мигренью. Он прикрыл глаза на секунду...
   ...и увидел скамью в просторной лавке-мастерской.  Кажется,  Патриарх
видел происходящее из дальнего  угла  лавки,  но  из  распахнутой  двери
падало достаточно света,  чтобы  он  мог  различить  происходящее,  двое
мужчин подвешивали на гвоздь в  стене  почти  что  готовый  боевой  лук.
Младший из них, едва вышедший из детского возраста юноша, крепко  держал
лук обеими руками, в то  время  как  старший  (это  был  Бардас  Лордан)
подцепил крючком тетиву и привязывал к крюку веревку.  Потом  он  продел
веревку в блок и  перекинул  ее  через  потолочную  балку.  Пошарив  под
скамьей, вытащил наружу свинцовую гирю с написанным на боку числом.  Это
была тяжелая гиря - Лордан с трудом оторвал ее от пола и держал на весу,
на локтях, привязывая к ней другой конец веревки.
   - Держи ровно, - велел он мальчику и осторожно убрал  руки,  так  что
гиря повисла на веревке, привязанной к тетиве. Лук на  гвозде  выгнулся,
потому что гиря тянула его через блок, и Алексий заметил нацарапанные на
стене под гвоздем  пометки.  Верхушка  конуса,  образованного  натянутой
тетивой, касалась одной из них.
   - Шестьдесят фунтов на двадцать  четыре,  -  сказал  мальчик,  изучив
пометку.
   Лордан кивнул, отвязал гирю и осторожно положил на пол.
   - Надо немного срезать с внутренней стороны. Сними  лук  и  положи  в
тиски и дай мне маленький резец.
   Мальчик сделал, как ему было велено, и спросил:
   - А почему с внутренней стороны? На спинке лука дерево толще,  может,
лучше оттуда срезать?
   Лордан покачал головой и взял из рук мальчика восьмидюймовое лезвие с
деревянной рукояткой.
   - Ты забываешь основы теории о внешней  и  внутренней  стороне  лука.
Тебе лучше повторить это все, напомни мне рассказать.
   Мальчик вздохнул. Когда Лордан плюнул на коричневый плоский брусок  и
принялся водить по нему лезвием, он процитировал на память:
   - "Спинка лука тянется, а внутренняя часть крепко сжата. Растяжение и
сжатие, сбалансированное в правильной пропорции, придает луку  силу".  Я
знаю это, - добавил он обиженно. - Я просто имел в виду, там, на спинке,
такая некрасивая выпуклость, почему бы ее не подровнять.
   Не глядя на него, Лордан покачал головой.
   - Ты забываешь, что я говорил тебе о сердцевине дерева и оболони.
   - Нет, не забываю, - вскинулся  мальчик,  нервно  постукивая  буковой
киянкой. - Оболонь идет  на  спинку,  потому  что  она  молода  и  может
растягиваться, а сердцевина идет на внутреннюю  часть,  потому  что  она
стара и помнит свою форму, даже если ее очень сильно сжимать.
   - Оболонь должна быть тонкая,  а  сердцевина  -  толстая,  -  добавил
Лордан, - поскольку то, что сжато, будет крепче, если его будет много, а
то, что должно растягиваться, будет гибче, если его будет мало. Вот  что
очень важно, - заключил он,  проверяя  лезвие  резца  на  своем  большом
пальце. - Как раз то, что ты все время забываешь.
   - Только потому, что  оно  изложено  длинными  словами,  -  отозвался
мальчик. - Я плохо запоминаю  сложные  слова.  Было  бы  проще,  знай  я
наверняка, что это значит.
   Лордан улыбнулся.
   - Это помогает, - согласился он. - Хорошо, тогда сравним вот  с  чем.
Лорд Темрай...
   Алексий увидел, что лицо мальчика слегка изменилось.
   - ...является оболонью, потому что он молод и растягивает свой  клан,
чтобы научить их делать что-то новое, на  что  они  и  не  рассчитывали.
Растягивая их, он дает им силу.
   - Мне не нравится такое объяснение, - сообщил мальчик.
