. Проснулся
около четырех на следующий день, проглотил три "Алка-Зельцера"  и  снова
уснул. Есть у меня такая способность - я могу дрыхнуть, пока не  пройдет
похмелье. Большой Отис всегда говорил, что мне надо  бы  узнать,  как  у
меня это получается, и запатентовать. Говорил, я могу  стать  спасителем
человечества.
   В. Безусловно, мистер Квиллан. Однако когда вы проснулись  во  второй
раз?
   О. Уже после десяти вечера  в  пятницу.  Я  здорово  к  тому  времени
проголодался и решил пойти чего-нибудь перехватить.
   В. Вас оставили одного в незапертой камере?
   О. Конечно. Мне, когда я трезвый, цены нет. Один раз, помню...
   В. Расскажите, пожалуйста, комиссии о том, что  случилось,  когда  вы
покинули камеру.
   О. Сирена пожарная завыла, вот что. Меня чуть кондрашка не хватила: я
этой сирены по ночам не слышал, считай, с тех пор как Вьетнамская  война
кончилась. Я рванул наверх, а там никого из этих сукиных детей нет.  Ну,
думаю, Плесси теперь достанется. Там всегда кто-то  должен  быть:  вдруг
кто позвонит. В общем, я подошел к окну и выглянул на улицу.
   В. Из этого окна видно здание школы?
   О. Угу. Там все носились кругами и орали. И тут я увидел Кэрри Уайт.
   В. Вы видели ее раньше?
   О. Не-е.
   В. Тогда откуда вы узнали, что это она?
   О. Трудно сказать...
   В. Вы ее хорошо видели?
   О. Она стояла под лампой у пожарного гидранта на углу Мэн  и  Спринг.
В. И что произошло?
   О. Боже... У него верхняя часть просто  взорвалась  и  разлетелась  в
разные стороны. Влево, вправо и прямо на небеса.
   В. Во сколько произошла эта... м-м-м... поломка?
   О. Минут двадцать одиннадцатого. Не позже.
   В. А потом?
   О. Потом она пошла вниз по улице и выглядела она, я вам скажу, жутко.
На ней было вроде как бальное платье - во всяком  случае,  что  от  него
осталось  -  но  она  вся  вымокла  и  перепачкалась  в   крови.   Будто
только-только вылезла из опрокинувшейся  машины.  Но  она  улыбалась.  Я
такой жуткой улыбки в жизни не видел. Как череп прямо... Она  все  время
смотрела на свои руки, вытирала их о  платье,  чтобы  стереть  кровь,  и
думала, что никогда не ототрет, но зальет весь город кровью  и  заставит
их заплатить за все. Жуть, в общем.
   В. Откуда вам известно, что она думала?
   О. Не знаю. Я не могу объяснить.
   В. В оставшееся время я прошу вас  говорить  только  о  том,  что  вы
видели, мистер Квиллап.
   О.  О'кей.  На  углу  Грасс-плаза  тоже  стоял  гидрант,  и  он  тоже
разлетелся вдребезги. Этот я видел даже  лучше,  чем  первый.  Там  есть
такие большие муфты по бокам - так вот они сами отвинтились. И я  видел,
как это произошло. А затем гидрант взорвался, как и первый.  Кэрри  была
просто счастлива. Она все  время  бормотала  про  себя,  мол,  будет  им
дождичек, будет... Виноват. Потом появились пожарные машины, и я потерял
ее из вида. Одна из машин  подъехала  к  школе,  пожарники  бросились  к
гидранту, но тут же поняли, что воды нет. Шеф Бертон заорал  на  них,  и
тут школа взлетела на воздух. Боже милостивый!..
   В. Вы вышли из полицейского участка?
   О. Угу. Хотел найти Плесси, сказать ему про  эту  чокнутую  деваху  и
гидранты. Потом я глянул на заправочную станцию Тедди, и у  меня  внутри
все аж похолодело: все шесть насосов работали, а шланги валялись  рядом.
