и не  сделают вам ничего плохого, потому
что боятся упустить такую возможность. Педро, у меня есть к вам один вопрос.
Он имеет отношение к Хуане, но я прошу вас  хорошенько подумать, должен ли я
задавать его. Потому что, если это поможет объяснить  ее  исчезновение,  вам
будет  грозить опасность. Не исключено,  это как раз та информация,  которая
нужна тем, кто ищет вашу дочь.
     На том конце провода замолчали.
     --  У меня нет выбора,  -- снова прозвучал  в  трубке глуховатый  голос
Педро. -- Если это поможет Хуане... я готов ответить на ваш вопрос.
     Бьюкенен еще раз с уважением подумал о мужестве Мендеса.
     --   Вам   что-нибудь  говорит  имя  Мария  Томес?  Может|  быть,   его
когда-нибудь упоминала Хуана?
     -- Конечно, -- сразу ответил  Педро. -- Это певица. Я  не знаток оперы,
куда  там, но мне  один раз довелось быть  на се выступлении.  Год назад она
приезжала в Сан-Антонио  и пела в "Хемисфере". --  Педро упомянул одну
из   главных  достопримечательностей   Сан-Антонио  --  культурно-спортивный
комплекс, построенный на месте  проведения международной ярмарки 1968  года.
Город  был соединен  с ним судоходным каналом.  -- Я хорошо  помню тот день,
потому что именно тогда Хуана  говорила  с  нами  о своей  работе,  а  такое
случалось  очень  редко.   Ее  наняли,   чтобы   охранять  певицу  во  время
выступления. Она достала нам  места  в первом ряду. Я поначалу отказался, но
Анита меня  уговорила.  И знаете, мне даже понравилось. Названия  оперы я не
помню.  Что-то  про студентов, которые живут в бедном  квартале, на чердаке.
Мария  Томес  играла  совсем  больную,  умирающую  девушку.  Опера   шла  на
итальянском, но он похож на испанский,  и я смог разобрать, о чем идет речь.
Мария  пела как ангел. Ничего подобного  я раньше не слышал. Но  при чем тут
Хуана  и  что  с  ней?  Как  она связана  с  певицей,  которая  приезжала  в
Сан-Антонио год назад?
     -- Еще не знаю.  Слушайте  внимательно, Педро. Время от времени я  буду
позванивать  вам  в офис,  чтобы убедиться, что вас  никто  не  беспокоит. Я
назовусь Беном Кларком. Запомнили? Бен Кларк. Спрошу о  своем "форде",
который вы  будто бы ремонтируете. Если ответите,  что  ремонт будет  стоить
дорого, я пойму, что у вас что-то стряслось, и сразу приеду.
     -- Бен Кларк...
     -- Правильно. Всего хорошего, Педро.
     -- Спасибо, Джеф Уокер, или кто вы там есть. "Точно.  -- Бьюкенен
положил трубку. --  Кто я есть". Он  обернулся и  поймал на себе пристальный
взгляд
     Холли.
     -- В чем дело? Что это ты меня так разглядываешь?
     -- "Бен Кларк"? "Форд"? В этой комнате ты  -- Чарльз Даффи.
Внизу  -- Майк  Хамильтон. Ты  еще  упоминал Питера  Лэнга. И это,  если  не
считать... Черт возьми, так и с ума недолго сойти!
     -- Ты права.
     Не  желая продолжать  разговор на эту тему,  Брендан  принялся за  еду.
Проглотил  первый кусок и только  тогда почувствовал, как проголодался. Пока
он беседовал  с Педро,  спагетти  остыли. Неважно. В последнее время ему  не
приходится быть слишком разборчивым в еде.
     Холли отложила свою вилку.
     -- С тех пор как тебя выписали из больницы, ты все время на ногах.
     Бьюкенен продолжал жевать,  стараясь не обращать внимания  на  головную
боль.
