ком Союзе
не самолетчики,  не ракетчики определяли облик оружия, а мы, радиоэлект-
ронщики.  Это была сложная система с головками самонаведения, автоматами
стабилизации.
   Позднее мы работали над созданием ракеты "воздухвоздух". Первые такие
снаряды поражали цель на расстоянии до 15 километров,  затем - до 30. Со
временем они были усовершенствованы и выпускались серийно, но этим зани-
мались уже другие люди.
   Довольно интересной была работа,  связанная с созданием автомата, не-
обходимого  как  для  противокорабельных  ракет,  так и для ракет класса
"воздух-воздух",  "земля-воздух".  Несколько позже - участие в  создании
ракет дальностью до 30 километров,  для высот от 5 до 25 километров, за-
тем от пяти километров до километра. Тогда боевые машины ниже не опуска-
лись.  Это  нынешние  автоматы  и  системы управления отслеживают рельеф
местности от 25 до 15 метров.
   Я был Главным конструктором всех этих систем, возглавлял их разработ-
ку,  но хочу подчеркнуть:  это труд коллективный.  В современной военной
технике ни одна система одним человеком не создается.
   Хотя, работая в Свердловске после освобождения из тюрьмы,  я числился
рядовым инженером,  работы вел как ведущий специалист... Мы тогда делали
ракеты для надводного и подводного стартов,  целый ряд  их  модификаций.
Занимался  и конкретным руководством - разработкой бортовых вычислитель-
ных систем.
   1960 ГОД, 1 МАЯ.
   Первое боевое "крещение" зенитных ракет,  созданных в нашем КБ, прои-
зошло на иранской границе. Позднее - в Прибалтике. Война с американскими
самолетами-разведчиками оказалась затяжной.  1 мая 1960 года в советское
воздушное пространство вторгся неопознанный самолет, который, пройдя над
секретными военными объектами СССР, взял курс на Урал.
   Первым в дивизионе майора М.  Воронова приступил к боевой работе рас-
чет  станции разведки и целеуказаний (сержант В.  Якушкин,  ефрейторы В.
Некрасов и А.  Хабаргин). При подлете самолета к Свердловску главком ПВО
страны дал приказ на уничтожение. Так был сбит самолет У-2.
   Из рапорта майора Воронова:
   "Доношу, что  ваш приказ об уничтожении самолета-нарушителя государс-
твенной границы Союза ССР, вторгшегося в пределы нашей Родины 1 мая 1960
года, выполнен в 8.53, время московское.
   При входе  самолета  в  зону огня на высоте свыше 20 тысяч метров был
произведен пуск одной ракеты, разрывом которой цель была уничтожена. По-
ражение цели наблюдалось при помощи приборов, а через небольшой промежу-
ток времени постами визуального наблюдения  было  зафиксировано  падение
обломков самолета и спуск на парашюте летчика, выбросившегося с разбито-
го самолета.  О результатах боя мною было доложено по команде и  приняты
меры к задержанию летчика, спустившегося на парашюте".
   10 февраля  1962  года на мосту Глинке американского летчика Фрэнсиса
Гарри Пауэрса обменяют на советского разведчика Вильяма Генриховича  Фи-
шера,  больше  известного  как Рудольф Иванович Абель.  И мир постепенно
начнет забывать и о неудачливом пилоте,  и о том,  что случилось  в  мае
1960-го в небе под Свердловском,  так и не узнав о том, что же произошло
в действительности.
   Пауэрса сбили потом,  а первая ракета уничтожила наш самолет. Замеча-
тельный летчик погиб...
   Имя погибшего пилота - старший лейтенант С. Сафронов. Вполне понятно,
что трагедия не была секретом для всей Уральской армии ПВО,  в печати же
до 90-х годов об этом не проскользнуло ни строчки.  Виной случившегося -
отсутствие широко известной ныне системы "свой-чужой".
   В Указе Президиума Верховного Совета СССР о награждении  отличившихся
ракетчиков, опубликованном центральными газетами 7 мая 1960 года, первым
в списке стоит имя старшего лейтенанта Сергея  Ивановича  Сафронова.  Но
тайна так и осталась надолго тайной.
