рупному, но как, как этот негодяй узнал все его тайны? На это еще предстояло найти ответ, а пока Йон не сдерживал ненависти:
     - Я убью тебя, Раду. Найду и убью.
     - Думай, Йон, думай, но не в этом направлении. Никого ты не убьешь, а вот вампиреныша можешь лишиться. И я ведь все равно от тебя не отстану, буду продолжать преследовать. Так что думай. Я позвоню завтра днем и умоляю - не делай неверных движений. Ну, твой щенок заревел - пойду успокаивать.
     В трубке раздались короткие гудки. Отбой. Ночь обещала быть бессонной. Сначала Йон бесцельно переходил из комнаты в комнату, ступая прямо по одежде, разбросанной по полу, периодически задевая мебель и опрокидывая стулья. Потом успокоился:
     (- чудес не бывает, наверное, узнал, негодяй, мой адрес и подслушал разговор с женой, но как он мог подслушать? надо все проверить... далее... далее... да, конечно же, Армен, редактор газетенки, ведь брат участвовал в написании статьи о выставке - чувствуется его почерк, и сюда Армен заходил, якобы перепутав квартиры, простыми совпадениями это не объяснишь, надо будет с ним побеседовать).

ДНЕВНИК НАДСАДИ

     Утром появилась Валерика. Она сияла, но одного взгляда на несчастное и усталое лицо Йона оказалось достаточно, чтобы понять - случилась беда!
     - Где малыш? Раду поднес палец к губам и зашептал:
     - Его похитил Раду, пока я провожал тебя на вокзал. Он все знал о нашем замысле - видимо, подслушал. Может, и сейчас подслушивает. Знает все и про Лизу. Шантажирует и требует в обмен на малыша и свое молчание весь наш Локкус, его-то он отыскать не смог:
     Тут Йон красноречиво приложил палец к губам:
     - А как у тебя? Говори тихо, а лучше пойдем в ванну и включим воду. Думаю, не напрасная предосторожность.
     Но заговорила Валерика не сразу. После таких новостей непросто прийти в себя:
     - У меня все отлично, как и планировали. Лилиан с переводчицей уснули, а охранника пришлось убить. Я вышла в Калинине, где и села на обратный поезд. Вот Ладонь. А вот еще кое-что, возможно, и поважнее.
     - Что это? - Йон с удивлением рассматривал пожелтевшие листы, местами покрытые какой-то грибковой плесенью, а местами почти превратившиеся в труху. Листки были исписанные незнакомым почерком по-старовенгерски.
     - Это часть архива Надсади, связанная с твоей семьей. Посмотри, в левом углу буква Д. Тоже экспонаты выставки.
     - Ну и зачем мне нужны его воспоминания, тем более сейчас? Думаю, ни одного хорошего слова.
     - Я и сама не знала, зачем брала эти дневники, но, кажется, знаю, зачем взяла.
     - Ты говоришь загадками, а у меня нет сил их разгадывать. Как вспомню про Лизу...
     - Хорошо, не буду тебя мучить, в основном это действительно пустые и пристрастные воспоминания, но последние записи... К сожалению, некоторые страницы утрачены, но самое главное сохранилось. Послушай:

     19 июля 1694. С каждым днем чувствую себя все хуже, все ближе к краю могиле. Еще один толчок в спину, и я буду ТАМ. Ну сколько же можно добавлять сока лунеи? Господи, ну почему рядом нет никакого указание на количество ?! Какая неприятная загадка! Я начинал всего с нескольких капель, в последней раз влил уже больше стакана, но снова ничего не получилось. Очередной кролик умер уже через пять минут пребывания на солнце. В чем же я не прав, в чем же?
     26 июля 1694. Гадал на картах, сумею ли найти решение. Удивительно, но карты обещают удачу.
     4 августа 1694. Сегодня ночью я проснулся от странного чувства, будто на меня кто-то пристально смотрит. Сквозь плотные шторы пробивался лунный свет. Он манил меня и я, впервые за несколько дней, нашел в себе силы встать с кровати и выйти на балкон. Какая она огромная, эта луна, заслоняет будто полнеба. Она снова завораживает меня, как в юные годы. И весь мир залит ее светом, словно соком. Словно соком. О, господи! Неужели все это время я неправильно понимал значение последнего ингредиента Локкуса? Что, если это вовсе не сок древесного гриба лунеа или лунного гриба, как его называют в этих местах, а сок самой луны, ее свет. Это же может объяснить, почему напротив не стоит никакого количества!
     Необычайно воодушевленный этой идеей, я вынес на балкон все пузырьки с составляющими и начал их сливать в графин. Вот он попон, почти доверху, а теперь лей луна, лей свой сок. Я поставил графин на столик, а сам сел напротив. И тут меня сморил сон, полный диких и причудливых видений. Мне снился старый граф Дракула. Он протягивал костлявые руки из пылающего гроба и хотел меня схватить. Из этого полуобморочного состояния меня вывел громкий звук, словно что-то кипело и булькало совсем рядом. Это кипела жидкость в графине, кипела в лунном свете, поменяв свой цвет. Значит, действует!
     б августа 1S94: Парализовало ноги. Едва ли найду в себе силы поехать в Келед, да и врачи настоятельно рекомендуют не вставать с кровати. Что же делать? Рука плохо слушается, поэтому диктую письмо Владу с просьбой поскорее прислать Йона или Раду. Отправляю вместе с каретой. Я постарался быть максимально убедительным. Лишь бы не было поздно!

