дверь.
     -- Спасибо, что заплатили за  пиво  и сандвичи. Вы действительно умеете
сделать мужчине приятное.
     Глаза Холли сузились.
     -- Я остаюсь.
     -- Не сходи с ума. -- вмешался компаньон.
     -- Я знаю, что делаю, -- ответила она.
     -- Ладно, это все очень интересно, --  зевнул Бьюкенен. -- Но я  говорю
вполне серьезно. Я устал.
     -- И я говорю вполне серьезно. Я остаюсь.
     -- Хорошо, -- сказал Бьюкенен. -- Я  готов на все, чтобы  убедить вас в
своей искренности. Оставайтесь и удостоверьтесь,  что  я не произнесу во сне
ничего предосудительного.
     -- Подумай хорошенько, Холли, -- предостерег се компаньон.
     -- Все будет нормально, Тед.
     --  Верно,  Тед, -- подтвердил Бьюкенен.  --  С ней  ничего плохого  не
случится. Обещаю  вам, что  не буду  ее  раздевать. Спокойной  ночи, Тед. --
Бьюкенен выпроводил  его  за  дверь. -- Оставайтесь на приеме.  Надеюсь, мой
храп не помешает вам спать.
     В  покачивающемся  коридоре   из  расположенного  справа  от  них  купе
выглянула  пожилая седовласая  дама в  ночной рубашке. Она  поправила очки и
пристально посмотрела на них.
     -- Извините, если мы разбудили вас, мэм, -- вежливо  произнес Бьюкенен.
Он смотрел,  как  Тед  идет  по коридору и  входит  в последнее купе справа.
Помахав на прощание ему  и пожилой даме, Бьюкенен шагнул обратно в свое купе
и закрыл дверь.
     Заперев ее, он повернулся к Холли.
     -- Ну, где вам больше нравится? Наверху или внизу?
     -- Не берите себе в  голову ничего такого из-за того,  что я  осталась.
Тед на самом деле очень крутой. Если ему покажется, что мне в вашей компании
небезопасно, то он...
     -- Полки.
     -- Что?
     -- Я говорю о полках. -- Бюкснен протянул руку вверх, взялся за рычаг и
опустил  верхнюю полку. Потом стал  устраивать нижнюю. -- Не знаю,  чего  вы
рассчитываете добиться  таким  путем.  Но предлагаю  бросить  монету,  чтобы
определить, кто первый идет в туалет.
     -- О-о!
     -- И если окажется, что у вас нет зубной щетки, можете  воспользоваться
моей.
     -- По зрелом размышлении...
     -- Не сомневайтесь. -- Бьюкенен открыл дверь. -- Спокойной ночи, Холли.
     -- Спокойной ночи.

9
     Откуда  она  узнала  мое  настоящее  имя?  Откуда узнала  столько  моих
псевдонимов? Как узнала, где меня найти?  Я задавал ей эти вопросы несколько
раз.
     Бьюкенен стоял в телефонной будке на Лойола-авеню недалеко от вокзала в
Новом Орлеане.  На  улице  было  очень  шумно. Синее  октябрьское  небо было
затянуто  легкой  дымкой.  Погода  стояла  теплая и  влажная.  Но  Бьюкенена
интересовало лишь то, что он слышал в трубке, и нет ли за ним слежки.
     --  Мы это выясним, -- услышал он низкий голос своего офицера-связника.
-- Делайте,  что собирались делать. Не меняйте  своих планов. Мы сами с вами
свяжемся.  Но  если возникнет что-то новое, звоните нам  немедленно.  Просто
помните, что  улики, которые у нее  якобы есть против вас -- эти фотографии,
-- неубедительны.
     --  Но  у нее  вообще  не должно  быть этих фотографий. Что случилось в
Форт-Лодердейле после того, как я уехал? --  напористо спросил  Бьюкенен. --
Ведь предполагалось, что этой проблемой займутся и решат ее.
