мыслишка. Ему захотелось захватить всю эту  лавочку  себе.
Он застрелил Мэллори из моего пистолета и собирался застрелить меня,  но
я уложил его из пушки, которую отнял у парня, которого поймал на  шоссе.
Да, у Дилвика голова работала, слов нет. Когда Грэйндж не  смогли  нигде
найти, он сделал то же, что и я: сам влез в реку и практически узнал,  в
каком месте водоворот отклоняет течение к  берегу.  В  то  время  они  с
Мэллори думали получить себе по  хорошему  куску  от  наследства  Йорка.
Только Грэйндж знала, что есть доказательства того, что Растон вовсе  не
сын Йорка, и они собирались либо выжать их из нее, либо  выдать  полиции
за убийство Йорка.
   Прайс снова взглянул на труп, потом предложил мне сигарету.
   - Значит, Грэйндж действительно ухлопала своего шефа.
   Я медленно закурил и выпустил дым через ноздри.
   - Грэйндж никого не убивала.
   Лицо сержанта сморщилось. Он посмотрел на меня с сомнением.
   - Это последствия, Прайс, - сказал я задумчиво. - То, что получается,
когда подожжешь фитиль.
   - О чем вы говорите, черт побери?
   Я не слышал его. Я думал о похищении, об ученом с топором в голове  и
о погоне за его ассистенткой. Я думал о Генте-младшем,  который  обыскал
офис Йорка, нашел грязные снимки, а потом был избит.  Я  думал  о  пуле,
попавшей в Рокси, и о ночи с Элис, которая могла быть приятной, если  бы
все не было устроено ради того, чтобы обыскать мою одежду и после огреть
меня по черепу. Я думал о тайнике в камине, о газетной вырезке, о  копе,
пытавшемся меня убить, и о кое-каких словах, сказанных Мэллори. Я  думал
об убийце, который мог предвидеть все  это,  планируя  первое  убийство.
Думал о лице убийцы.
   Запутанное дело. Я повторял это в  сотый  раз,  но  до  чего  же  это
замечательная путаница. Никогда еще не бывало  путаницы  столь  мерзкой.
Нет, скучать не пришлось ни минуты. Каждая мелочь, казалось,  сцеплялась
с другой, перекрывала ее и вела к чему-то более значительному, так что у
тебя уже почти опускались руки, и  первоначальное  убийство  терялось  в
неразберихе самых диких, невообразимых частностей. Появляется полиция  и
осыпает все вокруг пулями. Был ли такой конец запланирован? Я знал одно.
Где-то по ходу дела мне полагалось умереть. Сейчас убийца, должно  быть,
кипел от злости, потому что я остался живой. Почему люди воображают, что
убийство сойдет им с рук? Некоторые придумывают простые планы, другие  -
сложные до крайности, но этот убийца всегда пускал события на самотек, и
результат всегда оказывался лучше, чем можно было предположить.
   - Не будьте скрытным, Майк. Кто же это сделал?
   Я бросил окурок и растер его ногой.
   - Скажу завтра, Прайс.
   - Вы скажете сейчас, Майк.
   - Не надо сердиться, детка. Я ценю все, что вы сделали для  меня,  но
никого не брошу на растерзание, пока не будет полной уверенности.
   - Вы убили достаточно людей, чтобы иметь такую уверенность.
   Ответ прежний. Мне нужно выяснить одну маленькую подробность.
   - Какую?
   - Что звучит похоже на кашель.
   Прайс решил, что я спятил.
   - Говорите сейчас же, или я буду держать вас  до  тех  пор,  пока  не
скажете. С меня тоже спросят, и крепко спросят, если я не сумею...
   Я чувствовал усталость. Мне хотелось  свернуться  калачиком  рядом  с
Дилвиком и уснуть.
