Ю.  Панасюком.  В неполных
семьях  у  подростков  (без  разделения  по  полу) достоверно  выше  уровень
нейротизма и интроверсии. Подростковый вариант Кет-тела менее чувствителен к
разделению личностных особенностей детей из полных и неполных семей.
 Ситуация развода может быть драматичной для девочек, если они привязаны
к  отцам  и  имеют  много  общего с  ними.  Возникающие реактивные наслоения
нередко усугубляются  беспокойством по поводу возможной потери матери, т. е.
тревогой  одиночества и  социальной изоляции.  Нередко  девочки (и мальчики,
похожие на  отца) не отпускают мать  от  себя, испытывая каждый  раз  острое
беспокойство  при ее уходе. Им кажется,  что мать может  не вернуться, что с
ней  может  что-либо случиться.  Нарастает  общая  боязливость,  усиливаются
страхи, идущие из более раннего возраста, и частыми диагнозами в этом случае
будут невроз  страха и истерический невроз,  нередко перерастающие в старшем
подростковом  возрасте  в  невроз навязчивых состояний.  При  этом возникают
различного рода  ритуальные предохранения от несчастья, навязчивые  мысли  о
своей  неспособности,  неуверенность в себе и навязчивые  страхи  (фобии). К
концу подросткового - началу юношеского  возраста начинает отчетливо звучать
депрессивная невротическая  симптоматика по типу сниженного фона настроения,
чувства подавленности  и безысходности,  неверия в свои силы  и возможности,
мучительных  переживаний  по  поводу  кажущихся неудач, проблем  общения  со
сверстниками,  разочарований  в любви  и  признании.  Типично  и  нарастание
тревожной  мнительности  в  виде постоянных опасений и сомнений, колебаний в
принятии решения. В юношеском возрасте характерны навязчивые мысли и страхи,
тревожно-депримированный  фон  настроения  и  характерологические  измерения
тормозимого круга.
 Принятие во внимание полученных данных при консультации семей, подавших
на  развод,  позволило  бы  прежде всего  в  интересах самих детей разрешить
вопрос о том, с кем  из родителей оставлять их после развода. Это помогло бы
и   уменьшить   риск  появления,   особенно  у  мальчиков,  невротических  и
поведенческих нарушений.  Об  актуальности  этого  говорит  преимущественное
начало невроза  у  детей  не до,  а после  развода, у мальчиков - в  среднем
спустя 2 года,  у девочек -  около года.  Возникновение невроза у мальчиков,
таким образом,  более,  чем  у  девочек, отодвинуто  по  времени  от момента
разрыва  отношений между родителями. Соответственно,  невроз  у  мальчиков в
большей  степени  обусловлен  уже  появившейся  после   развода  конфликтной
ситуацией во взаимоотношениях с матерью, крайностями ее отношения.
 Приведем  несколько наблюдений. В одном из  них речь  идет о мальчике 8
лет,  больном неврастенией, обидчивом  и  ранимом,  легко устаюшем, боящемся
пожара, темноты и одиночества, но тем не менее испытывающем необъяснимое для
окружающих влечение к огню, спичкам,  патронам и "пиротехническим эффектам".
К школе он мог легко "вспыхнуть" при ссоре  и вступить в драку, защищая себя
от   обиды  и   оскорбления.  Уже   в   этом   проявлялась   его  внутренняя
противоречивость - возбудимость, стремление утвердить себя, с одной стороны,
и ранимость, боязливость - с другой. Отца своего не помнит, так  как он ушел
в первые годы  его  жизни после  рождения  сестры, на  которую  перешло  все
внимание  матери.  Так  он оказался  эмоциональной сиротой при  существующих
родителях,  и  его  попытки  самоутверждения, эмоциональная неустойчивость -
следствие отсутствия мужского стабилизирующего  влияния,  признания  и любви
матери.
 Следующее  наблюдение также  относится  к  мальчику  8  лет,  но уже  с
неврозом  страха,  заиканием и  тиками.  Его мать  родилась в свое время  от
незарегистрированного  брака  и  никогда  не  видела отца. Таким  же образом
появился  и  у  нее сын, ни  разу не видевший  отца. Испытывая  трудности  в
общении  с противоположным полом, мать  переносила их  в известной мере и на
отношения с  сыном, не  признавая его мальчишеского "я",  строго и наказующе
воспринимая  любые  оплошности  и промахи. Скорее,  она была  не матерью,  а
наказующим отцом - символом традиционного авторитета, принуждения  и власти.