Сам Тедди Дачемп помер еще в 68-м, упокой, господи,  его  душу,  но  его
сын, как и раньше, всегда запирал эти  насосы  на  ночь.  Но  все  шесть
навесных замков были  сбиты,  шланги  валялись  на  асфальте,  и  бензин
хлестал прямо на дорогу. Боже, я когда это увидел, чуть не  рехнулся.  И
тут вдруг смотрю, бежит какой-то тип с зажженной сигаретой.
   В. И что вы сделали?
   О. Я на него заорал. Что-то вроде: "Эй! Куда тебя несет с  сигаретой?
Там же бензин!" Но он меня так и не услышал. Со  всеми  этими  пожарными
сиренами и машинами, что сталкивались на улице, ничего удивительного.  Я
увидел, что он собирается бросить окурок, и нырнул обратно за дверь.
   В. Что было потом?
   О. Потом? Потом в Чемберлене начался ад...
   Когда упали ведра, она сначала услышала громкий  металлический  лязг,
пробившийся сквозь музыку, а затем ее окатило чем-то холодным и  липким.
Кэрри инстинктивно закрыла глаза.  Рядом  раздался  короткий  вскрик,  и
какой-то   частью   сознания,   пробудившейся   совсем   недавно,    она
почувствовала резкую боль.
   (томми)
   Музыка пошла вразнобой и стихла. Лишь  несколько  голосов  зависли  в
воздухе, словно оборванные струны, и в это короткое леденящее мгновение,
заполняя пустоту между самим событием и пониманием того, что  произошло,
отчетливо, будто глас господа, прозвучали чьи-то слова:
   - Боже, это же кровь.
   Секунду спустя, как бы подтверждая эту жуткую истину  и  не  оставляя
никаких сомнений, послышался громкий истеричный  визг.  Кэрри  сидела  с
закрытыми глазами, чувствуя как растет и ширится у  нее  в  душе  черная
опухоль ужаса. Мама все-таки была права. Они опять разыграли  ее,  опять
подстроили гадость. Весь этот кошмар, казалось бы, должен  был  тянуться
бесконечно и монотонно, но нет, вышло по-другому: ее обманули,  вытащили
сюда, перед всей школой, а затем повторили ту самую сцену  в  душевой...
только эти слова
   (боже, это же кровь!)
   Означали что-то настолько жуткое, что даже думать было страшно.  Если
она откроет глаза и это правда, что тогда? Что тогда?
   Кто-то  засмеялся  -   одинокий,   испуганный   смех   гиены.   Кэрри
открыла-таки глаза, открыла, чтобы видеть, кто смеется,  и  поняла,  что
это правда, что этот кошмар ей не приснился: она  вся  в  крови,  с  нее
течет, капает, ее с ног до головы  облили  кровью,  перед  всей  школой.
Беспомощные, разбегающиеся мысли.
   (я просто ВСЯ в крови)
   Вдруг окрасились мертвенно-лиловым цветом  отвращения  и  стыда.  Она
чувствовала, как от нее пахнет - нет, воняет кровью -  мерзкий,  мокрый,
медный  смрад.  Калейдоскопом  образов  нахлынули  воспоминания,  и  она
увидела, как течет у нее по ноге кровь, услышала непрекращающийся  плеск
воды на кафеле душевой, почувствовала мягкие удары тампонов и  свернутых
гигиенических салфеток по коже. Вспомнила гомон  презрительных  голосов,
скандирующих "ЗА-ТКНИ-ТЕЧЬ"  и  вновь  ощутила  горький  привкус  ужаса.
Они-таки устроили ей "душ" - как и хотели.
   К  смеху  присоединился  второй  голос,  третий  -  звонкое   девичье
хихиканье, - четвертый, пятый, шестой, десятый, и  вскоре  смеялись  уже
все. Смеялся даже Вик Муни - Кэрри отлично его  видела  -  с  застывшим,
искаженным лицом, но все равно смеялся.