     Валерика аккуратно закрыла тетрадь, стряхнув с юбки пыль веков и истлевшей бумаги:
     - Далее запись обрывается.
     - Очень интересно, очень. Но что из этого? Надсади смешал какие-то компоненты в лунном свете. А какие?
     - А посмотри сюда - этот листик лежал между страниц. По-моему, именно то, что нам нужно. Здесь список всех составляющих в пропорциях и как раз эта строчка о лунном соке.
     -Ты разобрала все?
     - Да. Ничего особо сложного или экзотического. Практически все легко достать.
     - В это сложно поверить.... Не мог ли Надсади так пошутить напоследок?
     - Не думаю, что он видел так далеко...
     - В любом случае, этим можно заняться на досуге. А пока досуга у нас нет - надо подумать, как вернуть Лизу.
     С раннего утра, так и не сомкнув глаз, Йон постоянно названивал в редакцию. Он совершенно не собирался общаться с Арменом по телефону - только узнает, что он на месте, как явится туда и возьмет писаку тепленьким. А уж заставить выложить все известное он сумеет. Идея здравая, но глухо, трубку в редакции никто не поднимал. Тогда, добежав до ближайшего справочного бюро, Йон узнал домашний адрес и номер телефона Армена и сразу же позвонил по автомату. Хищно сожрав несколько двушек, допотопная техника, наконец, смилостивилась. На другом конце провода защелкал определитель, тщетно пытаясь выяснить номер звонившего, потом трубку подняли и с характерным акцентом спросили:
     - Алле, кто говорит?
     Йон нажал на рычажок и, поймав тачку, поехал в "гости":
     (- ну, Арменчик, не надо сейчас никуда уходить, ну, пожалуйста, выпей еще чашечку кофе)
     Йон нервничал, торопил водилу и лихорадочно соображал, как бы ему представиться через дверь, как объяснить, зачем пожаловал. Теперь, после многочисленных настоящих и выдуманных историй о грабителях, все боятся открывать незнакомцам. Может, электриком?
     Но ничего придумывать не потребовалось. На трель звонка к глазику кто-то подошел, долго рассматривал визитера и... безо всяких вопросов открыл:
     - Здравствуйте, Раду, чем обязан?
     Не отвечая на приветствия Йон зашел в прихожую, изнутри задвинул засов и только после этого признался:
     - Я не Раду, а его брат - помнишь, прямо под Гарольдом живу, тебя за сантехника принял?
     Армен сжался, как нашкодивший школьник:
     - Я...я не виноват.
     - Не виноват в чем?
     - Ваш адрес...
     - Сейчас это уже не важно. Пройдем в комнату, нам обязательно надо поговорить.
     Решительный вид посетителя совершенно не располагал к активным возражениям:
     - У меня там женщина...
     - Голая?
     - Нет, она не голая, секретарша... Если вы не против, может побеседуем на кухне. Как понимаю, чаю с лимоном не предлагать...
     - Отчего же?! Выпью чашечку. Только без лимона. Вот к кислому никак не могу привыкнуть.
     Если Армен и удивился, то особого виду не подал. Первоначальный испуг прошел и уступил место обычной деловитости, степенной и без признаков суетливости. Йон, примостившись на табуретке, начал пристально рассматривать хозяина квартиры:
     (- так вот ты какой, мастер ужасных мистификаций и кровавых литературных вымыслов, надо же, остался жив после встречи с братом, видать, чем-то полезным оказался. и даже понятно - наводкой!)
     - Я хочу знать все, связанное с Раду, от самого начала вашего знакомства до после дней встречи.