     -- Тебе не кажется, что пора сбавить скорость?
     -- Не  могу. Сейчас  доем и выведу тебя  отсюда.  Да и мне нужно  будет
кое-куда съездить.
     -- Куда именно?
     -- Лучше, если ты не будешь об этом знать.
     -- Все еще не доверяешь? И это после того,  что я для  тебя сделала? Ты
сам сказал, что я не наблюдатель.
     -- Дело не  в том,  доверяю -- не доверяю. Если ничего не  знаешь, то и
бояться нечего. И я в большей безопасности, если...
     -- Продолжай, продолжай.  Ты хочешь  сказать: "Если  меня  станут
допрашивать, я не выдам твои планы".
     Бьюкенен прожевал кусок хлеба и поднял глаза на Холли.
     -- Люди, которые за тобой следят, не имеют к  Хуане никакого отношения.
Но если они увидят нас вместе, то  решат, что ты опять взялась за ту статью.
Тогда они, спасая себя, ни перед чем не остановятся.
     -- Наконец-то  тебе это удалось. -- Холли передернула плечами, точно от
холода.
     -- Что?
     --  Ты  меня  снова  испугал.  Только я  пришла  в норму, как  ты опять
напомнил мне...
     -- Я же говорил: для них норм не существует.
     -- Да, извини, я забыла.

11
     Они вышли на лестницу  черного хода. На третьем этаже Холли  предстояло
вызвать лифт и спуститься в холл. У тех, кто наблюдает внизу за перемещением
цифр на  световом  табло над дверью лифта, должно создаться впечатление, что
она весь вечер просидела в номере Майка Хамильтона.
     --  Если  остановят,  громко  говори,  чтобы  тебя  оставили  в  покое,
пригрози, что позовешь  полицию.  Но если дело станет  серьезным, выложи  им
такую  версию:  ты  работаешь  над статьей об  исчезновении  Марии  Томес  и
пытаешься выяснить, какое  отношение к этому имеет  Драммонд. Скажи, что  на
тебя вышел один из его служащих. Этот человек зол на хозяина и намерен с ним
посчитаться.  Однако он не  хочет "светиться" и  поэтому  не  называет
своего  настоящего имени. Пока  что  ничего  серьезного  от него  узнать  не
удалось.
     Они достигли лестничной клетки третьего этажа,  и Бьюкенен взмахом руки
показал Холли, чтобы та задержалась. Осторожно выглянул в коридор и отступил
на шаг назад. Выражение его лица заставило журналистку нахмуриться.
     Жестом он приказал ей следовать за ним.
     -- Нужно спешить. Возле номера Майка Хамильтона -- два человека.
     Перед тем как покинуть комнату 512, Бьюкенен собрал свои вещи, уложив в
дорожную сумку книги и папки с материалами. Затем  заполнил карточку гостя и
положил ее на кровать. Он написал в ней, что Майк Хамильтон  тоже уезжает из
отеля, но все расходы, как  условлено,  за счет  кредитной  карточки Чарльза
Даффи.
     -- Не хочу, чтобы  меня начали разыскивать  за бесплатное проживание  в
гостинице. Так. Все готово. Пошли.
     Они спустились на первый этаж и остановились у двери в холл.
     --  Подожди,  пока  из  лифта выйдут  люди. Иди  вместе с  ними. Где ты
живешь?
     Она назвала адрес.
     -- Я выйду через минуту после тебя. Возьму такси вслед за тобой и, если
не  будет "хвоста",  проеду мимо  твоего дома. К  тому времени ты  уже
будешь у себя.  Зажги свет  в  комнате и открой окно. Если я увижу  открытое
окно, буду знать, что у тебя все в порядке.
     -- Такси? У меня машина.
     -- Тогда доберешься еще быстрее. Сейчас откроется лифт. Иди.
     Она дотронулась до его щеки.
     -- Будь осторожнее.
