ь разбираться с рубашкой. Принадлежала ли она погибшему мальчику.
     Дорога шла круто вверх, огибала последние бараки и землянки и наконец вывела к Горе. Ее охряного цвета громада высилась над скопищем утлых построек, над копошащимися у подножия людьми и механизмами, над недавно возведенными цехами, коптящими небо разноцветными дымами.
     - Вся из железа состоит, - заметил Хасан, кивая на Гору. - Миллиарды, говорят, тонн... На тысячу лет хватит.
     Всесвятский усмехнулся:
     - Какая там тысяча! Лет за пятьдесят сроют. Стране нужен металл. На танки, пушки... трактора.
     - Быть того не может. Так скоро? Не верю! А если сроют, откуда руду брать будут?
     - Еще где-нибудь найдут. Не волнуйся, завод переживет Гору. И станет город расти и хорошеть. Бараки снесут, появятся нормальные улицы, не две-три, как сейчас, а целые кварталы больших светлых домов...
     Хасан в сомнении хмыкнул:
     - И скоро ли?
     - Думаю, скоро. Лет через десять-двадцать.
     - А бараки снесут?
     - Естественно.
     - Не верю! Хоть убейте, не верю! И Шанхая не-ет?
     - Сроют вашу нищету.
     - А поселки спецпереселенцев? Их-то куда?
     - Всем вольную дадут.
     - Ну, вы даете! Видно, что приезжий. Вольную... А работать кто будет? Котлованы рыть, с грабаркой бегать...
     - Тяжелую работу механизмы выполнят: экскаваторы, трактора... Да ты ведь не хуже меня знаешь. Дети этих самых спецпереселенцев закончат вузы, техникумы... Станут инженерами.
     - Это лишенцы-то подконвойные? - Хасан громко рассмеялся. - Дома большие, может, и построят, только жить в них будут не все. В основном, начальство, детки ихние, те, кто почище. А на спецпереселенцев как клеймо поставлено, так и на их ребятню перейдет. На черную работу только и ставить будут. Как сказал пролетарский писатель Максим Горький: "Рожденный ползать летать не может".
     - Но по другому поводу. А ведь ты как будто летчиком собираешься стать?
     - Мы - не высланные, а по вербовке сюда прибыли, значит, свободные. А детей ссыльных в институты не берут. С какой стати они выучатся на инженеров?
     - Ты пойми, Соцгород ваш - как плавильный котел. Накидали сюда народу со всей Руси. Для чего? Чтоб выплавить нового человека, прежде всего рабочего. Но не такого, который с тачкой-грабаркой бегает да лопатой махает, а квалифицированного. Чтобы умел управляться со сложными механизмами, а для этого нужно учиться. Спецпоселки существуют до поры до времени. Очень скоро все смешается.
     - На сказку похоже. А, может, вы и правы. Вот, пришли.
     - Здесь купаются? - в сомнении произнес Всесвятский, оглядывая безжизненный каменистый пейзаж.
     - Вид, конечно, неприглядный, но вода прозрачная, только холодная, со дна ключи бьют. И еще на дне много всякой дряни валяется: битое стекло, железо... Так что ступайте осторожно.
     Всесвятский разделся, вошел в воду. Она оказалась хоть и холодноватой, но вовсе не ледяной. Он окунулся с головой, вынырнул и поплыл мелкими саженками. За спиной он услышал ребячьи голоса, а когда развернулся, увидел на берегу ватагу ребятишек, которые окружили Хасана. Слышались выкрики:
     - Его!..
     - Не его!..
     - Ванькина!..
     "Рубашку демонстрирует, - понял Всесвятский. - Сейчас все и выяснится". Он вылез из воды, зашел за камень, выжал исподнее, потом вернулся на берег. Хасан не спешил в воду, явно, его дожидаясь.
     - Похоже, все-таки Ванюшкина рубашка, - с ходу сообщил он.
     - Уверен?
     - Эти огольцы разное свистят, но вон тот, Кирька, видите, голова стрижена "под ноль", клянется: рубашка Скворчонка. На воротнике уголок обрезан. По этой примете и узнал. Эй, Кирька, дуй сюды!
     Мальчик моментально вылез из воды и подошел к ним.
     - Рассказывай про рубаху! - потребовал Хасан.
     - Она точно Ванюшкина, - затараторил Кирька. - Видите, уголка нет.. Я его и срезал.
     - Зачем?