     - Вы будете силой пытаться заставить меня говорить или хотите купить информацию?
     (- вот это фрукт! хорошо спросил! пожалуй, лучше пойти бесконфликтным путем):
     - А дорого ли стоит информация?
     - Долларов триста... Это ведь не дорого?
     Да, не особо. А главное - не отнимает много времени и сил, необходимых для выпытывания. Вот их-то как раз лучше сэкономить. Йон вытащил деньги, положил на стол, накрыл солонкой и приготовился внимательно слушать. Армен приготовился рассказывать. Выпил кофе, закурил и размеренно начал:
     Сижу я как-то за полночь в своей редакции и верстаю очередной номер газеты...
     Интересующие Йона события описывались подробно и обстоятельно, все-таки почти литератор излагает: были упомянуты и визит Раду в редакцию, и статья, которую брат собственноручно дописал, и действительно случайный звонок в дверь его квартиры... Судя по всему, Армен не лгал. О судьбе дочери Йона или о факте ее похищения он ничего не знал, но, по всей видимости, Лизу прятали в редакции под надзором амбалов. Незаметно проникнуть туда невозможно, все помещение - две смежные комнатки в цокольном этаже старого дома, два забитых окна.
     Вечером опять звонил Раду:
     - Привет тебе!
     - ...
     - Не хочешь, не здоровайся. Я уже не обижаюсь на твою невоспитанность. А вот твой новый друг Армен, если и захочет поздороваться, то не сможет. Хотя уже и не захочет. Хороший был человек и его смерть на твоей совести.
     - ...
     - Ты действуешь не в том направлении и пугаешь меня своей непредсказуемостью. То информацию обо мне выпытываешь, то каких-то головорезы нанимаешь, которые с утра крутятся вокруг редакции, вынюхивают.
     - О ком это ты? Уже со страху мерещится?!
     - Ну, может и мерещится... Знаешь, пока за тобой гонялся, что-то нервы изрядно пошаливать стали. Может, дружки пропавших пацанов-рэкитиров никак не угомоняться. В любом случае, времени на завершение операции осталось очень мало, катастрофически мало. Если, конечно, ты не собираешься мне подарить своего вампиреныша.
     - Она не вампиреныш!
     - Еще нет, не беспокойся. Но скоро будет. Знаешь, она такая хорошенькая, такая сладенькая, а я, чего совсем от себя не ожидал, оказывается, так люблю детей. В общем, не мог ее не поцеловать в нежную шейку.
     До Йона не сразу дошел смысл сказанного:
     - Ты хочешь сказать...
     - А ты догадливый.
     - Но ты не мог этого сделать!
     - Уже сделал, уже. Не хотел, но вынужденная мера. И если через день Локкусом не поделишься, познакомлю Лизу с солнцем. Поверь, скрипя сердцем. И не надо к нашей истории приплетать посторонние сипы - даже если девочку отобьет милиция или еще кто, вряд ли они додумаются охранять небесное создание от солнечных лучей. И уж конечно не отдадут тебе - ты ведь не настоящий папочка!
     - ...
     - Думаю, ты все понял. Итак, ближе к делу: завтра вечером мы должны совместно подготовить Лизу к рассвету следующего дня. Надеюсь, не последнего для нее. Я лично капну в молочко несколько капель того самого средства, которое принесешь ты. Ты ведь его принесешь?
     - ...
     - И это не будет подсолнечное масло или канифоль?
     - ...
     - Ну вот и договорились. Я знаю, ты согласен. Ну скажи это.
     Слова с трудом протискивались сквозь сухое горло Йона и неестественно скрипели в трубке:
     - Я сдаюсь. Но какие будут гарантии?
     - Что ж, разумно. Давай обсудим.