   - Если не нравится, значит, идет на пользу. Далее,  Патриарх  Алексий
является  сердцевиной,  потому  что  он  стар  и  был  стиснут  и  снова
выпрямлен, когда пал город, и вся сила Ордена, сжатая, была  помещена  в
него. Отсюда он брал свою силу, которая куда больше силы клана.
   - А-а, - протянул мальчик. - Теперь я, кажется, понимаю.
   - Более того, - продолжил Лордан. - Здесь причина, по которой луки не
делаются из одной оболони или сердцевины. Потому что  та  же  сила,  что
сжимает сердцевину, растягивает  оболонь,  и  растягивание  одного  есть
сжатие другого.
   - Ну вот, я опять перестал понимать.
   - Ничего. Выучи сейчас, а поймешь потом.  Без  сердцевины,  придающей
крепость, оболонь растягивается слишком сильно и ломается. Без  оболони,
сдерживающей и ограничивающей, сердцевина  сжимается  слишком  сильно  и
тоже ломается. Вот почему оболонь снаружи, развернута от тебя, когда  ты
натягиваешь лук, а сердцевина - внутри.
   - Понятно, - кивнул мальчик. - Или кажется, что понятно. Мы сейчас на
внутренней стороне лука, а они - снаружи, на спинке.
   Лордан кивнул.
   - Можно сказать и так. Ну  вот,  это  уже  можно  назвать  заточенным
ножом. Теперь пусть пес увидит кролика.
 
*** 
 
   ...и снова открыл глаза, потому что кто-то ворвался в дверь и  кричал
на него во весь голос.
   - Что? - пробормотал Алексий. - Что  происходит?  Не  кричите,  я  не
могу...
   - Враги, повторил мальчик с порога. - Враги в городе.  Кто-то  открыл
ворота, дикари берут город.
   - Ох, - отозвался Алексий, приподнимаясь. - Это многое  объясняет.  -
Он нахмурился, сам не понимая, что заставило его так сказать. - Что  нам
нужно делать?
   Мальчик дернул плечами.
   - Хранители и книжники требуют вас к себе как  можно  скорее.  Насчет
того, чтобы спрятать библиотеку, или сжечь, или  еще  что-нибудь.  -  Он
нетерпеливо перебирал ногами. - Я вам нужен, Патриарх, или можно идти?
   Алексий покачал головой:
   - Нет, не нужен, беги. Я бы на твоем месте помчался домой,  наверняка
мать сходит с ума от страха.
   Паж благодарно кивнул и закрыл за собой  дверь,  оставляя  Алексия  в
темноте. Тот сел в постели и начал на ощупь искать ногами башмаки.  Так,
теперь нужно одеться и идти к книжникам и библиотекарям; но  есть  ли  в
том смысл,  если  город  все  равно  обречен  пасть?  Надежды  сохранить
библиотеку нет никакой - это же более ста тысяч томов, стеллажи  с  ними
занимают не меньше пары миль. Да и себя самого спасти надежды не  больше
- попытка бегом добраться до гавани и найти себе корабль убьет  его  так
же наверняка, как стрела или удушающий дым. Если от него ждут, чтобы  он
организовал эвакуацию, он может охотно попробовать; но правда в том, что
Алексий сейчас способен только путаться  под  ногами.  Будь  здесь  хоть
немного света, можно было бы провести последние часы  или,  может  быть,
минуты, разглядывая восхитительную мозаику на потолке  и  используя  ее,
чтобы сосредоточиться для последней в жизни медитации. Но света не было;
а искать трут и кремень в темноте не хотелось. Плевать на все  это,  ему
никогда особо и не нравилось жить, если посмотреть здраво.
   Веки Патриарха снова начали смыкаться, и дрема накатила новой волной,
когда дверь снова распахнулась и в  нее  хлынул  свет.  Но  это  был  не
мальчик-паж и даже не воин-кочевник с  окровавленными  ножами  в  каждой
руке; это был некто знакомый, если только постараться и вспомнить имя...
   - Патриарх Алексий! Патриарх! Извините, вы тут?
   Он раскрыл глаза.
   - Да-да? Кто это?
