, сжимающая плечо Ника,  внезапно  разжалась.  Дверь  распахнулась,  и
подвал залил поток белого  света,  такого  яркого,  что  Ник  инстинктивно
прикрыл глаза рукой. Заметив краешком глаза, что Том Каллен подымается  по
ступенькам, Ник, как заводная игрушка, последовал за ним. Постепенно глаза
его привыкали к свету.
     Нику показалось, что, когда они спускались, свет был не таким  ярким,
и он сразу понял, почему. Вместо унесенной крыши  над  их  головами  зияло
небо.  Ничем  не  покрытые  стены  сарая  напоминали  скелет   ископаемого
животного, внутри которого стояли наши друзья.
     Будто боясь, что за ними гонится дьявол, Том выскочил  из  сарая.  Он
только один раз оглянулся расширенными от ужаса глазами. Ник же  никак  не
мог оторвать взгляд от входа в подвал.  Там  из-под  ступенек  выглядывала
какая-то тень, имевшая руки. Эти руки  вытянутыми  указательными  пальцами
указывали на кучку крысиных костей в углу.
     Но если кто-то и скрывался в подвале, Нику не удалось увидеть его.
     Да и не хотелось.
     И он последовал за Томом Калленом.

     Том в растерянности стоял возле велосипеда.  Ник  подошел  к  нему  и
положил руку на плечо. Том не сводил испуганного взгляда с двери,  ведущей
в сарай. Даже улыбка Ника не изменила выражения на лице бедняги. Нику  его
остановившийся взгляд не понравился.
     - Там кто-то был, - сказал вдруг Том.
     Ник холодно улыбнулся, покачав головой. Потом указал рукой  на  себя,
на Тома, на сарай.
     - Нет, - понял его жест Том. - Не только мы. Кто-то еще. Кто-то,  кто
вышел из смерча.
     Ник пожал плечами.
     - Мы можем уже ехать? Пожалуйста!
     Ник кивнул.
     Они вывели свои велосипеды на дорогу, сминая по пути высокую траву  и
наблюдая разрушения, которые принес  торнадо.  По  краям  дороги  валялись
поваленные телеграфные  столбы  с  оборванными  проводами.  Тучи  на  небе
постепенно рассеивались.
     Двигаясь за Томом, Ник наблюдал, как под рубашкой того играют  мышцы.
"Этот парень спас мне жизнь, - подумал он. -  До  сегодняшнего  дня  я  не
сталкивался со смерчем. Если бы я задержался здесь, в Мэе, как  планировал
вначале, я бы давно был мертв".
     Он дотронулся до плеча Тома и, когда тот оглянулся, улыбнулся ему.
     "Нам нужно поискать кого-нибудь  еще,  -  думал  Ник.  -  Тогда  этот
кто-нибудь сможет передать Тому мою признательность. И сказать,  как  меня
зовут. Ведь он даже не знает, как меня зовут, потому что не умеет читать".
     Наконец они дошли до дороги и, оседлав велосипеды, поехали на восток.

     На следующий  день  они  позавтракали  неподалеку  от  границы  между
Оклахомой и Канзасом. Было жарко. Наступило 7 июля.
     Незадолго перед их привалом на пути нашим героям встретился  дорожный
указатель. Ник прочел на нем: "ВЫ ПОКИДАЕТЕ СТРАНУ ПОЛЕЙ,  ОКЛАХОМУ  -  ВЫ
ВЪЕЗЖАЕТЕ В СТРАНУ ЛЕСОВ, ОКЛАХОМУ".
     Надпись заинтересовала Тома, и он притормозил, разглядывая ее. Потом,
повернувшись к Нику, он сделал вдруг неожиданное заявление:
     - Я могу прочитать это.  Вы  покидаете  страну  полей,  Оклахому,  вы
въезжаете в страну лесов, Оклахому. И знаете что, мистер?
     Ник покачал головой.