   Кэрри  по-прежнему  сидела   неподвижно,   не   реагируя   на   смех,
прокатывающийся над ней, словно волны прибоя. Они все  еще  казались  ей
красивыми, в зале все еще царило очарование  сказки,  но  сама  она  уже
переступила границу сказочного мира, и  окружение  вдруг  стало  злым  и
враждебным. Теперь в этом мире ее ждали одни лишь напасти.
   Они снова смеются над ней.
   Все рухнуло. Кэрри неожиданно поняла, как жестоко ее  обманули,  и  в
горле поднялся жуткий молчаливый крик.
   (они смотрят на меня)
   Она закрыла лицо руками и, шатаясь, встала с трона. Одна только мысль
владела ею - бежать, бежать от света, в темноту; темнота укроет.
   Только  бежать  не   получалось.   Воздух   превратился   в   патоку.
Предательское сознание  тормозило  время  -  словно  Господь  переключил
действие с 78 оборотов на 33 и 1/3. Даже смех, казалось, стал медленнее,
ниже и превратился в зловещий басовый гром.
   Ноги заплетались, и  Кэрри  чуть  не  упала  со  сцены,  но  все-таки
удержалась и, наклонившись вперед, спрыгнула. Громыхающий смех стал  еще
громче - будто огромные бьющиеся друг об друга камни.
   Она не хотела смотреть, но не могла не видеть: слишком много света  в
зале,  и  она  отчетливо  видела  их  лица.  Их  рты,  зубы,  глаза,  ее
собственные руки в отвратительных потеках крови.
   Навстречу ей бросилась мисс Дежардин  с  написанным  на  лице  лживым
состраданием. Кэрри видела под этой маской  настоящую  мисс  Дежардин  -
мерзостно хихикающую, словно бодрящаяся старая дева. Рот ее открылся,  и
Кэрри услышала голос - жуткий, растягивающий слова бас:
   - Подожди, я помогу тебе. Боже, какой ужа...
   Кэрри мысленно ударила ее
   (раз)
   И мисс Дежардин, отлетев к стене у края сцены, сползла на пол.
   Кэрри бросилась бежать. Прямо сквозь толпу. Руки закрывали  лицо,  но
она смотрела через решетку пальцев и видела  их  -  красивые,  окутанные
светом, в ярких ангельских одеяниях.  Лакированные  туфли,  ясные  лица,
безукоризненные салонные прически, искрящиеся платья.  Все  расступились
перед ней, словно она чумная, но продолжали смеяться, и кто-то подставил
ножку.
   (ну как же ведь и этого следовало ожидать)
   Кэрри растянулась на полу, затем  поползла  на  четвереньках  дальше.
Перед лицом болтались спутанные, залитые кровью волосы, но  она  ползла,
как святой Павел, ослепленный светом  с  небес,  по  дороге  к  Дамаску.
Теперь еще кто-нибудь даст ей ногой под зад...
   Но нет, обошлось, и Кэрри вскарабкалась на ноги. Мы снова убыстрился.
Она выскочила за дверь, в холл, и сбежала по лестнице, по которой  всего
два часа назад они так торжественно вошли вместе с Томми.
   (томми мертв заплатил сполна заплатил за то что привел  чуму  в  этот
дворец света)
   Кэрри неуклюже перескакивала через  ступеньки,  а  смех  догонял  ее,
словно хлопающие крыльями черные птицы.
   Затем спасительная темнота.
   Она пересекла широкую лужайку перед  школой,  потеряв  там  туфли,  и
побежала дальше босиком. Короткая трава, чуть тронутая  росой,  казалась
мягким бархатом. Из школы все еще доносился смех,  но  она  уже  немного
успокоилась.