Функции   же  матери  в  семье  выполняла  бабушка,  чрезмерно  опекающая  и
беспокоящаяся  по  поводу  всех  возможных несчастий на земле.  В результате
подобного   отношения  мальчик   с   природным   холерическим  темпераментом
становился, с одной  стороны, все более возбудимым, а с другой - боязливым и
неуверенным  в  себе. Пропорционально  этому нарастало  вначале заикание,  а
потом  и тики как симптомы блокирования активности, отсутствия психомоторной
разрядки  и критического  увеличения  неразрешимого для мальчика внутреннего
напряжения и беспокойства.  Состояние  его  ухудшилось  в 1-м  классе, когда
возросли  психологическое  давление  матери,  требования   и  наказания  при
отсутствии похвалы, душевной теплоты и поддержки. В то же время мать считала
сына безнадежно ленивым и упрямым.  Он не стал медлительным и обстоятельным,
как  того хотела  мать с флегматическим темпераментом, зато стал "вредным" в
ее  представлении.  Фактически   его   "вредность"   -   это   неспособность
соответствовать  требованиям  в  семье из-за  появления у  него  болезненных
невротических   расстройств.   Последнее   -   следствие   диктата   матери,
всепоглощающей   опеки  бабушки  и   отсутствия  адекватной  ролевой  модели
идентификации с отцом.
 На одном из приемов мы обратили внимание на мальчика 11 лет с диагнозом
невроза страха. Он переминался с  ноги на  ногу,  тихо говорил  и производил
впечатление робкого  и неуверенного в себе,  боящегося сказать  свое  слово,
поступить  по-своему,  тем более смело и решительно. Полгода назад произошел
развод  по  инициативе  матери,  считающей  характер мужа слишком  мягким  и
уступчивым,  хотя  он  положительно характеризовался  на  работе  и  успешно
справлялся с заданиями повышенной  сложности. После развода мать с удвоенной
энергией принялась за  воспитание  сына,  постоянно  внушая: "Ты  ничего  не
умеешь,  ты  все делаешь  не так",-  контролируя, физически  наказывая  и не
доверяя возможностям  сына  в  такой степени, что однажды он заявил в порыве
отчаяния о своем желании выброситься  с 9-го этажа, если мать не оставит его
в покое.
 В  школе  он  крайне  неуверен  при  ответах, боится  сказать  что-либо
невпопад: "Я начну говорить, и будут смеяться, что я не так говорю". Поэтому
он  слывет  молчуном.  Из  анамнеза  известно,  что  его  нервное  состояние
ухудшилось в 1 год с небольшим,  когда он плакал и  грустил  при помещении в
ясли  и не мог привыкнуть к ним в дальнейшем.  Мать, инженер  по  профессии,
занимает   административную  должность,  постоянно   находится  на   работе,
тревожная  и властная по характеру,  сдержанная и скупая в выражении чувств,
повышенно принципиальная и строгая. В последние годы "стали  сдавать нервы",
часто раздражается, "срывает  напряжение" на сыне, который всегда под рукой.
Вместе  с нарастанием нервного  напряжения у матери сын становился все более
заторможенным, неуверенным в себе и боязливым, будучи не  способным выразить
свои  чувства внешне  и  возразить  матери,  которой  он  боялся.  Когда  мы
попросили  его сочинить  историю,  где  бы нашли отражение  беспокоящие  его
страхи  по поводу смерти родителей, она была следующей: "Жили-были король  и
королева.  И был у них сын. Вот умер король. А царство большое: слуг, воинов
в нем  очень много. Королева не любила своего сына. И  однажды велела слугам
утопить его. А слуги  пожалели его и отпустили. А королева про это узнала  и
начала на них  кричать, орать. Так накричалась, что сошла с ума. А королевич
узнал про  это  и пошел  в  замок.  Стал он  править  царством.  А  королеву
выгнали".  В истории в  аллегорической форме отражена травмирующая  семейная
ситуация. После некоторых раздумий мальчик назначил королевой мать,  врача -
королем, а себя  -  королевичем. Остальные, участвующие  в  игре, сверстники
стали  слугами. Так  он отреагировал  на  непосильный  для  него  гнет дома,
свергнув  мать с ее трона амбиций и  требований.  Но отца своего он  не  мог
вернуть, что и отразилось в следующей его грустной истории: "Жил-был царь  и
были у него три сына. Вот умер отец. И остались жить три брата. А когда царь
умирал, он сказал своим сыновьям, что за  тридевять земель растет бамбук, да
непростой  -  волшебный. Как  несчастье случится,  оторвите лепесток,  и все
исполнится по-вашему. Поехали они искать его. Искали,  да так и не нашли.  И
остались они жить по-старому".