     - Я никогда в жизни не покидал Страну Полей, право слово, Том  Каллен
не покидал ее. Но  однажды  мой  отец  привез  меня  сюда  и  показал  эту
табличку. Он сказал, что если я хоть раз пересеку границу, он  сделает  из
моей шкуры барабан. Надеюсь, он не сможет поймать нас в Лесной Стране. Как
вам кажется, не поймает?
     Ник отрицательно покачал головой.
     - Канзас-Сити расположен в Лесной Стране?
     Ник снова покачал головой.
     - Но ведь мы побываем в Лесной Стране, прежде чем поедем  куда-нибудь
еще, верно?
     Ник кивнул.
     Том несколько раз моргнул.
     - Это мир?
     Ник  не  понял.  Он  задумался...  удивленно  поднял  брови...  пожал
плечами... - Я имею в виду, что это место - мир? - еще раз спросил Том.  -
Мы направляемся в мир, мистер? Лесная Страна - это мир?
     Ник снова кивнул.
     - Хорошо, - сказал Том. Мгновение он вглядывался  в  табличку,  затем
смахнул слезу с правого глаза и  взгромоздился  на  велосипед.  -  Хорошо,
тогда поехали.
     Не произнеся больше ни слова, он нажал на педали и поехал  по  шоссе.
Ник следовал за ним.

     Им удалось до темноты въехать  в  Канзас.  После  ужина  усталый  Том
раскапризничался: ему захотелось поиграть со своей железной  дорогой.  Еще
он хотел смотреть телевизор. Ехать он больше не хотел,  потому  что  седло
натерло ему задницу.
     Неподалеку от границы штата протекал ручей, на берегу которого Том  и
Ник расположились на ночлег. Том  заснул,  едва  только  влез  в  спальный
мешок. Ник еще долго не спал, глядя на усеянное звездами небо.
     Вокруг было тихо. Лишь старая ворона, усевшись на ветку, не  спускала
с Ника своих маленьких черных глазок, обведенных кровавыми ободками.  Было
в этой вороне что-то, что не понравилось Нику, и он, дотянувшись рукой  до
лежащей на земле палки, запустил ею в ворону. Шумно захлопав крыльями, она
снялась с места и исчезла в ночи.
     Ник не заметил, как уснул. Ему приснился сон: на высокой скале  стоял
человек без лица, указывающий рукой на восток, и еще там была пшеница выше
человеческого роста и музыка. Только на этот раз Ник знал, что это музыка,
и знал, что играет гитара. Когда он проснулся, в его ушах все еще  звучали
слова старухи: "Матушка Абигайль, так меня зовут... приходи повидаться  со
мной в любое время".

     К обеду этого же дня, проезжая по шоссе 160,  они  увидели  небольшое
стадо буффало, медленно щипающее траву у обочины. Появление буффало в этих
местах для Ника оказалось полной неожиданностью.
     - Что это такое? - испуганно спросил Том. - Это не коровы!
     Но, поскольку Ник не умел разговаривать, а Том не умел  читать,  этот
вопрос так и остался без ответа. Было 8 июля 1990 года,  и  эту  ночь  они
провели в фермерском домике в сорока милях к западу от Дирхеда.

     Наступило 9 июля, и  они  завтракали  в  тени  старой  ели  во  дворе
заброшенной фермы. Том, держа одной рукой сосиску,  другой  не  переставая
играл крошечным паровозиком из своей железной дороги. И все время  напевал
один и тот же мотив - припев популярной песенки. По движению губ Тома  Ник
мог различить слова: "Детка, неужели ты убьешь своего парня?"
     Ник пребывал в  подавленном  настроении  и  напряженно  поглядывал  в
сторону деревни; никогда прежде он не проклинал так свою немоту и глухоту,
создававшие  множество  проблем.  Сложности  подстерегают  глухонемого  на
каждом шагу. Представим, что  вы  останавливаете  машину.  За  рулем,  как
правило, мужчина, и он спрашивает вас, куда вы хотите, чтобы вас подвезли.