   Свет фонарика озарил лицо пришедшего.
   - Это я, Венарт. Помните, мы встречались, когда вы...
   - Да, да, конечно. - Алексий моргал, пытаясь понять, это  явь  -  или
снова сон. - Пожалуйста, заходите... Чем могу служить?
   Беседа,  до  крайности  не  соответствующая  положению  -  в   центре
захваченного города, подумал он.  Но  все  равно  был  рад  любому,  кто
прервет бессмысленное ожидание смерти.
   - Это все сестра, - объяснил Венарт. - Она... в  общем,  она  послала
меня забрать вас.
   - Вот оно что. - В происходящем имелось бы больше смысла, окажись оно
сном, но это  было  не  так.  Он  чувствовал  запах  масла,  горящего  в
светильнике, и они с Венартом, бледным  от  возбуждения,  смешанного  со
страхом, были совершенно реальны. - Очень... заботливо с ее стороны.
   - Она  настаивала,  -  ответил  Венарт.  -  На  самом  деле  довольно
страшновато, как будто она правда знала. Патриарх... извините за  грубый
вопрос, может, вам не позволит ответить  приличие  и  все  такое,  но  я
правда волнуюсь. Неужели она  ведьма?  Я  бы  никогда  так  про  нее  не
подумал, но вы столько наговорили, когда мы сюда пришли в первый раз,  и
вот теперь это...
   "Она не ведьма; но, похоже, я знаю, кто таковой является".
   -  Прошу,  не  спрашивайте  меня,  -  покачал  головой   Алексий.   -
Единственное, чему я научился относительно подобных вещей, - это что я о
них почти ничего не знаю. - Он потер глаза ладонями. - Кроме того,  если
мы хотим выбраться из города, не стоит ли поспешить? Должно быть, это не
будет простым делом.
   - Что? О боги, конечно же, нужно бежать. - Венарт повернулся к двери,
но вовремя остановился. - Вы... э-э... не возьмете с собой слишком много
поклажи, правда же? Я просто подумал, что нам не следует нагружать  себя
сверх меры...
   Алексий подумал с полминуты.
   - Не думаю, что мне в самом деле что-нибудь необходимо, - ответил он.
- Будьте добры, подайте мне накидку, пожалуйста. Она висит на том стуле.
   - А как же книги и все такое?
   "Ах, книги заклинаний, гримуары, волшебные инструменты, медный кувшин
или лампа, где сидит мой демон фамильяр..."
   - Нет, - отрезал Алексий. - Я с радостью взял бы многое, но нет того,
без чего я не смогу обойтись. Чудесно иметь возможность  так  сказать  в
мои годы, не правда ли?
   Когда они выходили из дома, Алексий был почти уверен, что погибнет не
позже, чем у ворот Среднего города - ну, может, сразу за ними. Но  улицы
были странно пусты, где-то в отдалении слышался шум голосов - но не было
ни сразу узнаваемых криков боли и агонии, ни красных вспышек над  Нижним
городом.
   Алексий  повел  своего  спутника  через  ворота,  надеясь,  что   его
воспоминания двадцатилетней давности, как добраться до  гавани  коротким
путем, до сих пор будут полезны.
   - Как вы добрались? До моего дома, я имею в виду. Вы что, прибыли  до
того, как все это началось?
   - Да, - ответил Венарт, он часто дышал, запыхавшись на бегу. - Я  как
раз ужинал в обычном своем трактире, когда пришли первые вести, так  что
я сразу побежал к вам. Кстати, - добавил он, - я собираюсь оставить  вас
в порту - там ждет лодка, которая отвезет вас на корабль, если и  то,  и
другое, конечно, не украли, - а мне  надо  будет  вернуться  в  город  и
забрать еще кое-кого. По крайней мере попытаться.
   Они как раз проходили под  фонарем,  и  Алексий  увидел,  что  Венарт
вот-вот расплачется. У него было выражение лица  человека,  попавшего  в
отчаянную ситуацию не по своей вине. В ситуацию, которой можно  было  бы
легко избежать, если бы не  чувство  долга.  Это  был  бессильный  гнев,
"так-не-честно", тот самый,  который  более  мучителен,  нежели  обычная
ярость или страх.