 Другой  мальчик  10  лет, которому  мы поставили  диагноз истерического
невроза,  после  ухода  отца  в  первые  годы  жизни  воспитывался  матерью,
математиком   по    профессии,   женщиной    повышенно   требовательной    и
принципиальной,  а  также  бабушкой и прабабушкой,  тревожными и опекающими.
Летом к бабушкам добавлялись две тети, и  вместо  отдыха мальчик находился в
состоянии  постоянного  нервного  напряжения. Каждый  его  шаг выверялся, он
ничего  не мог сделать сам и  всегда  был в сопровождении,  по крайней мере,
двух взрослых. Не в  силах изменить отношение окружающих, он периодически  в
состоянии аффекта устраивал  сцены самоубийства.  Но то  шнурок  был слишком
длинным, то коротким, то он не  мог оттолкнуть  ногами табуретку, то  кто-то
ему  мешал  "сосредоточиться",  и  каждый  раз  его "спасали"  в  "последний
момент".  На бабушек это производило необходимое воздействие, и на время ему
переставали  читать мораль  и  планировать каждый шаг. Затем  бабушки  снова
входили в "свою колею", и спектакль под названием "Уйду я от вас" повторялся
снова.  Несмотря на  явный  демонстративный  характер суицидальных  попыток,
нервное состояние мальчика все ухудшалось, появились тики, и мы посоветовали
матери лишить его "летнего отдыха" и взять к себе. Однако  с матерью  ему не
стало легче, он стал часто плакать и грустить. Мать не  могла дать ему любви
и  нежности,  словно  забывая  о   существовании  этих   чувств,   продолжая
принципиально воспитывать его волю, "трезвую голову", как она сама говорила.
Мальчик явно  скучал  по бабушкам,  которыми он, хотя и  тяготился,  но  мог
как-то на них влиять в отличие от матери, не терпевшей никаких фривольностей
и  послаблений.  Будучи  не  способным оказать  влияния  на мать,  он впал в
отчаяние,  заявляя нам, что его никто не понимает,  он одинок на этом свете.
Да  и  с  мальчиками  было  ему  нелегко, поскольку  из-за своего  мягкого и
обидчиво-ранимого  характера  он  не   мог  постоять  за   себя  и  наладить
взаимоприемлемые отношения. С одной стороны, он хотел повышенного внимания к
себе, признания, а с другой стороны, ничего не  мог сделать реального, чтобы
упрочить  свое  положение.  И  его  скорее  принимали  в свою сферу  общения
девочки, считавшие "своим", чем мальчики, одним  из которых он так и не смог
стать.
 Расскажем и о двух юношах 21 года, обратившихся самостоятельно в разное
время  и  просивших оказать  им  помощь. Оба  - студенты  технического вуза,
активные общественники,  но  внутренне  неуверенные  в  себе, страдающие  от
навязчивых мыслей о своей неполноценности, чувства одиночества и затруднений
в  общении с девушками, не отвечающими  им взаимностью. Оба не помнят  отца,
поскольку  в одном случае  брак не был  зарегистрирован,  а в  другом - рано
произошел  развод.   У  обоих  властные,   гиперсоциальные  и   одновременно
тревожные, гиперопекающие матери. Оба производят впечатление потерянных и не
нашедших   себя   молодых   людей,    испытывающих   чувство   эмоциональной
безысходности, страдания и печали, несмотря на все свои успехи в учебе. Один
из них  -  наш  бывший пациент,  лечившийся в  6-летнем  возрасте  по поводу
заикания. Когда  спустя  6  лет мы  проводили  катамнестическое исследование
эффективности групповой психотерапии, мать даже  не впустила сына в кабинет,
сказав  в полуоткрытую  дверь, что у  них  все в  порядке. Она  явно боялась
уменьшения своего безраздельного влияния, продолжая по-прежнему заменять ему
мир  сверстников  и   восполняя  заботой  все,  как  ей  казалось,  желания.