В ответ вы лезете в карман и достаете листок бумаги, на  котором  корявыми
буквами написано: "Привет, меня зовут Ник  Андрос.  Я  глухонемой,  о  чем
очень сожалею. Я направляюсь в ...... . Спасибо, что согласились  подвезти
меня. Я  умею  читать  по  губам".  Если  парня  за  рулем  не  раздражают
глухонемые (что тоже случается, если водитель не в духе),  вы  залазите  в
машину и проезжаете в ней хотя  бы  большую  часть  желаемого  расстояния.
Машина с ревом мчится по дороге. Машина - форма телепортации. Машина  едет
по земному шару. Но сейчас вокруг нет машин, кроме тех, которые  стоят  на
дорогах,  давно  брошенные   своими   хозяевами.   Единственным   способом
перемещения остается велосипед, который, к несчастью, частенько приходит в
негодность. Тогда можно его бросить, пройти немного  пешком  и  попытаться
найти новый. Когда  нет  машин,  передвигаешься  не  быстрее  муравья  под
тяжестью большой  ветки.  Поэтому  Ник  полумечтал-полунадеялся,  что  они
наконец все же встретят  кого-нибудь  (надежда  -  единственное,  что  ему
оставалось), и  тогда  они  помчатся  по  дороге  со  скоростью  ветра,  а
хромированный  бампер  автомобиля  будет  во  все  стороны   разбрызгивать
солнечных  зайчиков,  радуя  глаз.  Пусть  это  будет  самый  обыкновенный
автомобиль -  "Шевроле",  "Понтиак",  "Детройт".  Ник  даже  не  мечтал  о
"Хонде", "Мазде" или "Юго". Самый  обыкновенный  автомобиль,  а  за  рулем
парень, и он скажет: "Привет, ребята! Как же я рад встретить вас, мерзавцы
вы этакие! Скорее садитесь! Садитесь, и поехали отсюда как можно дальше!"
     Но в этот день они так никого и не встретили. Лишь десятого  июля  на
их пути оказалась Джули Лори.

     День был жарким и душным. Они до обеда крутили педали, а  рубашки  от
пота прилипали к их спинам, и они загорели, словно индейцы. И еще им  было
не слишком весело из-за яблок. Зеленых яблок.
     Яблоки  росли  на  старой,  полуодичавшей  яблоне.  Они  были  совсем
зелеными, но наши друзья, давно не видевшие свежих  фруктов,  с  аппетитом
принялись за них. Ник съел два яблока и остановился,  но  Том  съел  целых
шесть,  одно  за  другим,  давясь  и  исходя  слюной.  На   попытки   Ника
предостеречь его Том никак не реагировал. Если Тому  Каллену  приходила  в
голову какая-нибудь мысль, он становился упрямым, как четырехлетнее дитя.
     А потом случилось неизбежное:  у  Тома  начался  понос.  В  животе  у
бедняги урчало. Он стонал. Какое-то время он даже не мог  сидеть  в  седле
велосипеда. Ник был совершенно бессилен чем-нибудь помочь.
     К четырем часам они достигли городка  Пратт,  и  Ник  решил,  что  на
сегодня хватит. Том дополз до  скамейки,  одиноко  стоящей  на  автобусной
остановке,  расслабился  и  моментально  уснул.  Ник  оставил  его  там  и
отправился в город в поисках магазина. Еще он должен был разыскать аптеку,
взять там какие-нибудь желудочные таблетки и  заставить  Тома,  когда  тот
проснется, принять их. Несколько раз сегодня, несколько раз завтра - может
быть, понос прекратится.
     Аптека оказалась совсем близко. Ник вошел в нее, и в нос  ему  ударил
хорошо знакомый  запах  больницы.  На  пыльных  полках  стояли  лекарства.