   Вспоминает полковник запаса Михаил Воронов:
   "Новый зенитный  ракетный  комплекс  наш дивизион получил осенью 1959
года.  И вот цель в зоне дивизиона.  Командую;  "Пуск!" Офицер наведения
старший лейтенант Эдуард Фельдблюм замешкаются - видно,  какой-то психо-
логический барьер возник.  Я ему еще раз: "Да пуск же!" - и крепким сло-
вечком. И ракета пошла к цели".
   Трагический вылет Сергея Сафронова,  по мнению специалистов,  был не-
нужной подстраховкой.  Так же,  как и вылет еще одного МиГ-19, поднятого
на перехват. Но капитану Борису Айвазяну повезло больше - заметив стран-
ное облачко, он сумел резко спикировать.
   У сбитого Пауэрса были предшественники и последователи.  По некоторым
данным,  до  1 мая 1960 года государственную границу нарушали по меньшей
мере 17 самолетов-разведчиков Соединенных Штатов.  Предпринимались такие
попытки и позднее.  Достаточно вспомнить потери США над Балтикой, Барен-
цевым морем, на юге. А еще была Куба, был Ближний Восток... Да только ли
они...
   Совсем недавно - случай этот тщательно скрывался как в СССР, так и на
Западе - стало известно,  что от зенитных ракет,  управляемых советскими
военными, понес в свое время потери и 6-й американский флот, развернутый
у берегов Ливана.  Тогда было сбито восемь палубных истребителей и  бом-
бардировщиков, один "Фантом-2", четыре израильских боевых самолета и два
французских палубных штурмовика "Супер Этандар".
   ...История зенитно-ракетных войск ПВО еще ждет своих  исследователей.
Может,  тогда узнаем мы правду о тех, чьими колоссальными усилиями, чьим
трудом и талантом создавались первые зенитные комплексы,  надежно  защи-
щавшие многие годы небо Родины. И хорошо бы назвать наконец в полный го-
лос тех, кто стоял у истоков нового оружия. Вне всяких сомнений, окажет-
ся  в  этом списке и имя моего отца,  прекрасного и умелого организатора
оборонной промышленности.
   А сколько "белых пятен" в истории создания первых баллистических  ра-
кет  морского  базирования!  Что  мы знаем о первом в мире пуске морских
баллистических ракет с подводной лодки "Б-67" Северного  флота,  которой
командовал  капитан второго ранга Федор Козлов,  об участии в испытаниях
экипажа подлодки "Б-62" в Тихом океане?  Даже в первых,  явно скупых  на
факты публикациях, появившихся в последнее время, не обошлось без неточ-
ностей. Не пришло время назвать имена создателей морских баллистических?
Звучит неубедительно,  дело в другом - в стереотипе, довлеющем над исто-
риками.
   Восполним и этот пробел.  К первым подводным стартам самое непосредс-
твенное отношение имели академики Макеев, Семихатов, Исаев. В этих рабо-
тах с самого начала принимали участие я и мои коллеги из Свердловска. Мы
создали всю аппаратуру управления и запуска морской баллистической раке-
ты.  Позднее флот получил ракеты уже не с жидкостными,  а твердотельными
двигателями,  поражающие  цели на расстоянии до десяти тысяч километров.
Уже с середины 60-х годов советские моряки имели их на вооружении.
   За четыре с половиной десятилетия научной деятельности я действитель-
но успел немало. Даже сегодня мы не можем рассказать о целом ряде работ,
выполненных коллективом института "Комета" в области космической развед-
ки, связи, многих других специальных областях.
   А ведь на Урале пришлось начинать с нуля. Не было серьезной базы - ее
предстояло создавать. Но, главное, меня окружали люди, искренне желавшие
работать.  Как и в Москве,  со мной трудилась в основном молодежь. Боль-
шинство приехало в Свердловск из Москвы по направлению. Впоследствии мне
удалось подобрать в подразделение, которое я возглавлял, таких талантли-
вых ребят из выпускников мех-математического и  физического  факультетов
Уральского университета,  радиофакультета и факультета автоматики Ураль-
ского политехнического института, других вузов.
   С первых дней нашего пребывания в Свердловске и соседи,  а жили мы  в
рабочем районе,  и коллеги знали, кто я такой и что со мной произошло. С
такой же доброжелательностью относились и к маме.