РАЗВЯЗКА

     Жизнь тяжела, но, к счастью, коротка.

     Каждые десять-пятнадцать минут Валерика нетерпеливо смотрела на Йона, ожидая от него хоть какой-то реакции, но напрасно. Наконец, она не выдержала:
     - Ну, и какой у тебя план?
     - Никакого. Я согласен на условия брата.
     - Неужели ничего нельзя придумать?
     - Ничего. Ничего хорошего. Придется смириться.
     - Смириться?
     - Да, именно. Завтра ночью мы принесем в редакцию Локкус и дадим несколько капель Лизе. Утром ее положат на солнечный свет для проверки. Если все пройдет нормально, нам вернут ребенка.
     - И что, мы отдадим весь Локкус? Йон вместо устного ответа написал на бумаге: Нет. Небольшую часть. После чего громко сказал:
     - Не хочу рисковать дочкой, а годом больше или меньше... Отдадим все.
     (- ага, так я тебе и поверил) - откомментировал эти слова Раду, слушающий разговор из редакции:
     - Нику, проверь добычу!
     Нику приоткрыл дверь в соседнюю комнату, где в свете небольшой настольной лампы на столе лежала маленькая девочка Лиза и спала, мирно посасывая соску. А может и не спала вовсе, а притворялась. Эти маленькие детки, они такие хитрющие:
     (- oro-ro! прямо-таки плохой детективчик вокруг меня разыгрывается. этот мерзкий дядька сначала больно прокусил шею, аж до крови пошла, потом держали в кромешной тьме... хорошо еще, что иногда кормят да пеленают. а, знакомые голоса слышатся, ну, наконец-то, пришли папочка с мамочкой меня выкупать, значит, согласны выкуп этим негодяям заплатить, значит - любят)
     Йону не терпелось подойти к дочке, взять ее на руки, но Раду остановил родительский порыв, перекрыв рукой дверной проход на уровне головы.
     - Еще успеешь. Локкус с тобой?
     - Да.
     - Весь?
     - Да.
     - Как говориться, врешь и не краснеешь. Ну да в отличии от тебя я не особо жадный. К тому же уверен, что опытные люди сумеют провести химанализ состава и определить формулу.
     - Блажен, кто верует.
     - Ладно, давай еще раз о деле:
     Окно в комнатку, где сейчас спит Лиза, забито фанерой. Предпоследнее дело рукодельника Армена. А за фанерой его последнее творение - железная решетка. Специально заказали, чтобы отбить у тебя авантюрные мысли. За решеткой - вырубленные кусты. Очень старался Армен, даже руку поранил. Тут я и не вытерпел... Перед рассветом дам Лизе несколько капель, выломаю фанеру и... будем в приятной компании ожидать вечера.
     - Все станет понятным почти сразу. Зачем здесь сидеть до вечера?
     - Вам может и незачем, а нам спокойней будет.
     - Не понял...
     - Мой сверхчувствительный магнитофон умеет улавливать даже шепот, но не мысли. Вот выйдешь отсюда и кто знает, что надумаешь. Может, дом подожжешь или настучишь на нас - так и так, мол, сидят в редакции злые преступники. Нет уж, разлюбезный братец.
     - И что мы будем делать?
     - Рассказывать друг другу о нашей прошлой жизни. Поди ведь, столько веков не виделись, столько событий. До вечера проболтаем, а потом наши пути разойдутся, как в море корабли. Словно в патриотической песне: Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону.
     - Очень надеюсь! Но ждать будем молча - никакого желания общаться у меня нет.
     - Ну и зря...
     Незадолго до рассвета Лиза заплакала. Джике, успевший освоить нехитрые премудрости общения с ребенком, поспешил проверить, не намокли ли пеленки и вынес вердикт.
     - Голодна...
     - Очень вовремя. Сейчас дадим в молочко папашиного средства и проверим. Пей же, пей.
     Жадно прильнув к соске и потягивая теплое молочко, Лиза и не догадывалась, что вместе с ним впитывает и чудодейственный Локкус. В любом случае, столь любимый раньше напиток ей уже не особо нравился - сказывался поцелуй любви в исполнении Раду:
     (- какое-то оно невкусное стало, это молоко... то ли дело, если как принято у племен массаев в Восточной Африке - пить его вместе с кровью, или просто чистую кровь...)
     Лизе стало страшно от таких нехороших мыслей, они ведь не должны приходить в голову столь маленькой девочке, и она заплакала снова. На этот раз причину слез никто не угадал.