     Холли ушла, а Брендан еще долго чувствовал прикосновение ее пальцев.

12
     -- Бьюкенен!
     Должно быть, сказывается усталость.
     -- Бьюкенен!
     Или причина кроется в разговоре с Холли. Хотя  он  приехал в Вашингтон,
считая  себя  Питером  Лэнгом,  использующим  имена  Чарльза  Даффи и  Майка
Хамильтона, она снова напомнила ему о том, кто он есть на самом деле.
     -- Бьюкенен!
     Поэтому, когда его окликнули, Брендан инстинктивно дернулся посмотреть,
кто его зовет. Этого делать не следовало. Мгновенно поняв свою ошибку, он не
стал  оборачиваться  и зашагал дальше под дождем по окутанной туманом улице.
Однако преследователь успел заметить его мимолетное движение.
     -- Стой! Бьюкенен!
     Бьюкенен не стал  ускорять шаг.  Ничто  в нем  не  выдавало напряжения,
которое он испытывал. А  нервы были  на  пределе.  Сзади послышались быстрые
шаги.  Похоже,  преследователь один.  Бьюкенен  не  решился  проверить  свое
предположение.
     Время уже позднее: половина одиннадцатого.  Улица  пуста.  Лишь изредка
блеснет фарами машина и тут же исчезнет за туманной пеленой сырого вечернего
воздуха.  Выйдя  из  отеля,  Бьюкенен с непринужденным  видом  огляделся  по
сторонам и,  не заметив ничего подозрительного, свернул  с Массачусетс-авеню
на 21-ю улицу.
     Только сейчас, почувствовав, как учащенно забилось сердце, он  осознал,
что на 21-й --  одностороннее движение и машины мчатся в том же направлении,
в котором идет он. Чтобы заметить их приближение, нужно оглядываться. Однако
это усилит подозрения преследователя. Вернее, преследователей. За спиной  он
различил шаги еще одного человека.
     --  Черт возьми! Бьюкенен!  -- выкрикнул второй голос. Слова прозвучали
всего в нескольких шагах у него за спиной.
     Выбора не оставалось.  Бьюкенен внезапно  повернулся и  увидел крепкого
коротко  стриженного парня,  который  в  ответ на движение  Бьюкенена  резко
остановился в защитной стойке.
     Однако он опоздал. Брендан нанес ему мощный, хорошо рассчитанный удар в
грудь: он хотел остановить преследователя, но не собирался ломать ему ребра.
     Крепыш отлетел на несколько шагов. При этом он с силой выдохнул воздух,
смягчив  последствия  удара. Его натренированная реакция говорила о том, что
противник прошел хорошую подготовку. Парень явно  из военной разведки. Такая
же  стандартная фигура,  как у  тех, что следили  за  Холли:  широкие плечи,
мощные бицепсы и узкие бедра. Бьюкенен не стал дожидаться, пока тот придет в
себя. Его нога,  описав  дугу, с силой  ударила  преследователя  по  внешней
стороне бедра, туда,  где проходит чувствительный нерв. Точный удар вызывает
не только сильную боль, но и временный паралич конечности.
     Как  и рассчитывал Бьюкенен,  не успевший  оправиться от удара  в грудь
парень  с  ворчанием схватился за бедро  и рухнул  на асфальт.  Но  к  месту
схватки бежал его напарник.  Заметив, как  он,  чертыхаясь,  сунул руку  под
ветровку,  Брендан  бросил  в  него  свою  сумку,  а пока тот  уворачивался,
рванулся ему навстречу и,  не дав достать оружие,  ткнул ладонью в основание
носа. Под рукой хрустнули перебитые хрящи. Противник потерял ориентировку, и
Бьюкенен  добил его  ударом  локтя в солнечное  сплетение,  выхватил  у него
пистолет, повернулся к первому преследователю, который пытался  подняться на
ноги,  и  шмякнул того головой  о  фонарный столб.  Затем снова повернулся к
парню  в ветровке. Тот лежал на тротуаре,  хлюпая разбитым  носом. Изо рта у
него текла кровь.