   - Не давите на меня, Прайс. Скажу завтра.  Когда  вы  притащите  этот
подарочек, - я обвел взглядом помещение, - вам объявят благодарность,  -
в углу полицейский снимал с  девушек  веревки.  -  Снимите  пока  с  них
показания, этого вашему начальству пока хватит, а там я с вами свяжусь.
   Сержант долго молчал, потом пожал плечами.
   - Ваша взяла. Ждал же я до  сих  пор,  так  почему  не  подождать  до
завтра. Пошли отсюда!
   Вдвоем мы вынесли Грэйндж. Еще один полицейский тащил на  плече  мисс
Кук. Зрачки Майры Грэйндж,  расширенные  до  предела,  походили  на  два
больших черных кружка. Ее по уши накачали наркотиками. Мы отнесли  их  в
одну из полицейских машин и  некоторое  время  смотрели,  как  банду  из
казино приковывают наручниками друг к другу и отсортировывают гостей.  Я
усмехнулся, заметив в группе с полдюжины  сайдонских  копов.  Они  давно
утихомирились  и,   судя   по   беспокойным   взглядам,   которыми   они
обменивались, среди них предстояло состязание на  самого  голосистого  и
говорливого. Через неделю в Сайдоне будет новый  состав  полиции.  Пусть
публика простовата, легко подпадает под власть нахрапистых проходимцев и
безропотно  смотрит,  как  распространяется  гниль,  но  все  до   поры.
Возмущенная публика похожа на голодного волка. Она не  успокоится,  пока
все они не окажутся за решеткой. Может быть, мне даже дадут медаль.  Да,
может быть.
   Мне осточертело на них смотреть. Я подозвал Прайса и сказал ему,  что
уезжаю. Его лицо переменилось однако он промолчал. Ему  многое  хотелось
сказать, не он видел, что со мной творится. Прайс кивнул и позволил  мне
сесть в машину. Я развернулся  перед  домом.  Завтра  будет  беспокойный
день.  Придется  подготовить  заявление  насчет  этого  дела  для   жюри
присяжных, да потом еще попотеть, доказывая  его.  Нельзя  просто  убить
человека и уйти, посвистывая. Оправдано убийство  или  нет,  все  должно
быть по закону.
   Да, завтрашний день будет беспокойным.  А  нынешняя  ночь  -  и  того
больше. Мне нужно потолковать с убийцей об убийстве.

Глава 12

   Было четверть двенадцатого, когда я подъехал к усадьбе.  Генри  вышел
из привратницкой увидел меня и разинул рот, словно увидел привидение.
   - Боже милосердный, мистер Хаммер! Полиция всюду вас ищет!  Вы...  вы
убили человека.
   - Ну, убил, - отозвался я саркастически. - Откройте ворота.
   - Нет... я не могу вас впустить, будут неприятности.
   - Обязательно будут, если не откроете.
   Его лицо и вся фигура  выражали  беспомощность.  В  складке  его  рта
читалось отвращение, отвращение при  виде  человека,  который  застрелил
своего ближнего. Я проехал в ворота и остановился.
   - Генри, подите сюда!
   Тот неохотно подошел, шаркая ногами.
   - Да, сэр.
   - Меня больше не разыскивают. С полицией все улажено.
   - Значит, вы не...
   - Нет, я застрелил его, но это было  оправдано.  Меня  ни  в  чем  не
обвиняют, понятно?
   Он слабо, неуверенно улыбнулся, не вполне меня понимая, но вздохнул с
облегчением. По крайней мере, теперь он знал, что  не  укрывает  беглого
преступника в моем  лице.  Я  покатил  по  аллее  к  дому,  плавно  беря
повороты, пока лучи моих фар не осветили дом. Через окно я видел  Харви,
идущего к дверям. Вместо того, чтобы поставить  машину  перед  домом,  я
свернул в сторону и въехал в открытые ворота гаража. Он был рассчитан на
шесть  машин,  но  сейчас  здесь  стояло  только   две,   включая   мою.