   Мы прожили на Урале десять лет и ни разу не столкнулись  с  тем,  чем
нас пугали,  отправляя под конвоем в Свердловск. Саму смену фамилии объ-
яснили так: "К Берия у народа отношение сами знаете какое..."
   Все это оказалось неправдой. А ведь в тех местах в то время оказалось
немало людей, пострадавших от Советской власти. Догадывались и понимали,
видимо, что не все так, как утверждала официальная пропаганда.
   Иной раз возвращается мама со второй смены - она в заводской  лабора-
тории работала - а тут, как это нередко случалось в рабочем районе, дра-
ка. Сразу же ктото подходит.
   - А мы вас знаем.  Не волнуйтесь только...  Мы вас проводим до самого
дома. И провожали. Забудешь такое?
   Мы и уехали из Свердловска лишь потому,  что врачи предупредили меня,
что маме необходимо сменить климат.
   Со временем забывается плохое и вспоминаешь все то хорошее,  что ког-
да-то оставил. Для меня таким городом стал Свердловск.
   И техническое руководство института в лице Семихатова,  и большинство
товарищей по работе - Миронюк,  Куприянов,  Табачник,  Назаров,  Байков,
Трифонов, Замятин и многие другие были моими товарищами не только по ра-
боте, но и в жизни, и помогали преодолевать все трудности...
   Я постоянно ощущал давление СИСТЕМЫ.  Это было.  Но была и постоянная
помощь  со стороны самых разных людей.  Не раз вспоминал я добрым словом
советских ученых и конструкторов.  Столь же существенной была  для  меня
помощь Дмитрия Федоровича Устинова,  министра радиопромышленности Калмы-
кова и других крупных организаторов промышленности. И что любопытно: по-
рой мне было проще, чем при жизни отца. Не было необходимости стесняться
быть настойчивым.  Я мог уже требовать все необходимое довольно  жестко.
Раньше,  при жизни отца, во многих вещах, касающихся работы, я был более
щепетильным человеком...
   Моя дружба с Устиновым началась еще в конце сороковых - Дмитрий Федо-
рович крепко помог в создании нашей организации. Интереснейший был чело-
век - и как инженер, и как организатор. Несмотря на разницу в возрасте и
его высокое положение, нас многое связывало.
   Молодежь к  нему тянулась,  и он помогал молодым,  чем мог.  С такими
видными учеными,  как Королев, Черток, "стычки" у него бывали, а с моло-
дежью - никогда.  Он видел в научной молодежи опору. Этим, видимо, все и
объяснялось.
   Мы не раз встречались с ним и тогда, когда он уже был членом Политбю-
ро, министром обороны, еще раньше - секретарем ЦК. И на ракетных заводах
вместе бывали,  и к себе в Москву вызывал по целому ряду проектов. Когда
наша  разведка  доложила,  что американцы далеко продвинулись в создании
лазерных антиракетных систем, меня и еще ряд ученых пригласили в Москву,
и  мне,  например,  пришлось  там в течение двух месяцев заниматься этой
проблемой. Мы много говорили тогда с Дмитрием Федоровичем о самых разных
вещах, но никогда о том, что случилось с моим отцом. Порой мне казалось,
что вопреки собственному желанию он сознательно не затрагивает эту тему.
   В одну из последних встреч мы говорили о его сыне.  Дмитрий Федорович
сокрушался:
   - Как его увлечь техникой? Придумал бы ты ему интересную работу.
   Сын Устинова  руководил одной из организаций,  отпочковавшейся в свое
время от нашего КБ.  Дмитрий Федорович был  крайне  недоволен  тем,  что
стиль работы последних десятилетий, утвердившийся в стране, затронул Ус-
тинова-младшего.
   - Не дело это в Совмине и ЦК время убивать, - говорил Устинов. - Тех-
никой его надо бы увлечь, делом!
   - Есть работа для него, пусть подключается, - предложил я. - Лазерная
пушка для танка.
   К сожалению, опасения Дмитрия Федоровича оказались не напрасны. Посла
смерти  отца  его сыну пришлось уйти из техники.  Так тоже бывает неред-
ко...
   Артем Иванович Микоян сам со мной встречаться не мог  из-за  брата  -
Анастаса Микояна, но через других людей тоже стремился помочь.