     Бьюкенен мог бы их прикончить, но ему не хотелось усугублять свое и без
того  серьезное положение. Если  он начнет  уничтожать  людей полковника,  в
следующий раз им отдадут приказ убрать его  самого. Хотя  не  исключено, что
эти двое вовсе не  собирались  его задерживать. Не случайно же  второй агент
достал пистолет.
     Неподалеку пронзительно вскрикнула женщина. Бьюкенен обернулся и увидел
в нескольких  шагах  от себя хорошо одетую пару, которая с ужасом уставилась
на валявшиеся на тротуаре тела.
     Он схватил сумку и побежал.
     Его пугала не только перспектива скорого появления полиции.
     На  крик женщины из-за угла  выскочили еще двое  и,  заметив Бьюкенена,
рванулись  вслед за ним --  оба такие же мускулистые и широкоплечие, как те,
что остались на асфальте.
     Бьюкенен бежал изо всех сил. Казалось, швы на  боку вот-вот разойдутся,
но он даже не думал о них. Эти двое сразу полезли под ветровки, и у Брендана
исчезли  всякие сомнения относительно  их цели. Они не из группы наблюдения.
Приказ на его устранение уже отдан.
     Что они сделали с Холли?
     Но  сейчас  не  время  думать  о  том, что с  ней  случилось. Он должен
собраться  с  силами и  сделать все, чтобы остаться в  живых.  Сначала нужно
выбраться  с  этой  проклятой  улицы, где  одностороннее движение делает его
уязвимым.   Подбегая   к   Р-стрит,   Бьюкенен   оглянулся.   Преследователи
одновременно вскинули оружие. Заметив зазор в потоке транспорта, он метнулся
на мостовую,  надеясь, что машины прикроют его,  точно щитом, и  в следующее
мгновение был  на противоположной стороне  улицы. Рявкнул  сигнал. Завизжали
тормоза. Бьюкенен поскользнулся на  мокром тротуаре, но удержался на ногах и
нырнул за угол,  услышав, как прогремели выстрелы и за его спиной посыпалось
стекло разбитой витрины.
     Быстрее. Сжимая в руке пистолет, отнятый у агента, он отчаянно несся по
пустынной улице. Дождь усилился. Стало совсем темно. Впереди в тусклом свете
уличного  фонаря Бьюкенен разглядел узкий переулок и бросился туда.  Если бы
не сумка, бежать было бы намного легче, но бросить ее и остаться без книг  и
папок с документами он не мог.
     За спиной слышались  проклятия, шумное дыхание и топот преследователей.
Мельком бросив взгляд на табличку на стене дома: "Переулок  Хопкинса",
Бьюкенен нырнул за угол, и  тут же в стену дома  в  том месте, где он только
что  находился,  ударили пули.  Он  мгновенно  обернулся,  присел и  вскинул
пистолет. Рука  дрожала,  и он  оперся локтем  о колено. По лбу катился пот,
смешанный с каплями  дождя. Из-за  угла  трудно хорошо прицелиться, но и его
противники не в лучшем положении. Решив, что  пора, Бьюкенен трижды нажал на
спусковой  крючок.  Гулкое  эхо выстрелов прокатилось  по  узкому переулку и
оглушило его, ударив по барабанным перепонкам.
     Тем  не  менее  он услышал  лязг пустых гильз,  упавших  на тротуар,  и
короткий  стон. По крайней мере  одна из выпущенных  им пуль  попала в цель.
Однако  Бьюкенен не мог проверить свои предположения. Преследователи залегли
и  открыли  ответную  стрельбу.  Он  видел вспышки выстрелов,  одна  из пуль
ударила  совсем  рядом,  и  осколки  кирпича  едва  не  попали  ему в глаза.