Всепоглощающая опека и "привязывание" сына -  следствие страха одиночества у
матери,  не  способной  поделить  сына  ни  с  кем   вне   ее  собственного,
эгоцентрически  замкнутого и наполненного тревогами мира. Когда он  пришел к
нам в 21  год, то не смог  преодолеть свою застенчивость и навязчивые мысли,
что он не такой, как все. Более того, у  него возникли навязчивые мысли, что
он грязный, недостойный  хорошего мнения окружающих  о себе. В свое  время у
него были попытки онанизма, усугубившие чувство вины  и идеи самоуничижения.
В  обоих  случаях  матери  создали  слишком  высокую  зависимость  от  себя,
невротически  привязав к себе взрослых сыновей  и  ревнуя к  любым  попыткам
установить контакт  с  девушками.  Будучи неуверенными в себе,  они, скорее,
ожидают, что их полюбят другие, чем они смогут быть сами  активными в любви.
У  них нет чувства мужского "я", достоинства, умения вести  себя  так, чтобы
нравиться девушкам. Сказывается  здесь отсутствие формирования адекватной и,
главное,  своевременной  модели полоролевой  идентификации,  приглушенной  и
измененной чрезмерным и односторонним женским влиянием в семье.
 Следует сказать также о девушке 21 года  с клаустрофобией -  навязчивым
страхом замкнутого пространства. В 4  года  у нее умер отец, к которому  она
была привязана в 7-8 лет мучительно переживала страх смерти матери в 12-14
лет  заостренно  воспринимала   "недостатки"  своей  внешности,  боролась  с
зарождающимся  половым  чувством. В 16  лет вообразила,  что она хуже  всех,
главным  образом  из-за  отсутствия  признания  со  стороны  юношей.   Часто
испытывала  состояние  эмоциональной   подавленности  и   неверия   в  себя.
Стремилась  компенсировать  это  отличной учебой,  все больше уставая  и  не
получая   облегчения.   Постепенно   тревога    и    чувство   эмоциональной
неудовлетворенности   сфокусировались  в  страхе  замкнутого   пространства,
символизирующего неразрешимость жизненной  ситуации, чувство обреченности  и
бессилия.  Непосредственную угрозу  для  жизни  этот  страх приобрел,  когда
однажды  она  чуть  не потеряла  сознание  в  переполненном автобусе (у  нее
выражена  вегетососудистая  дистония).  С  тех   пор  боится  переполненного
транспорта,  будь то автобус, электропоезд,  поезда метро или лифт.  Она  не
может  противостоять этому страху, поскольку не уверена в себе  и  подавлена
эмоционально.   Нет  и   чувства   уверенности   в  безопасности  окружения,
возможности  защиты  себя извне,  как  и  нет  отца, который мог  бы  помочь
справиться  с возникающими  проблемами,  стабилизировать  тревоги и  вселить
уверенность  в себя.  Мать же не может оказать подобного  влияния, поскольку
часто болеет  и сама  не  менее нуждается  в помощи. Единственное,  что  она
смогла  сделать -  это повсюду  сопровождать дочь,  что  только закрепляло у
последней чувство беспокойства и страх одиночества, неуверенность в себе.
 В целом, проблемы  общения  с противоположным  полом более существенны,
если девушки потеряли отца (смерть, развод) в младшем дошкольном возрасте, а
юноши - в старшем дошкольном. Многое здесь зависит от матери, от способности
сочетать  в   отношениях   с   детьми   любовь   и   твердость,   заботу   и
самостоятельность, общение  с  собой и другими.  В  наших  наблюдениях  роль
матери неблагоприятна, она  не  может найти  в себе  силы  перестроить себя,
отказаться  от  многих  изживших  себя  в  определенном возрасте стереотипов
отношений с детьми.