Давным-давно кто-то начал пользоваться им, как кладовой,  и  один  конец
помещения занимало  всякое  барахло,  накопившееся  за  многие  годы.  В
специальном креплении на потолке висело два детских  велосипеда,  а  под
ними - модель поновее, с маленьким одноцилиндровым мотором, встроенным в
корпус. С крюка, ввинченного в  вертикальную  балку,  свисали  ролики  и
коньки, но, судя по их виду, пользовались  ими  мало.  Неплохое  детство
было обеспечено Растону!
   Я закрыл ворота гаража и поднялся по лестнице. Начался  дождь.  Слезы
радости или печали? Быть может, я все-таки остался в дураках.
   Харви, как всегда, безукоризненный и невозмутимый, взял у меня  шляпу
и проводил в гостиную. Он  ни  словом  не  упомянул  о  происшедшем,  ни
малейшее любопытство не отразилось на его лице. Он еще не успел объявить
о моем приезде, а Рокси уже спускалась по лестнице,  придерживаемая  под
руку Растоном. Из фойе, широко  улыбаясь  и  протягивая  руку,  появился
Билли Паркс.
   - Майк! Ну, ты даешь! Ей-богу, ведь  тебя,  считают  врагом  общества
номер один!
   - Майк!
   - Привет, Ланселот. Привет, Рокси. Дай-ка я тебе помогу.
   - Ох, я ведь не калека, -  рассмеялась  она.  -  Немножко  трудно  на
лестнице, но на ногах-то я держусь.
   - Что случилось, Майк? - Растон улыбнулся. - Вечером сюда  позвонили,
и все полицейские уехали. С тех пор  мы  не  видели  ни  одного.  Я  так
боялся, что тебя убили или еще что. Мы думали, что тебя поймали.
   - Да, это было совсем рядом, малыш, но меня даже не  поцарапали.  Всё
кончено. Ко мне нет никаких претензий, скоро можно будет ехать домой.
   Билли Паркс, закуривавший сигарету,  застыл.  Его  руки  начали  едва
заметно дрожать, и ему стоило труда  ухватить  кончик  сигареты.  Растон
спросил:
   - Значит, полиции ты больше не нужен, Майк? - я  покачал  головой.  С
коротким радостным восклицанием он подбежал ко мне и обхватил  руками  в
крепком пожатии. - Вот здорово, Майк, я так рад!
   Я потрепал его по руке и криво улыбнулся.
   - Н-да, я снова почти честный человек.
   - Майк...
   Голос Рокси звучал как скрежет рашпиля по  дереву.  Одной  рукой  она
сжимала халат на груди, другой старалась убрать прядь  волос,  лезшую  в
глаза.
   - Кто... кто это сделал, Майк?
   Билли ждал, Рокси ждала. Я слышал, как Харви  задержался  за  дверью.
Растон озадаченно переводил взгляд с них на меня. Воздух в  комнате  был
заряжен электричеством.
   - Завтра узнаешь, - сказал я.
   Билли Паркс уронил сигарету.
   - Почему не сейчас? - выдохнула Рокси.
   Я достал из Кармана сигарету и сунул ее в зубы. Билли нашарил свою на
полу и дал мне прикурить от нее. Я глубоко  затянулся.  Рокси,  бледнея,
закусила губу.
   - Иди-ка ты лучше к себе в комнату,  Рокси.  Ты  не  особенно  хорошо
выглядишь.
   - Да... да. Я лучше пойду. Извини. Я и правда не  очень  хорошо  себя
чувствую. Лестница...
   Она не договорила. Пока Растон помогал ей подняться,  я  молча  стоял
рядом с Билли. Через минуту мальчуган вернулся.
   - Как ты думаешь, Майк, с ней будет все в порядке?
   - Думаю, да.
   Билли погасил окурок в пепельнице.
   - Я иду спать, Майк. День был нелегкий.
   Я кивнул.
   - Ты тоже ложишься, Растон?
   - Что это на всех нашло, Майк?
   - Нервничают, должно быть.