     --  Мы  думали,  что  эту  женщину  просто  временно  наняли. Никто  не
подозревал, что она журналистка. Когда она больше не появилась в поле нашего
зрения, мы решили, что она важной роли не играет.
     -- Как знать, может, и Бейли приложил к этому руку.
     --  Нет,  --   твердо  произнес  голос.  --  Не  приложил.  Не  теряйте
присутствия духа. Наслаждайтесь отпуском. Сейчас эта женщина ничего не может
доказать.
     -- Передайте  полковнику,  что  я  видел его на  одной  из  фотографий,
которые она мне показывала.
     -- Не  беспокойтесь. Я обязательно ему передам. А пока, на тот  случай,
если у нас возникнет необходимость связаться  с  вами, не уходите далеко  от
своего гостиничного  номера сегодня вечером от шести до восьми. После  этого
времени  наведывайтесь на  возможные места встречи, о которых  мы условились
перед вашим отъездом.
     Напряжение  не  отпустило  Бьюкенена.  Он повесил  трубку, поднял  свою
дорожную сумку, открыл дверь будки и вышел.
     Из-за деревьев  расположенного неподалеку парка  показались рыжеволосая
женщина и сопровождавший ее мужчина.
     "О Господи!" -- подумал Бьюкенен.
     Он подошел к ним.
     -- Ну, хватит. Я не позволю вам испортить  мне отпуск этим хождением за
мной по пятам.
     Холли Маккой была явно раздосадована тем, что ее обнаружили.
     --  Кому  вы  звонили?  Вышестоящим   начальникам?  Доложить,  что  вас
разоблачили?
     --  Старому  другу, который  сюда переехал.  Но это вас  совершенно  не
касается.
     -- Докажите это. Давайте сходим к нему.
     -- Его приятельница сказала мне, что  ему пришлось уехать в Хьюстон, на
срочное деловое совещание.
     -- Весьма кстати. А как его зовут?
     --  Слушайте,  дамочка, я и так расстроен, что не увижусь с ним,  а тут
еще вы с вашими бреднями.
     -- Холли.  Пожалуйста, называйте меня Холли. Я  хочу сказать, раз уж мы
почти что провели вместе ночь, то можем называть друг друга просто по имени.
     Бьюкенен повернулся к ее спутнику.
     -- Сколько бы вам ни платили, этого все равно мало. Вы же вынуждены без
перерыва слушать этот бред. Неужели  вам  еще  не захотелось сунуть голову в
петлю и положить этому конец?
     Он  повернулся  и  направился ко  входу  в  находившееся рядом почтовое
отделение.
     -- Брендан! -- окликнула его Холли. Бьюкенен никак не отреагировал.
     -- Брен! -- не отставала она. Бьюкенен продолжал идти, куда шел.
     -- Ой! -- крикнула она. -- В каком отеле вы остановились?
     Бьюкенен так давно не слышал, чтобы кто-то называл его просто по  имени
или употреблял его прозвище, что  не отнес  эти слова к себе. Но  постепенно
они дошли до его сознания. Он обернулся.
     --  С какой стати я буду облегчать  вам жизнь? Узнавайте сами, черт вас
возьми!
     Перед почтовым отделением из  такси только что вышел  какой-то мужчина.
Бьюкенен  быстро  юркнул  внутрь  и  сказал  таксисту,  куда  ехать.   Такси
устремилось  в поток уличного  движения, и он успел лишь услышать, как Холли
еще раз крикнула: "Эй!"

10
     Брендан. Брен. Слова Холли  эхом откликнулись в  нем. Бьюкенен внезапно
осознал, как давно он перестал быть самим собой.