   - Это Лордан? - прямо спросил Алексий.
   Тот кивнул.
   - Хотя не знаю, как мне предполагается искать генерала в  самой  гуще
битвы, не говоря уж о том, чтобы убедить его  бросить  все  и  пойти  со
мной...
   - Я уверен, вы сделаете все возможное, - уверенно  сказал  Алексий  -
таким тоном ободряют  ребенка  совершить  что-то  неприятное,  но  очень
полезное для него. - Я рассчитываю на вас, - добавил он доверительно.
   До гавани было не более четверти мили, но им пришлось  оставить  путь
через дворы и присоединиться к основному потоку  людей,  стремившихся  в
порт. Прогулка была не  из  приятных  во  всех  значениях  этого  слова.
Алексий  вспомнил  чрезвычайно  утомительные  праздники  и  студенческие
беспорядки времен своей юности, пожары  и  связанную  с  ними  панику  и
беготню, и разные другие события. Но теперь народу было куда больше,  не
только мужчины - еще и женщины, и дети,  все  перепуганные,  толкаясь  и
спеша, в  то  время  как  на  другой  стороне  улицы  невозмутимые  воры
использовали  последние   шансы   пограбить   дорогие   магазины,   даже
перевернутые  повозки,  кое-где   загромождавшие   дорогу,   не   мешали
бесконечному людскому потоку.
   -  Колдовство,  -  прошептал  Алексий  себе  под  нос,  когда   толпа
сомкнулась вокруг них, даже не отдавив ног.
   Указать  на  что-нибудь  конкретное,  что  можно  было   бы   назвать
сверхъестественным, он не мог  -  должно  быть,  таким  эффектом  они  с
Венартом были обязаны  воздушным  карманам  или  чему-то  в  этом  роде.
Хорошо, что эти карманы оказались как раз там, куда Алексию нужно идти.
   - Лодка стоит не в самом порту,  -  громким  хриплым  шепотом  сказал
Венарт. -  Это  бы  значило  дразнить  народ  и  просто-таки  предлагать
спуститься и увести ее. Так что я велел гребцам спрятаться под арками  у
пирса, где, я надеюсь, их никто не заметил. Честное слово,  разве  можно
было ожидать подобной паники.
   К счастью, людской поток нес их  как  раз  к  пирсу.  Какой-то  идиот
устроил небольшой пожар - намеренно или  нет  -  в  одном  из  складских
помещений, и свет огня, отражаясь в воде, отлично освещал дорогу.
   - Сюда, - шепнул Венарт. - О боги, конечно же, люди до нее добрались,
как я и боялся. Скорее!
   Алексий увидел небольшую шлюпку, по шесть  весел  с  каждой  стороны,
стоявшую ярдах в пятнадцати  от  причала.  Вокруг  нее  в  воде  плавало
несколько человек - мужчин и женщин.  Некоторые  пытались  уцепиться  за
борт, а  гребцы  отбивались  от  них  веслами  и  баграми,  даже  своими
деревянными башмаками. Венарт закричал и замахал руками; один из гребцов
почти случайно заметил его, узнал и сказал товарищам. Они поотрывали  от
борта руки оставшихся пловцов - это стоило многих сил и немалого  труда,
- после чего принялись грести к месту, где ждали Венарт с Алексием.
   - Теперь самое сложное, - пробормотал Венарт. -  Не  знаю,  насколько
хорошо вы плаваете...
   - Очень плохо.
   - Жаль.
   Очень  немногие  из  заметивших  приближающуюся  лодку  созерцали  ее
неподвижно; большинство бросились в воду и старались  добраться  до  нее
вплавь. За спиной Алексия тоже была давка, и толпа столкнула их в  воду,
избавляя от проблемы выбора - но повергая в другую неприятность.
   Вода сомкнулась у Патриарха над головой.
   "Ну что же, - подумал он, - попробовать все равно стоило, я  полагаю.
Но я знал, что добра из этого не получится"
   Тут что-то твердое сомкнулось у него на предплечье. Патриарх двигался