   - Да, наверное так, - его лицо прояснилось. - Давай я для них сыграю.
Я не играл с тех... с той ночи. Но мне хочется  сыграть,  Майк.  Как  ты
думаешь?
   - Конечно, валяй.
   Он улыбнулся и выбежал из комнаты. Я слышал, как он двигает табурет и
поднимает  крышку  рояля,  а  в   следующий   момент   сильная   мелодия
классической пьесы наполнила дом. Я сел и  стал  слушать.  Она  была  то
веселой,  то  серьезной.  Его  пальцы  бегали  по  клавишам,   повинуясь
прихотливой фантазии. Под такую музыку хорошо думается. Я прикурил новую
сигарету от окурка первой,  спрашивая  себя,  как  действует  музыка  на
убийцу. Дает ли она ему ощущение жути?  Или  каждая  нога  -  часть  его
траурной темы? Кончилась третья сигарета, а  я  все  ждал,  задумавшись.
Музыка изменилась, теперь в ней звучала живая, вольная песня. Я  погасил
окурок и встал. Пора повидать убийцу.
   Я взялся за ручку, повернул ее, ступил в комнату  и  запер  за  собой
дверь. Убийца улыбался мне улыбкой, значение которой я был  не  в  силах
постичь. Улыбка выражала не отчаяние, не поражение, а скорее  торжество.
Убийца не смеет так улыбаться. Звон колоколов у меня в  голове  нарастал
вместе с музыкой в бурном марше. Я сказал убийце:
   - Хватит играть, Растон.
   Музыка не прервалась. Наоборот, в ней нарастала сила и воодушевление,
в то время как  Растон  Йорк  извлекал  из  клавиатуры  симфонию,  творя
вызывающую увертюру к смерти. В ней слышался ритм моих  шагов,  когда  я
шел к креслу и садился.  Лишь  после  того,  как  я  вытащил  из  кобуры
пистолет, музыка стала утихать.  Она  захлебнулась  в  грохочущем  хаосе
минорных аккордов.
   - Значит, вы разгадали меня, мистер Хаммер.
   - Да.
   - Пожалуй, в последнее время я ожидал именно этого.
   Он совершенно непринужденно закинул ногу на ногу,  едва  взглянув  на
пистолет в моей руке. Стискивая губы, я чувствовал, как во мне нарастает
гнев, толкая к той грани, за которой перестаешь владеть собой.
   - Ты - убийца, дружок, - сказал я. -  Ты  -  кровожадный,  полоумный,
маленький мерзавец. Это до  того  невообразимо,  что  я  сам  едва  могу
поверить, что это так. Ты все хорошо запланировал, приятель. Ну, еще бы,
ведь ты гений. Я  забыл  об  этом.  Об  этом  все  забыли.  Тебе  только
четырнадцать, но ты утрешь нос любому ученому или президенту.
   - Благодарю вас.
   - У тебя отточенный ум. Твоя способность планировать, сопоставлять  и
предвидеть превосходит  всякое  воображение.  Я  вывихивал  себе  мозги,
стараясь отыскать убийцу, а  ты  в  это  время,  должно  быть,  за  бока
держался от смеха. Ты отлично знал, что откроется  после  смерти  Йорка:
серия  преступлений  и  мелких  личных  счетов...  Собери  их  вместе  и
получится такое поганое месиво, какого еще никогда не стряпали. Но  тебе
бы не пришлось за это поджариваться. О, нет... Только не тебе. В  случае
разоблачения,  самое  худшее,  что  могло  тебя  ждать  -  это  суд  для
несовершеннолетних. Ты ведь так думал, верно? Черта с два!
   Да, ты еще ребенок, но ум у тебя мужской. Потому я и говорю с  тобой,
как с мужчиной. Потому и убить тебя могу, как мужчину.
   Он сидел неподвижно. Если он боялся, это проявлялось только в  биении
голубой жилки на лбу. На его губах по-прежнему играла улыбка.