   У флагштока Кэрри снова споткнулась и на этот раз упала, растянувшись
на земле. Какое-то время она лежала неподвижно, пряча разгоряченное лицо
в мокрой прохладной траве, всхлипывая и переводя дух. По щекам  катились
жгучие слезы стыда - такие же тяжелые  как  первые  капли  менструальной
крови. Они-таки добили ее, раз и навсегда. Все кончено.
   Сейчас она поднимется и темными улицами проберется домой,  прячась  в
тени, чтобы никто ее не увидел, пойдет к маме, признается  что  была  не
права...
   (!!НЕТ!!)
   В душе будто распрямилась стальная пружина -  сил  еще  хватало  -  и
слово прозвучало громко и уверенно. Опять  в  чулан?  Опять  бесконечные
бессмысленные молитвы?  Религиозные  брошюры,  распятье  и  механическая
птица в настенных часах, отмечающая  часы,  дни,  годы,  десятилетия  ее
жизни?
   Тут словно включилась в голове видеозапись, и Кэрри увидела бегущую к
ней мисс Дежардин, видела, как та отлетела в сторону,  словно  тряпичная
кукла, когда она мысленно отпихнула ее, даже  особенно  не  задумываясь,
что делает.
   Кэрри перекатилась на спину, раскрашенным кровью лицом с обезумевшими
глазами к звездам. Она забыла, что у нее есть
   (!!СИЛА!!)
   Пришло время проучить их.  Показать  им,  где  раки  зимуют...  Кэрри
истерически захихикала, вспомнив одно из любимых маминых выражений.
   (мама возвращается домой кладет сумку поблескивают очки ну  я  похоже
показала сегодня этой стерве в магазине где раки зимуют)
   В зале была спринклерная система. Она может  включить  ее,  запросто.
Кэрри снова захихикала, поднялась на ноги и направилась обратно к дверям
школы. Да, включить спринклерную систему и закрыть все  двери.  А  потом
заглянуть внутрь - пусть видят, как она смотрит на них и смеется оттого,
что мокнут их роскошные платья, туфли и прически. Жалко только, что  это
будет не кровь.
   В холле никого не было. Кэрри остановилась на лестнице, и РАЗ! -  все
двери захлопнулись  одновременно.  От  концентрированного  усилия  мысли
пневматические  демпферы  просто  поотлетали   напрочь.   Из-за   дверей
донеслись крики, но для нее они звучали музыкой, милой сердцу музыкой.
   Несколько секунд ничего не происходило, а  затем  она  почувствовала,
как они бьются в двери, тщетно пытаясь их отрыть, но давление было  едва
заметным. Они оказались в ловушке
   (ловушка)
   И это слово вдруг заполнило ее душу радостным пьянящим чувством.  Они
в ее власти. Власть! СИЛА! Какое замечательное слово!
   Кэрри поднялась по ступеням до ковца и, взглянув  на  дверь,  увидела
придавленного к стеклу Джорджа Доусона  -  он  толкал  изо  всех  сил  с
искаженным от напряжения лицом, но безрезультатно. За ним - остальные, и
все они выглядели как рыбы в аквариуме.
   Она  подняла  взгляд:  да,  действительно,  под  потолком  шли  трубы
спринклерной системы с маленькими, похожими на металлические маргаритки,
форсунками. Трубы тянулись к отверстиям в зеленых  шлакоблочных  стенах.
Их должно быть очень много, вспомнила Кэрри. Противопожарные правила или
еще что-то в этом духе...
   Противопожарные правила... Она вдруг вспомнила
   (толстые черные змеящиеся кабели)
   Провода от аппаратуры, растянутые по всей сцене. Из зала их  не  было
видно - мешали огни у края сцены -  но,  когда  они  шли  к  тронам,  ей
пришлось осторожно переступать через них,  и  Томми  поддерживал  ее  за
руку.
   (огонь и вода)
   Она мысленно протянулась, нащупала трубы, проследила, куда они  идут.
Холодные, наполненные водой трубы. Почудился  металлический  привкус  на
губах, словно от воды из садового шланга. Раз.