Некоторые пузырьки лопнули из-за жары,  источая  приторный  запах.  И  еще
кое-что почувствовал Ник в  воздухе.  Аромат  духов.  Крепких  дешевеньких
духов.
     Ник сделал пару  шагов  вперед,  ища  взглядом  то,  что  ему  нужно.
Таблетки лежали на второй полке справа. Ник было  направился  туда  и  тут
вдруг понял, что до сих пор никогда не видел в аптеке манекен.
     Он оглянулся. То, что он видел, было Джули Лори.
     Она застыла неподвижно, держа в одной руке пузырек с духами, в другой
-  маленький  стаканчик.  Ее  каштановые  волосы  были  небрежно  повязаны
шелковым шарфом, концы которого  свисали  за  спину.  На  ней  были  одеты
короткий розовый свитер и шорты, которые без труда можно  было  спутать  с
трусиками. Волосы украшала огромная брошь; другая такая же красовалась  на
груди.
     Некоторое время они с  Ником,  замерев,  изучали  друг  друга.  Затем
флакон с духами, выскользнув из ее пальцев,  с  грохотом  упал  на  пол  и
разлетелся на сотню осколков. В аптеке запахло парфюмерной лавкой.
     - Боже, ты настоящий? - дрожащим голосом спросила она.
     Сердце в груди Ника учащенно  забилось,  а  в  висках  запульсировала
кровь.
     Он кивнул.
     - Ты не привидение?
     Ник покачал головой.
     - Тогда скажи что-нибудь. Если ты не привидение, скажи что-нибудь.
     Ник приложил руку сперва на рот, затем на горло.
     - Что это должно означать? - в ее голосе появились истеричные  нотки.
Ник не мог слышать... но почувствовал, прочитал это в ее  лице.  Он  хотел
шагнуть к ней, но боялся, что девушка  сейчас  убежит.  Появление  другого
человека не напугало бы ее  так,  как  галлюцинация,  коей  он  сейчас  ей
представлялся. Боже, как же он беспомощен! Если бы ему было дано  хотя  бы
говорить...
     Он вновь повторил свою пантомиму. Это было единственное, что  он  мог
делать. На этот раз она поняла.
     - Ты не можешь разговаривать? Ты немой?
     Ник кивнул.
     Девушка издала растерянный смешок.
     -  Боже,  ну  почему,  когда  кто-то  наконец  появляется,   то   это
обязательно немой балбес?
     Ник пожал плечами и выдавил из себя вымученную улыбку.
     - Что ж, - сказала она,  направляясь  в  нему,  -  ты  не  так  плохо
выглядишь. Это уже кое-что.
     Она подошла к Нику так близко, что почти коснулась грудью его груди и
взяла его за руку. Запах как минимум трех разных видов духов вперемешку  с
ароматом ее тела щекотал Нику ноздри.
     - Меня зовут Джули, - сказала она. - Джули Лори. А тебя? - она слегка
хихикнула. - Ты  ведь  не  можешь  сказать  этого,  верно?  Бедняжка!  Она
приблизилась к Нику еще больше. Парню стало жарко. Что  за  черт,  подумал
он, она ведь совсем еще дитя!
     Слегка отодвинувшись от  Джули,  Ник  достал  из  кармана  блокнот  и
принялся писать. Она через плечо заглядывала в блокнот, следя за тем,  что
он пишет. Ник заметил, что Джули не носит бюстгальтера. Его снова  бросило
в жар. Строчки поползли вкривь и вкось.
     - Ух ты! - повторила она,  как  будто  перед  ней  была  какая-нибудь
дрессированная обезьянка. Услышать этого Ник, разумеется, не мог,  и  лишь
почувствовал на своей шее ее горячее дыхание.
     - Я Ник Андрос. Я глухонемой. Мы путешествуем вместе  с  неким  Томом
Калленом, который слегка помешан. Он не умеет читать и не понимает  многих
вещей, хотя они весьма просты. Мы направляемся в Небраску,  потому  что  я
думаю, что там есть люди. Если хочешь, идем с нами.