   - Будучи гением, ты, наверное, считал меня дураком, - продолжал я.  С
каждым словом мое сердце билось все быстрее  и  сильнее,  пока  меня  не
переполнила ненависть. - Дошло до того, что я и сам  стал  считать  себя
дураком. Как же иначе? Стоило мне повернуться, случалось  что-нибудь  до
того нелепое, что это  невозможно  было  хоть  как-то  увязать  со  всем
остальным, и все же,  в  известном  смысле,  такая  связь  существовала.
Гент-младший и Элис. Братья Грэхем. Каждый старался откромсать для  себя
кусок пирога. Каждый был занят своей маленькой  личной  проблемой  и  не
имел понятия об остальном. Отличная для тебя ситуация.
   Но, пожалуйста, не думай, что я вел себя глупо, Растон.  Единственная
глупость, которую я допустил это когда я назвал  тебя  Ланселотом.  Если
мне доведется где-нибудь встретить доброго  рыцаря,  я  попрошу  у  него
прощения. Но в остальном, Растон, я действовал не так  глупо.  Я  узнал,
что Грэйндж была чем-то опасна Йорку... Власть ей давал  тот  факт,  что
она  одна  знала  о  подмене.  Йорк,  стареющий  ученый,   хотел   иметь
наследника, которому мог бы передать свои знания... но его сын  умер.  И
что  же  тогда   он   сделал?   Он   взял   мальчишку,   рожденного   от
отца-преступника, которому расти бы в сточной канаве, и сделал  из  него
гения. Но прошло время, и гений стал задумываться и ненавидеть.  Почему?
Только тебе это известно.
   Ты как-то узнал об обстоятельствах  своего  рождения.  Ты  знал,  что
Йорку  остались  считанные  годы  жизни  и  что  Грэйндж  грозилась  все
разгласить, если он не оставит ей свои деньги. Твой отец - или  как  его
еще называть - тоже умел соображать. Он предложил Элис вступить в  связь
с его помощницей-лесбиянкой и  потом  использовал  это  против  нее.  Он
добился своего, да только вот Гент-младший узнал от  своей  сестры,  как
Йорк обращался к ней с тем же предложением, и ему захотелось держать под
угрозой и Грэйндж, и Элис, чтобы и его допустили к дележу. Ну и заваруха
началась  после  этого!  Все  считали,  что  доказательства  у  меня,  а
конверт-то лежал все время у той вон стены. Помнишь, как  ты  стрелял  в
Рокси? Ты был у себя в комнате. Ты накинул лассо, которое висит у  твоей
кровати, на крюк за ее окном,  оттолкнулся  и,  повисну  в  на  веревке,
выстрелил через стекло. У нее горел свет, и она не могла  ничего  видеть
за окном, но мишень она представляла отличную. Ты промахнулся  на  таком
расстоянии только потому, что веревка раскачивалась.  Это  совсем  сбило
меня с толку. Неплохое представление ты устроил, когда я  вызвал  врача.
Ты и его одурачил. До меня это только совсем недавно дошло.
   А теперь я все понял. Ты влюбился, как умный, темпераментный мужчина.
Потеха!  Влюбился  в  свою  гувернантку,  -  его  лицо  потемнело.  Вена
пульсировала сильнее, а руки сжались  в  кулаки.  -  Ты  стрелял  в  нее
потому, что  увидел  нас  вместе  и  приревновал.  Братец,  как  же  ты,
наверное,  радовался,  когда  за  мной  охотились  копы,   имея   приказ
пристрелить меня на месте? Я думал, что ты просто удивился, когда я влез
в окно. Ты побледнел, помнишь? На одну секунду тебе  показалось,  что  я
вернулся рассчитаться с тобой. Ведь так?
   Он слабо кивнул, но по-прежнему не сказал ни слова.
   - Потом ты  увидел  шанс  всполошить  копов,  повалив  торшер.  Опять
сработал твой блестящий ум. Ты знал, что они сбегутся на шум, похожий на
выстрел. Жаль, что мне удалось смыться, верно?