     - Мы в айданы играли, ну, в бабки... Он продул, ну я и обкорнал. Хотел чуб на башке остричь, он не дал. Ванькина, не сомневайтесь. Да у него другой и не имелось. В этой самой он в тот раз был, когда за кисляткой ходили... Скворчонка потом без рубашки нашли. А вы где ее взяли?
     - Не твое дело, - отрезал Хасан. - Иди, купайся... Вроде не врет, - обратился он к Всесвятскому. - Что дальше делать будем?
     - Война войной, а обед по расписанию, - отозвался тот, вытащив часы и посмотрев время. - После купания неплохо бы перекусить. А потом нужно отправляться к этому шоферу.
     - Так айда к нам. Поедим, а заодно и деду все расскажем. Может, какой совет даст.
     Возле барака, в котором проживал шофер кареты "Скорой помощи" Кутепов, несмотря на середину буднего дня, было почему-то шумно. Еще издали Всесвятский и Хасан обратили внимание на стоящую поодаль группку судачащих женщин и гомонящую ребятню.
     - Похоже, буза какая-то, - неуверенно заметил Хасан. - Непонятно, чего они орут.
     С тревожным звоном лопнуло оконное стекло, в палисадник перед бараком упало что-то тяжелое, потом послышалась невнятная ругань. Женщины, толпившиеся перед бараком, в свою очередь, тоже возмущенно завопили, им радостно вторила детвора.
     Слышались возгласы: "Хулиган!", "В милицию надо!.." и "Куда смотрит комендант?!"
     - Что тут происходит? - спросил подошедший Всесвятский.
     - Ты еще кто такой? - воскликнула простоволосая, растрепанная женщина.
     - Из газеты, - не растерялся охотник за вампирами.
     - Тебя-то нам и нужно, чудо бородатое. Как раз вовремя заявился. Хулиганит тут один... Напился и вытворяет. Житья от него нет. Меня вот снасильничать хотел...
     Всесвятский в сомнении оглядел мощные стати женщины.
     - Налицо бытовое разложение, - вмешалась в разговор черноглазая девица в юнгштурмовке и красной косынке. - Вы, товарищ из газеты, непременно напишите про этого типуса. Всему бараку третий день покоя не дает. Да и вообще, бузит неоднократно. Ночью, когда все спят, песни орать начинает, на балалайке себе подыгрывая, а сегодня решил в коридоре в городки поиграть. Поставил "бабушку в окошке" и давай в нее рюхами швырять. Матерно выражается опять же... А ведь в бараке дети. Теперь вон стекло разбил... Капустина ему замечание сделала, - девица указала на простоволосую, - так он начал ее хватать. И еще кипятильник у нас текст, вы уж посодействуйте, чтоб починили.
     - Как фамилия хулигана? - с интересом спросил Всесвятский.
     - Да Кутепов Иван. На "Скорой" работает.
     - Нужно бы на него поглядеть.
     - А не боитесь? Может, того... физию начистить. Он задиристый.
     - Ничего, я сдачи дать могу.
     - И главное, орет: "Никого не боюсь, у меня брат в органах работает!" Хам прямо настоящий.
     - Пойдем, Хасан, посмотрим на этого разложенца, - сказал Всесвятский, обращаясь к своему спутнику.
     В узком, похожем на пенал отсеке, который с трудом можно было назвать комнатой, на шаткой скрипучей кровати, привалившись к стене, полусидел-полулежал мужчина лет тридцати в линялой сатиновой рубахе и бязевых кальсонах. Мужчина, казалось, дремал, однако при этом крепко сжимал в руке гриф ободранной балалайки.
     - Эй, товарищ! - окликнул его Всесвятский. Мужчина открыл белесые, ничего не выражающие глаза и взглянул на незнакомцев.
     - Кто такие? Чего нужно?
     - Потолковать пришли.
     Глаза мужчины внезапно наполнились яростью.
     - Кто такие?! - заревел он, вскочил с кровати и замахнулся на Всесвятского балалайкой.
     - Инструмент поломаете, - невозмутимо произнес тот. Но хулиган, видно, и сам понял опрометчивость своих действий, потому что, отшвырнув балалайку, бросился на Всесвятского с кулаками. Однако Хасан, недолго думая, кулаком врезал буяну в челюсть.
     Кутепов рухнул на кровать, которая, громыхнув своими пружинами, чуть было не развалилась. Голова его с треском врезалась в камышовую стенку комнаты.
     - Вон вы как! Ах ты, татарская харя! Однако националистические высказывания были немедленно пресечены опять же с помощью кулаков.