     - Конечно, - с готовностью сказала она, а потом,  вспомнив,  что  Ник
глухонемой, добавила, тщательно выговаривая слова. - Ты умеешь  читать  по
губам?
     Ник кивнул.
     - Отлично, - сказала  она.  -  Я  рада,  что  здесь  хоть  кто-нибудь
появился, даже если это глухонемой и ненормальный. С тех  пор,  как  здесь
никого не стало, я боюсь спать по ночам. Знаешь, две недели  назад  умерли
мои папа и мама. Все умерли, кроме меня. Я так одинока!
     С этими словами она прижалась к Нику всем телом,  но  когда  он,  сам
того не сознавая, обнял ее, вдруг начала резко  сопротивляться,  вырываясь
из его рук.
     Высвободившись, она отскочила в  сторону.  Ее  глаза  сверкали  сухим
светом. - Эй, парень, давай займемся этим, - сказала она.  -  Ты  довольно
мил.
     Ник, не в силах поверить, уставился на Джули.
     Однако она не оставляла сомнений в  своих  намерениях.  Она  пыталась
расстегнуть ему брюки; какие уж тут сомнения...
     - Давай же! Я приняла таблетку. Это безопасно! - И, немного помолчав.
- Ты ведь можешь, правда? То есть, если ты не  можешь  разговаривать,  это
ведь не значит, что ты не можешь...
     Ник вытянул вперед руки, пытаясь придержать ее за  плечи,  но  вместо
этого наткнулся на ее  груди.  С  этой  секунды  он  перестал  соображать.
Повалив Джули на пол, он занялся тем, что было только что ему предложено.

     Когда все кончилось, Ник, отряхиваясь, встал  и,  застегивая  змейку,
подошел к двери, высматривая Тома. Тот все еще  спал  на  скамейке.  Сзади
неслышно приблизилась Джули.
     - Это твой ненормальный? - спросила она.
     Ник кивнул, хотя это слово ему не понравилось. "Ненормальный" звучало
слишком жестоко.
     Джули начала рассказывать о себе, и Ник узнал, что ей семнадцать  лет
- чуть меньше, чем ему. Ее мама и друзья всегда звали ее "ангелочком"  или
"ангельским личиком", потому что она так молодо выглядит.  Весь  следующий
час она так много болтала, что Ник перестал понимать,  когда  она  говорит
правду, а когда лжет... или, если угодно, фантазирует. Вероятно,  она  уже
давно ждала кого-нибудь, чтобы излить свою душу. Чем больше Ник смотрел на
ее беспрерывно шевелящиеся розовые губки, тем больше уставали  его  глаза.
Но только он переводил взгляд, чтобы посмотреть, что делает Том,  ее  рука
тут же касалась его плеча, заставляя снова следить за  ее  монологом.  Она
хотела, чтобы он услышал  все,  ничего  не  пропустив.  Когда  так  прошло
полчаса, Ник в душе начал мечтать, чтобы она передумала и отказалась ехать
в ними.
     Она "тащилась" от рок-музыки и марихуаны, а также знала толк  в  том,
что называла "коротенькое рандеву" и "полюби папочку". У нее  был  дружок,
но он год назад поступил в морское училище. С тех пор Джули не видела его,
хотя все еще писала ему  каждую  неделю.  Она  и  две  ее  подружки,  Руфь
Хонингер и Мэри Бет Гух, не пропустили ни одного рок-концерта в Вихите,  а
в сентябре  прошлого  года  автостопом  добрались  до  Канзас-Сити,  чтобы
увидеть Ван Халена и Гигантов Хэви-метал на концерте. Она "потрахалась"  с
басистом ансамбля и сказала, что это было "самое сильное впечатление  всей
жизни"; она "кричала и плакала" в течение суток после смерти  отца,  а  за
ним и мамы, хотя ее мать и была "грязная шлюха", а  ее  отцу  не  нравился
Ронни, ее дружок-моряк; после окончания колледжа  она  намеревалась  стать
манекенщицей в Вихите или "отправиться в Голливуд и подписать  контракт  с
одной из этих компаний, которые делают "звезд", ведь я прекрасно  смотрюсь
на фоне разных декораций, а Мэри Бет сказала, что поедет со мной".