     Тем временем, накормив малышку, Джике немного подождал, а затем выбил фанеру, закрывавшую окно. За ней, как и обещал Раду, показалась крепкая решетка. Очень скоро первые лучи солнца пройдут ее насквозь и упадут прямо на стол с колыбелькой.
     - Ну Йон, а теперь молись, чтобы средство нормально сработало и чтобы никто из случайных прохожих не заглянул к нам на огонек. Они такие же любопытные и беспардонные, как итальяшки!
     Йон молился едва ли, но никаких непредвиденных осложнений не произошло. Солнце не причинило вреда малышке, как раз наоборот, она блаженно улыбнулась его лучам и сладко заснула. Где-то до полудня Раду периодически заглядывал в комнату на несколько секунд, надев солнцезащитные очки и обмотав голову темной тканью, но оттуда раздавалось лишь мирное посапывание. А иначе и быть не могло, какой смысл Йону разыгрывать комедию?! Поэтому, Раду благодушно расслабился и даже позволил Валерике подойти к колыбельке и поиграть с Лизой.
     Раду светился сытым довольствием - он выиграл нелегкую схватку. И это его первая настоящая победа, знаменующая начало новой жизни. Жизни ПОБЕДИТЕЛЯ. Жизни ВЛАСТЕЛИНА.
     И едва солнце зашло за горизонт, Раду обратился ко всем присутствующим с такой немногословной речью:
     - Ну вот, мы своего добились. Мы всегда своего добиваемся. Само провидение вело меня по следу Локкуса: статья в газете - Ладонь - выставка - Армен. Не бывает столько случайностей, не бывает столько совпадений! Нику, забирай графин, забирай очень аккуратно и пошли отсюда.
     Нику послушно взял заветный сосуд, до этого стоящий на полу в углу на равном расстоянии от братьев - на нейтральной территории, так сказать. Йон сжался пружиной, но заставил себя остаться на месте и лишь прошипел:
     - Я бы никогда не советовал ни тебе, ни твоим последышам когда-нибудь со мной встречаться. Ты понял?
     Но Раду не собирался оставлять брату даже этого сомнительного права помахать кулаками после драки.
     - Не пугай, братец, не пугай. Не такой-то ты и грозный, не такой-то сильный. Но мне от тебя больше ничего не нужно, совершенно ничего. Так что, если впредь не будешь путаться под ногами... Уверен, что не будешь.
     Нику и Джике неприятно захохотали, словно у этой реплики существовал более глубокий, скрытый смысл и, вслед за предводителем, скрылись в сыром сентябрьском воздухе, бережно унося добычу.
     Йон выругался, громко, грязно, по-русски. Валерика только пожала плечами:
     - Что теперь горевать! В конце концов, у нас остался рецепт и немного средства. В конце концов, все живы.
     - Ты права... Собирай Лизу, а я выгляну на улицу, проверю, не задумали ли еще чего эти негодяи. С них станется.
     Валерика подошла к дочери, мило заулыбавшейся:
     (- ну, все закончилось, а я, признаюсь, даже парочку раз описалась от страха - уж больно злобные дядьки меня похитили, да и разговорчики у них... бррр...)
     Йон, посоветовав укутать Лизу потеплее, вышел наружу. Прохладный воздух приятно продувал возбужденное сознание, и, хотя горечь поражения и утраты оставались, все казалось не таким страшным. Он внимательно осмотрелся по сторонам, но не заметил ничего подозрительного. Как вдруг...
     Как вдруг внутри редакции раздался громкий хлопок, словно огромная пробка вылетела из столь же огромной бутылки шампанского, а потом плотно заткнула уши Йона. Сквозь лопнувшие стекла полыхнуло многоцветное пламя, мгновенно обуглив окружающую траву и кустарники. Оглушенный и ослепленный, Йон ощутил, как тяжелая входная дверь сорвалась с петель, плашмя ударила по спине, подбросила в воздух и отшвырнула за десяток метров в канаву, полную гнилой воды и мусора.
     Затем ударная волна стала распространяться по перекрытиям и, словно песочный, начал рассыпаться четырехэтажный дом, еще недавно стоявший над злополучной редакцией. Затем все потемнело. А на самом деле все это произошло почти одновременно.

ЭПИЛОГ №1

     Кто был в аду, того ГАИшник злой не испугает.

     Йон брел по улице круто возвеличенного писателя Горького, никогда не писавшего о вампирах, но