     На этот раз действие разворачивается  по нестандартному сценарию.  Если
раньше  от него требовалось войти в роль другого человека,  то теперь задача
вдвое сложнее: необходимо превратиться  в Питера  Лэнга, оставаясь  при этом
Бренданом Бьюкененом.  Впрочем, шизофрения ему  не грозит -- первая личность
не вытесняет вторую. Напротив,  они располагаются на разных уровнях сознания
и существуют вместе... Вместе. В одно и то же  время.  Но независимо друг от
друга.
     Он должен стать Питером Лэнгом, чтобы выполнить задание,  ради которого
приехал в  Новый Орлеан: узнать, что случилось с Хуаной. Ведь это Питер Лонг
обещал  ей свою  помощь.  Питер  Лэнг любил  Хуану.  Питер  Лэнг... Бьюкенен
отчаянно хотел стать Питером Лэнгом, потому что больше всего на свете боялся
быть самим собой.
     Но за Питером  Лэнгом  не следила Холли  Маккой. Питер Лэнг не служил в
Управлении  особых операций и не числился в группе "Виски с  содовой".
Хотя  Лэнг  и  был  тайным  агентом,  он  никогда  не  принадлежал   к  этим
спецподразделениям. И не Лэнгом, а Бренданом  Бьюкененом  заинтересовались в
редакции  "Вашингтон пост".  Поэтому  именно Брендан  Бьюкенен  должен
нейтрализовать и сбить со следа Холли Маккой.
     Таким  образом, Питер Лэнг сыграет роль  Брендана  Бьюкенена, а Брендан
Бьюкенен... В  самом деле,  не сидеть  же ему в  гостинице сложа руки, а  то
Холли   Маккой,   чего   доброго,   подумает,  что  он   струсил.   Бьюкенен
перевоплотится в Питера Лэнга и побывает в местах, где  тот любил появляться
шесть лет назад.
     Хотя Бьюкенен знал, что настоящий  Лэнг на  его месте остановился бы во
Французском  квартале,  сам  он  попал  в  Новый  Орлеан  "впервые"  и
"плохо   был  знаком"  с  городом.  Поэтому  он  решил  выбрать  любую
первоклассную   гостиницу   неподалеку   от   торгового   центра  и  местных
достопримечательностей.  Высокое  сверкающее  здание  отеля  "Хо-лидей
Инн-Краун  Плаза"  показалось  ему  идеальным  вариантом.  Заполнив  анкету,
Бьюкенен в сопровождении служащего поднялся на двенадцатый этаж в свой номер
и,  дождавшись, пока тот уйдет, запер  дверь  на  замок.  Достал из саквояжа
пистолет  и  паспорт  на имя  Виктора Гранта. Комнату  могут обыскивать.  Он
опустил паспорт в карман плаща, а пистолет сунул за пояс.
     Две минуты спустя  Бьюкенен вышел из номера и по лестнице черного  хода
спустился  в  холл. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что  Холли  Маккой
поблизости не видно, он вышел на улицу и сел в такси.
     -- Куда едем, сор? -- гортанным  голосом спросил водитель, пожилой негр
с седыми волосами.
     -- Метеерское кладбище.
     -- Похороны, сэр?
     -- Каждый день чьи-нибудь похороны.
     -- Истинная правда, сэр, истинная правда.
     Ему было приказано обязательно находиться в гостинице с шести до восьми
вечера на случай, если понадобит-
     ся передать сообщение. Однако  до  шести оставалось три часа свободного
времени,  и Бьюкенен  не  хотел сидеть на одном месте. Необходимо делать то,
что  стал  бы делать  Питер  Лэнг,  окажись  он  в  Новом  Орлеане. Бьюкенен
откинулся на  спинку сиденья и  притворился, что увлечен видом города. Такси
проехало улицу Чаупитаулас, свернуло на скоростную магистраль и  смешалось с
потоком машин, направляющихся в сторону Метеерского шоссе.