   Несколько секунд ничего не менялось. Потом они  стали  поворачиваться
от дверей, оглядываться  назад.  Кэрри  подошла  к  овальному  стеклу  в
средней двери и заглянула внутрь.
   В зале шел дождь.
   Кэрри улыбнулась. Она включила  еще  не  все  спринклеры,  но  быстро
поняла, что, глядя на  трубы,  легче  представить  систему  мысленно,  и
быстро принялась открывать их один за другим. Однако этого мало. Они еще
не плачут, а значит, этого не достаточно.
   (им должно быть плохо очень плохо)
   На сцене рядом с Томми стоял какой-то парень. Он размахивал руками  и
что-то кричал, затем бросился к  аппаратуре,  схватился  за  микрофонную
стойку и застыл. Кэрри с удивлением увидела, как его  почти  неподвижное
тело затряслось в электрическом танце - только ноги  дергались,  скользя
по залитой водой сцене. Волосы у  него  торчали  во  все  стороны,  и  с
раскрытым ртом он здорово  походил  на  рыбину,  выброшенную  на  берег.
Смешно. Он выглядел смешно. И Кэрри рассмеялась.
   (боже пусть они все теперь будут смешны)
   Не раздумывая, слепо, она ударила  наотмашь,  вкладывая  в  удар  всю
энергию, что чувствовала вокруг. Кое-где софиты погасли тут же.  Толстый
кабель упал в воду, и на  сцене  полыхнуло  ярким  электрическим  огнем.
Защелкали,  отдаваясь  у  Кэрри  в  мозгу  тупыми   ударами,   аварийные
размыкатели, но все было бесполезно. Парень, что схватился  за  микрофон
на сцене, повалился на один из усилителей - снова взрыв фиолетовых искр,
и вот уже запылали бумажные украшения по краю сцены.
   Прямо под тронами потрескивали на полу провода от розетки,  а  рядом,
словно обезумевшая марионетка, дергалась и приплясывала Ронда  Симард  в
бальном платье из зеленого гипюра. Пышная юбка вдруг вспыхнула, и Ронда,
все еще подергиваясь, упала лицом вперед.
   Наверно, именно в эту минуту, Кэрри  и  ступила  на  дорогу  безумия.
Сердце ее бешено стучало, но все тело сковало холодом. Лицо побелело,  и
только  на  щеках  темнели  пятна  лихорадочного   румянца.   В   голове
пульсировала боль, не оставляя ни одной сознательной мысли.
   Она  постояла,  прислонившись  к  дверям,  затем   двинулась   прочь,
удерживая их, однако, закрытыми почти без всяких усилий  мысли.  В  зале
разгоралось пламя, и она поняла, что, должно быть, огонь перекинулся  на
панно.
   Кэрри без сил опустилась на  верхнюю  ступеньку  лестницы  и  уронила
голову на колени. Они снова попытались выбраться через двери, но ей  без
труда  удавалось  удерживать  их  на  месте.  Какое-то  неясное  чувство
подсказывал ей, что некоторым удалось  уйти  через  запасной  выход,  но
пусть... Она до них потом доберется. До всех. До каждого.
   Кэрри медленно спустилась по лестнице и вышла на улицу. Двери  в  зал
по-прежнему не открывались: это почти не требовало от нее усилий,  нужно
было лишь представлять себе, что они закрыты.
   Неожиданно завыла сирена на здании мэрии. Кэрри невольно вскрикнула и
закрыла
   (это всего лишь сирена пожарная сирена)
   Лицо руками. Мысленный  образ  дверей  школы  на  секунду  померк,  и
несколько человек едва не вырвались. Нет уж. Ишь чего захотели...  Кэрри
снова захлопнула двери, придавив у косяка чьи-то пальцы - ей показалось,
Дейла Норберта - и оторвав один из них начисто.