     - Так его, дебошира! - донеслись через разбитое окно одобрительные возгласы женщин. - Наконец-то нашлись люди, сумевшие навести порядок...
     Кутепов, угрожающе выпятив массивную челюсть, некоторое время разглядывал своих обидчиков, но в новую схватку вступать не решался. Вместо этого он извлек из-под засаленной подушки надорванную пачку дешевых папирос "Экстра", закурил, бросив спичку на пол, выпустил в сторону пришельцев клуб дыма и зашипел:
     - Да вы знаете, кто мой брат?! Он вас, уродов, в домзак упечет!
     - Как бы вам самому не угодить в тюрьму, - отозвался Всесвятский
     - Это еще почему?
     - Хулиганите, прогуливаете.,. Однако данный факт - только цветочки. А вот за соучастие в убийстве точно срок получить можно, а то и высшую меру социальной защиты.
     - Какое еще убийство?! - заорал Кутепов и вскочил.
     - Сядь, морда! - вразумил его Хасан и продемонстрировал здоровенный кулак.
     - Убийство мальчика Вани Скворцова, произошедшее три недели назад, - сообщил Всесвятский. - Может быть, вы забыли? Напомню: оно случилось в степи за Шанхаем.
     - А при чем тут я?
     - Вашу машину видели в тот день неподалеку. И вот что мы нашли у вас под сиденьем. - Всесвятский достал рубаху и развернул перед Кутеповым. - Как это попало к вам?
     - Что попало? Какая-то тряпка.. Она тут при чем?
     - Эта рубашка принадлежала убитому мальчику.
     - Ничего не знаю. Да вы кто такие? Из милиции, что ли?
     -Так вот, гражданин Кутепов, - не отвечая на вопрос, продолжил Всесвятский, - ситуация для вас весьма серьезная. И только чистосердечное...
     - Какое еще чистосердечное? Ты что, бородатый черт, мелешь? Ну-ка, документики предъяви!
     Но Всесвятский не стал показывать документы. Вместо этого в ход пошли более веские аргументы. И на этот раз Хасан поработал на совесть. Всесвятскому даже пришлось вмешаться. Интересно, что Кутепов даже не пытался защищаться. Он лишь закрыл лицо руками и мычал при каждом ударе.
     - Будете разговаривать? Тот лишь кивнул.
     - Где взяли рубашку?
     - Нашел.
     - То есть?
     - На дороге лежала.
     - Что за чушь!
     - Не чушь вовсе. Ехал я... э-э... мимо Горы! Гляжу, на дороге тряпка валяется. Остановился, подобрал... А разве нельзя?
     - Послушайте, милейший. Времени у нас нет, так что не обессудьте. Не желаете говорить правду, пеняйте на себя. Хасан!..
     Левой рукой парень рывком сдернул Кутепова с кровати, а правой что есть силы ударил по лицу. Тот грохнулся прямо на любимый музыкальный инструмент, тоскливо тренькнувший в предчувствии кончины.
     - Эй, вы, там! - донеслось из-за окна. - Не убейте его, а то уж слишком крепко взялись. Ну, выпил мужик, поскандалил... С кем не бывает, - заступалась именно та тетка, которую Кутепов якобы пытался изнасиловать.
     "Великодушна русская женщина, - усмехнулся Всесвятский, - но и у нас нет права на жалость. Поучи его еще, мальчик".
     - Пожалуйста, не нужно! Все скажу! Рубаху я взял у Ермакова.
     - Это еще кто?
     - Мой напарник. На другой машине ездит. Как-то на днях заглянул в нее, вижу: тряпица валяется, вроде детская рубашонка. Ну, я ее и прибрал. В хозяйстве пригодится. Верьте, как на духу... А про мальчишку какого-то я не знаю ничего. И не убивал никого вовсе. Как на духу... Только не бейте.
     - А чего сразу не сказал?
     - Не сообразил, должно. Покуражиться хотел. Вы уж извините. Только никакого мальчишку не трогал. Помню этот случай. Вроде, говорили, змея укусила. А теперь выходит, убили? Как это понимать? - Кутепов говорил заискивающе и подобострастно, но в глазах стояла неприкрытая злоба. Однако им было наплевать на его чувства.
     - Может, Ермаков и убил? - поинтересовался Всесвятский.
     - Он-то? Тихоня. Куда ему! Тоже, наверное, где-нибудь подобрал. А может, после больного осталась.