     Огромное  кладбище  возникло  еще  в  1873  году  на  месте  ипподрома,
располагавшегося  здесь  до  войны  между Севером  и  Югом.  Подобно  многим
старинным кладбищам Нового  Орлеана,  оно представляло  собой  ряды  длинных
каменных усыпальниц с нишами, в которые опускали и замуровывали гробы. Такой
способ  захоронения вошел а  обычай в  прошлом  веке из-за  топкой  почвы  и
постоянной:  угрозы разливов  Миссисипи. Хотя с тех  пор современные сточные
системы  позволили рыть  могилы  в  земле, традиция сохранилась,  и  горожан
зачастую хоронили по старинке.
     Питер   Лэнг  любил  бывать  на   старинных  кладбищах,  а   Метеерское
пользовалось у него особенным  вниманием. Официальным  предлогом  для  столь
мрачного времяпрепровождения считался его интерес к истории и склонность  ко
всякого рода  мистике. Однако на деле все  обстояло гораздо проще:  укромные
аллеи  и  потрескавшиеся  могильные  плиты  служили  прекрасным  местом  для
тайников,  где,  не нарушая вечного покоя  обитателей кладбища,  можно  было
оставить сообщение для курьера.
     Изредка, в дни большого наплыва  посетителей, Бьюкенену и пришедшему на
встречу связному удавалось незаметно  переброситься парой слов. Руководитель
Бьюкенена-Лэнга отличался  своеобразным чувством  юмора, и идея использовать
для связи кладбище казалась ему невероятно смешной.
     Однако  на  этот  раз Бьюкенен-Лэнг  приехал  сюда по  другой  причине.
Воспоминания об этом кладбище связаны с Хуаной. Она часто сопровождала Лэнга
в  его экскурсиях  и не меньше чем он интересовалась старинными надгробиями.
Бьюкенен  вспомнил,  с  каким  восторгом   рассматривала  Хуана  миниатюрные
гранитные   факелы  на   усыпальнице  богатой  горожанки   Джози  Арлингтон.
Бьюкенен-Лэнг  остановился  и  прислушался.  Ему  почудилось:  еще миг, и он
услышит  серебряные переливы  знакомого  голоса.  Дымка  в  небе развеялась,
проглянула  яркая  синь,  и  солнце  осветило  унылые  силуэты  покосившихся
памятников.
     Бьюкенен  представил,  как  Хуана  стоит  рядом, улыбается,  и ее  рука
покоится на его плече. Ему так хотелось ее обнять!
     И он сделает это сегодня вечером.
     Зачем я  позволил тебе уйти? Моя  жизнь  могла бы сложиться  совершенно
иначе.
     Я ни  за что не повторю той ошибки. Я просто не  представлял, как много
ты для меня значишь.
     И то, что я обещал шесть лет назад, -- не пустые слова. Я люблю тебя.
     Я или Питер Лэнг?
     А как же Бьюкенен-Лэнг?
     А как же Бьюкенен?
     Голова  раскалывалась от  боли. Он потер  виски, но боль продолжала его
мучить.

11
Шесть часов вечера
     Вернувшись  в  отель,   Бьюкенен  стал  нетерпеливо  дожидаться,  когда
руководство соблаговолит выйти с ним на связь. Он собирался заказать в номер
ужин, но  есть  совсем  расхотелось.  Решил включить  телевизор и посмотреть
Си-эн-эн,  но  передумал. Хуана.  Все  его  мысли  были  заняты  предстоящей
встречей с Хуаной. Он снова и снова вспоминал события шестилетней давности и
в который раз винил себя в том, что случилось.
     Комната погрузилась в темноту.  Бьюкенен поднялся с  кресла и раздвинул
шторы, чтобы полюбоваться  закатом, но небо было непроницаемо черного цвета.
Всего миг назад в окно заглядывали пурпурные  отсветы  заходящего  солнца, и
вдруг такая невероятная  перемена. Он обескураженно посмотрел на  светящийся
циферблат наручных часов.
     Шестнадцать минут десятого?