   Не будь я сам чем-то вроде ученого, мне  нипочем  бы  не  догадаться.
Дай-ка я тебе расскажу, до чего же я башковитый. Все  равно  твое  время
недорого стоит. Я поймал одного из твоих  партнеров  по  играм,  которые
тебя похитили. Я измордовал его до полусмерти и сделал бы с ним  кое-что
похуже, не развяжись у него язык, и он это  понимал.  В  таких  делах  я
настоящий ученый. Он готов был говорить без конца,  только  сказать  ему
было нечего. Знаешь, о чем я его  спросил?  Я  спросил  его,  кто  такой
Мэллори. И он не знал никакого Мэллори. По самой уважительной причине: с
тех пор, как тебя у него отняли, твой отец жил под фамилией Нельсон.
   Нет, он не знал никакого Мэллори, и все-таки, когда ты вернулся домой
после похищения, ты сказал, что  слышал  имя  Мэллори.  Тогда  до  меня,
наконец, дошло, я понял, кто убийца. Тогда я начал прикидывать,  как  ты
это сделал. Где-то в доме - я потом найду - ты прячешь взятую у  Грэйндж
информацию и доказательство того, что ты сын Мэллори.  Может,  это  чек,
который Йорк дал Майре Грэйндж? Ты каким-то образом  отыскал  Мэллори  и
послал  ему  заметку,  вырезанную  из  газеты,  плюс  советы,  как  тебя
похитить. Вот почему в той газете в библиотеке не хватает листа. Ты  сам
устроил свое похищение, надеясь, что это убьет Йорка. Почти так и вышло.
Ты обо всем подумал, даже  подменил  аспирин  Генри  снотворным.  Ты  не
побоялся это сделать, зная, что сумеешь перехитрить простых  смертных  и
сбежать с  катера.  Твоя  затея  чуть  не  сорвалась,  и  жаль,  что  не
сорвалась.
   Но не добившись своего таким путем, ты прибегнул к  убийству...  И  к
какому убийству! Никто бы не сработал лучше. Ты знал,  что  стоит  Йорку
услышать имя Мэллори, как он решит, что Грэйндж его выдала,  и  бросится
на расправу. Ты рассчитал правильно. Йорк захватил с собой пистолет,  но
вряд ли он собирался пустить его в ход.  Он  взял  пистолет  только  для
испуга. Билли слышал, как отъезжал Йорк, и  меня  слышал  тоже,  но  как
добрался до города ты? Сейчас скажу. В гараже стоит мопед. Звук, похожий
на кашель, который услышал Билли, был звуком его мотора. Я заметил,  что
он с глушителем Да, у Йорка был пистолет, и тебе тоже пришлось захватить
оружие. Мясной топорик. Когда я все это сообразил, то задумался,  почему
тебя никто не заметил, но не так уж трудно  все  время  выбирать  глухие
дороги.
   Растон, ты родился под злой, счастливой звездой. После того,  как  ты
застал Йорка врасплох и раскроил ему череп, все  оборачивалось  тебе  на
пользу. Все будто взбесились, стараясь оторвать кусок  от  денег  Йорка.
Даже Дилвик. Продажный коп, работавший на Мэллори. Твой  настоящий  отец
нуждался в протекции, и Дилвик пришелся  в  самый  раз,  Дилвик,  должно
быть, кое о чем догадывался, хотя всего не знал, и повел игру так, чтобы
оградить Мэллори от других, а самому получить возможность тянуть из него
деньги. Но он перестарался. Дилвик  убит,  а  вся  его  продажная  шайка
попала туда, где ей и место, и сейчас прохлаждается в тюрьме.
   Но вот где ты? Ты... Убийца. Ты сидишь здесь и слушаешь то, что и сам
знаешь, и ничуть не беспокоишься. Чего  ради?  Три  или  четыре  года  в