     - Где живет Ермаков?
     - На пятом участке, возле гастронома. Всесвятский вопросительно посмотрел на Хасана. Тот кивком головы показал, что знает этот место.
     - Думаешь, он не врет? - спросил Всесвятский у Хасана, когда они, сопровождаемые одобрительными возгласами женщин, выходили из барака.
     Тот пожал плечами:
     - Кто его знает. Может, наплел, чтобы отвязаться.
     - А давай посмотрим, как он поведет себя дальше. Допустим, он связан с Хозяином. Тогда после нашего визита сразу же побежит докладывать.
     - Он может просто с горя побежать за еще одной бутылкой, - резонно заметил Хасан.
     - А мы посмотрим, куда именно он направится.
     - Заметит. Наверняка неплохо запомнил наши лица.
     - Вот что. Давай спрячемся вон за тот барак. Если он выйдет, ты попросишь какого-нибудь мальчугана проследить за ним. Дашь за работу рубль.
     - А ведь верно! Только рубля, по-моему, многовато.
     Всесвятский засмеялся:
     - Расплачусь я, так что не переживай.
     Они перешли двор и притаились за сараем. Не прошло и десяти минут, как из барака вышел Кутепов и быстрым шагом двинулся в противоположную от них сторону. Хасан выждал, пока тот не удалился на приличное расстояние, потом вышел из своего укрытия и подозвал одного из бегавших по двору ребятишек...

ГЛАВА 16

     Наступал вечер. Тени удлинились, набежал ветерок, принесший обманчивое ощущение прохлады, небеса понемногу начинали розоветь.
     На заднем дворе валитовского дома, кроме хозяина, находились Хасан и Всесвятский.
     - Значит, он в НКВД побежал? - переспросил Валитов внука.
     -Точно, туда. Сел на автобус, а мальчишка следом. Шустрый, шкет. Довел до самого входа.
     - Что это может значить? - На этот раз вопрос был обращен к Всесвятскому.
     - Вряд ли он отправился жаловаться на наше с ним обращение. Даже последний глупец понимает, что подобные родственнички его только компрометируют. К тому же он не знает наших фамилий. А если допустить, что тот, к кому он бегал, тоже замешан в данном деле, тогда все вполне объяснимо. Кутепов знает о происхождении рубашки, а поскольку мы проявляем интерес, немедленно сообщает об этом некой персоне. Я же говорил: Хозяин не может обойтись без помощников.
     - Думаешь, его помощник на таком месте сидит?
     - А почему нет? Он может быть кем угодно. Служить Хозяину - основная цель его жизни. Десятки поколений его предков жили только для этого. Все остальные занятия - только ширма. УЖ не знаю, что они получают за свою службу, но, несомненно, награда очень высока, хотя, возможно, нам она покажется несколько странной.
     В этот момент появилась давешняя пожилая женщина и начала что-то взволнованно лепетать по-татарски.
     - Облава, - сообщил Хасан. - Ищут кого-то. Должно, вас. Нужно прятаться.
     - Да, - сказал Валитов, задумчиво глядя на Всесвятского, - по твоя душа пришли. Прятать тебя будем
     - Нет, - твердо произнес Всесвятский, - скрываться мне ни к чему, да и еще опасней. Найдут - вы же и виноваты будете. Лучше я сам... И не у вас в доме, а на улице... Документы у меня в порядке...
     Валитов хмыкнул:
     - Кого интересуют твои документы! Смотри... Если хочешь, спрячем. Хорошо! Никто не найдет.
     Однако Николай Николаевич не внял разумному предложению. Он попрощался, подхватил свой саквояжик и покинул гостеприимный дом, предупредив напоследок, чтобы вели себя осторожно, с нечистью в открытую схватку не вступали и дожидались его возвращения.
     -... А я обязательно вернусь, - пообещал он.
     Валитов в сомнении лишь уныло закачал головой и вздохнул.
     Едва охотник за вампирами вышел на улицу, к нему приблизились двое в штатском и потребовали документы...
     - Значит, вы называете себя Всесвятским Николаем Николаевичем?
     Нашему герою вопрос показался несколько нелепым, и он невольно усмехнулся.
     - Уже пятьдесят семь лет как называю.