     Нет. Здесь  какая-то ошибка.  Должно быть,  с  ним сыграли  злую  шутку
сгустившиеся в комнате тени. Бьюкенен зажег настольную лампу и поднес часы к
свету.  Удивительно,  но  они  в  самом  деле показывали  шестнадцать  минут
десятого. Выходит, он не заметил, как прошли три часа и шестнадцать минут.
     Боже, со мной это  уже в третий раз  за последние три  дня.  Нет,  не в
третий. В четвертый. Что происходит?
     Бьюкенен встал. Прошелся по комнате, разминая за-
     текшие  ноги,  и внезапно  заметил,  что  на  телефоне  мигает  красная
лампочка сообщения, -- выходит, ему звонили.
     Но я не слышал телефонного звонка.
     Что,  если его руководитель  пытался  передать ему  срочные инструкции?
Бьюкенен быстро снял трубку и нажал на ноль.
     Сначала он услышал три гудка, затем женский голос:
     -- АТС.
     --  Я звоню  из  номера  12-14, --  Бьюкенен старался не выдать  своего
волнения. -- Кто-то оставил для меня сообщение.
     -- Одну  секунду,  сэр, сейчас посмотрю... так... есть. Сердце учащенно
забилось.
     -- Звонила  Холли Маккой, --  снова заговорила женщина. -- В семнадцать
сорок  пять. Вот текст: "Мы остановились  в одном отеле. Почему бы нам
вечером не встретиться?" Если хотите, сэр, я могу связаться с ее номером.
     -- Нет, спасибо. В этом нет необходимости. Он положил трубку.
     Бьюкенен  испытывал  смешанные  чувства.  Прежде  всего  -- облегчение:
важного  сообщения он не  пропустил. Кроме  того,  ему звонили  в семнадцать
сорок пять. До  того, как он вернулся в гостиницу. До того, как сел в кресло
и  отключился на целых три часа.  По  крайней мере, он не  настолько  ушел в
себя, чтобы не услышать звонка.
     Но одновременно с  облегчением  в нем  проснулась тревога: Холли Маккой
удалось  его  выследить.  И  дело  даже  не   в  раздражающей  настойчивости
журналистки. Каким образом она сумела его найти? Неужели она обзванивала все
гостиницы в городе и спрашивала?..
     Мне следовало остановиться под чужим именем.
     Под чужим именем? А  разве не из-за чужих имен заварилась вся эта каша?
Узнай Холли, что ты живешь в отеле под чужим именем, тебе придется несладко.
Да и руководство  такой поступок вряд  ли  оценит. Они решат, что ты  просто
спятил. Тебя посылали на отдых, а не на задание.
     Но Бьюкенен знал:  он действительно выполняет  задание.  До назначенной
встречи  оставалось меньше часа. В одиннадцать  ему нужно быть в "Кафе
дю монд". В это же время он и Хуана появились там шесть лет назад.
     Убедившись, что пистолет не видно под плащом, Бьюкенен вышел из номера,
осмотрелся и стал быстро спускаться по лестнице черного хода.

12
     Вечер  странным,  непостижимым  образом  напоминал  вечер   шестилетней
давности. Как и тогда, в воздухе пахло дождем. С Миссисипи дул легкий свежий
ветерок. Все как шесть лет назад.
     Бьюкенен огляделся  по сторонам и, не  увидев рядом Холли Маккой, пошел
вдоль  улицы Чаупитаулас. Он шагал неторопливо, чтобы не привлекать  к  себе
лишнего  внимания.  По  дороге  ему бросилось  в  глаза еще  одно  очевидное
сходство: как  в прошлый раз, город  праздновал Хэллоуин  --  канун Дня Всех
Святых. Многие прохожие были в маскарадных костюмах, и, как шесть лет назад,
наибольшей популярностью пользовался  костюм скелета: черное трико в обтяжку
с фосфорическим  рисунком костей  и маска в  виде  черепа. При  таком обилии
одинаково  одетых людей Бьюкенен не мог  с  уверенностью сказать, что за ним
нет слежки.