     Сказав это, она вдруг вспомнила, что Мэри Бед Гух умерла  и,  значит,
уже никогда не станет манекенщицей или "звездой"... и так  далее,  и  тому
подобное. Это был уже не словесный  поток,  нет  -  целый  шквал,  который
обрушился на Ника.
     Когда  же  поток  слов  начал  иссякать,  ибо  в  мире   нет   ничего
бесконечного - ей захотелось "заняться этим" снова. Ник покачал головой, и
она надула губы.
     - Знаешь, а я ведь могу и не захотеть идти с вами, - капризно сказала
она.
     Ник пожал плечами.
     - Ладно, ладно, - торопливо сказала она. - Я не это имела в  виду.  Я
шучу.
     Ник посмотрел на нее. Было в Джули что-то такое,  что  ему  очень  не
нравилось. Что-то нестабильное. Он понял вдруг,  что  она  солгала  насчет
своего возраста. Ей не было  семнадцать,  как  не  было  четырнадцать  или
двадцать один. Ей было столько, сколько вы бы хотели, чтобы ей  было.  "Ее
сексуальность, - подумал Ник, - всего лишь проявление  чего-то  другого...
симптом. Симптом - это слово, которое применяют к тем, кто  болен,  верно?
Думает ли он, что Джули больна? Наверное, да; и Ник испугался, представив,
какое впечатление она может произвести на Тома.
     - Эй, твой приятель просыпается, - сказала Джули.
     Да, Том действительно проснулся и сидел сейчас на скамейке,  запустив
пальцы в давно нечесанные волосы и растерянно озираясь  по  сторонам.  Ник
вспомнил о желудочных таблетках.
     - Эй, парень! - с этим воплем Джули бросилась к Тому. На каждом  шагу
ее грудь вздымалась, как парус. Изумление  и  растерянность  в  лице  Тома
усилились. Он бросил умоляющий взгляд на Ника. Тот нехотя кивнул.
     - Я Джули, - сказала девушка. - Как поживаешь, миленький?
     Погруженный в мысли - и нелегкие - Ник снова вошел  в  аптеку,  чтобы
взять лекарство для Тома.

     - Нет-нет, - Том отрицательно покачал головой. - Нет,  не  буду.  Том
Каллен не любит лекарства, право слово, они плохие на вкус.
     Ник настойчиво протягивал  ему  таблетку,  но  Том  продолжал  качать
головой. Ник оглянулся на  Джули,  надеясь,  что  она  поддержит  его,  но
девушка повела себя совсем странно.
     - Правильно, Том, - сказала она. - Не пей таблетки, они - яд.
     Ник  растерянно  моргнул.  Она  подмигнула  ему,  давая  понять,  что
пошутила. Желая убедить Тома, что таблетки не ядовиты, Ник достал еще одну
и принял ее. Тома это не убедило.
     Нет-нет, Том Каллен не станет принимать яд, - сказал  он,  и  Ник,  в
душе проклиная девушку, увидел, что Том испуган. -  Папа  не  велит.  Папа
говорил, что если яд убивает крыс, то он убьет и Тома! Никакого яда!
     Резко повернувшись к Джули, Ник, на мгновение заколебавшись,  отвесил
ей пощечину. Том широко раскрытыми от ужаса глазами смотрел на него.
     - Ты... - начала она, не в состоянии подобрать подходящие  слова.  Ее
лицо потемнело от гнева. - Ты мерзкий  ублюдок!  Это  была  просто  шутка,
кретин! Ты не смеешь бить меня! Не смеешь, черт тебя побери!
     Она бросилась