     - А вот у меня есть сомнения. Всесвятский внимательно посмотрел на собеседника. Николай Николаевич возвышался на привинченном к полу табурете в темноватой, почти пустой комнате с высоким зарешеченным окошком. Напротив за столом сидел молодой человек в военной форме, с двумя кубиками в петличках и пристально смотрел на него. На столе имелась электрическая лампа, направленная прямо на Всесвятского. Ее яркий свет заставлял щуриться и время от времени прикрывать глаза ладонью. Это мешало как следует рассмотреть лицо ведущего допрос.
     - Есть у меня сомнения, - повторил молодец в форме, - но о них потом. Итак, вы - сотрудник краеведческого музея города Кинешма. Приехали к нам в командировку, изучать, так сказать, передовой опыт. Так написано в командировочном предписании. Какой, простите, опыт? В Кинешме как будто металлургических заводов не строят.
     - Дело в том, что народ весьма интересуется происходящим в Соцгороде, - начал объяснять Всесвятский. Он старался говорить мягко, но убедительно, словно с несмышленым ребенком. - Ведь ваш город - передний край социалистического строительства, более того, образец нового, социалистического быта.
     - Цитатками выражаешься, папаша, - неожиданно грубо, хотя и не повышая тона, заметил человек в форме. - Подкован, значит, неплохо. Но цитатками нас не проймешь.
     - Считаете, я вас обманываю?
     - А то нет!
     - Но для чего?
     - Надеюсь, папаша, ты мне сам расскажешь, для чего и почему.
     - Но из каких соображений вы исходите?
     - А из таких! Цель командировки непонятна У вас в музее что же, денег некуда девать? Послали сотрудника в другой конец страны неизвестно зачем
     - Вы можете сделать запрос.
     - Не волнуйся, сделаем обязательно. Идем дальше. Допустим, папаша, ты говоришь правду и приехал сюда перенимать опыт. Командировка, кстати, не отмечена. Где ты его перенимаешь? На Шанхае? Ничего себе, образчик социалистического быта. Да это рассадник уголовщины и хулиганства! Там всякое отребье обитает. И контрики бывшие в том числе. Вот к ним ты и приехал. Разве не так? Да нам все известно! А зачем приехал?
     - Раз вы все знаете, зачем спрашиваете?
     - Не наглей, папаша, не наглей!.. Отвечай, когда тебе задают вопросы.
     Всесвятский пожал плечами:
     - Мне нечего добавить к тому, что вы уже знаете.
     - Нечего? Мило! Может быть, я сумею тебе подсказать. Ты - связник контрреволюционно-шпионской, вредительской организации. Приехал в Соцгород с целью организовать несколько диверсий на промышленном гиганте. Разве не так?
     - Ничего подобного. Вы меня с кем-то путаете.
     - Смотри сюда, папаша! - вдруг заорал молодец. - Хватит придуриваться! Ты что же, считаешь, тут олухи сидят?! А содержимое твоего чемоданчика? Его-то ты как объяснишь? Вот, подкова... Начнем с нее. Для чего тебе она? Ты разве конюх?
     - На счастье.
     - Так. Думаешь, я полный идиот?! Такими подковами в Гражданскую поезда под откос пускали. Идем дальше. Вот свечи. Они-то тебе на кой?..
     - Дорогу освещать.
     - К светлому будущему? Молодец! Находчивый! Если пару свечей бросить в бак с горючим, двигатель внутреннего сгорания будет остановлен! Что еще имеется в этом адском чемоданчике? - Молодец стал рыться в саквояже Всесвятского. Потом бесцеремонно вывалил его содержимое на стол. - Деревянный молоток, в народе запросто называемый киянкой, а к нему деревянные же колья. Поясни?
     - А для палатки, - не растерялся Всесвятский.
     - Где же сама палатка?
     - Украли в дороге.
     - Понятненько. Набор хирургических инструментов. Скальпели, ланцеты, ножницы, зажимы... Ты что же, ко всему прочему еще и доктор?
     - Обладаю некоторыми познаниями. Приходится много передвигаться, а в дороге мало ли что может случиться.
     - Ну вот, ты и проговорился. Передвигается он много! Куда? С какой целью? Диверсии организовывать?!
     - О чем вы говорите?
     - Я знаю, о чем! Бороду, видишь ты, отрастил! За бродягу сойти хочешь? Сотрудник краеведческого музея! А сбрить бороду да подстричь, глядишь, и проявится белогвардейское мурло. И имя твое вовсе не Всесвятский.
     - Но позвольте!
     - Что тебе позволить, что?! Вредительством заниматься?!
     В тот момент, когда степень допроса, казалось, начала достигать высшей точки накала, дверь кабинета отворилась и на пороге во