Высунувшись   из-за  угла,  Бьюкенен  выстрелил  еще  три  раза  и  заставил
нападавших  укрыться  за  припаркованными  машинами.  Однако  ввязываться  в
неравный  бой не  входило в его планы. Воспользовавшись возникшей паузой, он
быстро  отполз назад,  вскочил на ноги и изо всех сил помчался  по переулку.
Ночная перестрелка  разбудила местных жителей, кое-где в окнах вспыхнул свет
и появились  силуэты  забывших  об осторожности людей.  Бьюкенен  бежал.  Он
слышал вой приближавшейся сирены. Слышал, как распахнулось окно. Слышал, как
сверху что-то крикнули. Однако его внимание было всецело поглощено другим --
за спиной продолжал звучать гулкий топот преследователей.
     Бьюкенен оглянулся и дважды  выстрелил. Агенты разделились и спрятались
от пуль по  разные стороны переулка, используя в качестве укрытия  ближайшие
подъезды.
     Он бежал,  бросаясь из стороны в  сторону, чтобы не дать им возможность
хорошо  прицелиться.  Одна пуля  пробила ему  левый рукав,  вторая  прошла в
нескольких дюймах  от  правого  уха. Он  уже  не слышал  выстрелов, различал
только  слабые звуки,  похожие на  удары  кулака  по подушке. Преследователи
надели на стволы  глушители,  и  теперь  ему казалось,  что его  собственные
выстрелы отдаются  в пустом  гулком переулке  страшным  грохотом. На верхних
этажах  вспыхнули новые окна.  Сирена приближалась и выла все громче.  К ней
присоединилась вторая.
     Бьюкенен  выскочил  из переулка,  перебежал  мокрую туманную  О-стрит и
свернул  налево  к  20-й улице.  Он уже  радовался, что ему  удалось немного
оторваться  от преследователей,  но за  спиной вдруг ослепительно  вспыхнули
фары. Он бежал по середине улицы и на мгновение замешкался, не зная, в какую
сторону  отпрыгнуть.  Обернулся.  Фары  совсем рядом, Взвизгнули тормоза. Но
машина  не могла сразу остановиться  и продолжала  нестись  прямо  на  него.
Тогда, чтобы смягчить удар, Бьюкенен подпрыгнул и распластался на капоте. Он
раскинул руки, прижал лицо к ветровому стеклу и вдруг с изумлением разглядел
знакомые рыжие волосы. Ошибки быть не могло.  За рулем сидела  Холли Маккой.
Ее бледное, искаженное ужасом лицо точно окаменело в немом крике.
     В следующее мгновение стеклоочиститель ударил его по скуле, и  Бьюкенен
поднял  голову, пытаясь разглядеть,  что  происходит позади машины,  которая
постепенно  замедляла ход. Из переулка появились двое. Бьюкенен,  задыхаясь,
поднял пистолет и выстрелил поверх крыши. Он не мог как следует прицелиться,
но четырех выстрелов  оказалось достаточно, чтобы преследователи отступили в
переулок.
     --  Вперед, Холли!  Не останавливайся! Притормозившая было машина снова
рванулась вперед. Бьюкенена  подбросило. Он скользнул  по капоту и  ударился
лицом  о  ветровое стекло. Бросил отчаянный взгляд через плечо: они  уже  на
20-й  улице.  Чтобы  вклиниться  в  поток   машин,  едущих  только  в  одном
направлении,  Холли  пришлось  сделать   поворот  налево.  Бьюкенен  потерял
равновесие и  заскользил  вниз.  Обе руки были  заняты --  в  одной сумка, в
другой пистолет, ухватиться  нечем,  да  просто и  не за что  ухватиться  на
мокром капоте.