     Холли  Маккой  достаточно  спрятать  под  маской  свои  приметные рыжие
волосы,  и  она  растворится  в  пестрой толпе. В этот вечер он сам выглядит
слишком приметно: один из немногих, на ком нет карнавального костюма.
     Бьюкенен пересек Канальную улицу и,  подходя к  Французскому  кварталу,
услышал  звуки  музыки.  Сначала  слабые  и  далекие,  они  с  каждым  шагом
усиливались и быстро превратились в  неистовое завывание джаза. Не так давно
ему попалась на глаза статья о намерении властей Нового Орлеана  бороться  с
шумом на городских улицах, но, похоже, сегодня никакие указы не действовали.
Музыка  гремела из открытых окон местных ресторанчиков и,  сливаясь с  игрой
уличных   джаз-оркестров,   рождала   невероятное   смешение  стилей.   Джаз
буйствовал, грохотал, выл  и пульсировал  над головами тысяч  новоорлеанцев,
наводнивших узенькие улочки Французского  квартала. Горожане  в карнавальных
костюмах танцевали, пели и пили, празднуя ночь умерших.
     Когда святые...
     Бьюкенен попытался  смешаться  с толпой  ряженых. Времени до  встречи в
кафе осталось совсем мало, и он не хотел, чтобы его видели вместе с Хуаной.
     Однако очень скоро ему пришлось убедиться, что исчезнуть в таком густом
потоке людей -- задача не из легких. Всякая попытка нырнуть в подворотню или
незаметно перейти на соседнюю улицу  оканчивалась неудачей.  Стоило ускорить
шаг, как впереди вырастала стена из человеческих тел.
     Бьюкенен  купил у уличного торговца маску дьявола, но прорези оказались
узкими,  и он точно ослеп. Поэтому, столкнувшись с несколькими прохожими, он
снял  маску и посмотрел на часы. Как быстро  летит время. Почти одиннадцать.
Надо поторапливаться.
     Через несколько  минут он обнимет Хуану  и узнает, почему она попросила
его о помощи.  Он поможет  Хуане и докажет, что всегда ее любил. Он исправит
свою ошибку, допущенную шесть лет назад.
     Чью ошибку?
     По Орлеан-авеню Бьюкенен  добрался до  парка  Святого Антония и, пройдя
Пиратской  аллеей, оказался  у статуи  Эндрю  Джексона. В  темноте  мрачного
безлюдного парка  бронзовый всадник выглядел бесплотным  призраком.  Обогнув
чугунную ограду памятника,  Бьюкенен вышел на Декейтер-стрит и остановился в
тени деревьев напротив "Кафе дю монд".
     Вокруг   было  на  удивление  малолюдно  и  тихо.  Ощутив   собственную
уязвимость, Бьюкенен огляделся по сторонам. Нет. За ним не следят.
     И тем не менее его не покидало ощущение близкой опасности. Он постоял в
тени еще  несколько секунд и, точно возвращаясь из другого измерения, шагнул
в  полосу  света. Высокие  стены  "Кафе  дю монд"  представляли  собой
бетонные арки,  установленные по краям большой  открытой  террасы. Если  шел
дождь,  над  площадкой  растягивали  полосатый  бело-зеленый брезент,  но  в
обычные дни прохожих  на улице и  посетителей за столиками  отделяла  только
невысокая железная ограда. Сегодня вечером, как и шесть лет назад, в кафе не
оказалось свободных мест.  Все дело  в празднике. Перед входом  на  тротуаре
выстроилась целая очередь желающих попасть внутрь, многие из которых  были в
карнавальных костюмах.
     Бьюкенен остановился, всматриваясь  в  лица окружающих  в  надежде, что
Хуана  решит подождать его на улице. Они  уйдут подальше от шума и сутолоки,
отыщут укромное местечко, где можно погов