   Академик Александр Львович Минц,  узнав, что я вынужден защищать кан-
дидатскую диссертацию,  не говоря мне ни слова,  добился разрешения быть
моим  оппонентом.  Потом настойчиво требовал,  чтобы мне вновь присвоили
ученую степень доктора наук.  С удивлением узнал я и о том, что ряд вид-
ных ученых, включая Минца, Расплетина, Берга, обратились в Высшую аттес-
тационную комиссию с просьбой вернуть мне ученую степень,  так как лишен
я ее был незаконно. Сами мне об этом ничего не сказали. Но, как и следо-
вало ожидать, обращение осталось без ответа.
   Когда в свое время в Свердловске я решил экстерном сдать  экзамены  и
получить  инженерный диплом - и его ведь после ареста не вернули,  - это
было воспринято как вызов,  но копию диплома об окончании  академии  мне
таки выдали.
   Ванников, Махнев, Курчатов, Щелкин, Туполев, Королев, Макеев... Триж-
ды и дважды Герои, академики; Генеральные конструкторы... Любому челове-
ку,  связанному с техникой, эти громкие имена говорят о многом. А у меня
связаны с этими людьми воспоминания о встречах после Лефортово и  Бутыр-
ки.  И они,  и другие ученые и конструкторы поддерживали меня как только
могли.
   Работая в Свердловске,  я не раз замечал: многие люди раскрылись лишь
тогда,  когда мне было действительно трудно, а при жизни отца оставались
в стороне, не желая выглядеть подхалимами.
   А были и другие, конечно. Те, кто старался избегать меня, хотя в свое
время вели себя совершенно иначе. Да я и сам старался не ставить людей в
неудобное положение. Даже работая на Украине, я замечал: давление на ме-
ня дистанцирует многих людей. Что поделаешь...
   Если не ошибаюсь,  лишь один из моих бывших товарищей,  работавших со
мной еще до ареста, опубликовал воспоминания, после которых я никогда не
подам  ему  руки.  В свое время я пригласил его на работу в наше КБ.  Мы
долго и плодотворно работали.  Это был действительно очень  талантливый,
работоспособный  человек.  Но  когда к власти пришел Хрущев и,  по сути,
разгромил нашу организацию,  расчленив на пять частей,  по чьей-то подс-
казке сверху наш товарищ,  никогда не участвовавший до этого в интригах,
противопоставил себя коллективу.  Новое руководство осталось довольно, и
этот конструктор оказался в фаворе.  Увы,  времена меняются.  С приходом
очередного руководителя страны высокую должность пришлось сменить.
   Член-корреспондент, генерал,  Герой Социалистического Труда, умудрен-
ный  профессиональным  и жизненным опытом человек...  Я читал небылицы о
себе и своих товарищах и думал: зачем?
   Не выдержал, набрал номер междугородки:
   - Ты ведь,  когда писал о всех нас, против правды пошел. Объясни хотя
бы, ради чего?
   - Понимаешь, - ответил он, - я это раньше написал, меня заставили...
   - Меня ведь, сам знаешь, тоже заставляли давать на вас показания, что
вы вредители...  Не дал ведь. Так что грех ты взял на душу, уж извини за
прямоту.
   За годы  работы,  а  мне только на испытательных полигонах пришлось в
общей сложности несколько лет провести,  как правило,  встречал  замеча-
тельных людей.  Вспоминаю,  скажем, маршала артиллерии Павла Николаевича
Кулешова.  Из соображений секретности он одно время даже фамилию не свою
носил - Сергеев.
   Из официальных источников: Павел Кулешов. Маршал артиллерии.
   В годы войны - командир полка гвардейских минометов - знаменитых "ка-
тюш",  начальник оперативной группы гвардейских минометных частей  Севе-
ро-Западного,  Волховского фронтов.  С 1943 года командовал гвардейскими
минометными частями Красной Армии.
   После войны - начальник ракетного факультета Артиллерийской академии,
начальник полигона ПВО,  заместитель главкома ПВО по вооружению, началь-
ник Главного ракетно-артиллерийского  управления  Министерства  обороны.
Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии.