     Машина поворачивала.  Бьюкенен  продолжал сползать  к  краю капота.  Он
очень ясно представил неминуемое падение и  удар  о мостовую. "Согнуть
локти. Перекатиться. Голову вверх", -- мысленно приказал  он себе.  Еще одна
травма головы --  слишком дорогое удовольствие.  Нет,  надо  удержаться и не
упасть!  С бешено  бьющимся  сердцем  Бьюкенен  заметил  боковое  зеркало  и
уцепился за него согнутым локтем. Поджал  ноги, но от внезапного толчка  все
же сорвался с  капота и повис. Крепление зеркала прогнулось под тяжестью его
тела, но он продолжал висеть, сползая все ниже. Еще  миг, и подошвы коснутся
асфальта.  Машина начала тормозить. Стержень,  на котором держалось зеркало,
лопнул,  и  Бьюкенен  упал,  больно  ударившись  о  мостовую, несколько  раз
перевернулся и остался лежать в луже. От удара у него перехватило дыхание, и
он никак не мог отдышаться. Наконец, шатаясь, поднялся на ноги и, морщась от
яркого света фар, пошел к остановившейся машине.
     Выли  сирены. Ему показалось, что  он слышит топот ног  бегущих к  нему
людей.  Затем  Бьюкенен  отчетливо  услышал  голос  Холли,  которая  открыла
переднюю  дверь машины.  Однако вместо  того  чтобы сесть  рядом  с ней,  он
повалился на заднее сиденье и, хлопнув дверью, крикнул:
     -- Поехали, Холли! Быстрее!

13
     Холли   молча  повиновалась.  Она  наклонилась  к  ветровому  стеклу  и
прищурилась: машущие "дворники" мешали хорошо разглядеть, что творится
впереди. Затем бросила взгляд на  зеркало заднего  вида,  пытаясь понять, не
преследуют  ли их  полицейские машины,  чьи  сирены  ревели  не  умолкая.  К
счастью,  соседние машины двигались с обычной скоростью, никто не пытался их
обстреливать, вой сирен начал отдаляться и стал менее угрожающим.
     -- Что случилось? -- В ее голосе звучало смятение.
     Они выехали на Массачусетс-авеню,  проехали  квартал  по  Дюпон-серкл и
свернули на Коннектикут-авеню. Бьюкенен коротко рассказал Холли о том, что с
ним  произошло. За время  разговора  он ни  разу не поднял голову  с заднего
сиденья: хотя преследователи и  знают, какой у Холли  автомобиль, они  будут
искать двоих, а не одинокую женщину за рулем.
     -- Ты ранен?
     -- Порвал несколько швов, -- не сразу отозвался Бьюкенен. Он произносил
слова  так,  точно  ему  было  больно  говорить.  --  Можно  считать,  легко
отделался.
     -- До следующего раза.
     -- Мне повезло, что ты ехала именно по той улице.
     -- Дело не в везении.
     -- Что?
     -- Помнишь,  ты побежал  по 21-й улице,  а они за тобой, ты  прыгнул на
мостовую и перебежал улицу.
     -- Все так и было. Откуда ты это знаешь?
     --  Потому  что  ты  проскочил прямо  перед  моей машиной. Я  тебе  еще
посигналила. Когда я  вышла из отеля и взяла машину  со  стоянки, то  решила
проехаться вокруг квартала, проверить, нет ли за мной слежки.
     -- Похоже, ты кое-чему научилась.
     --  И еще я хотела посмотреть, как у  тебя  дела.  Я поехала  за  тобой
следом и увидела драку. Потом ты перебежал улицу, но мне не удалось привлечь
твое внимание. Затем ты свернул па Р-стрит, и я потеряла тебя из виду. Я как
раз была на  перекрестке  и решила повернуть на О-стрит, подумала, что смогу
перехватить тебя на выходе из переулка Хопкинса или 20-й улицы.
     -- А если бы я остался на Р-стрит?
     -- Ну ты же не настолько глуп, чтобы бежать по
     прямой линии.
     -- Ты и вправду кое-чему научилась.
     --  Как  уходить