   Словно пугало с выпученными  глазами,  она  двинулась  через  лужайку
перед школой  к  Мэн-стрит.  Справа  раскинулись  городские  предместья:
универмаг,   "Келли   Фрут",   косметический   салон,    парикмахерская,
бензоколонка, полицейский участок, пожарная служба...
   (они погасят мой пожар)
   Ну уж нет... Кэрри захихикала - дико, безумно, одновременно ликующе и
растерянно, победно и  испуганно.  Она  подошла  к  первому  гидранту  и
попыталась отвинтить огромную выкрашенную в  красный  цвет  заглушку  на
боку.
   (о-о-о)
   Тяжело. Очень тяжело. Затянуто было накрепко. Впрочем не важно...
   Кэрри крутанула сильнее  и  почувствовала,  как  заглушка  поддалась.
Затем с другой стороны. Затем, сверху.  А  затем  она  шагнула  назад  и
мысленно крутанула все  три  сразу.  Заглушки  слетели  мгновенно,  вода
буквально выстрелила вверх и в стороны, а  одна  из  заглушек  высоко  в
воздух и исчезла где-то в темноте. Над улицей,  словно  белое  распятье,
выросли три стремительные водяные струи.
   Улыбаясь, она двинулась в направлении Грасс-Плаза. Ноги  заплетались,
бешено колотилось сердце. Не замечая того, Кэрри,  словно  леди  Макбет,
вытирала окровавленные руки о платье. Она даже не понимала, что плачет и
смеется одновременно, что какой-то  частью  сознания  по-прежнему  остро
переживает свое последнее, предельное унижение.
   Но она всех их возьмет с собой, и гореть будет все - до тех пор  пока
город не задохнется в удушливом смраде.
   Кэрри открыла гидрант  на  Грасс-Плаза  и  двинулась  к  бензоколонке
"Теддис Амоко" - первой заправочной станции на ее  пути,  но  далеко  не
последней.
   Из показаний шерифа Отис Дойла Комиссии штата Мэн (Доклад Комиссии по
делу Кэриетты Уайт), стр. 29-31:
   В. Шериф, где вы были ночью 27 мая?
   О.  На  шоссе  номер  179,  которое  еще  называют   Олд-Бентаунроуд.
Расследовал аварию. Строго говоря, это за городской чертой Чемберлена, в
Дуркеме, но я помогал Мел Крейгер - она служит там констеблем.
   В. Когда вас  проинформировали  о  случившемся  в  Ювин-ской  средней
школе?
   О. В 22:52 я получил сообщение по радио от своего  помощника  Джекоба
Плесси.
   В. Что говорилось в сообщении?
   О. Плесси сказал, что в школе что-то  происходит,  но  он  не  знает,
насколько это серьезно. Там громко кричат, сказал он, и  кто-то  включил
пожарную тревогу. Он собирался отправиться туда и разобраться.
   В. Он говорил, что в школе пожар?
   О. Нет, сэр.
   В. Вы просили его доложить о результатах проверки?
   О. Да.
   В. Он доложил?
   О. Нет. Джекоб Плесси погиб,  когда  взорвалась  заправочная  станция
"Теддис Амоко" на углу Мэн и Саммер.
   В. Когда вы получили по радио следующее сообщение  о  происходящем  в
Чемберлене?
   О. В 22:42. Я уже возвращался в Чемберлен с подозреваемым в машине  -
это был пьяный водитель. Как я говорил, авария произошла  на  территории
Мел Крейгер, но в Дурхеме нет изолятора. Впрочем,  когда  я  вернулся  в
Чемберлен, там его тоже уже не было.
   В. Какого рода сообщение вы получили в 22:42?
   О.  Звонок  из  полицейского  управления  штата,   переданный   через
моттонскую пожарную службу. Диспетчер управления сказал, что в  Ювинской
средней школе пожар и, видимо, массовые беспорядки. Возможно,  произошел
взрыв. В это время никто ничего  не  знал  наверняка.  Все  произошло  в
течение сорока минут.
   В. Мы пони