   Познакомились мы на полигоне,  когда испытывали зенитные и, совместно
с сотрудниками КБ Королева, баллистические ракеты. Помню, Жуков, смеясь,
рассказывал, как Никита Сергеевич хотел расформировать в войну гвардейс-
кие минометные части и писал об этом Сталину.  От Кулешова узнал подроб-
ности.  В сорок третьем Хрущев, тогда член Военного совета фронта, дейс-
твительно отправил Сталину свои предложения.  Мотивировал тем, что гвар-
дейские минометы - неэффективное средство. Разумеется, пыл генерала Хру-
щева остудили. Когда стал Первым секретарем, остановить его было некому.
Начал закрывать самолетные, артиллерийские КБ и все переводить на ракет-
ное оружие. Воинствующий дилетант! Когда такие люди пытаются вмешиваться
в военные дела, это вдвойне страшно.
   Забегая вперед, скажу, что столь же недальновидно поступали впоследс-
твии и другие руководители государства. Многие годы наш институт, к при-
меру,  разрабатывал радиоэлектронные комплексы для ПВО, выполнял задачи,
связанные с космосом,  авиацией,  Военно-Морским Флотом. И вот с высоких
трибун прозвучало: конверсия. Но что же мы получили в итоге?
   Вспомните, что произошло несколько лет назад.  Заводы,  десятилетиями
выпускавшие ракеты, начали выпускать трактора, авиационные предприятия -
кастрюли и так далее.  Достижения, специализация предприятий в расчет не
брались. Все вылилось в очередную кампанию.
   Это все, не секрет, пошло от партийных структур, неспособных доводить
начатое дело до конца.  Вопросы,  связанные с конверсией, как следует не
продумали,  отделались пустыми лозунгами да прожектами. Вот и пострадало
дело.
   Мы у  себя  в институте начали с тщательного анализа собственных воз-
можностей,  ознакомления с реальными проблемами, стоящими перед народным
хозяйством. И точки приложения сил конечно же нашлись.
   Сколько зерна собирает Украина?  Десятки миллионов тонн. А потери при
переработке, хранении? По официальным данным, процентов 30. Не дело. По-
чему  же так происходит?  Ведь теряем столько,  сколько затем приходится
закупать за валюту.  Нужны специальные  агрегаты  для  обработки  зерна.
Вполне понятно,  что дело для специалистов, всю жизнь занимавшихся, ска-
жем,  космическими системами,  новое. Тем не менее с задачей справились.
Велосипед  изобретать нам здесь не пришлось - с подобной технологией хо-
рошо знакомы и в Америке, и в Западной Европе, а наши разработки созданы
на базе военных систем.
   Если коротко,  новые технологии в сравнении с традиционными предпола-
гают применение энергосберегающих принципов, более высокий уровень авто-
матизации и производительности,  экологическую безопасность, возможность
сокращения производственных площадей,  заметное повышение качества  про-
дукции при более низкой трудоемкости. Одним из перспективных направлений
видится нам применение источников СВЧ-энергии  в  сельском  хозяйстве  и
промышленности.  Сверхвысокочастотное электромагнитное поле обладает вы-
сокой проникающей способностью,  что и обеспечивает соответствующее теп-
ловое воздействие.
   Не буду  утомлять  читателя техническими деталями,  но судить об этом
методе, его эффективности можете сами - энергозатраты снижаются в полто-
ра-два раза, производительность труда повышается в три раза и, как я уже
говорил,  появляется возможность обходиться  меньшими  производственными
площадями.
   Самое любопытное, что в народном хозяйстве, несмотря на все несомнен-
ные преимущества и возможности,  источников СВЧ-энергии  не  используют.
Коллектив  Киевского НИИ "Комета" в кооперации с предприятиями электрон-
ной промышленности решил этот пробел восполнить - уже разработаны  базо-
вые модули источников СВЧ-энергии с уровнем мощности от десятков ватт до
сотен киловатт. Мы можем создавать камеры объемом от единиц до сотен ку-
бических  метров.  Уже  прошли  испытания макетные образцы установок для
сушки зерна.  Не имеет значения, что это - пшеница или рис, кукуруза или
гречиха, но после обработки всхожесть повышается на 20-30 процентов. Та-
ким же образом наши установки позволяют обрабатывать овощи,  фрукты. По-
тери овощей при хранении обычно достигают 30 процентов,  новая же техно-
логия позволяет добиться полной сохранности. Лук, скажем, может хранить-
ся после такой обработки до двух лет и при этом не теряет своих качеств.
Замечу при этом,  что речь идет о к