 У  юношей и  девушки,  о  которых  шла речь,  есть общее -  мучительные
раздумья,  поиски смысла  жизни  по типу "быть  или не быть", ощущение своей
потерянности,  ненужности,  отсутствие  внутреннего  единства,   заостренное
чувство вины  и  беспокойства,  страх одиночества и затруднения в  общении с
противоположным полом.
 На нескольких  типичных  примерах мы  видели,  как зарождается подобная
невротическая структура личности в неполной семье. Все  это показывает,  что
только  гармоничная  в  смысле  родительского  единства  и воспитания  семья
способна  предоставить  детям  необходимые  условия  для   всестороннего   и
нормального формирования их личности.


 Глава 7
 ПАТОГЕНЕЗ НЕВРОЗОВ У ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ

 Патогенез      неврозов      представляет      историю      образования
патофизиологического механизма и клинической картины болезни (Мясищев В. Н.,
1965).  Рассмотрим патогенез в  динамике действия  таких  факторов,  как: 1)
конституция  и нервно-соматическая ослабленность  организма 2) преморбидные
особенности и возраст 3) неблагоприятная жизненная ситуация 4) психическая
травма   и   внутренний  конфликт  5)  нервно-психическое  напряжение   6)
патофизиология  7) изменение личности. При  рассмотрении патогенеза находят
обобщение как ранее полученные, так и новые данные.

 Конституциональный фактор. Обращает внимание большая похожесть  детей и
матерей на отцов, что создает  определенное противоречие между недостаточным
психологическим  влиянием отца  в  прародительской  и  родительской семье  и
односторонним,  замещающим женским влиянием в  обеих  семьях.  Это  один  из
вариантов  конституционально-средового конфликта. Следует добавить, что мать
сама  пострадала от него в детстве, когда, несмотря на общность с  отцом, не
смогла  найти с  ним эмоциональный  контакт, в том числе  из-за односторонне
доминирующей  позиции  матери (бабушки)  в семье. Но и в  родительской семье
дети находятся  в той же ситуации: при  большей похожести  на отца они часто
лишены контакта  с ним, в противовес преобладающему  влиянию матери в семье.
История, как  мы  видим, повторяется,  что  не  безразлично для формирования
таких  личностных категорий,  как  чувство  привязанности,  любви у  девочек
младшего  и  полоролевой  идентификации  у  мальчиков  старшего  дошкольного
возраста.
 Если  рассматривать клинические (отклоняющиеся от нормы) сочетания черт
характера, то по всей женской линии, особенно у матери и бабушки, выделяются
сензитивность  и  тревожность в виде  аффективно  заостренной  эмоциональной
чувствительности  и   беспокойства.  Конституционально  общими  будут  также
преобладающие  по   женской   линии  мнительность  и   негибкость   мышления
(ригидность).  По  обеим линиям общей  будет гиперсоциальная  направленность
личности,   что,  с   одной   стороны,  отражает  положительную   социальную
направленность   в   исследуемых   семьях   (чувство   обязанности,   долга,
принципиальность),  а  с  другой  -  заданность   и  максимализм,  трудность
компромиссов.
 Более характерологически отягощены матери,  чем  отцы в свою  очередь,
бабушки  по   линии   матери  отягощены   больше,  чем  дедушки.   В  целом,
отягощенность  в родительских  и прародительских  семьях больше выражена  по
женской линии,  что  подчеркивается наличием частой  нервности  у  матери  в
детстве   и  невротического  состояния  в  настоящем.  Следовательно,  можно
говорить не  только  о  большем  психологическом  влиянии по женской линии в
прародительских и родительских семьях, но и  большей  отягощенности  по этой
линии.    Если     по     женской    линии     общими     будут,     скорее,
аффективно-характерологические расстройства,  то по  мужской - психомоторные
нарушения:   тики,  заикание,   энурез.   По  обеим   линиям   имеет   место
нервно-психическая ослабленность в виде невропатии.
 К  конституциональным  проявлениям  необходимо  отнести  и темперамент,
врожденный тип нервно-психического реагирования, главным образом со  стороны
темпа  протекания  психических  процессов. Уже  отмечалось, что  различия  в
выраженности  типов темперамента при неврозах и в норме (в младшем  школьном
возрасте) не столь значительны, как это можно  б